***
Чимин морщится, когда яркие краски проникают в комнату. Он приподнимается, и его голове всё ещё не поддаётся ему самому. Вокруг всё заливается жёлтыми, красными, рыжими оттенками, и он пытается подняться, дабы прикрыть окно и скорее лечь обратно, проваливаясь в сладкий сон лишь с одной надеждой — не мучиться завтра утром. У него плохая переносимость алкоголя, поэтому пьёт он редко, а сегодня из-за пережитого стресса днями ранее просто не удержался. Но его хватает только чтобы повернуть голову в бок, хотя и кажется, что сотворил неимоверные усилий. Восход сегодня красивый, но не он привлекает его внимание. Возле стены в комнате сидит Юнги, растирая свои глаза и выдыхая очень глубокие и томные звуки, немного кряхтя, словно он дедуля за девяносто, который не знает, как подняться с кресла, ибо суставы слишком болят. Как сюда он попал, Чимин бы обязательно мог придумать, будь его голова сейчас чуть светлей, потому что ответ очевидный: кровать, на которой спит Юнги, теперь ровно за этой стеной. Видимо, будучи пьяным, слез он с неё не в ту сторону, совсем не ощутив препятствия в виде стены. Вот так и оказался тут. — Эй, 09-03, — шёпотом зовёт Чимин и тут же хихикает, когда тот устало поднимает взгляд. — Эй, 09-03. Юнги же, подняв взгляд, ответного веселья не испытывает. У него не то чтобы обмен веществ был быстрым, хотя и не без этого, он банально пытается изменить структуру алкоголя в своём организме и как можно быстрей протрезветь. Процесс сложный и вышел у него едва ли на половину, поэтому он уже спокойно удерживается за стену, когда приподнимается, не понимая и сам, как оказался за пределами своей же спальни. — Что делаешь? — улыбаясь, как довольный щенок, интересуется Пак и игриво разваливается на постели. — Пришёл смотреть на меня? — хихикает. У Чимина это всё какие-то полупьяные бредни, а Юнги трезвеет быстрее привычного. — Так тебе это Намджун рассказал? — он удерживается за стену и всё растирает свои глаза, пытаясь сосредоточиться и убрать остатки алкоголя из себя. — Ты поэтому шарахаешься весь день? — Ты поэтому шарахаешься весь день? — игривым голосом передразнивает Чимин и ёрзает на постели. Юнги же лишь глаза закатывает. Явно не время, чтобы говорить серьёзно, но точно можно узнать о причинах. — Так что тебе Намджун сказал? — Что я такой очаровашка, что безумно нравлюсь тебе, — не скрываясь, признаётся парень и задирает свою же майку, открывая плоский животик. — Так тоже нравлюсь? Хе-хе, 09-03 такой баловник. Пришёл за мной смотреть! — Переставай, — встряхнув головой, говорит Мин и делает шаг к кровати. Голова ещё идёт кругом, но так, словно он опрокинул всего бокальчика два, не более. Подходит ближе и замирает, вновь смотря на Чимина. Это чем-то напоминает жизнь в лаборатории. Он ведь так же приходил и смотрел на Пака, как он разваливался на постели, даже порой задирая свою одежду. Касался иногда, когда позволял себе лишнего, но никогда не жаждал большего. Сейчас покрасневший Чимин легко хихикал, смотрел снизу-вверх, и кажется, что так могло бы быть и раньше. Возможно, расскажи ему Мин чуть раньше о себе и своём существовании, они бы совсем иначе могли всё то время смотреть друг на друга. И эта мысль теперь не даёт покоя, потому что Чимин вот он — вытяни руку, чуть наклонись и снова коснись его кожи. — Какой ты плохой, 09-03! Следишь за мной! Нравлюсь, да? Я красавчик? — он хихикает на пьяную голову, не понимая, как ведёт себя. А Юнги только с обыденным спокойствием отвечает: — Красивый, — и так это звучит глубоко, но одновременно легко и сладко, что Чимин даже замирает. — Очень красивый и просто изводишь сейчас меня, — с некой серьёзностью. Взгляд уже падает на приоткрытый животик, и Чимин тут же запахивает его обратно. Даже на такую нетрезвую голову ума хватает понять, о чём сейчас речь. — Что? Шутишь? Или серьёзно нравлюсь? Чёрт, как это возможно?! Как давно?! Я весь день думаю об этом и не могу поверить! Что за шутки доктор Ким шутит надо мной? И над тобой тоже. Мы знакомы-то пару дней, как он мог это знать? — вываливает с визгом Чимин. — Он не врал, — спокойно опять говорит Юнги и наклоняется к Паку так резко, что тот замирает, даже про вздох и выдох забывает, просто вжимается в постель от их близости и не знает, куда исчезнуть и как это сделать, мечтая в матрас провалиться от смущения, нахлынувшего с головой. — Не говори такие вещи! — Не нравится слышать? Потому что я не нравлюсь? — Конечно не нравишься! Кому ты вообще можешь нравиться?! Ходит тут через стены, ловит пули за нас, помогает, находит деньги… — но в словах вовсе не отвращение, а лёгкая интонация восторга. Юнги улавливает её и, не стесняясь, забирается на постель. Он ещё успеет завтра пожалеть, что, прежде чем начать что-то делать, не избавился от алкоголя целиком, чтобы рассуждать трезво, но сейчас ему кажется логичным, разумным и таким нужным вот так просто нависнуть над удивлённым Пак Чимином. — Ты что творишь?! — возмущается ассистент и пытается оттолкнуть человека от себя, пихнув в плечо. Но это не имеет никакого успеха. — А ну перестань! — и начинает брыкаться руками, как только может, отталкивать нависшую угрозу, но успеха никакого. Да и какой может быть успех, когда над тобой мутант, когда он, перехватывая твою же руку, уводит её вверх и нет, не удерживает там, а оставляет. И если сам свою конечно возвращает снова на прежнее место, удобно упираясь в постель возле чужой головы, то рука ассистента теперь буквально в спинке кровати, скованная так прочно, что без распила не обойтись. — Ах ты! — Чимин вздёргивает голову и видит, как сам попал в ужасную проблему. — Как ты смеешь?! Отпусти меня! Отпусти меня! Я доктору Киму всё скажу, и он вколет в тебя столько успокоительного, сколько найдёт! Да я самолично тебе столько уколов