light of my moon

      Утро для Чимина наступает слишком поздно. Солнце уже давно высоко и постепенно скатывается на убыль, часы показывают час дня, а он тяжко вздыхает от прилива головной боли. И вовсе это не от алкоголя, а от его недостатка, чтобы забыться и вообще никогда больше не вспоминать минувшую ночь. Губы жжёт сильно, но воспоминания ещё сильней, потому что поцелуй с Мин Юнги засел там прочно. Он даже не открывает глаз, но чувствует, как его тело всё ещё обнимают.       Дёргает руку над головой, ощущая, что та всё ещё замкнута в изголовье кровати, однако вторая выглядит более свободной. Он осторожно приоткрывает глаз, находит её на своём животе, сомкнутую чужими пальцами и чужой рукой, ведущей по своей талии за спину. Несложно догадаться, что и рука, и сопение возле уха, и тепло в спине принадлежат Мин Юнги, уснувшему тут же рядышком.       Приподнявшись, осматривается. Всё на своих местах, а главное, одежда при них, та же, что была и вчера. Приподняться на руку возможности нет, поэтому приходится лишь пытаться повернуться, не разбудив.       Не выходит.       Как только Чимин укладывается на спину и поворачивает голову в сторону Юнги, то лицезреет на себе пристальный и слишком спокойный для данной ситуации взгляд.       Доля секунды проходит в молчании, чтобы придумать план действий. И Чимин выкручивается очень просто, с лёгким беспокойством говоря:       — Как самочувствие?       — Я вывел алкоголь, мне прекрасно, — добавляет тот.       Ассистент хмурится и, дёрнув рукой чисто машинально, заявляет:       — Я про ранения. Тебя зашили вообще-то.       — А-а-а, — тянет Мин и меж их разговоров высвобождает чужую руку с оков, отпуская и их необъяснимые объятия. — Вроде в норме.       — Болит?       — Конечно да, меня же подстрелили совсем недавно. Было бы странно, не будь такого.       Чимин приподнимается и, избегая нового столкновения взглядов, приподнимает чужую одежду, дабы добраться до швов. Юнги не сопротивляется, лежит как на кушетке и просто наблюдает за чужим поведением. Они оба внегласно предпочли игнорировать случившееся, и каждый по своим соображениям: Чимин, потому что не знает, как теперь себя вести и что им нужно говорить друг другу, а Юнги просто готов его поддержать в чём бы то ни было.       — Вроде всё в порядке. Но ты должен быть осторожней со швами.       — В целом, раз они теперь сшиты, я смогу попробовать залечить себя, но мне потребуется много сил для этого, — отмечает тот, присаживаясь на постели.       — Попробуешь?       — Я очень устану. У нас не будет снова внезапных побегов?       — Я послежу за тобой и твоим телом.       — Так хочешь, чтобы я пошёл спать?       — Можешь отдохнуть и тут тогда, я пойду посмотрю как Тэхён. Он же тоже пил…       Юнги как-то слишком недобро усмехается и вновь заваливается на подушку, закрывая глаза. Конечно залечить себя за один раз не выйдет, ибо работать со структурой человеческого тела невероятно сложно. Процесс этот трудоёмкий, да и структура слишком сложная, чтобы сравнивать её с каким-то табуретом или стеной. Отсюда и большие проблемы. Но он не спал почти всю ночь, в силу своей привычки, поэтому теперь действительно нуждался в отдыхе.       В это время на кухне Чонгук уже спокойно делал свой завтрак, когда Чимин вышел из комнаты. Они метнули друг на друга многозначительные взгляды, не понимая, знал ли каждый из них, что происходило после их ужина. Одно можно было понять наверняка: Чонгук был в курсе, что 09-03 отсутствовал в своей кровати ночью. Это было очевидным, ведь там же спит сейчас и Тэхён.       — Он у меня, — отвечает на не прозвучавший вопрос Чимин и подходит к холодильнику, доставая коробку молока и наливая себе полный стакан. — Пришёл по пьяне и завалился, — опуская некие подробности.       — Хорошо. Я так и подумал, — не интересуясь лишними подробностями, уточняет Чонгук и после этого отходит к столу, поедая свой тост вместе с соком. — Как его ранение?       — В норме. Заживает лучше, чем я когда-либо видел. Его способность поражает.       — Да, я всё больше и больше им завидую.       — И правда…       В дверь раздаётся звонок.       Не отпуская своего стакана с рук, Пак проходит к двери и открывает её. Там стоит доктор Ким, привычно нацепив свои будничные очки, одетый в рубашку, в которой обыденно ходит на работе. И это самый привычный его вид, только халата не хватает.       — Вы уже встали?       — Глупый вопрос после того, как Вам открыли дверь, — с улыбкой шутит Чимин и пропускает доктора внутрь их квартиры.       Чонгук же лишь немного показывает своё лицо и, приметив, кто пришёл, хмыкнув, уходит вновь на кухню, не проявляя никакого интереса к происходящему.       — Он у нас нелюдимый, — подмечает Чимин. — А зачем, собственно, Вы пришли?       Доктор даже обувь не снимает, так и стоит в прихожей.       — Мне нужно забрать Тэхёна. Мы вчера обговорили и решили, что ему необходимо посещать мед. центр Системы некоторое время, пока мы не выясним, что с ним случилось в церкви. Мы поможем научиться этим управлять.       — Да, конечно, я сейчас скажу ему собраться. Подождите, — радостно оповещает Пак.       Чтобы попасть в комнату нужного человека, необходимо пройти через общую, а в ней всё ещё стоит Чонгук и с лицом полным недоверия подслушивает и вникает в чужой разговор. Поэтому они пересекаются почти сразу. Чон ловит парня за плечо, прижимая к стене и еле слышно говоря:       — Ты серьёзно? Хочешь Тэхёна отдать из одной лаборатории в другую?       — О чём ты?! Это же доктор Ким! Они хотят помочь. Мы не знаем, что Тэхён может.       — Я пытался его провоцировать, но способности никак не проявляются. Может это вообще не он был там! Может не стоит так легко его снова отдавать? — нашёптывает Чонгук.       Чимин лишь скидывает с себя чужую руку.       — Доктор Ким замечательный человек и вреда Тэ не принесёт. Понятно? Поэтому не мешай нам!       И после уходит за Кимом в его комнату. Сопротивляться смысла нет, поэтому Чонгук, всё ещё со стаканом молока в руке, выходит в коридор, наделяя доктора таким взглядом, от которого мурашки по спине не пойдут разве что у самого храброго и стойкого, кем Ким Намджун точно не является.       — Я провожу его домой, не беспокойся, — с лёгким заиканием и трепетной улыбкой отмечает доктор.       Чонгук на это молчит, продолжает недовольно смотреть и, хмыкнув, уходит вновь на кухню. Какое ему вообще дело до Ким Тэхёна? Да даже если убьют, никакого влияния на жизнь же не будет?       Взгляд цепляется за лежащую пачку сигарет на столе. Застыв всего на секунду, Гук снова уходит на кухню, предпочитая не слышать, как уходит Ким Тэхён.       Теперь Тэхёна уводят каждое утро, постоянно сопровождая. Правда не всегда это исключительно доктор Ким. Тэхён всегда говорит, что у него просто берут анализы и потом ставят капельницу, препарат в которой отлично сбалансирует его неустойчивые клетки мутационного генома. Он в это верит и с улыбкой говорит, что ощущает себя намного лучше. Чонгук в это тоже пытается верить, а ещё пытается игнорировать происходящее.       Но он не единственный игнорирует странности в своей жизни.       Юнги и Чимин тоже активно игнорировали некоторые странности, присущие их жизни после той не менее странной ночи. Они вообще так ни разу и не удосужились даже заикнуться о спонтанном поцелуе между ними, при этом достаточно отчетливо оба имея трезвые воспоминания об этом. И всё шло очень даже прекрасно. До сегодняшнего дня.       Чонгук снова ушёл прогуляться по улицам, а Тэхён ещё не успел вернуться со своих ежедневных процедур в лаборатории, поэтому всего в помещении было два человека — увлечённый сериалом Пак Чимин и скучающий возле него Мин Юнги.       — Сегодня Тэхён очень долго, — подмечает Юнги, смотря на время и снова заваливаясь на диване, широко зевая. И хотя он проснулся буквально пару часов назад, клонило туда вновь неимоверно сильно. — Не знаешь, что каждый день там делают?       — Доктор Ким говорит, что они ещё раз взяли пункцию стволовых клеток и теперь пытаются возбудить геном мутации для проявления, однако в условиях вне тела Ким Тэхёна тот не работает и не имеет никакого отклика.       — Хочешь сказать, они ему всё расшатывают прям внутри его тела?       — Конечно нет! Это было бы кощунством… наверное… Хотя они учёные, им видней. Возможно мне нужно ещё раз пообщаться с доктором Кимом на этот счёт.       — Тэхён всегда рассказывает о том, что ему ставят капельницы и уколы. Знаешь, не похоже это на все какие-то полевые репетиции.       Юнги поднимается с дивана и отходит на кухню, отчего его голос вынужденно звучит немногим громче.       — Я начинаю понимать, о чём Чонгук говорил в самом начале. Всё это действительно странно. А что ещё странней, — выходит он в комнату уже с налитым в стакан горячительным напитком, новую бутылку которого они с Гуком вскрыли буквально вчера, — так это то, что никого из нас троих в лабораторию к нему не пускают. Даже тебя, казалось бы, ассистента доктора Кима.       — Да я и не напрашивался, — оправдывается Пак, а сам отрывается от сериала.       Если быть честным, хотя бы с самим собой, то он и сам задумывался над этим всем. Его самого сильно начинает беспокоить, что он не имеет доступа к вопросам Тэхёна. А всё, что получает, — вся информация исключительно со слов Ким Намджуна. Никаких вам отчётов или документов, которые мог бы видеть в лицо. Он тоже обеспокоен, но дабы не волновать и других, в особенности самого Кима, просто не признаётся в этом.       — Я уверен, что доктор Ким не просто так ушёл из ВАЛа и занялся этим проектом. Не стал бы он подставляться, терять такое место и звание ради каких-то бредовых идей о спиральности вселенной.       Юнги подсаживается рядом и, забросив одну руку на спинку дивана, второй помогает себе лёгкими глотками употреблять напиток, смакуя каждый глоток.       — Однако мы не можем исключать, что его переманили деньги или перспективы власти.       — Учёные всегда работают сначала за идею. Только потом уже идёт финансовый интерес.       — О, Пак Чимин, — тянет Юнги, усмехаясь над этими детскими суждениями. — Ты ещё так юн и глуп.       — Уж побольше твоего знаю, мистер бегающий человек.       — Ты не можешь обвинять меня в этом, — усмехается и оборачивается к Чимину. — Ты ведь не знаешь, какого это, не иметь семью и просто бегать постоянно от всех, менять прописки по три раза в год и не знать, как скрыться, чтобы тебя просто оставили в покое. Ведь ты уже есть в каком-то проклятом списке и лишь твоё лицо заставляет людей доставать оружие.       Чимин оборачивается к Юнги, и в его глазах читается сожаление. Мин уверен, что этот глупый ассистентишка и правда мыслит исключительно так, как говорит: светло и бескорыстно. Он считает многих людей беспочвенно добрыми, хранителями науки и знаний. Хочет таковым быть и сам, и это неимоверно прекрасно. Видеть его улыбку и бесконечную доброту, светлость в глазах.       — Ты прав, — кивает Чимин. — Я не знаю.       Чимину всегда было мутантов чуточку жаль, потому что судьбы у всех поголовно покалеченные. За редчайшим исключением и те, живут в страхе. Поэтому, отвернувшись от сериала, прервавшегося на рекламу, Чимин оборачивается к парню и с тяжестью в голосе произносит:       — Где твоя семья?       — Отказались, — легко бросает Мин и делает ещё один внушительный глоток. Голос звучит свободно и легко, словно и значения эта фраза никакого не имеет, как и вопрос, но только половина стакана уходит залпом, выказывая всю нервозность.       — Страшно было?       — Что именно?       — Когда на тебя охотились.       — Я не хочу об этом.       И звучит это так искренне, что Чимин замолкает.       Они снова погружаются в тишину, настолько глубоко, насколько может позволить разговор, идущий от телевизора.       Игнорировать поцелуй можно, но атмосферу после установления факта симпатии наладить уже не получается. Отношения напряжены, и это чувствуют оба. Юнги снова слегка пьян, вновь путается — вина это алкоголя или прекрасного профиля Чимина, которым тот так демонстративно вертит возле.       — А тебе страшно было? — раздаётся голос Мина, глубокий и совсем тихий. Но пробивается и доходит до адресата даже через сторонний шум.       — От чего?       — Когда меня привезли? Когда дали показания.       Чимин мнётся, поджимает губы и опускает взгляд.       — Я знаю, что было. Ты всегда говорил, как бесит, что в твоей лаборатории есть псих.       — Кстати, ты ведь не похож на такого! — встревоженно говорит Чимин и оборачивает голову к Юнги.       Юнги же в ответ молчит и пронзительно смотрит в чужие глаза, с неким напряжением вновь отпивая немного алкоголя.       — Или-таки псих?       — Это всё оценка относительно кого-то. Наверное, относительно стандартов я псих. Немного. Но всё же псих. Но себя таковым не считаю, — качает головой и отставляет бокал в сторону. — Предпочитаю называть это «человек со своеобразным выплеском эмоций и своим видением правил».       — Например?       