Every Story is a Love Story

— Что такое, ты наконец выключил режим идиота? — любопытствует Моргана, как только берет трубку тем вечером. — В свою защиту хочу сказать, что даже в случае с Софией мне понадобилось очень много времени, а она намеренно пыталась влюбить меня в себя. Повисает пауза. — Погоди, что? — Так что не удивительно, что я не прозрел раньше с Мерлином, — Артур вздыхает. — Серьезно, Моргана, ты как никто другой знаешь, что я не особо проницателен в этом вопросе. Я не единственный издатель с печальной личной жизнью, все клишированные ситуации очень быстро перестают бросаться в глаза. — Да, но ни один другой издатель не вынуждает Мерлина... что именно натолкнуло тебя на осознание? Артур откидывается на спинку дивана и раскрывает ноутбук на коленях. Вне зависимости от значимости его последних открытий, он отстает от рабочего графика и хочет продвинуться в правках для Мерлина. — Это долгая история, которая сводится к тому, как я начал фантазировать о том, чтобы его отшлепать, — откровенно отвечает он, частично желая поквитаться с сестрой за все те разы, когда она наносила ему тонкие душевные раны. Разумеется, на нее это не оказывает такое травмирующее действие, но тем не менее отвечает Моргана лишь спустя мгновение. — Так почему ты его не отшлепаешь? Артур массирует виски. — Хм-м-м, Моргана, даже не знаю. Почему же я просто не объявился у Мерлина на пороге, пока он еще и накачан обезболивающими, со словами “Привет, как рука, я только что понял, что хочу, чтобы наш завтрашний обед стал совсем не платоническим, а, и кстати, ты не против того, чтобы я тебя отшлепал?” Это ведь Мерлин, он заслуживает хотя бы каких-то ухаживаний. На этот раз пауза настолько долгая, что Артур вынужден проверить, не сбросился ли звонок. Ответом ему служит громкий смех в трубке. — Дорогой мой Артур, ты всерьез? То есть ты, черт тебя дери, зарабатываешь, издавая любовные романы, но при этом не можешь понять, когда ты влюбляешься в кого-то? Боже, это же классика! Через это прошел Утер, мы все увидели повторение истории, как только ты выбрал Мерлина своим автором, решили, что это просто в крови Пендрагонов. Я-то думала, что ты банально не хотел, чтобы кто-то лез тебе в душу, но это... это прямо-таки бесценно. Ты хочешь сказать мне, что это и стало твоим большим открытием сегодня — что ты влюблен в него? Артур отводит телефон от уха и недоуменно смотрит на него, потому что в словах Морганы еще меньше смысла, чем обычно. — Ну, если бы это было в крови Пендрагонов, ты бы была влюблена в Моргаузу, а такого я представить уж никак не могу, — спустя секунду отвечает он. — И я не замечаю такие вещи именно потому, что работаю с любовными романами! Вот только скажи, что эта работа никак не влияет на твое восприятие. — Я просто не могу поверить, что именно это стало твоим огромным открытием: у тебя было столько лет, чтобы разобраться в себе. — Если ты так разочарована моим выводом, то какого открытия ты от меня ждала? Моргана резко и раздраженно выдыхает. — Просто... сделай мне одолжение, хорошо? Перечитай сегодня “Сердце охотника”. И в процессе думай о Мерлине. Ладно? Артур едва успевает прикусить язык, чтобы в панике не спросить, не наставила ли она камер в его квартире ради того, чтобы поймать его за дрочкой. — Я хотел отправить ему правки по “Сладкому сну”, — вместо этого говорит он. — Не-а, — хмыкает она, — это все еще будет слишком похоже на работу. Ты отредактировал “Сердце” достаточно, чтобы не думать о правках во время чтения. Так что просто прочти сегодня, хорошо? Прочитай, забудь о правках и просто думай о Мерлине. — Или ты могла бы просто сказать, что ты хочешь, чтобы я там обнаружил. — Не будь глупеньким, — Моргана фыркает. — Так ведь не интересно. — И что, я обязан позвонить, когда выясню, о чем ты говоришь? — Милый, я в тебя верю. Ты, может, и не гений, но, учитывая количество подсказок, тебе не надо быть семи пядей во лбу, чтобы заметить это, — с жалостью в голосе отвечает Артуру сестра. Прежде чем он успевает негодующе возразить, она