сделаю! — Не угрожай мне, — холодно говорит Юнги. И когда чужая рука снова пытается ударить его, перехватывает её, отводит в сторону, и она буквально утопает в матрасе постели. Теперь Чимин открыт, от своих же угроз добился только того, что сколько не дёргая руки, они заняты. — Что ты собрался сделать? Отпусти меня! Я буду жаловаться управлению! Слышишь? Напишу, и тебя переведут в другую лабораторию! — пищит Чимин и не прекращает попыток вырваться. Но всё это так мило и забавно, а его туманный пьяный взгляд дурманит лучше алкоголя. И только вот его вывести из организма Юнги никак не сможет. Не сможет уже помочь себе ни сейчас, ни когда-то ещё. Он человек простой: если ему нравится клубничный джем, он найдёт его везде и скушает. Если он любит шоколадки, то впихнёт их туда, где и места бы казалось нет, лишь бы взять с собой. Если ему нравится человек, то всей душой и навсегда… Юнги опускается к сопротивляющемуся Чимину и перехватывает его губы. Сначала это сложно, потому что лицо крутится, уворачивается, то и дело мягкий рот ускользает в стороны, размазывая слюни по их лицам. Но это не останавливает. Мин буквально ложится на чужое тело, хватает голову парня, удерживает, целует. Развязано, влажно, желанно… Целует так, как представлял порой в своих снах, так, как представлял, когда вёл пальцем по этим губам, так, чтобы кружило как от самого дорого алкоголя, так, чтобы сердце билось, ударяя об чужую грудную клетку, так, чтобы даже Пак Чимин уже не мог сопротивляться, отвечая. И это не глубокий, не страстный поцелуй, только губы и только меж собой, без лишнего. Лёгкие покусывания. Сначала с требованием, потом нежные обволакивания чужих губ, с трепетом. Чимина поцелуй успокаивает, и от первоначального протеста нет и следа. Ощутив это, Юнги уже не сдерживает голову парня, а устраивается совсем удобно и, опустив руку вновь под матрас, сплетает там внутри их пальцы, удерживаясь теперь в таком положении. От такого протрезветь можно, а потом опьянеть ещё раз. И пьянеют оба.11. От такого протрезветь можно, а потом опьянеть ещё раз.
27 сентября 2020 г. в 09:57
Они покинули один из небольших местных магазинов, нагружая прихваченный из дома рюкзак какой-то необходимой одеждой, например носками, бельём и предметами первой необходимости, по типу хотя бы зубной пасты. И брали они это на четверых, рассчитывая, что никому нет дела, какого цвета или фасона тот или иной мелкий предмет быта. Чонгук закидывает рюкзак на свои плечи, и они вышагивают теперь дальше изучать район, пока Тэхён пересчитывает прихваченные деньги.
— Тут всё дёшево, — отмечает Чонгук и удивляется. — Это странно, я думал в городе, отдалённом от центрального, очень сложно развивать такие вещи, но у них хорошо налажены поставки.
— Не выглядит так, словно город живёт отдельно. Он мини-центральный, — уточняет Тэхён и улыбается, убирая деньги в карман рюкзака и отряхивая от них ладони. — Мы купили всё, что надо?
— Не хочешь прошвырнуться и проверить, как тут с барами?
— Бары? Я не пью, — удивляется Тэхён. — И тебе бы не стоило.
— Уж не вовлекай меня в свою секту правильности, мне всегда это претило. Выпивка расслабляет, — смеётся он.
Они идут по длинной улице, и уже сейчас, когда пробыли тут небольшое количество времени, Чонгуку не кажется тут всё таким уж грязным. Не всё, однако многие рисунки выглядят достаточно красивыми, люди на улице приветливые и улыбчивые, не стесняются показать себя. В центральном городе всегда все спешат и используют улицу лишь как метод перемещения из точки А в точку Б, а тут все наслаждаются прогулками.
И вот даже Чонгук вроде не рвётся скорее домой, а вдыхает достаточно свежий воздух и с любопытством вертит головой. Внезапно на той стороне дороги он подмечает несколько молодых девушек, которые, звонко смеясь на всю округу, играют в сокс, подпинывая песочный мячик между собой и при этом забавляясь. Но не это его удивило, а то, как, когда тот улетает на навес какой-то забегаловки, одна из девушек очень открыто и легко снимает его лёгким потоком воздуха. Он впервые видит инфицированного человека, который не бежит, а демонстрирует миру. И Намджун прав — не пытается кого-то убить этим и не угрожает, а напротив, помогает своим друзьям. И прохожие реагируют совершенно спокойно.
— Тут словно другой мир, — отмечает Чонгук и даже замирает, продолжая смотреть на молодую компанию. — Они так открыты в своих способностях.
— Наверное, мир должен быть именно таким, — с улыбкой отмечает Тэхён и кладёт свою руку на чужое плечо. — Кажется, здесь хорошее место.
— Слишком хорошее, — Чонгук бросает ещё один мимолётный взгляд, но, когда девчушка перехватывает его внимание, ответно уставившись, отворачивается и снова начинает шагать. — Только если это место так идеально, почему и здесь они изучают инфицированных? Методы разные, а ощущение, что смысл везде один, — недоверчиво морщит нос военный.
— Ты слишком жесток к людям. Если центральный город имеет такой уклад, это не значит, что и все остальные тоже.
— Наверное, ты прав. Мне стоит попытаться довериться Системе.
— Чимин говорит, что Намджун умный и хороший человек, поэтому я доверяю ему, — как-то слишком уж добро говорит Тэхён и снова смеётся, а от его бархатистого глубокого голоса смех проникает куда-то под кожу. Чонгук аж вздрагивает.
Но вскоре, стоило повернуть голову, он натыкается на огромный парк, состоящий из небольших тропинок и массивных деревьев между ними. Отличное место, свежий воздух и такое редкое зрелище для центрального города. Чонгук почти уверен, что жителю его нижней части никогда и не снилось подобное. Правда после ночёвки в лесу Тэхёна вряд ли удивить, но Чон пытается:
— Идём туда? — кивает на лесные массивы. — Давай попробуем сделать что-то с твоей силой?
— Не думаю, что это хорошая идея.