Юнги большего не ждёт, просто тянет Чимина на себя за затылок и вновь припадает к пухлым губам. Осуждать себя не может по двум причинам: во-первых, губы Пака так и манят каждый раз, а когда искусил их однажды, остановиться и не думать о втором шансе невозможно; во-вторых, он же псих, что с него взять. Поэтому целует даже несмотря на сопротивления, снова хватает чужие руки, заламывает за спину. И пускай их физические данные примерно на ровне, выигрывает тем, что буквально топит чужое тело в диване, наслаждаясь вкусом чужой слюны.       — Тьфу, Юнги! — вырывается с чужой хватки разве что головой. — Почему опять? Я думал, мы замяли это вопрос.       — Мы просто приняли его как факт. Ты спросил, почему я психом числюсь. Потому что правилам никогда не подчиняюсь, делаю, что считаю нужным. Это у людей психи? — и смеётся он так, что пугает, а потом снова льнёт к губам и целует, толкаясь языком в замкнутый чужой рот.       — Перестань! — пытается проговорит Чимин не открывая рта.       Юнги перестаёт как по сигналу, отстраняется, облизывает свои губы и молчаливо заглядывает в чужие глаза. И только усмехается, потому что ненависть в них всё равно не отражается. Чимин, думается Юнги, ненавидеть попросту не умеет.       — Я не буду извиняться, — надменно произносит Мин и достаёт друга с дивана, снова позволяя тому спокойно сидеть на поверхности.       — Ты будешь делать это каждый раз, когда выпьешь?       — Я и трезвым могу, просто не так смел.       — Я запрещу тебе пить!       — Настолько не нравится? — хмыкает Мин и отпивает ещё немного, отходя, дабы не попасть под горячую руку.       — А тебе бы понравилось?       — Безумно! — усмехается тот.       — Больной ублюдок.       — Приятно с Вами иметь дело! — с улыбкой говорит Юнги и смеётся.       Чимину злиться хочется, его ведь второй раз уже парень зажимает к дивану. Да и кто это делает! Пациент под номером 09-03! Ох, тот самый, кого все боялись, а Чимин первым в этой бесконечной очереди был. А теперь же что? Они вот опять целуются, теперь на диване. Голова кругом, словно пил он сам.       Чонгук вышагивает вокруг дома вот уже пятый круг, в голове не даёт покоя мысль о том, что с Тэхёном творят неправильное. Он не учёный и даже не ассистент, как Пак, но всё равно ему внутри какое-то шестое, седьмое или восьмое чувство подсказывает не доверяться так легко. Это буквально с первой встречи, когда ещё в лесу проснулся от гула чужого мотора. С того момента доверять этой Системе не хочется от слова совсем!       Он знает, что скоро должен уже возвращаться Тэхён. В последние дни тот приходит очень уставшим и после ужина почти сразу ложится спать. Чону думается, что тому необходима прогулка и воздух. В конечном итоге он хочет встретиться с сопровождающим и потребовать встречу с доктором Кимом, а ещё лучше, если сегодня он сам сопроводил бы Кима. Тому явно нужен выходной.       И вот на горизонте два человека, снова никто даже машину не удосужился выделить, а очень стоило бы, потому что бледности Тэхёна могут позавидовать все поганки округи. Его голова опущена, глаза припухшие. Он опять ощущает себя максимально уставшим. Сопровождает его не тот, кто хотелось бы, однако Чонгук всё равно подбегает ближе.       — Добрый вечер! — чеканит Чон как на военной службе, словно генералу. — Я заберу его.       — А? Конечно, — кивает молодой парень, видимо местный ассистент.       — Ты как? — спрашивает Чонгук, и Тэхён давит лёгкую улыбку. — Понятно.       Тэхён качает головой, бубнит невнятное и переходит ближе к Чонгуку, вставая возле него и оглядывая всё вокруг уставшим взглядом, пока тот не решается заговорит с парнем.       — Постой, — окликает Чонгук ассистента. Тот оборачивается и с улыбкой ждёт продолжение монолога. — Передай доктору Киму, что Тэхёну нужен выходной. Пусть завтра никто не приходит. Вы его доводите до изнеможения. Так что пусть никто не идёт завтра.       — Всё в порядке, Чонгук, — тихий голос со стороны.       Гук оборачивается, просит помолчать и оборачивается снова к улыбчивому парню:       — Ты понял?       — Я передам. Но если доктор Чхве не согласится…       — Передай доктору Чхве, что если не согласится, то я завтра сам приду в эту лабораторию и разнесу её к чертям. Или вернусь в ВАЛ и заложу вас тут всех. Посмотрим, долго ли будет существовать эта маленькая контора!       — Хорошо, я всё передам, — с поклоном сообщает парень и, пожелав приятного вечера, удаляется.       — Что с него взять, — чертыхается Чонгук недовольно. — Это просто мелкая пешка.       — Тебе не стоит так реагировать, я правда в порядке, — мелодично говорит Тэхён и давит улыбку, только теперь лишь от своего желания, потому что безумно рад встрече на улице. — Ты куда-то шёл?       — Я ждал тебя. Тем более я устал сидеть с теми двумя в одной квартире.       — А что с ними не так?       — Ты не замечаешь этого, потому что то и дело возвращаешься только для сна домой. Но я всё чаще стал замечать, как они странно общаются. Я вдруг заметил, что Чимин просто бегает от Юнги, и это какая-то катастрофа, потому что прячется от него он буквально за меня или в моей комнате. Не знаю, что они там не поделили, но участвовать в этом я точно не намерен.       Тэхён усмехается с того, с каким недовольством говорит парень, и после начинает шагать возле него.       — Ты правда намереваешься не отпускать меня завтра?       — Что сегодня там было? — избегая ответа, интересуется Чонгук.       — Всё стандартно. Но сегодня пытались заставить показать способность. Посадили в комнату и просто ждали, пока я что-то сделаю.       — И как, получилось?       — Нет, никакого результата. Так грустно. На меня столько смотрят, столько человек ждут чуда, а я ничего не могу. Думаю, Всевышний разозлился на меня и забрал свой дар обратно! Ты так не считаешь?       — А что, если твой Всевышний скорее считает, что это не те люди, которым ты дар показывать должен?       — Ты всё не успокоился и переживаешь?       — Именно. Я уже не знаю, кому должен доверять. А ты? Доверяешь им?       — Всевышний направил меня сюда, значит я на верном пути, — с улыбкой, искренне говорит парень.       — Что ж, понимаю. Не хочешь прогуляться?       — Я немного голоден, — кладя руку на живот, оповещает парень. — И совсем чуть-чуть устал.       — Тогда у меня есть предложение. Я пока ждал тебя, заметил интересное кафе с местной кухней. Если ты не против составить компанию, то мы можем перекусить там и попробовать отдохнуть на местных диванчиках.       — Звучит здорово, — кивает Тэхён.       Чонгук улыбается ему в ответ. Не может никак избавиться от чувства, что он теперь несёт ответственность за этого инфицированного. Как никак, а всё же у него никого другого для того не осталось. После смерти своего напарника Тэхён единственный, о ком можно бы позаботиться. Если Всевышний и существует, то точно направил их друг к другу, чтобы один ощущал безопасность, а второй не так болезненно переживал потерю важного человека. Каждый раз натыкаясь на пачку сигарет, Чонгук всё ещё вспоминает Ай Эна и каждый раз с тревогой думает о том, как тот писал то прощальное сообщение. Оно таковым не было и не планировалось, но в итоге, по факту, таковым является.       Находят эту забегаловку они достаточно быстро. Она совсем не отличается от уличного антуража, в ней достаточно темно, а всё потому, что все стены окрашены в тёмные, даже черноватые оттенки и освещаются лишь тусклым жёлтым светом свисающих с потолка лампочек. Столы деревянные, причудливой неровной формы, и только диваны создают атмосферу домашнего уюта, в который хочется окунуться и никогда больше не выныривать.       За один из таких они и присаживаются, утопая в мягкости. Ким берёт подушку, обнимает её и расслабляется впервые за долгое время, а Чонгук усаживается рядом и делает заказ на пару блюд, делая акцент на десерте и ванильном вкусе пирожных.       — Что ж, расскажешь подробней, как прошёл этот день? — интересуется Чонгук и, облокачиваясь руками на столешницу, оборачивается к парню больше.       Тэхён задумывается, явно намереваясь искренне про всё рассказать, но интересного происходит ровно нисколько. И вот уже он не знает, с чего начать.       — Понимаешь, — пытается рассуждать он, — мы сегодня больше вот пытались сделать эту способность наружу… Представляешь, оказывается мои клетки отказываются функционировать, если они не внутри моего тела. То есть отделить мою способность невозможно. Приходится изучать прямо наживую.       — И что делают?       — Один раз сделали даже надрез, но с анестезией, после чего внимательно смотрели, как те двигаются. Я не знаю, ты же в курсе, я больше по курам, — хохочет он.       — Надрез? Где? Давно? Ты не говорил о нём ранее.       — Буквально вчера это делали.       И он закатывает рукав, демонстрируя совсем небольшой, но весьма глубокий надрез на коже, который уже затянулся тонкой коркой для заживления. Но по правде, интереса он представлял ровно четверть секунды, а Чонгук ухватился вниманием за другое.       — Что с твоей кожей?       