продолжает: — У меня есть планы на вечер, они включают в себя оперу и красное вино, а не копание в осколках твоей разбитой личной жизни. Н-да уж, тебе точно пора отшлепать его, — закончив на этом свою мысль, Моргана кладет трубку. Артур сначала хочет перезвонить ей и докопаться до чего-нибудь в ее жизни, потому что ему не нравится чувствовать себя отчитанным пятилетним ребенком, но, видимо, он умудрился проглядеть огромную часть себя во всем, что касается Мерлина, а после слов Морганы начинает переживать, что проглядел что-то еще. Вдруг он не заметил, что Мерлин отчаянно влюблен во Фрею или что-то еще такое же важное и совершенно не входящее в его планы. Артур открывает последний сохраненный файл с “Сердцем охотника” и клянется сам себе не говорить Моргане о том, что он это сделал. После внесения правок Артуру намного больше нравится начало истории — Роланд выглядит высокомерно и слегка самодовольно, но не жестоко, намного более похоже на весь его характер в течение книги. Артур прикладывает максимум усилий, чтобы отложить мысли о правках в сторону, и пытается представить Мерлина на месте Роланда, как ему и сказала Моргана: в конце концов, именно от его лица идет повествование. Это удается Артуру с трудом и спустя пару страниц он практически сдается, но тут в сюжете появляется Алан... и все как-то становится на свои места. Они, конечно, не один и тот же человек — Мерлин слишком хороший писатель для этого, но в Алане гораздо больше Мерлина, чем в любых других его персонажах. А потом, ну, слишком просто представить себя на месте Роланда и то, что это именно они ездят по средневековым лесам и постоянно ругаются друг с другом. И если в Алане слишком много Мерлина, то в Роланде Артур начинает видеть все больше себя с каждым новым эпизодом. И когда он добирается до первой сцены, которую Мерлин по его просьбе переписал от лица Алана, Артур вынужден сделать паузу, потому что Моргана права: он самый большой идиот на свете. Раз за разом у него в голове всплывает письмо Мерлина и слова “мы все были на его месте, страдали по наверняка-гетеросексуальному парню”, его удивление, когда он узнал о бисексуальности Артура, и сотни жалеющих взглядов от Морганы, Фреи, Митиан и, чёрт подери, всех, кто читал эту дурацкую книгу. “Кажется, — сквозь шок думает Артур, — среди деревьев я проморгал целый лес.” Он не читает дальше, просто закрывает файл и открывает “Сладкий сон”, просматривая страницу за страницей. И вот оно, снова прямо здесь, перед его глазами — узнавание, которого не было раньше, потому что за поиском недочетов и внесением правок Артур упустил из виду, что это действительно он и Мерлин. Начиная с того, как они говорят друг с другом и заканчивая тем, как на них с намеком смотрят все друзья, называющие героев женатой парочкой с первой страницы. Становится очевидно: если Артур не осознавал своих чувств, то Мерлин, напротив, знал о своих собственных слишком долго — достаточно долго, чтобы написать о них две книги, а, может, и больше, если остальные, которых он еще не видел, такие же. Но проблема в том, что Мерлин, который иногда спрашивает, что не так, еще до того, как Артур осознает, что он чем-то расстроен, именно этот Мерлин, похоже, не понимает, что его чувства взаимны. Артур даже чуточку злится, пусть и иррационально — именно в этой ситуации умение Мерлина читать его мысли очень бы пригодилось. Если бы тот поцеловал его год назад или еще раньше, сейчас бы все было намного проще. Артура накрывает паника и он с трудом борется с желанием позвонить Моргане, Фрее или даже Гвен, чтобы хоть кто-нибудь подтвердил его догадку. Но вместе с тем, насколько он был слеп, он понимает, что остальные люди вокруг не были, и ему не дадут об этом забыть ни на секунду. А это значит только одно — осталось понять, что теперь с этим делать. * Жизнь, к сожалению, имеет плохую привычку продолжаться как прежде даже после подобных прозрений, и еще никогда это не приносило Артуру столько огорчения, как сейчас. Если бы он был героем фильма или одной из книг, над которыми