— Идём же, — снова повторяет Чон. — Неужели тебе не интересно, почему за тобой столько человек гонится? — уточняет и хватается за чужую ладонь, потянув за собой. — Я хочу посмотреть, что ты можешь. Юнги выглядел впечатляюще, я даже завидую.
И он говорит с такой лёгкостью, а Тэхён едва ли не волоком плетётся за ним и смотрит на свою ладонь в чужой. У Чона рука немногим меньше, но при этом не кажется более слабой. Тэхён обхватывает её сильней, и внутри то самое чувство, когда, держась за Чонгука, он ощущал весь мир, когда как слепой крот он мог доверять собственным ощущениям и эта рука была маленьком островком спокойствия в огромном озере паники. Сжимает пальцы немногим сильней и, заулыбавшись ещё пуще, следует за младшим, смотря на его затылок с неприкрытым восхищением.
Пройти внутрь парка не составляло труда, может быть потому, что сейчас время близилось к середине дня, хотя народу тут практически не было. Они сначала решили пройтись по тропам, встретили разве что одну отдыхающую пару под листвой, которая очень эмоционально обсуждала какой-то фильм.
Удалившись от пары, вышли на отделанную площадь со скромным садом из пары местных цветков в самом центре и только теперь остановились.
— Ну как тебе тут? — интересуется Чонгук и подходит к жестяной банке. — Похоже, тут кому-то совсем недавно было весело.
И правда, вся площадка не усеяна, но в отличие от остальной листвы просто кишит мусором. По всей видимости такие вещи тут никого не напрягают. И снова грязность города в глазах Чонгука перетягивает одеяло от некой экстравагантности. А вот Тэхён умудряется забавляться, потому что он подбегает к банке и с шумом пинает её, вызывая бурю эмоций у Чона — от негодования до дичайшего смеха.
— Ты разве не должен браниться тут и выказывать недовольство относительно загрязнения природы?
— Ничего не знаю! Тут так принято, так что не буду пока в это лезть. Судя по всему у них тут полная свобода, главное природу не загрязняй.
— А это уже не природа?
Тэхён носком шаркает по плитке внизу и спокойно добавляет:
— Это рук человека, так что тут уже всё потеряно, не волнуйся.
— Может тогда попробуем?
— Что именно?
— Твою способность, — не унимается парень, чем вызывает лишь лёгкий смешок.
— Почему ты так хочешь на это посмотреть? Она же может быть и для тебя опасна.
— Я в тебе не сомневаюсь, ты мне вреда не сделаешь.
— Я не умею ею пользоваться, поэтому на твоём месте не был бы так уверен.
— Если хоть один из нас в тебе уверен — это уже половина успеха. Так что давай, — кивает Чонгук.
Тэхёну приятно, потому что даже он в себя не верит и не может себе доверять, а Чонгуком движет любопытство и азарт. Он с невиданной скоростью и инфантильностью собирает несколько банок и составляет из них башенку, демонстративно показывая на своё творение.
— И что мне делать с этим? — уточняет Тэхён.
Чонгук походит ближе к нему и кладёт руки на плечи со спины, оборачивая лицом к цели:
— Давай, попробуй сбить.
— Ну, а вдруг не в этом проявляется инфекция?
— Попробуем что-нибудь другое, — разводит он руками. — Давай, у тебя получится! Ну же!
Чонгук говорит так ободряюще и уверенно, сжимает плечи Тэхёна, что хочется самому в себя верить и какой-то страх причинить вред испаряется. Может это дух авантюризма или глупость, но Тэхён искренне пытается сделать хоть что-то. Это глупо, пытаться, зажмурив глаза, выдавить из себя то, что никогда не получалось. Вот так легко, просто. Поэтому, когда ничего не происходит, он расстроен, но не удивлён.
— А что, если и не я это был? — уточняет, приоткрыв один глаз.
— Точно ты, иначе почему все там так тебя боялись?
— Меня боялись? — он оборачивается с тревогой в глазах. — Я ранил кого-то?
— Нет, не видел таких, — Чонгук даже вспомнить не пытается. Факт того, что там произошло, уже в прошлом и вряд ли их ещё коснётся, поэтому зачем Тэхёну знать нежелаемое, которое его больше не затронет? — Ты слишком миролюбивый, что твоя способность, снеся пол здания, обошла жертвы.
— Церковь сильно пострадала?
— Ну, выбило окна, колоны некоторые и части стен в паре мест. Если тебе будет легче, то твой Бог остался целым и невредимым. И ты очень трогательно сидел прямо перед ним.
Почему-то это заставляет Тэхёна улыбнуться.
— Попробуем ещё раз?
— Я не знаю, что делать.
— Ну, мне такого не дано, я здоровый, — он всё равно привык считать всё это лишь инфекционным заболеванием, потому в привычной манере использует ходовые ранее фразы. — Поэтому не знаю. Но Юнги вот касается предметов. Попробуешь?
Он подбирает с земли ещё одну банку и протягивает Тэхёну.
— Попробуй, если прикоснуться?
Тэхён робеет, потому что та выглядит грязной, и он почти уверен, что с чужой слюной. Но мы все люди и сделаны с одного «теста», поэтому, преодолев свою брезгливость, берётся за банку, забирая её с чужих рук, и так же зажмурившись пытается сделать хоть что-то. Но ничего не происходит. Раскрыв глаза, единственное, что он видит, — ожидание неожиданного в глазах Чонгука, который с детским любопытством и блеском в глазах ожидает увидеть чудо. Даже грустно становится, что Тэхён не может сделать ему никакого чуда.
— Ничего не получится, — он отпускает банку снова на землю.
Гук поднимает взгляд и видит лёгкое разочарование на чужом лице.
— Всё нормально. Ходить я тоже не сразу начал, — разводит руками. — Ты столько лет не мог, с чего бы вдруг… Кстати, — он встрепенулся. — Мне, когда давали тебя как задание, сказали, что ты не проявлял ничего столько лет! Как такое возможно? Все инфекционные проявляют себя до десяти, а тебе, — он ещё раз уточняюще осматривает тело напротив и, кивнув с утверждением, заявляет: — определённо намного больше.
— Честно говоря, я не знаю, — Тэхён легко отпинывает банку и начинает шагать.
— Как ты попал в церковь?
— Я не знаю, — обыденно говорит Тэхён.
