light of my moon

      Дом находился в лесу, сконструированный из всего, что явно нашли, он размещался меж трëх крупных деревьев, а в высоту был два этажа. Вокруг следы огромного монстра, что встретили ранее, вот только его самого вокруг не наблюдалось. Жизнь тут была похожа на кошмар, но при этом были рабочие антенны и даже приëмники, а внутри и вовсе неплохой такой ремонт для того, кто живёт вдали от жителей.       — Каврал немного помогает нам, — икота в речи мужчины и вовсе уже не казалась проблемой. Еë тщательно игнорировали. В конечном итоге Вонхо предупреждал, что житель тут не из самых простых. И это было очевидно. Он суетно открыл скрипучую дверь. Внутри уже горел свет. Проведена проводка, а судя по виду из окна, по ползущим по деревьям проводам, где-то наверху установили множество солнечных батарей. Это создавало уют и давало достаточно света. Даже парнишка, что встретил их молчаливо взглядом, только отвернулся и продолжил щëлкать каналы телевизора, выбирая, что ему бы посмотреть.       Чонгук ступал внутрь перед Тэхёном, осторожно осматриваясь. Чешуя монстра была повсюду, поблëскивала на свету под разными ракурсами, как и шерсть, и норовилась сразу забраться в нос. Однако в остальном тут всё выглядело не так уж и опасно. Несколько дверей и весьма шаткая лестница наверх.       — Так живёте тут вдвоем? — интересуется Чонгук.       — Да, Чжухон не очень любит чужаков. Так что его не трогайте, — машет он рукой парню, что беззаботно смотрит на картинки на экране. Там идёт какая-то передача с отгадыванием слов, но и это достаточно занимает его, чтобы не обращать ни на кого то самое внимание.       Гости проходят осторожно.       — Садитесь. Я обработаю его раны, — утверждает парень. — Я же доктор. Доктор обрабатывает раны. А я доктор. Точно доктор, — кивает сам себе и рыщет по шкафам.       — Почему вы живёте здесь?       — Все ищут меня. Меня не должно быть. Чжухона не должно быть. Лучше мы будем, но там, где все думают, что нас нет. Как вы узнали про меня?       — Ваши координаты дал Вонхо. Знаете такого?       На этом имени парень выпрямился и удивлëнно обернулся.       — Знаете-знаете. Почему он дал их вам? Не должен давать. Вонхо приносит нам еду иногда. Сладкие пирожки. Сладкие пирожки мы очень любим. С дыркой в центре. Сладкие пирожки мои любимые с клубникой.       — Я очень рад, — кивает Чонгук устало. — Вы сможете нам помочь.       — Помогать — это хорошо. Помогать я могу. Но в чëм, в чëм?       — Мой друг, — указывает он на Тэхёна. — Вы сказали, что работали в лабора… — но, замолчав, посмотрел на пацана в стороне.       Минхёк, проследив за взглядом, улыбчиво выдохнул и в привычной заикающейся манере произнёс:       — Он ещё ближайший час слышать не будет. Так каждый раз после перевоплощения.       — Так вот, вы работали в лабора… — но Чонгук вновь не завершает фразу. Смысл сказанного только теперь трогает его сознание, и он вдруг резко вытягивается в лице, уточняя:       — Перевоплащение?       — Да. Тот, кто напал на вас — это Чжухон, — указывает снова на парня.       — А ничего, что он телевизор смотрит? — уточняет Тэхён.       — Выбирает что-то, где можно без звука. Подустал гонять вас. Пусть отдохнëт, — спокойствие мужчины говорит о том, что подобное является для его жизни нормой. Между тем он берëтся осмотреть руку гостя.       — Он перевоплащается в монстра?       — Это химера. И странно так удивляться, когда твой друг буквально отбросил его на много метров от простого соприкосновения. Я всё видел… это волшебно! — восторженно вскрикивает он. В его глазах тот самый огонёк, что порой блистает в глазах Намджуна или Чимина. Это тот самый дух учёного, который движет ими всегда.       — Как с этим работать? — спрашивает Чонгук.       — Я смогу управлять этим без боли? — интересуется Тэхён.       — Ооооо, не знаю, — разводит доктор руками и возвращается к ранам, бинтуя уже их. — Я не сталкиваюсь с такими каждый день. Ой как не сталкиваюсь. Ни сегодня. Ни завтра. Не сталкиваюсь, а тут столкнулся.       — Вы работали в лаборатории?       — Работал. Ещё как работал.       — Вы выглядите молодо.       — Работал на мелкой работе. Стажировался, пока учился. Не доучился. Пожар, всех погубил пожар. Я тоже чуть не погиб.       Он отходит от пациента и, расстëгивая свою куртку, приспускает. Под той нет даже футболки, а тело слегка грязное и неухоженное. В лесу у него явно нет потребности выглядеть безупречно. Но не это важно. Все левое плечо и правая половина тела в сильных увечьях, шрамах от ожогов.       — Спас Чжухона. Ох. Только его смог вытащить. Так жаль. Они хотели убить каждого. Каждого и убили. Чжухона спас.       — Вы сможете рассказать нам о Тэхёне. Я… я не могу ему помочь, не зная ничего о нем.       — Могу, могу, конечно могу. Тэхëн такое сокровище. Я так рад, что тебя тоже спас. Не я, но кто-то спас.       — Как это было…       Минхёк замер, посмотрел на каждого поочередно, не обделив и своего сожителя, а потом протяжно вобрал воздуха в лёгкие, наполняя их полностью и готовясь говорить.       — Это было пятнадцать, кажется, лет назад. Сбился со счёта, много лет живу тут, очень страшно. Нет, началось ещё давней…       Двадцать лет назад правительство решило, что инфекционные могут сослужить хорошую службу, если их приручить. Это оружие, которое не требует затратного снаряжения. Корми рисом или хлебом и отправляй в бой. Но заставить кого-то так просто воевать без собственной воли не очень просто, тем более тех, кто ощущает себя намного сильней. Поэтому они решили проводить эксперименты. Правительство посчитало, что силу должны получать те, кто её заслуживает и знает, как правильно и куда применить. Они создали учреждение, которое позиционировало себя как лагерь для инфицированных детей для проведения вакцинации и полного выздоровления. Отобрали пятьдесят детей…       Я тогда работал стажёром, только пришёл из университета и в свободное время занимался практикой. Доктор Ким был моим наставником, он считался одним из лучших инженеров в ВАЛе, поэтому я был счастлив. Собирался с ним писать свою научную работу под выпуск.       Мы занимались тем, что вживляли ДНК детям, пытались усовершенствовать их и подчинять. А также выуживали ДНК из инфицированных и пытались привить клетки здоровым детям. Это привело к ужасным последствиям. Через несколько лет эти дети умирали один за другим. Они умерли почти все.       Я не уверен, но официально живых осталось только двое. Когда случился пожар, я смог вытащить маленького Чжухона оттуда. Они сделали это, чтобы замести следы. Весь эксперимент и его участники канули. Лучший способ скрыть информацию. Почти никто не смог пережить их эксперименты, дети умирали от заражения крови, от неустойчивости. Был мальчик, что разорвал сам себя изнутри… Это было ужасно, но нам утверждали, что это ради науки. А когда мы стали противиться, было уже поздно. Умирали. Дети умирали на них руках. И эти следы они заметали пожаром.       Но спаслось четверо детей. Я знаю, что в Каврале есть ещё один. Чжухон — он особеннный. Дети были разными, Чжухон был из группы, в чьё ДНК вживляли клетки мутировавших животных. Они редкие, поэтому у них была пара попыток и все безуспешные. Чжухон был очень слаб, и я выхаживал его. А потом он начал превращаться. Умеет становиться этим… прекрасным созданием, вовсе не монстр. Он защищает меня сейчас. Мы живём тут, потому что за лесом очень страшно. Каврал иногда помогает нам… Они знают, что мы тут. Я привёл туда Чжухона, но он сказал, что останется со мной. Если узнают, что я жив — убьют. Потому что я тоже должен был умереть. Официально я мертв. ВАЛ легко приписывает смерти заранее, даже если ещё не успели убить… подстроят мою смерть. Подстраивают смерти всегда.       Чонгук и Тэхён слушали внимательно, не позволяя себе перебить его хоть разок. Это было удивительно — насколько история казалась нереальной. Но сомнений в том, что ВАЛ всё это время лишь обманывал народ, своих подчинённых, остаётся всё меньше. Чонгук был одним из них, тем, кто верил правительству. Но все ошибаются, главное вовремя осознать и исправить, пока не стало поздно. Он посмотрел ещё раз на Тэхёна и вновь на доктора.       — Как Тэхёну научиться?       — Не знаю. Он должен найти в себе силу и подчинить. Просто это часть его. Его часть — его проблемы. В том плане, что это тот же ты, не воспринимай это как нечто пугающее. То, что ты сделал — это часть тебя.       — Все так легко говорят — найди. Я не знаю, как.       — Почувствуй.       Минхёк подошёл ближе и подхватил его ладони, приподнимая выше.       — Чжухон тоже не мог сразу найти своë сознание. Он бросался на меня. Один раз чуть руку не отгрыз! А пальца на ноге я так и лишился. Но ты должен ощутить себя.       Минхёк прикрыл глаза, и Тэхён сделал то же самое.       — Представь, как внутри тебя сочится это. Не кровь, что-то мягкое. Та сила. Что ты ощущал в момент сегодня?       — Злость.       — А ещё?       — Страх.       Тэхён прикрыл глаза, следуя советам.       — Я испугался, что монстр убьёт Чонгука, и подумал, что должен защитить.       — Ты ощущаешь силу внутри тебя, с помощью которой можешь защитить?       — Нет.       — Вспомни этот момент. Когда тебе стало страшно. Когда ты пытался защитить Чонгука.       Тэхён сопротивлялся: его мозг всегда блокирует тяжёлые воспоминания. Но перебарывая себя, постепенно начал представлять эту картину. Вокруг, в его воображении, как по волшебству снова вырос лес, он услышал хруст тех палок и тревожный вскрик Чонгука. Воображение рисует настолько отчётливо, что ахнув, он дёргается на месте и открывает глаза с испуга. Увлечённые взгляды смотрят на его руки. Из-под бинтов на одной, из-под одежды на второй сочится свет. Такой свет, который пробивается через тьму. Яркий, теплый, даже ощущает, как сочится по венам, как переплетается с его кровью. Свет вырывает из-под слоёв ткани тонкой струёй, словно кровь под толщей кожи, растекается по пальцам, окутывая руки в невероятное свечение.       В том месте, где руки соприкасаются, Минхёк начинает ощущать покалывания. Лёгкие разряды тока, от которых, айкнув, убирает руки.       — Так красиво, — завороженно говорит Чонгук, не веря своим глазам, что может видеть подобное. — Тэхён, это прекрасно.       А Тэхён не слышит, чувствует, как внутри него собираются силы, как его потрясывает от того, насколько распирает изнутри. И это не боль. Это нечто родное, как та самая третья рука, которой ему не хватало. Но стоит отвлечься, оторвать взгляд, как резкая боль, его громкий вскрик и новые подтëки крови с горечью поражения.       — Всё в порядке?       Чонгук подхватывает его за плечи и удерживает в стоячем положении.       — Думаю, он сильно уставший. Вам нужно отдохнуть. После мы попробуем ещё раз на улице. На втором этаже есть комната, та, что ближайшая к лестнице, расположитесь в ней. Мы с Чжухоном подготовим всё… Только, — он ещё раз взглянул на Тэхёна и, заикаясь, продолжил, — мне нужен твой биологический материал, я изучу его крайне внимательно.       Когда ты постоянно сдаёшь свою кровь и даже иногда клетки кожи для изучения, это становится привычным. У Минхёка тут всё намного проще: нет такой первоклассной обработки, и многие вещи проржаветь успели, однако его мастерская рука сделала всё без изъянов. Может и не доучился в своё время, но много лет затворничества, относительно свободного времени явно ему помогли во всем этим.       Так что когда всё необходимое было в очередной раз сдано на изучение, Чжухон сопроводил их в комнату. Шёл с угрюмым лицом и, судя по тому, как иногда вздрагивали его уши, словно у собаки, что слышит интересные звуки, тот уже чувствовал себя в порядке. Но несмотря на это хмурился, вжимал шею в плечи, чуть сдвигая их меж собой и шёл так, развалисто и осторожно.       — Так тебя Чжухон зовут? — пока они поднимались на лестнице, Тэхён посчитал необходимым попытаться начать беседу.       Тот не ведёт и носом и сурово продолжает своё движение. Только его шаги стали громче, словно ими он пытается напугать собеседников и попросить замолчать.       — А меня Тэхён, — однако на Тэхёна такие уловки не действуют. На невинном лице широкая улыбка и, когда лестницу прошли, ровняется с парнем плечом к плечу. — Так мы с тобой в детстве были знакомы значит! — и игнорируя обстоятельства, он просто вычерпывает из прошлого самое позитивное: возможность, что они дружили. Чонгук улыбается на этих словах.       — Не говори чушь, мы разные.       — О! А это сработало. Заговорил! — Тэхён хлопает его по плечу и награждается недовольным взглядом. — Что ты такой серьёзный! — возмущается.       — Ваша комната, — произносит тот сухо и открывает дверь.       Ким заглядывает первым, ахая от резкого запаха, который буквально ударяет его по лицу, заставляя даже отшатнуться, поморщиться и чуть кашлянуть. Одно ветхое окно, исключительно самодельное, маленькое и заслонëнное стеклом, в лучшем случае весящее на клею. Здесь нет ремонта, зато старый диван красуется, укрытый вязаным пледом — единственное, что выглядит тут ново и очевидно является чьим-то хобби.       Пол тут не скрипит, шагают они спокойно. Ветхость дома вполне описывается этой комнатой.       — Тут, — обернувшись, очень неловко начинает Тэхён. — Мило. Чжухон кивает и спешит уйти, а после Чон слышит облегченный выдох со стороны Тэхёна — тот тоже явно волновался и был напряжëн.       — Не думаю, что они привыкли болтать с людьми, — отмечает Чонгук и проходит наконец внутрь, осматривая новое место жительства.       — Но ты тоже таким был. А теперь вон какой.       — Не начинай. Я сомневаюсь пока ещё даже в них. Надо быть осторожными, — сообщает Чонгук. — Ты ложись поспать, я посторожу тебя.       — Ты слишком уж недоверчивый, — размеренно говорит Тэхен и трогает диван рукой, оценивая уровень его жёсткости. — В конечном итоге мы шли сюда целенаправленно. Надеюсь, что он поможет мне.       — Хочешь, схожу всё узнаю получше?       — Нет, — Тэхён уже находит рычаг, отчего диван со скрипом падает, раскрывая большое место для отдыха. — Завтра. Я уверен, они не выгонят нас.       — Ох, ладно, Минхёк сказал, что ты был в его лаборатории… Думаю, — с вздохом говорит Гук, присаживаясь на мягком краю. — Он не станет сотрудничать с Центром, раз этот пацан такой же и находится в розыске.       — Да, поэтому ложись, — чуть более шепотом, где-то возле уха, шепчет Тэхён. Опустив руки на уставшие плечи напарника, сжимает пальцы и выдыхает нежно, отчего по спине дрожь. — Ты тоже сильно устал. Давай просто поспим, Чонгук.       — Ты прав.       Чонгук старается игнорировать, насколько близко ощущается шёпот, а чтобы это было проще сделать, и вовсе поднимается, подходит к двери и у входа сооружает несложную конструкцию. Какой-то мусор оказывается просто наваленной кучей:       — Если будут входить, я услышу, — гордо демонстрирует и получает два вялых хлопка.       — У тебя точно проблемы с доверием.       — Зато нет проблем с наивностью, — отмечает Чонгук в ответ и подходит к дивану.       Теперь ложатся уже оба, потому что тяжёлые дни и ночь без сна дают о себе знать. Дорога была слишком длинной. Тэхён засыпает быстро, почти не успевает даже осознать этого. У Чона чуть сложней: подложив руки под голову, смотря на прогнивший потолок, он пытается не думать о собственных ошибках, совершённых в прошлом. Он старается не думать и о будущем, которое сейчас настолько туманно, что он банально не представляет, как ему можно зарабатывать деньги. Быть наёмником?       Но, обернув голову вбок, хочется спросить: а нужны ли наёмники в мире, где есть подобные Тэхёну? То, что он смог увидеть сегодня, как эта махина, которую даже пули не брали, отлетела на десятки метров от одного лёгкого жеста… Это ведь настоящее чудо, как и Тэхён в целом. Осторожно он приподнимается и берёт чужую руку, слегка задирая рукав и смотря на ту руку, что Ли Минхёк не бинтовал. Ссадины там почти зажили, но всё равно выглядели ужасно. Корки заживляющей ткани покрыли почти каждый разрыв. Будет ли это так всегда? Тэхёну тоже нельзя в наёмники, он слишком добр, и это слишком убивает его изнутри. Минхёк сейчас для него как последняя надежда.       