работает, он бы незамедлительно отправился к Мерлину, несмотря на то, что уже почти полночь, после чего последовала бы какая-нибудь ужасно сопливая сцена с невероятно нежным сексом, а потом они бы сразу продвинулись к эпилогу. Но, к сожалению, прозрение накрывает Артура в вечер четверга, и хотя его издательство - наверняка одно из тех мест, где исполнительному директору благосклонно позволили бы пропустить рабочий день ради деклараций вечной любви, это все еще не лучший пример для его сотрудников. К тому же, если он потерпит до вечера пятницы, то у них будут целые выходные, чтобы со всем разобраться. И будто судьба хочет наградить его за подобное благоразумие: прямо перед сном Артур обнаруживает на почте новый черновик Мерлина для “Тинтагеля”. От: Мерлин Кому: Артур Тема: Книга о пиратах Прикрепленные файлы: Самый_темный_час.rtf Провел весь вечер за правками — их понадобилось меньше, чем я ожидал; по крайней мере, я на это рассчитываю. Возможно, я просто под таблетками и категорически неправ. Если это так, то ты можешь спокойно удалить документ с жесткого диска после прочтения и притвориться, что ты его не видел. Должен предупредить: эта книга немного более откровенная, чем некоторые предыдущие. Не жутковатая и с насилием, как многие пиратские книги, на которые ты жалуешься, потому что ты бы меня избил, напиши я такое, да и романтики в этом мало, но... в общем, здесь просто много секса. Все, предупрежден — значит, вооружен. И это, больше, чем что-либо другое, дает Артуру понять, что он на верном пути. Похоже, вселенная решила наградить его за терпение и внезапную смекалку. Наверняка ему лучше отправиться спать и отложить чтение нового (“Самый темный час”, серьезно? Как будто он пишет ужастик) черновика до начала рабочего дня, чтобы у него был весомый повод избегать собраний и Моргану, обдумывая план по очаровыванию Мерлина своим романтическим подходом. Но вместо этого он, конечно, тут же открывает черновик, потому что даже прочти он его сейчас, завтра можно притвориться, что он видит его впервые, начать вносить правки и все еще иметь повод игнорировать Моргану. С помощью замечательного вводного письма, написанного Мерлином, Артур с ухмылкой на губах предполагает, что он олицетворяет блестящего исследователя морей, изредка склоняющегося к пиратству, а Мерлин — мужчину с загадочным прошлым, которого они находят в спасительной шлюпке далеко от любого корабля и берега. Однако, осознает Артур спустя пять страниц, это предположение оказывается ложным. Здесь герои не так сильно похожи на них, как в “Сладком сне” или даже “Сердце охотника”, но капитан Уильям — почти наверняка Мерлин, с его остроумием и умением обращаться со словами, не говоря уже о привычке лазать по корабельным веревкам подобно обезьянке (Мерлину далеко до грациозности или ловкости, но именно он познакомил Артура со скалолазанием, в котором он удивительно хорош). А мужчина, которого они подобрали — герой по имени Энтони, у которого много секретов и присутствует привычка Артура поджимать губы, когда он не хочет отвечать на вопрос. Как выясняется позже, когда повествование начинает идти от лица Энтони, он также позаимствовал привычку Артура импровизированно лгать и с трудом соответствовать своим историям, а также избегать любых разговоров и мыслей об отце. Внешне герои на них совершенно не похожи, и это помогает погрузиться в историю и не задумываться каждые пять минут о том, делает ли Мерлин все это нарочно с целью свести его с ума или соблазнить. Но все равно Артуру то и дело приходится отвлекаться от чтения из-за смущения, потому что эти двое так очевидно взаимно неравнодушны, когда не пытаются порвать друг другу глотки, и так неловко кружат, не зная, как признаться, что Артур невольно начинает злиться на самого себя за то, как много времени ему понадобилось, чтобы разобраться. И, конечно, секс. Мерлин прав, откровенных сцен здесь намного больше, чем в среднестатических любовных романах. Энтони и Уильям переходят к интиму достаточно быстро, все еще испытывая неприязнь