— В смысле?
— А ты много людей знаешь, которые говорят: «Я помню, как меня подбросили под дверь». Конечно же я не помню, — он жмёт плечами и убирает руки в карманы.
— Ничего, что я такое спрашиваю? У меня не было знакомых без родителей. Так ты не знаешь, куда они подевались?
— Не знаю, — он качает головой. — Мне никто не рассказывал, а спрашивать было неудобно. Я не говорил примерно, — он поднимает взгляд к небу и думает. — Примерно до тринадцати лет.
— Вот оно что.
Они и не замечают, как их разговор со стороны похож на беседу двух просто давних друзей, которые свободно расхаживают по парку и иногда резвятся, двигая мусор с места на место и пиная его в воздух.
— Почему ты не говорил так долго?
— Я не помню. Я вообще очень плохо помню своё детство. Наверное, я немного отсталый, и мне просто не говорили.
Гук с пониманием кивает. Он не доктор, ему такое не определить. Кто же знает, как это всё решают и как диагностируют, но стоит поинтересоваться у Чимина, что ему известно. А ещё лучше у Намджуна, которому документы на прошлое Тэхёна точно должны были прийти в первозданном виде.
— А ты до этого может у Бога своего просил силу какую? Вдруг это всё же заразно?
— Доктор Ким же пояснил, что это не зараза, всё как-то иначе работает.
— Точно, пояснил же. Никак не привыкну. Столько информации в последнее время.
— И не говори. У меня тоже много поменялось всего. Так что мы похожи.
— Ты, кстати, реагируешь поразительно спокойно.
— Говорил же, дырявая ты голова, что я попросил Бога помощи, и он сделал это. Это всё он послал для меня, может быть потому, что я наделён его даром и силой! В любом случае было страшно, но я даже не ранен, и пока всё складывается хорошо.
И он снова одаривает своей улыбкой, от которой кровь стынет и перетряхивает Чонгука.
— Понятно, — отворачивается и смотрит на уже виднеющиеся дома через листву. — Идём домой? Нужно зайти купить что-то из еды, может Пак вернулся-таки.
Магазинчик, который они находят, совсем крохотный. В верхнем городе, к которому привык Чонгук, подобные давно не существуют. Супермаркеты там огромны, всё на несколько этажей, и лишь редкие случаи, когда они похожи на просто огромный павильон в один этаж со всем необходимым. В этом плане центральный город точно выигрывает. Здесь тесно, да так, что Чон и Тэхён постоянно ударяют локтями друг друга, бесконечно принося извинения как перед друг другом, так и перед другими страдающими в этом магазине. В неловкой ситуации тут каждый, а от того всем откровенно всё равно на случайное соприкосновение.
— Возьмём? — Тэхён поднимает с полки несколько шоколадок. — Они с разными начинками. Как думаешь, что понравится Юнги?
— Хм, — Чонгук задумывается и пытается что-нибудь вспомнить. — Как-то Чимин жаловался, что у него клубничные и персиковые вкусы усилителей пропадают первыми. Есть такие?
— Ага, — кивает Тэхён и опускает свой выбор в общую корзину, осматриваясь ещё вокруг.
— А ты что любишь?
— Ты о чём?
— Шоколад или чипсы? — взгляд Тэхёна робеет, и он, осмотревшись, пожимает плечами. — Серьёзно, ничего?
— Я не пробовал. Так что не уверен, что мне это понравится.
— Ты хоть раз пробовал пить?
Тэхён быстро качает головой и получает усмешку.
— Я сделаю из тебя ещё плохого мальчика. Идём.
— Нет! Я не хочу! Я не пью!
— Да ладно, не напаивать тебя буду. Можно же один вечер отдохнуть? Давай купим тебе то, что ты бы хотел попробовать? А из алкоголя я допью, да и Чимин, наверняка, тоже будет не против.
И Чонгук очень быстро находит банки с пивом, закидывая в корзину сразу шесть, сопровождая это: «На всякий случай» и после уже идя дальше.
— Тэхён, какие вкусы тебе нравятся?
— Клубнику тоже люблю, — задумчиво говорит он. — У нас росла немного. Не каждый год, но, — он делится этим с такой теплотой, что Гук резко начинает улыбаться и кивает с пониманием.
А потом они берут клубничный йогурт, пачку чипсов, жевательные конфеты. Чонгук рассказывает о том, что ему самому нравится, делится впечатлениями и находит лучшее. У них денег не так много, но, видя радостные глаза Кима, предвкушающие вкусности, становится вроде и не жалко. Как раз Юнги оправится, и можно отправить его ограбить ещё один банк. Такому таланту, как у старшего, грех пропадать.
В итоге выходят каждый с парой сумок в руках, причём по весу у Чонгука намного больше, и при этом всё ещё рюкзак за плечами.
— У меня сдача, — скромно говорит Тэхён и вытягивает остаток бумажных купюр.
— Положи в рюкзак или мне в карман, если тебе некуда.
Тэхён кивает, потому что уже как-то даже привык, что наличка лежит в этом рюкзаке, украденном невесь откуда, так как он предпочитает игнорировать существование факта, что Юнги обокрал людей дабы достать все вещи для них, ведь это было необходимым. Тянется, чтобы уже засунуть в карман, как мимо него пробегает парнишка, тайфуном ударяя по руке. Тэхён осознаёт, что произошло, только когда сумка с продуктами падает ему же на ногу.
— Что за невоспитанные, — фыркает Чонгук и, ставя сумки на землю, сразу спрашивает. — Ты в порядке?
— Да, — Тэхён опускает взгляд на свою же руку и ахает, потому что та пустует. — Он забрал деньги!
— Чёрт!
Чонгук оставляет сумки продуктов с Тэхёном, а сам, срываясь на бег, несётся за парнем. Тот явно не имеет большой подготовки, а ещё чувствовал свою победу, потому что точно замедлился после поворота. Но не тут-то было. Чонгук не только смог догнать его, но и обогнать, толкая в бок и тем самым припечатывая к стене. Он и не таких шустрых вылавливал.
— Ты берега попутал? — уточняет Чонгук и, вывихнув шаловливую руку за спину, упирает пацана щекой в стену, а сам выдёргивает мятые купюры с его ладони. — Красть он у меня собрался.
— Чёрт! Отпусти! Отпусти.