Решает подняться, сам ругает себя за излишнюю осторожность, потому что убрать без шума от двери всё лишнее почти не получается, а когда даже роняет что-то с рук, облегчëнно может выдохнуть. Сон Тэхёна непробуден. Получается выбраться с комнаты без вопросов и желания пойти следом. Спуститься по лестнице незамеченным вроде как тоже удается. С одной из комнат струится сильный свет, и Чонгук идёт туда.       Внутри знакомые голоса, принадлежащие хозяевам дома.       — Мы правда их тут оставим? — голос Чжухона Чонгук слышал мало, но уверен, что сейчас звучал именно он.       — Мы должны им помочь. Тэхён такой же, как и ты, я должен помочь ему.       — Ах, ну нет, мне не нравится. Минхёк, это отвратительно. Они будут в нашем доме. Они угроза! — ноет почти как ребенок, завышая свой голосок и сопя носом.       — Минхёк, не отвратительно, — голос его сейчас звучал не так взволнованно, заикания слышались намного хуже. Видимо от вида новых людей его небольшая особенность приобретала глобальный размер. — Считаю. Очень даже уверенно считаю, что я обязан помочь Тэхёну. Я знаю, как ему помогать. Я и помогу. Помог тебе, помогу и ему.       — Не сравнивай меня с этими… — ворчливо продолжает младший. — Чем ты ему поможешь?       — Ваши ДНК были искусственно воссозданы, такое не поддается контролю так же легко, как тем, кто с этим родился… Ты должен это понимать. И ты проходил через это. Только у тебя был я-я-я-я.       Чонгук опускает взгляд, внезапно выцепив очень важную информацию из этого разговора: искусственно. В то время, как ВАЛ говорил, что борется с инфекцией, он ещё и искусственно порождал её. А что если и вовсе всё произошло по их вине? Он осторожно делает шаг, боясь напугать разговаривающих, но те бросают на него обыденный взгляд и продолжают заниматься своими делами.       — Показался, — насмешливо произносит Чжухон.       Парень сидит на столе, болтает в воздухе ногами и в руках крутит какую-то колбочку с жидкостью. Минхёк стоит в паре метров и под ярким светом, склонившись над лупой, рассматривает что-то. Можно предположить по ситуации, что изучает ДНК Тэхёна.       — Вы знали, что я тут?       — Чжухон запах почувствовал, ещё когда с комнаты вышел ты, — вежливо говорит Хëк и оставляет свои дела. — Мы знали, что ты где-то здесь. Хотя я голосовал, что пошёл попить.       — Что-то нашлось? — неловко интересуется Чон.       — Где? — Хëк начинает потерянно крутить головой вокруг, а сделав оборот вокруг своей оси, потерянно смотрит на гостя. — Где потерялось?       — Я про клетки Тэхёна или что вы там смотрите. Что-то узнали?       — О, да! — довольно говорит Ли. — Очень много. Завтра я попробую с ним поработать! — важно поднимает палец вверх и снова забавно моргает, прикрыв сначала правый, а только затем левый глаз.       — Поработать? Хотите сделать ему укол?       — Укол! — морщится Хëк и отходит назад. — Страшные слова. Минхёк не любит очень уколы ни делать, ни получать.       — Тогда как?       — Пойдем в поле и будем пытаться научить его управлять собой. Если бежать от очевидной проблемы очень-очень далеко, то вряд ли твои сверкающие пятки помогут её решению. Нужно идти и решать. Идти и решать.       — Минхёк имеет в виду, что эти все уколы — чушь ВАЛа, Тэхёну помогут только практические уроки.       — Нет! — вскрикивает Гук и тут же понижает голос, ведь Тэхёна это может разбудить. — Это причиняет ему боль. Сделайте так, чтобы оно не возвращалось. Ему не нужна никакая сила. Ему не нужно ни от чего защищаться. Я сам это сделаю!       — Вакцину?       — Защищу его!       — Очень благородно звучит, но ты не сможешь защитить его от самого себя, — жмёт учёный плечами. — Он должен сделать это сам. Не убежать от того, что является твоей частью. Если это не рука — её и отрубить можно. Но это другое… Иди сюда, — подзывает Чонгука ближе к своему столику. — Чжухон, тоже иди, покажу тебе тоже. Чонгук подходит ближе и ему говорят смотреть в основание микроскопа, где за хитрыми сплетениями луп и приборов виднеется настоящая маленькая жизнь клеточек.       — Что это?       — Смотри. Что ты видишь?       — Вижу, как что-то двигается и… светится голубым?       — А ещё?       — И снова не светится, продолжает двигаться. Что это должно мне дать?       — Клетки Тэхёна превращаются в чистую энергию, что ты называешь «светится», а после могут вернуть себя в исходное состояние. Если он сам научится преобразовывать себя в подобное свойство, то не будет причинять ран. Сейчас проблема в том, что он пытается сдержать это внутри, а потому его распирает. Намного лучше, если научиться распределять или преобразовывать клетки своего организма в нужных местах. Это потрясающее свойство.       — Потрясающе опасное.       — Не-не-не! — возмущается учёный.       — Я слышал, вы говорили, что он искусственно созданный.       — Отчасти, поэтому его силы так необычны. Чжухон тоже такой. Когда был маленький, то он мог просто по своему желанию контролировать растительность на своем теле, контролировать зубы и утолщать кожу. Обычные явления… но после экспериментов, когда мы сбежали…началось ужасное: Чжухон постепенно обращался всё в более дикое животное, он терял контроль, разум и не мог справиться с этим. Он слеп и терял слух. Мы боролись несколько лет, пока он не принял это и мы не начали заниматься.       — Теперь я пользуюсь своим талантом в собственных интересах. Тэхёну стоит постичь дзен! — на расслабоне выдаёт парень и снова прыгает на стол. Теперь, в обществе Минхëка он тоже ощущает себя спокойнее. Эти двое друг для друга некое успокоительное. Теперь похож на подростка лет шестнадцати, который дерзит прохожему дяденьке, хотя и видно: возраст скорее сравним с Тэхёном.       — Поговори с Тэхёном, завтра мы начнём.       Чонгук поджимает губы и понимает: нужно принять решение. Не за Тэхёна, а для себя. Потому что его мнение наверняка будет иметь цену. Но тот факт, что тут не собираются до беспамятства истыкивать парня иголками уже огромный плюс и все изречения этого Минхёка вовсе никак не связывают его с Центром или даже Системой. Всё выглядит максимально чисто, и Чонгук сдаётся:       — Хорошо, нам и правда стоит начать учиться.       — А теперь иди и отдохни. Ты для Тэхёна очень важен, и всё пройдет намного спокойнее, если ты на тренировках будешь рядом.       — С чего вы взяли? У вас тоже так было?       — К сожалению, мы с Чжухоном не были так уж близки в то время, когда он был вынужден учиться, но в Каврале есть паренëк и его лучший друг, — кашлянул он на последних словах, – очень важен для него в момент перехода в другой вид.       — Тэхён и этот, — он кивает на Хона.       — Такие не одни?       — Есть ещё один. В Каврале. Его имя Минхо. Он элементарий и в момент, когда сила берёт верх над ним и уничтожает естество, его друг приходит и успокаивает. Голос всегда может привести.       — Так может нам нужно в этот, в Каврал?       — Может. Но он более открыт. Я не держу, можете идти. А можете потренироваться здесь. Тут никого нет. Минхо тоже провёл со мной-много времени, когда учился.       — Каврал знает о тебе тут?       — Да, мы сотрудничаем.       — Почему не живёшь там?       — Потому что не твои это вопросы, — Чжухон спрыгивает снова со стола и, загородив учёного, толкает Гука в плечо. — Ты чего тут в почемучки заделался? Иди уже спать.       Гук смотрит на того с лёгким прищуром. Значит, подводные камни-таки и тут имеются. Но решая пока не рушить отношения, кивает и с пониманием уходит, в конце краем глаза замечая, как между теми двумя возникает тихий диалог.       Утром Чонгука разбудил шум: все предметы, которыми он огородил дверь, рассыпались в разные стороны, и он был первые секунды уверен, что в их комнату ворвались и доверять-таки никому не стоило. А потом, когда глаза уже открылись и были протëрты, вдруг понял — доверие у него и впрямь подорвано. Тэхён стоял и смотрел на него вполоборота с вороватым видом, а в руках держал нечто, что до этого явно падало и привлекло к себе кучу внимания.       — Что ты делаешь?       — Пошёл в туалет, — зачем-то шепчет Ким, словно есть тут кого ещё будить.       — Чёрт, я испугался.       — Прости… — и откладывает предмет в сторону. Видимо, он был последним, и план был близок к успеху.       — Ничего, я тоже собирался вставать…       Внизу их ждал завтрак. Атмосферу нельзя назвать дружеской, ели все молча. Минхёк глупо хихикал, бурча себе под нос что-то, что разобрать не мог даже Чжухон. Тот, в свою очередь, оглядывал гостей с лёгким презрением и совсем не был похож на подростка, с которым Гук встретился прошлым днём. Ощущение, слово в этом доме крыша начинала ехать у всех, у Чона в том числе. Тэхён мялся, по его румянцу определялось смущение, потому что он осознавал, как много к нему будет сегодня внимания. А Чонгук вертел головой, отмечая все эти особенности. А сразу после они пошли на улицу. День обещал быть тёплым. Отошли от дома они не слишком далеко, остановились возле крупных витиеватых деревьев.       — Они так меня пугают по ночам, — поясняет Минхёк. — Что мне их не очень жалко, — указывая на его ночные кошмары ладонью.       В другой руке он держал стакан с чаем, который не успел допить за завтраком и в котором вдруг снова оказалось куча воды. Внезапно открылась его чрезмерная любовь к подобным напиткам. Чай был зелёный, возможно, для успокоения. Чжухон был оставлен в стороне, чтобы контролировать геройские позывы Чон Чонгука.       — Итак, — начал Минхёк уже по делу. — Когда ты столкнулся с Чжухоном, я заметил, что самым простым выводом энергии для твоего тела — если проще, то разрядки — является соприкосновение. Даже лёгкого соприкосновения с Чжухоном хватило, чтобы ты сделал это без собственного желания. Поэтому… попробуй, — и снова указал на дерево.       Ситуация была непонятной и абсурдно очевидной одновременно. До этого момента всем казалось, что подобного состояния в природе не может существовать. Но Тэхён подошёл и буквально легко ударил дерево, ойкнул, извинился и пока делал ему вежливый поклон, черканул по стволу лбом.       Минхёк по лбу ударил своей ладонью, нервно отпил чая.       — Не так, ударь с силой.       Тэхён ударил с силой, и кроме плаксивого «Ау» от больного столкновения никто ничего не узрел.       — Давай, как мы вчера говорили. Попробуй вспомнить ощущения. Попытайся.       Тэхён кивает. Он делал нечто аналогичное вчера, а потому, прикрывая свои глаза, смог воспроизвести. Его руки снова начали светиться, особенно это было заметно в местах, где раны были свежи и не успели затянуться.       Но в итоге только снова болезненный вскрик и боль. Чонгук даже рыпнулся ближе, но рука Чжухона перегородила его путь. Он пока остановился.       — Нет! Тэхён! Когда ощутишь это в себе — бей в дерево!       Тэхён встаёт. На его глаза ощущается влага, которая смахивается пушистыми ресницами, но он пытается снова. Снова свет и снова боль, вызывающая только больше поток слёз. Это больно. Чтобы кто-то мог понять его, он бы хотел это описать, как изрезанные руки, которые осыпают солью, только ещё и изнутри, соль сочится с его крови, и кристаллы впиваются в раненные ткани. Это адски больно и каждый раз теряется.       — Ну же! Дерево, Тэхён! — кричит Минхёк.       — Тэхён, - взволнованно кричит Чонгук. — Если больно — не делай. Перестань. Тэхён!       — Я смогу. Смогу.       Он встаёт снова и делает это вновь. Закипает всё, кажется даже его тонкие хрящи на ушах светятся голубым, слышится треск как от костра, при его полном отсутствии. Звук нарастает.       — Вспомни, как тебе было страшно, когда Чжухон напал на вас! Как ты защитил Чонгука!       Тэхён снова кричит и едва не падает с ног.       — Вспомни и ударь его снова. Чжухон — вот он! Это дерево! Это Чжухон! — продолжает доктор.       Тэхён резко вскрикивает, и сквозь слёзы это дерево и правда напоминает тот момент: как он осознает, что Чонгука может не стать, как он может погибнуть, его защищая. Как Тэхён просит у Бога прощение, что нарушает его заветы, просит дать немного сил защитить такого важного ему человека. И как неосознанно закрывает собой, пренебрегая жизненными правилами и делая больно кому-то, но спасая жизнь Чонгука. И теперь он отражает эмоции на этом дереве.       