друг к другу, и сцены наполнены грубостью и резкостью, ровно до тех пор, пока они не начинают разбираться в себе и не становятся бесконечно нежными. Если даже половину из этого Мерлин представлял вместе с ним, то им никогда не будет скучно в постели, и Артур, кажется, полкниги прочитывает, не отрывая руки от своей эрекции. В кровать он отправляется почти в четыре утра (после постыдно короткой дрочки, перед которой он не в силах устоять) и потому ненавидит весь мир, когда в половину восьмого звонит будильник. Такими темпами он просто не найдет в себе силы на достойные ухаживания за Мерлином после работы, но по крайней мере он имеет полное право большую часть дня провести за закрытой дверью кабинета. Сейчас все дела по “Тинтагелю” перешли в отдел маркетинга, так как несколько первых книг уже полностью готовы к печати — гораздо быстрее, чем планировал Артур. Фрея пораженно смотрит на него, стоит ей зайти в кабинет. — Ты в порядке? — Плохо спал, нужно будет много кофе. И вечером мне пришел новый черновик от Мерлина, поэтому я бы хотел полностью погрузиться в чтение и чтобы меня не беспокоили. Насколько я помню, сегодня в графике нет никаких встреч? — Да, встреч не будет, — с подозрением в голосе отвечает она. — Может, тебе стоит уехать домой? Раз знает Моргана, Артур готов ставить деньги на то, что Фрея тоже в курсе, и почти наверняка большая часть офиса имеет свои подозрения. Но он пока не готов ни с кем говорить об этом, поэтому просто качает головой. — Нет необходимости. Сам виноват, что забыл: я больше не в университете. Сегодня пятница, я продержусь. — Как скажешь, — она вновь смеряет его пристальным взглядом. — Твоя сестра жаждет увидеться, хотя, полагаю, нам стоит притвориться, что у тебя много срочной бумажной работы. Но после окончания рабочего дня ты сам по себе. — Ты святая и получишь огромную премию в конце года. — Именно так, — подтверждает Фрея и разумно оставляет его одного после того, как через пару минут приносит в кабинет термос с кофе и чашку. Артур проводит все утро, внося правки в “Сладкий сон” и “Самый темный час” попеременно, периодически прерываясь на попытки обдумать, что же ему делать с Мерлином. Прямолинейный подход наверняка будет лучше всего: просто подойти и поцеловать, но Артуру кажется, что он задолжал Мерлину хотя бы извинение за то, что заставил его так долго ждать, даже если и не умышленно. Мерлин ждать извинений не будет, и именно поэтому это так хочется сделать. Разумеется, все его планы летят в тартарары, когда около полудня в дверь стучит Фрея с извиняющимся взглядом. — Мерлин здесь. — Он что? — выдавливает Артур фальцетом и тут же краснеет от этого звука. — Здесь. Говорит, приехал на обещанный обед. Выглядит гораздо адекватнее, чем в прошлый раз. — Я пропил почти весь курс обезболивающих, — подтверждает Мерлин из-за спины Фреи, и та пропускает его в кабинет Артура. — Елена и Митиан хихикают о чем-то за приемной стойкой, похоже, их редакторские встречи проходят веселее наших, — подмечает он, поправляя повязку на руке. — Елена не является постоянной пыткой для Митиан, — на автопилоте говорит Артур. — Не то чтобы я не рад тебя видеть, но что ты тут делаешь? Мерлин смотрит ему в глаза. — Ты что, под кайфом? Выглядишь отвратно. — О, благодарю... — И я здесь, потому что мы вчера переписывались по почте и согласились сегодня пообедать, — Мерлин пожимает одним плечом в достаточно неловком жесте. Фрея, стоящая за его спиной, смотрит то на Артура, то на Мерлина со слишком понимающим взглядом, и закрывает рот рукой, чтобы скрыть улыбку. — Но, похоже, вместо обеда тебя надо уложить спать. Артур и так еле жив после трех с половиной часов сна и эмоционального потрясения, и поэтому ему нужно несколько секунд, чтобы в панике уставиться взглядом в одну точку и поискать в своей голове какие-нибудь другие слова вместо “Господи, а я ведь правда тебя люблю”, потому как он бы предпочел не делать этого при Фрее, какой бы она не была душкой. — Да нет, нет, все в порядке, обед — это хорошо, давай пообедаем. Мерлин выглядит