— Где тут у вас полиция? Надо бы тебя там оставить! — рычит в ухо и зажимает сильней, отчего парень вскрикивает, ведь руку знатно выкручивают в неверном направлении.
Благо из-за угла виднеется уже ошалевшая макушка Кима, который тащит за собой все покупки и, бросив их возле ног, подлетает к Чонгуку, просто вынуждая ослабить руку.
— Послушай, — запыхавшись, говорит Тэхён и пытается отодрать Чонгука от нападавшего. — Ну забрал, фиг с ним. Пошли обратно, чего же ты начинаешь.
— Как чего?! Я должен сдать его по закону!
— Да ты посмотри, это же школьник. Чего ты ему преподавать-то собираешься? — выдыхает Ким и, посмотрев на довольную из-за защиты улыбку парня, добавляет ему: — А ты чего? Вообще-то ты совершил большой грех, и я прощаю тебя лишь потому, что… эти деньги тоже были украдены, — фыркает чуть тише и, обернувшись к Чону, дёргает его руку с новой попыткой. Гук поддаётся.
— Так вы что, управление? — недовольно говорит парень и отпрыгивает от этих двоих, сразу меняясь в лице: морща нос и сдвигая к центру брови. — Гнилье, — говорит ещё тише.
— Управление? — уточняет Чонгук в замешательстве. — Какое управление?
— А у нас воры в городе только одни — это Система с её управлением! — гордо заявляет он и ударяет себя в грудь, на секунду показывая себя храбрым львёнком, но под гнетом прищура Чона опускает взгляд, ёжится и отшагивает ещё назад. — Я же могу идти?
— Беги, — кивает Чон, и тут же на месте паренька остаётся лишь лёгкий ветерок.
Обернувшись к своему спутнику, Чонгук поднимает принесённые сумки и выдыхает, очень тихо и тяжело одновременно:
— А может тут не слишком прекрасно, — добавляет он, делая выводы со слов мальчишки.
— Думаю, что он слишком юн, — ободряюще говорит Тэхён, — чтобы понимать мелочи. Знаешь же, в таком возрасте всё кажется только чёрным вокруг. Тебя ущемляют, не хотят с тобой делиться и вообще никакой свободы. Вот отсюда и такие мысли касательно Системы.
Чонгук только вскользь проходит взглядом по чужому лицу и задумывается, что комментировать это не стоит. Хотя Тэхён и старше его самого, но по его улыбке и рассуждению видно, что единственный подросток, который всё ещё не воспринимает мир здраво, — только сам Ким. И пока рушить его этот волшебный мир не хочется.
.
Когда возвращаются в квартиру, ещё с коридора слышат звук работающего телевизора и видят с комнаты слабый свет, мерцающий время от времени. Кажется, их не замечают. Приходится пройти вглубь, чтобы заметить Пак Чимина, нагло смотрящего какое-то популярное шоу и спокойно закидывающего себе в рот содержимое одной из банок консервов, пропутешествовавшей с ними вплоть от центрального города.
— Мы вернулись, — оповещает Чонгук.
Чимин в пол оборота бросает на них усталый взгляд и снова крутит головой в сторону телевизора.
— Ты чего какой? — интересуется уже Тэхён и садится возле, пока Чонгук спокойно раскидывает продукты по нужным местам. — Что-то стряслось?
— Разговаривал с доктором Кимом, — подмечает Чимин и, засунув палочки достаточно глубоко в еду, дабы они не падали каждые две секунды, тяжко выдыхает, обернувшись к ребятам. — Он мне столько всего рассказал, что теперь осознаю, как бессмысленно было всё моё обучение. По факту, оно полностью бесполезно.
— Так всегда и бывает, — ровным тоном доносится с кухни. — У меня теория тоже не сравнима с полем боя, — уж Чонгук знает, как отличается то, чему вас учат, от того, с чем предстоит столкнуться.
— Но тут же совсем всё иначе! — в голосе звучат ноты разочарования.
— Это как учить теорию, а потом узнать, что ты взял учебник столетней давности. Законы уже опровергли, а ты вызубрил от корки до корки.
— Однако ты можешь быть отличным биологом. И без учёбы тут не обойтись, — заспанный голос звучит позади.
Чимин оборачивается и видит опухшее после длительного сна лицо Мин Юнги. Глаза у того кажутся совсем крошечными, потому что ещё не открыты даже до конца, на его щеке вмятины от подушки, а волосы торчат соломой во все стороны. И вот он такой, сонный и мятый, смотрит на Чимина, просто взглядом внушая свою мысль в чужую голову.
— Считаешь, что всё равно могу стать полезным?
— Именно. Пускай частично знания теперь новые, другие, но ты можешь лечить людей. Ты изучаешь людей, и это главное, что тебе необходимо. Как устроен мир… Хммм, не думаю, что даже нынешний ответ можно назвать безупречно правильным, — рассуждает он.
— И то верно.
Юнги проходит на кухню и, цепанув пальцами край пакета, заглядывает внутрь. Минуя всё неинтересное, он выуживает со дна стеклянную бутылку и, покрутив её в руках буквально пару секунд, оживляется и становится заметно бодрей.
— Вау, я так давно не пил алкоголь, — честно признаётся он и облизывает пересохшие губы. — По какому поводу взяли?
— Тэхён никогда не пробовал, — подмечает Чонгук и, достав очередной продукт с пакета, кидает его в холодильник.
Юнги же, повертев бутылку в руках ещё немного, после такого уточнения оборачивает голову в сторону виновника приобретения бутылки и хмурясь думает о своём:
— Ты считаешь это нормальной идеей? Мы ведь не сможем его контролировать, и в случае чего…
— В случае чего хотя бы будем знать, что от него ожидать.
— Если выживем.
— Там мне уже будет не принципиально тогда, — усмехается Гук и хватает бутылку с чужих рук. — Судя по твоему взгляду ты не беспокоишься за Тэхёна, а делить не хочешь.
— Между прочим, не против был бы, если бы мои способности тоже пытались раскрывать такими способами. Мне нужно было быть осторожней. Ах, если бы я только знал! — саркастично говорит Юнги и не мелочится, доставая теперь и вторую подмеченную им ранее бутылку.
— Так пей. Сомневаюсь, что Тэхён выпьет больше одного глотка. А Чимин пьёт?