Хватая чужую руку и двигая к себе ближе, сразу становится заметным, как сильно шелушится кожа на чужой руке. Она буквально потрескалась и была очевидно пересушена избытком препаратов, вводимых — или выводимых — в этот организма.       — Доктора видели это?       — Да ничего особенного. Думаю, банальная аллергическая реакция.       — Тебя в прямом смысле накачивают всеми различными веществами, о свойствах которых мы только догадываться можем, а ты не говоришь о таких вещах. Давно это?       — Вчера вечером заметил, когда мылся. Ничего, скоро должно пройти. На ноге подобное появилось парой дней ранее.       — И бывало до этого хоть раз?       — Не припомню.       — Завтра обязательно скажи докторам. Не хватало, чтобы ты у нас ещё разрушался на какие-нибудь там молекулы.       И Тэхён с такого смеётся, трепля чужие волосы и говоря не нести глупости.       Им подают их заказ, и они начинают есть. Тэхён привычно молится перед началом, потом приступает. Чонгук срывается вновь почти как дикий голодный зверь, только искоса поглядывая за своим другом. Ему всё ещё непонятно: как в этой жизни может быть кто-то настолько светлый, искренний и добрый? Он не раз замечал меж строк их разговоров о том, как претит Тэхёну идея вражды и как он сопереживает каждому, кто ранен из-за власти и борьбы за неё.       Тэхён начинает рассказывать что-то из своей жизни, снова с улыбкой, с множеством шуток, над каждой из которых Чонгук смеётся. И всё это особенно уютно. Хочет остановить время и жить так всегда, существовать в этом славном мирке. Но взгляд падает на чужую руку, потрескавшаяся кожа которой выглядит пугающе…       Тэхён слишком прекрасен, чтобы с ним так обращались.       — Тэхён, — откладывая столовые приборы, говорит Чонгук и разворачивается к парню лицом, чтобы расстояния была меньше и можно было произнести так тихо, чтобы лишь они слышали.       — М?       — Ты не хочешь убежать?       — Куда? В парк?       — Нет, с этого города. Собрать вещи, взять деньги, найти машину и убежать.       — Что за глупости? В центральном нам будет небезопасно, — с тревогой и непопниманием говорит тот.       — Нет же, не туда. На другой континент. Туда, где нет этой борьбы, где таких как ты действительно ценят. Давай вместе найдём это место?       — Не говори глупости. Посмотри на этот город, тут инфицированные спокойно ходят по улицам. Думаю, мы уже в этом месте.       Чон хмурится и берёт в свою руку чужую, совсем легко касаясь шершавых участков кожи.       — Разве свободно?       — Ты всё ещё не можешь довериться Системе? Разве она не показала тебе свою честность? Их взгляды так похожи на наши, Чонгук. И я доверяю Системе, — и опускает свою руку поверх чужой, чуть сжимая.       Сжимается не только рука. Сердце сжимается от этого нежного низкого тембра, окутывает какое-то тепло и спокойствие. Тэхён улыбается так ярко, что каждая звёздочка в небе меркнет на его фоне. Солнце больше не слепит, смотреть не хочется на прекрасные закаты, а только на него одного. Засматриваться. Пересчитывать родинки на его лице. А потом укрыть его от гнёта всего мира.       Спохватившись на мысли о том, как сильно он привязался к парню, резко вскакивает с места и достаёт пачку сигарет.       — Я покурю. Ты доедай, я оплачу и подожду на улице!       И вылетает, прежде чем успевает получить ответ.       Оказавшись на улице, достаёт сигарету и делает затяжку сразу, сильную, набирая полную грудь этой отравы. Заглядывает в пачку ещё раз, и оттуда на него смотрят три последних фильтра, говорящие о скорой кончине. Эта пачка всё, что у него от напарника осталось. Именно она напоминает ему, как ВАЛ был жесток к этому мальчишке.       — Я должен принять чёртову Систему, но почему не получается?       Он злится на самого себя, ведь на него уже дома косо смотрят из-за подобных разговоров, а он с головы выбросить не может. Пережив одно предательство, сложно довериться кому-то ещё. Но нужно пытаться, раз его друзья им верят.       Разминает шею рукой, выдыхает в воздух клуб дыма и вроде как немного даже расслабляется, задирая голову вверх.       — Сегодня даже звёзд не видно, — хмыкает он, перекатывая языком сигарету во рту за фильтр.       На следующее утро в дверь стандартно позвонили. Это происходит каждый день в одно и тоже время, к которому Ким Тэхён уже привычно ожидает своего сопровождающего на сегодня. Однако открывает сегодня дверь Чонгук, с недовольным видом смотря в спокойный взгляд доктора Кима, пришедшего лично.       — Я пройду? — интересуется он достаточно вежливо.       — Я же попросил передать, что у Тэхёна сегодня выходной, — строгим и очень раздражённым голосом отмечает Чонгук и уже хочет дверь закрыть, но доктор уверенно делает шаг и останавливает этот процесс рукой.       — Но мы не можем прервать изучение лишь потому, что ты того захотел.       Выглянув из-за спины военного, он отмечает, что, несмотря на все брошенные слова мальчишкой, сам Ким снова собран и с весьма озадаченным лицом смотрит из-за угла.       — Если ты готов, то идём, — кивает Намджун в сторону двери.       Тэхён делает шаг, показываясь полностью, но Чонгук не даёт сделать второй, шикнув на парня. Тормознув, он в повиновении чуть склоняет голову. Не знает, кто из них сейчас прав и кого стоит слушаться, однако, так как по его мнению Всевышний послал Чонгука к нему, чтобы тот защищал и помог пройти этот тяжкий путь, всё же не может ему сопротивляться.       — Стой на месте, — уточняет Чон и оборачивается ко всё ещё невозмутимому доктору. — Вы в курсе, что его руки стали выглядеть не так, как следовало бы? Вы обратили внимание, что на какой-то из ваших препаратов у него сильная аллергия?       — Мы разберёмся с этим сегодня, — и в голосе ни капли удивления или сопереживания, всё тот же холод и спокойствие, что может выводить из себя. Чонгуку хочется схватить мужчину за грудки и вдарить разок, чтобы привить чувство ответственности за чужие жизни, чтобы он не только использовал всех как биологический материал для исследований.       — Он не пойдёт!       — Мистер Чон, — переходит Намджун на вежливый тон, аккуратно отодвигая от себя чужие руки. — Если не хочешь, чтобы мы использовали силу против тебя, тогда не оказывай сопротивления.       — Успокойся, Чонгук, — строгий голос из-за спины. По его высоким ноткам не сложно догадаться — Пак Чимин.       Обернувшись, военный видит, что парень уже собран, уложен и привёл себя в порядок. На нём глуповатой улыбки или намёка на веселье нет, только полная серьёзность, которой не видно было ранее.       — Доктор Ким, Тэхён пойдёт сегодня, но только я пойду вместе с ним.       — Тебе нет нужды, Чимин.       — Почему? Я был Вашим… твоим, Намджун, ассистентом долгие годы. Почему сейчас в этом исследовании такого интересного объекта я должен просто отсиживаться в стороне, получая пару словесных описаний происходящего из уст самого Тэхёна?       — Ты пережил слишком много потрясений, поэтому Система посчитала, что тебе нужен отдых.       — Тогда и Тэхёну нужен отдых.       — Боюсь, что у нас не так много времени, чтобы успеть разобраться в его геноме. Тот проснулся, и мы не знаем, когда…       — Либо я пойду с ним, либо Чонгук выставит Вас за дверь.       За спинами всех появилась ещё и сонная мордашка Мин Юнги, растирающего свои глаза и явно не понимающего, что происходит. Просто вышел на шум.       Намджун осматривает эту компанию и вроде рад, что эти люди нашли себе друзей. Однако они объединились в один комок ненависти к происходящему и теперь явно организовывают большие проблемы. Ему это не нравится. Не понравится и начальству, если до них такое дойдёт.       Тяжкий вздох, после чего Намджун протирает глаза под очками, быстро решая, какой из вариантов ему больше нравится и принесёт меньше проблем, а потому тихо произносит:       — Хорошо, Чимин пойдёт с нами, — соглашается он хотя бы на это условие.       — Чонгук, я посмотрю, что там с ним делают, и потом решу, насколько это опасно, — успокоительно говорит Пак, опуская руку на плечо военного и чуть отодвигая его с прохода. А выйдя в коридор, оборачивается к причине спора и чётко произносит: — Идём, Тэхён.       И дверь захлопывается за всеми тремя.       Внутри Чонгука бушует настоящий ураган, потому что ему всё происходящее всё равно кажется не верным. А эти слова Тэхёна о том, что он является его спасителем, только угнетают ещё больше. Спасти он ничего, по сути, не может. Ударяет кулаком в дверь, сжимает свои руки и может только вскрикнуть громко, в надежде быть услышанным везде, во всех уголках мира. Чтобы почувствовали это двоякое чувство внутри, не дающее покоя.       Услышав копошения за спиной, оборачивается и видит уже собранного Мин Юнги, который вскрывает упаковку шоколадки и ещё несколько таких же распихивает по своим карманам, запасаясь явно на целый день.       — Ты-то куда собрался?       — Думаешь дам Чимину разгуливать по этой херобатории в одиночестве? Хрен вам, я иду за ними.       — И как ты это сделаешь? Тебя никто не пустит.       — Не создали они ещё дверь, способную удержать меня. Так что не парься, не найдут они меня.       — Чёрт, как же хорошо сейчас быть тобой.       — Присмотрю я и за твоим Тэхёном, может быть, если время будет, — пожимает он плечами и направляется в сторону двери, однако чужая рука его тут же тормозит. Юнги оборачивается и удивлённо смотрит в чужой беспокойный взгляд. — Что ещё?       — Пожалуйста, постарайся записать названия препаратов.       — Это тебе аптека, что ли? Они не подписывают, что колят. Они и без того это знают и ведут под чётким контролем. А если и пишут, то там всё в цифрах и буквах.       — И всё же. Хотя бы посмотри папку с документами на Тэхёна. Мы должны знать, что они творят с ним и к чему готовиться.       — Ладно, — кивает Мин, — я попробую. Но ничего не обещаю, неженка.       Даже злиться на дурацкое прозвище не хочется, потому что этот человек единственная надежда.       А он остаётся дома, в одиночестве, ожидая новостей. И главное, будучи просто военным, не может ничего сделать. Зачем быть сильным, ловким, уметь стрелять, когда ты не можешь сделать ничего не в военное время?       Чонгук достаёт ещё одну сигарету с пачки и закуривает на балконе.       Сигаретки остаётся только две.       Чонгук развалился на диванчике, включил телевизор с глуповатым старым кино, от которого смеёшься лишь чтобы отвлекаться, а не потому, что там юмор хороший. Перед ним пустая тарелка, в которой некогда красовалась сваренная лапша, а в руках пачка чипсов, крошки от которых рассыпаны на его груди. Он дома один, поэтому красоваться, пытаться быть опрятным не для чего. Тэхён всегда возвращается когда за окном уже шестой час, достаточно темно, зажигаются фонари, а сейчас только два. У него будет ещё много времени привести квартиру в порядок.       Но скрежет в коридоре говорит об изменениях планов.       Он подрывается как по сигналу, всё-таки вернулся или Чимин, или Юнги. Каждый из них может принести важные вести. Поэтому стряхивает крошки на пол, откидывает пачку чипс и босиком выбегает в коридор.       Но там Тэхён.       Без улыбки, слегка потерянный, напуганный и взволнованный. Его лицо бледное, без единого следа настоящего южного цвета кожи. Руки мнут пальцы, стискивают их. Приметив Чонгука, он распахивает рот, не зная, что сказать.       — Почему ты рано? — интересуется Чонгук и заглядывает за его спину. Дверь уже закрыта, за ней явно никого, но он всё же как-то машинально пытался выцепить макушки других двоих. Но точно никого.       — Чимин пропал, и меня отправили домой.       — Чимин что…       — Мы пришли вместе в лабораторию, но доктор Ким не заметил, как Чимин ушёл осматриваться, и больше его не видели. Никто… Они стали что-то смотреть, искать по камерам и видимо нашли, раз отправили меня сразу домой. Я не знаю… — он качает головой и опускает взгляд. — Мне ничего не пояснили и просто сказали уйти домой.       — Ты пришёл сам?       — Да, никого со мной даже не отправили для сопровождения.       — А где Юнги?       — Юнги? Разве он не дома?       — Он ещё утром направился присматривать за Чимином, и поэтому я удивлён, что тот пропал… Только если они не сбежали вдвоём.       Ему бы хотелось думать, что у тех странные брачные игры в подсобке какого-нибудь кабинета или лаборатории, но в этом мире всё так просто и легко не бывает. Да и вряд ли Тэхёна отправили домой, чтобы тот якобы не узнал страшную тайну. Нет, правда, Чонгук больше хотел бы думать и верить в то, что эти двое развлекаются обществом друг друга, хотя и претит ему эта мысль. Но он понимает, что здесь что-то не так.       — Сиди дома, я схожу посмотрю, что с ними.       — Что? Нет! Я не останусь тут один. Вдруг и ты пропадёшь! — Тэхён прикусывает свою губу и наблюдает, как парень быстро собирается. Вздрагивает, когда слышит звук затвора оружия: Чонгук явно проверяет запасы патрон. — Что ты собираешься делать?       — Я честно устал от этой лаборатории. Они ничего нам не говорят, только тебя используют. Чем же это отличается от ВАЛа, против которого они выступают? Те хотя бы открыты были в своих намерениях, а эти только улыбаются.       — Можно… — осторожно говорит Тэхён, уже в коридоре перехватывая чужое запястье, — можно мне пойти с тобой?