все более обеспокоенно с каждым словом. — Или нет, можем и отложить, если ты забыл или сильно занят. Серьезно, ты сейчас на чокнутого похож, ты в порядке? — Я... да, все нормально. Ты просто меня удивил. Пойдем, — Артур поднимается из-за стола и закрывает ноутбук, убедившись, что кошелек с собой в кармане куртки и они могут идти. Это совсем не входит в его планы, потому что врун из него паршивый и, скорее всего, до вечера дело не дотерпит. Фрея продолжает переводить взгляд с одного на другого, а потом прикусывает губу. — Артур, дай знать, если после обеда передумаешь возвращаться в офис. Нет ничего, что не подождет до понедельника. Я задержу Моргану на сколько смогу. — Спасибо! — говорит он, едва удерживаясь от предложения очередной премии или повышения зарплаты, потому что такими темпами Фрея будет зарабатывать больше всех в компании, и идет за Мерлином прочь из кабинета. Пока они спускаются на лифте вниз, Мерлин на удивление тих и просто в напряжении стоит рядом с Артуром, будто готовый подхватить его в любую секунду, стоит Артуру потерять сознание. И плевать на сломанную руку. — Ты точно в порядке? — спрашивает его Мерлин. — Серьезно, ты выглядишь хуже, чем я после аварии, и у тебя нет на это достаточно драматичного оправдания. — В порядке, просто устал. Я, кстати, только думал о тебе, хоть и забыл про обед, так что я рад тебя видеть, честное слово. Мерлин смотрит на него неверящим взглядом. — Так, теперь я серьезно обеспокоен. Ты никогда не говоришь, что рад меня видеть, когда ты трезвый. — Не может быть, — отзывается Артур, хоть ему и становится дурно от подозрения, что наверняка все именно так. — По крайней мере, не должно быть. Я всегда тебе рад. Господи, он чувствует себя последним идиотом. — Ты умираешь, да? — делает вывод Мерлин, когда они выходят из лифта. — Моргана травила тебя медленнодействующим ядом многие годы, ты узнал об этом вчера вечером и на всякий случай прощаешься с миром. — Да, ты меня раскусил, — зевает Артур. Он машет Митиан с Еленой, действительно хихикающим над чем-то за приемной стойкой, и Персивалю у двери, который просто кивает и подмигивает Артуру, стоит Мерлину отвернуться, будто думает, что они трахались всю ночь наяву, а не только у Артура в воображении. — Я сделаю твоим следующим издателем Митиан. — Ну уж нет, если ты не будешь меня издавать, то я вернусь на учебу. Я к тебе уже привык, — пожимает одним плечом Мерлин, направляясь в сторону ближайшего кафетерия. — Ты хочешь вернуться к учебе? — пораженно переспрашивает Артур и тут же морщится от переизбытка эмоций в своем голосе. — Я перестану выдавливать из тебя книги, если ты хочешь вернуться к изучению математики, хоть и Бог его знает, почему. Мерлин замирает и поворачивается к нему. — Вот теперь я правда беспокоюсь. Что с тобой такое сегодня? Артур, если бы я не хотел писать для тебя, я бы не писал. Мне нравится математика, но нравится и писать любовные романы, и я на этом хорошо зарабатываю, поэтому не планирую останавливаться в ближайшее время. — Ну вот и хорошо. Ты... я бы скучал по тебе. Идем, а то мы задерживаем очередь. — Три туриста и пенсионер, — ворчливо бурчит Мерлин, но идет за Артуром следом и ничего не говорит, пока они не садятся за стол со своими сэндвичами. — А теперь выкладывай, что не так. И не смей врать, что ничего, есть разница между усталостью и вымотанностью. Черт, он признается в любви над сэндвичами с говядиной в маленьком кафе с ворчливым стариком за стойкой и громкими студентами за соседним столом. М-да уж, точно не история из его романов. — Я допоздна читал “Самый темный час”, — Артур решает начать с безопасного аргумента. — Но я ведь в полночь его отправил! — Да, “допоздна” можно заменить на “до утра”. Я все равно не спал, я... у меня был интересный диалог с Морганой. — Насчет яда, — рискует предположить Мерлин. — Насчет того факта, что я в тебя влюблен, — выдает Артур, и чёрт, че-ё-рт, он совершенно не так хотел это сказать, это даже не звучало как признание. Мерлин закатывает глаза. — Когда-нибудь они