— Не знаю. На работе не выпивал, а в другое время я с ним не виделся, — разводит тот руками и, не задерживаясь и секундой дольше, выходит к другим парням, замахав алкоголем. — Пак Чимин, пить будешь?
— Что? А тебе разве можно? Тебя только зашили! У тебя два огневых ранения, а ты пить собрался?
— Забота твоя весьма милая, но… Вот это тот случай, когда мне искренне хочется послать её нахрен. Это же святое! — приподняв бутылку вверх, он слегка встряхнул ею. — Тем более, исключительно ради науки. Я просто вынужден составить Ким Тэхёну алко-компанию.
— Святое? — удивляется тихонько Тэхён и хмурит брови, пытаясь вспомнить, говорили ли ему о святости веселительных напитков.
— Что? — Чимин переводит взгляд на не менее удивлённого виновника диалога.
— Это идея Чонгука, — тут же выпаливает Ким. — Он сказал, что если я буду пьяный и не контролировать свои действия, то точно смогу применить способность!
Чимин скептически осматривает всех вокруг и ощущает себя единственным разумным существом на планете, но три пары глаз смотрят на него с безразличием, восторгом и неким интересом, которые мешаются в единую фразу:
— Хорошо, но только давайте чуть-чуть, — выдаёт ассистент, демонстрируя пальцами количество алкоголя на дне воображаемого стаканчика.
— Там как пойдёт, я так вообще не пьянею, — гордо заявляет Гук, явно намереваясь взять основной удар алкоголя на себя.
— Нам и правда нужно расслабиться, — поддакивает ему Юнги и уже спешит на кухню, дабы начать разливать алкоголь.
— Может мы хотя бы поесть приготовим сначала? — доносится от Чимина, который всё ещё нервно посматривает на Тэхёна. Ему тоже очень любопытно о том, какими же такими способностями обладает этот парень, а с другой стороны вовсе не хочется оказываться в эпицентре проблемы. — Тэхён, только ты только попробуй. Хорошо?
Тот кивает с пониманием.
— Не ведись, даже если эти двое будут подливать. Ты можешь быть опасен, — с тревогой Чимин кладёт свою руку на чужое плечо и чуть сжимает. — Поэтому осторожно.
— Я понимаю, Чим, я понимаю, — кивает он с лёгкой улыбкой. — Но мне правда жутко интересно попробовать. Чонгук сказал, что покажет всё-всё, чего не было в церкви. Я так… — он смущённо опускает голову, мечтательно вздёргивая брови и явно выказывая, как активно сейчас фантазирует в своей голове. — Так взволнован от этого.
— Хорошо. Тебе тоже нужно отвлечься и расслабиться. В последнее время всё очень сложно.
— Верно, — кивает он. — Очень сложно и совсем непривычно. Но это всё равно интересное приключение.
— Хах, — Чимин усмехается. — Мне бы воспринимать стрельбу и погоню как просто приключение. Завидую я тебе, Ким Тэхён.
С кухни слышатся чертыханья и грохот, поэтому разговор приходится прервать, забегая на кухню. Оказывается, Юнги умеет готовить, а чертыхается исключительно потому, что ножики тут не сильно заточены, а падения лишь небольшая случайность.
.
Когда ужин уже готов, все собираются возле небольшого стола. Тут не такое большое разнообразие и изобилие продуктов, однако рис, несколько консервов и приготовленное мясо присутствует. А ещё в центре всего этого гордо стоит стеклянная вскрытая бутылка недорого алкоголя, продающегося в этом городке под маркой «Шаршен».
— Что ж, — гордо заявляет Юнги, уже расплескивая жидкость по стаканчикам. Он даже к еде ещё не притронулся, а слюни готовы вытекать с его рта от одного аромата алкоголя.
— Никогда не думал, что ты так любишь выпивать, — бурчит Чимин себе под нос, сидя рядом.
— Тебе стоит получше меня узнать, Чимин.
Юнги усмехается и, разлив напиток всем (Тэхёну, как Чимин и просил, исключительно немного), опускает руку на чужое плечо. Чимин вытягивается от жеста по струнке, поджимает пухлые губы и тут же отводит взгляд, пытаясь совсем незаметно из-под руки выскользнуть. Юнги такое поведение замечал на протяжении всего дня. То утром Чимин избегал с ним взглядов, особенно когда тот вышел с душа. То от любого прикосновения тут же дёргался, как от огня. Шарахался от взглядов и всегда старался включить в разговор третьего человека, если он заходил только между ними двумя. Это всё было странно, учитывая, что ранее подобного поведения за ним никто не замечал, да и к Чонгуку или Тэхёну тот продолжал относиться обыденным образом.
Поэтому сейчас, когда Чимин, буквально сваливаясь со стула, всё же избежал чужой руки на своём плече, Юнги только нахмурился, отчего его глаза сузились до маленькой полоски, а после отстранился сам, непонимающе переглянувшись с подметившим это Чонгуком.
— За, наконец, спокойствие! — пытаясь отвлечь неловкий момент, произнёс Чонгук и, не дожидаясь остальных, радостно выпил напиток со стаканчика, щурясь от горечи в горле и тут же отправляя кусок мяса и каких-то трав в свой рот, смакуя приятный вкус.
Чимин и Юнги, неоднократно уже ранее будучи знакомыми с таким процессом, выпивают так же быстро, заедают горечь и принимаются к еде, а вот Чон с любопытством оборачивается к Тэхёну. У того масса вопросов во взгляде сразу, как он только понюхал, а когда увидел, как все кривятся после выпитого, вообще немного странно покосился на военного, не понимая, а точно ли ему это нужно.
— Не волнуйся, сделай просто глоток. Я не заставляю тебя пить больше. Попробуй, — уверенно, очень тихо и где-то возле уха, словно дьяволёнок, нашёптывает Чонгук. Спаивать у того желания нет, но сама мысль, как мало в этой жизни за все свои годы повидал этот человек, неимоверно грустная. Да и развлечений сейчас не найти, так что единственное — показывать Тэхёну жизнь.
— А точно ли? — он снова принюхивается. Напиток пахнет травами, и это ему нравится. — Ладно, раз ты уверен, — он кивает и, не задумываясь ни о чём выпивает всё, что ему налили, точно так же, как только что видел в исполнении друзей.
Горечь, жжение, глаза слезятся, а его взгляд такой безумный, что от его вида Юнги начинает откровенно заливисто смеяться, смущая Чимина этим ещё больше. Тэхён же смеха не слышит, обезумевший взгляд выпученных глаз смотрит на улыбку Чонгука. Он сейчас его проклинать хочет, убить, на кусочки порвать, а тот смеётся и, подхватив своими пальцами кусочек мяса, просто заталкивает в чужой рот, перебивая противные нотки.
— Давай же, горечь пройдёт и всё хорошо будет! — убедительно говорит он и заталкивает ещё что-то из закусок в чужой рот, организовывая там адскую смесь вкусов.
Когда Тэхён выдыхает, в этом вздохе слышится тяжесть, грусть, боль, отчаяние и… всё-таки лёгкая радость, потому что как бы противно ему не показалось вначале, лёгкость и аромат трав, пришедшие следом, явно заставили улыбнуться.
— Всё, теперь наш Тэхён совсем взрослый парень! — бодро говорит Юнги и, хватая бутылку, не стесняясь наливает вновь всем без исключений.
— Ты чего?! — Чимин возмущённо взвизгивает. — Я же сказал, ему только на пробу. Он и так… — но стоило обернуться к Юнги и встретиться с его лицом, взглядом и ухмылкой слишком близко, отворачивается и замолкает, стискивая свои губы.
— Да успокойся, я послежу, — бодро говорит Юнги и, заметив некую странность, решает её проверить. Внимание теперь полностью на Чимине. Он и так всегда на него смотрел больше других людей, но теперь, когда щёки алели каждый раз, стоило им заговорить, это стало в разы интересней. Мин Юнги сообразительный и понял, что, пока был в отключке, доктор Ким Намджун что-то таки сказал своему подопечному. Не ясно, для спокойствия того или чтобы предостеречь, но факт оставался фактом.
О симпатии Юнги к ассистенту доктор Ким узнал так же быстро, как и о том, что удержать пациента в палате просто невозможно. Возможно, он узнал о таком даже раньше самого Юнги. Юнги часто расхаживал по ночам, привычно отсыпаясь днём и притворяясь разве что не мёртвым. Это доктор Ким Намджун просёк очень быстро, а потому стал наблюдать. Дабы не быть очевидным, наблюдал по камерам, просматривая их и отслеживая поведение. На тот момент друзьями они не были, а от того в голове доктора было два важных вопроса: каким образом этот человек может перемещаться, невзирая на замки и стены, и что именно удерживало его в лаборатории. И тогда он начал замечать, как каждый раз 09-03 скрывался в комнате ассистента. Тогда, отвлекая Чимина заданием вне стен лаборатории, он как-то установил камеру и в комнату Чимина. На время и ради интереса. Дабы не смущать ассистента, он отмаливался по этому поводу, ведь по факту ему было совершенно не важно, какими делами занимается Пак, даже когда несколько раз заставал его за непотребствами. Это всё физиология и биология, интереса и даже смешка которая у него не вызывала. Зато он смотрел как 09-03, заходя в комнату, останавливался возле кровати Чимина и с лёгкой улыбкой смотрел на него, откровенно разглядывая. Сначала это казалось больным интересом, ведь о том, что в голове 09-03 не всё в порядке, было известно с самого начала. По правде, он даже побаивался за своего ассистента и пару раз отправлял домой на ночёвку. Тогда Юнги просто не выходил из комнаты, только если за едой или водой. Когда же Чимин возвращался, снова семенил за ним хвостиком, а если ассистент не засыпал по долгу, стоял за стеной и просто слушал, что тот смотрит.
По правде, Юнги часто прислонялся спиной к двери и просто слушал болтовню Чимина по телефону, а когда тот включал фильма на своём планшете, устраиваясь для просмотра, Юнги частенько пробирался в комнату и украдкой стоял за его спиной, подглядывая только одним глазиком, смотря фильмы вместе. Юнги нравятся эти же фильмы — так он понял, что вкусы у них похожи. Намджун же продолжал наблюдать и не вмешивался. В конечном итоге он смог уже выяснить, что опасности этот пациент ассистенту не представляет.
А потом Намджун по ночам, в живую, просто наблюдал за 09-03 всё внимательней. Это было некое изучение. В тот момент он выяснил, что и лекарства на того не действуют: даже если перед отправкой на сон он вкалывал пациенту транквилизаторы, тот приходил как ни в чём ни бывало и продолжал смотреть на Чимина. Это не было похоже уже на любопытство, на какое-то проявление проблем психики, потому что в его поведении читалось некая взволнованность. То, как он тихо пытался ходить, как осматривал и непроизвольно повторял движения за Чимином, как укутывал его, стоило одеялу слететь, или раскутывал, когда в комнате было слишком жарко, отчего Пак начинал обильно потеть. Юнги откровенно заботился о чужом сне, и медленно Ким Намджун понял очень важную вещь, ответив на ранее поставленный вопрос: чувства у 09-03 сильные, не поддельные. И именно они единственное, что удерживает его здесь. Для человека, у которого дома нет и проблем на свободе немерено, нет повода сталкиваться с этим вновь, когда возле может быть кто-то столь важный.
Вот тогда им и предстояло встретиться. Познакомиться. И Намджун не скрывая сказал, что знает о маленьком, во многих смыслах, пристрастии Мин Юнги. У них был разговор, который затянулся на пару ночей, но в итоге это привело к хорошей взаимопомощи. И после камеру с комнаты Чимина Намджун убрал навсегда.
Намджун был единственным, кто знал об этом и кому Юнги сам признавался и подтверждал эти лёгкие догадки.
А за время, что провёл возле Пака, Юнги с уверенностью мог сказать, что влюблён. А с тех пор, как у них появилась возможность общаться, стал влюбляться только сильней.
Поэтому сейчас, выпив уже далеко не первый и не второй стакан с напитком, доедая свой ужин, Юнги смотрел на Чимина очень пристально и не мог перестать улыбаться с того, как тот бесконечно смущался. Теперь его щёки были красными, как и всё лицо, уже не столь из-за Юнги, сколько из-за выпитого алкоголя.