перестанут об этом шутить, — пожимает плечами он, не обращая внимания на выражение глаз Артура, распахнутых, как у загнанной лани. Ага, очевидно, они оба не блещут внимательностью. Артур быстро набивает рот сэндвичем, чтобы не выдать что-нибудь еще такое же необдуманное. — Нет, — в конце концов говорит он. — Нет, в этот раз я поднял эту тему. Потому что, ну, потому что это правда. Мерлин замирает с открытым ртом, уставившись на него в немом шоке. Артур неловко пожимает плечами, как Мерлин тогда в кабинете, и ожидаемо не получает ответной реакции, потому что сейчас это выглядело наверняка еще более глупо, чем ранее. — Чёрт, мне правда стоило поспать, но я просто перечитал отрывки первых двух книг и подумал, что это взаимно, захотел подтверждения и... — Что именно, — перебивает его Мерлин дрожащим голосом, — натолкнуло тебя на эти мысли? — Ну, в основном это было желание тебя отшлепать, а потом Моргана сказала мне хорошенько подумать, и оно как-то само получилось, — Артур разумно откусывает еще немного, решив, что о шлепках не стоит говорить раньше третьего свидания. Когда ему кажется, что он взял под контроль свою тошноту, Артур поднимает глаза на Мерлина, который так и сидит с сэндвичем на полпути ко рту. — Я совсем не так хотел это сказать. Я собирался поехать к тебе после работы с каким-нибудь красивым букетом в руках, а не отпускать грязные намеки за второсортными сэндвичами после того, как ты решил, что я под кайфом. Но... По итогу мысль все та же — я люблю тебя. Мерлин закрывает глаза и опускает сэндвич на тарелку. Его реакция не очень понятна Артуру, но на губах Мерлина играет едва заметная улыбка, поэтому вполне вероятно, что все закончится хорошо. — Так, — наконец мягко говорит Мерлин. — Так. Просто... подожди немного, хорошо? Мне срочно надо позвонить. — Я ему в любви признаюсь, а он хватается за телефон, — куда-то в пустоту заявляет Артур, но он не возражает, пока Мерлин возится с телефоном, а просто продолжает есть. — Фрея? — зовет Мерлин в трубку, заставляя Артура резко поднять голову. — Слушай, Артур совсем не в себе, я отвезу его к нему домой после обеда, — он ненадолго замолкает. — Да, все в порядке. Кажется, даже очень. Я скоро тебе позвоню, но мы еще обедаем, так что я пойду. — Если ты думаешь, что я сказал это только от усталости... — начинает Артур, как только тот кладет трубку. — Я, к счастью, слишком хорошо для этого тебя знаю, — отвечает Мерлин, расплываясь в улыбке. — Поверить не могу, что ты так долго не видел, что я в тебя влюблен. Даже догадываясь об этом с прошлого вечера, услышать эти слова вслух удивительно для Артура. — Ну, я, видимо, слегка туповат. — Это точно, я-то сто лет назад все понял, — Мерлин начинает смеяться. — Боже, нам никто это просто так не спустит. Я пытался убедить всех вокруг, что ты не просто не заинтересован, а ты, оказывается, даже понятия не имел, несмотря на все доказательства... для людей в нашей сфере деятельности это просто смешно. Артур тоже начинает смеяться, как минимум просто от облегчения, хоть они и привлекают этим внимание других посетителей. — Значит, нам придется компенсировать потраченное впустую время. — Я больше не голоден, а у тебя незапланированный выходной, и это не самое подходящее место для продолжения этого разговора. Пойдем отсюда? — У меня пустая квартира, — глупо предлагает Артур, потому что да, разумеется, она пустая: он же живет один. Мерлин ухмыляется и встает из-за стола. — Конечно, пустая, идиот. Пойдем. И хотя Артур все еще голоден, так как с утра не завтракал, а кофе — не лучшая замена пище, этот момент гораздо важнее любой еды, поэтому он тоже поднимается и заворачивает в упаковку оба сэндвича, чтобы забрать с собой. После этого он на секунду задумывается, надо ли ему заехать в офис за ноутбуком, но потом решает, что вполне может пережить выходные без работы, и молча протягивает Мерлину свободную руку, в другой держа их еду. Они не очень много говорят по пути к квартире Артура, но оба бесконечно улыбаются и рука Мерлина ни на секунду не отпускает его.