Самым трезвым к концу трапезы был официально Тэхён, потому что, когда Юнги второй раз-таки ему плеснул, он не знал, как отказать, а его чёрный рыцарь в лице Чонгука просто принял удар на себя. Последний, к слову, тоже пьяным не выглядел. Как и говорил, его алкоголь берёт очень плохо, и он откровенно доказывал это, ведя себя абсолютно обыденно. Что нельзя сказать про раскрасневшегося Чимина и слишком ехидного и улыбчивого Мин Юнги.
— Что нам с ними делать? — интересуется теперь Тэхён, уже приподнимаясь, чтобы собрать всё со столов и убраться.
— Отнесу их в кровать, какие тут ещё варианты, — хмыкает Чонгук и поднимается тоже.
Они сидели дольше чем можно было бы кушать, а всё потому, что разговорились и со временем даже разоткровенничались. Понимая, сколько ещё им предстоит идти рука об руку, стало невольно важным узнать, а что именно за люди так вышагивают возле тебя. И вот к чему это привело.
Сейчас на улице было уже темно, а скоро и вовсе будет рассвет, так что время было как раз для сна.
Чонгук, как и сказал ранее, решил разнести засыпающих и пьяных ребят по комнатам, потому что эти двое точно бы не смогли сделать такого самостоятельно. И да, для того, чтобы в этом убедиться, Чон действительно сначала пытался заставить их пойти самих. Стоило ему начать поднимать Чимина, как Юнги начинал возмущаться, что его малыша трогать не надо и что он точно справится самостоятельно, вот только опроверг свои же слова, когда не мог отодвинуть Чиминов стул, потому что его руки то и дело проходили сквозь предметы.
Тэхён наблюдал со стороны, уже собрав посуду в раковину и готовясь её мыть. Наблюдал с лёгкой улыбкой, а Чонгук, подметив её, радостно заявил:
— Будем надеяться, что через пол к соседям он не провалится, — заявил с усмешкой и, раз Юнги не давал нести Чимина, поднял первым его, относя в комнату и укладывая к стене, на одну из двух кроватей. А уже после спокойно отнёс и второго в его выигранную роскошную кровать.
Когда Чонгук вернулся на кухню, Тэхён уже намывал посуду, при этом напевая церковную песню у себя под носом, радостно в такт покачивая головой и иногда позволяя себе пританцовывать руками.
— Как самочувствие? Голова не болит? — с заботой спрашивает Чонгук и тут же пытается сделать заинтересованный вид в мытье посуды, попросту подавая грязные предметы.
— Всё нормально. Немного кружится, но в целом… Хорошо, что ты не дал мне выпить больше. Не хотел бы выглядеть как эти двое, — морщится и смеётся одновременно, отчего и на лице Чонгука расцветает улыбка.
— Ты молодец, кстати, для того, кто никогда не пробовал алкоголь. Выдержал стойко. Могло свалить и с одного глотка.
— Правда?
— Конечно! У меня сослуживец один есть… или уже был, — озадаченно исправился. — Так вот он с глотка уходит в такие дали. Всегда было смешно за этим наблюдать. Мы иногда, по праздникам, чисто ради веселья ему в сок всегда подливали спиртное. И пока он сообразит об этом — уже нажрётся. Ой, что только не вытворял! Мне бы мой старый телефон, я бы такие видео тебе показал, — рассказывает он, облокотившись на столешницу и скрестив руки, а взгляд устремлён за окно.
— Весёлая у тебя жизнь была.
— Это точно. Мне баек хватит до конца нашего путешествия, это точно. Я тебе такую жизнь поведаю. Тебе и не снилось в сравнении с твоей скучной.
— Не такая уж она и скучная была! — ворчит Тэхён и брызгает в Чонгука водой, заливаясь смехом от своего же баловства. — Мы знаешь как с мисс Бо гоняли куриц? Мне тогда лет пятнадцать было. Ох и здорово было! А ещё я как-то бывал на пасеке, большой такой, она аж на юге, а там верхний город только отстраивали и солнца было, что глаза открыть не мог. Мне так страшно было, что пчёл не увижу, но очень интересно. Ты вот бывал на пасеке?
— Неа, — качает Чонгук головой и теперь с окна внимание переключает на Тэхёна, который уже натирает столы до блеска. — Видимо, у тебя-таки есть занимательные истории.
— Меня в тот день ужалили три раза! Ох, и всё это в одну руку. Ты бы видел каких она размеров была! — и смеётся басисто, заливисто и так искренне, что, несмотря на то, что в истории смешного-таки ничего нет, Чонгук всё равно подхватывает его и смеётся тоже. — Вау, посмотри в окно! — резко взрывается он и откидывает тряпку в раковину, подлитая к огромному окну и вглядываясь теперь в алые краски на горизонте. — Я такого никогда не видел!
Для Чонгука, живущего в верхнем городе, восход — это обычное дело, тем более на ночном дежурстве. А вот нижний город закатами не избалован, поэтому, видя этот нескрываемый детский восторг, хватает парня за руку и ведёт скорее на балкон. Там прохладней, но без запачканного стекла вид ещё прекрасней. И Тэхён пальцами в перила вцепляется так, что костяшки белеют, и вперёд подаётся, словно дотянуться до восхода хочет. Чонгук улыбается, смотрит на него с этим нескрываемым интересом и удивляется, как легко того заставить чем-то восхищаться, как легко найти для него нечто новое в этом мире. Пока Тэхён любуется восходом, тем, как краски начинают играть в небе, Чонгук неприкрыто любуется самим Тэхёном. Нет, не изучает его лицо, не пересчитывает бесконечные родинки на теле. Вовсе нет. Он просто удивляется тому, как человек открыт новому миру, приключением и всему, что будет их ждать. Той лёгкости, с которой он смотрит на будущее.
А когда Тэхён отрывает взгляд от прекрасного, с этой огромной квадратной улыбкой оборачиваясь к своему другу, их взгляды пересекаются, и они молчаливо смотрят вот так, только в глаза напротив, общаясь без лишних слов. В душе так хорошо, светло и спокойно. Чонгук не помнит, когда в последний раз ему с кем-то было вот так весело и просто, без лишних слов. Тэхён же только снова оборачивается к небу и любуется, ахая от восхищения.
Гук отходит на пару минут, подхватывает пачку сигарет Чонина и, выходя на балкон, вновь закуривает, расслабляясь теперь полноценно.