Стоит кулаку даже слегка соприкоснуться с деревом, и мощный поток заряженных частиц вырывается вперёд, сносит тараном всё, только щепки летят в стороны. Ударная волна заставляет наблюдателей пошатнуться и в ужасе смотреть на то, что случилось. Перед ними голое поле…       — О, — Минхёк поднимал руку с чаем, чтобы отпить, но было видно, как та сильно трясется, потому что горячую воду то и дело выплëскивало с разных сторон. — Зато у нас теперь так много дров для камина.       И оборачивается к зрителям.       — У вас и камин есть? — не менее ошарашенно интересуется Чонгук, а сам смотрит как то, где только что были высоченные деревья, превратилось в пустошь.       — Дрова же надо куда-то девать… придётся сделать.       — Вау! — только слышится восторг от Чжухона. — Это невероятно… Это… Это… — он подбегает к Тэхёну и заходит вперёд, осматривая море щепок, оставшихся последним воспоминанием о былом пейзаже. — Ты сделал это одним ударом. Невероятно…       — Невероятно… — повторяет Чонгук эхом.       — Он чуть опасней, чем я предполагал… — шепчет Минхёк. — Пожалуй, я не буду Чжухона использовать в пример… А то кто знает, такое и его шкура может не выдержать.       Тэхён с тяжёлым дыханием падает на колени, и только теперь все сбегаются к нему. Гук подхватывает за плечи первым и отмечает, как с носа течёт тонкая струя крови.       — Тэхён… Твой нос. Тебе больно?       — Нет, я в… в порядке, — но говорит слабо.       — Неумение распределять свою энергию приводит к подобному. Он использовал сильный залп, но вложил туда всё. Нужно продолжать.       — Нет! — перечит Гук и встаёт в полный рост, гневно смотря на Минхёка.       — Он ослаб. Ты хочешь его добить?       — Я хочу, чтобы он не творил такое, — и указывает в сторону остатков леса. — Тут несколько сотен метров выпахано огромных столетних деревьев! Только щепки. ЩЕПКИ! — панически орёт учёный. — Это машина для убийств…       — Убийств, — теперь эхом звучит Тэхён, вдруг понимая, кто он на самом деле.       — Он не будет никого убивать! — Чон начинает закипать.       — Я не хочу, чтобы он убивал, и ты не хочешь. Но тем, кто его таким сделал, всё равно. Это удачный экземпляр… Очень удачный… И если они сумеют настичь его до того, как он начнёт это в себе контролировать, то потеряв разумность станет просто оружием, никогда не вернётся в прежнюю форму! — учёный так орёт, что выплëскивает остатки чая. — Ему нужно заниматься и я вряд ли смогу помочь. Вам нужно отправиться в Каврал.       — Ссылаешь теперь нас? — усмехается Чонгук. — Испугался?       — Ты не понимаешь, с чем связываешься. Ты просто человек…       Чонгук окончательно вспылил и, преодолев несколько метров, просто хватает мужчину за плечо, с силой его сжимая.       — Я человек, что может убить тебя, — цедит сквозь зубы.       — Руки убрал от Минхёка, — раздаётся недовольное рычание позади.       — В Каврале все инфицированные защищают друг друга и помогают, — от страха прежнее заикание вернулось. — В Каврале его смогут защитить. Это неприкосновенная зона… Ему нужно туда, глава города примет его. Каврал может его защитить.       — Хорошо, тогда мы отправляемся туда, — выдаёт Чонгук и, с силой оттолкнув Минхёка, разворачивается, намереваясь забрать из дома их вещи и выдвигаться дальше. Но фраза застаёт его на полпути.       — Но в Каврал только вход для таких, как Тэхён или я. Людей там не жалуют. Тебя туда никто не пустит, — произносит громко Чжухон.       — Плевать, если Тэхёну там помогут, — шипит Чон и идёт в домик, потому что им снова нужно отправляться.       Вещи собирали не только эти двое. В городе под покровительством Системы Чимин распихивал вещи по рюкзакам, в то время как Юнги недоверительно наблюдал за этим.       — Намджун сказал ехать сюда — мы поехали. Намджун сказал отправляться в Каврал — мы поехали. Не хочешь хоть раз пораскинуть мозгом сам?       — Там ты будешь в безопасности, это мой мозг может осознать, — улыбается Чимин и закрывает рюкзак, перекидывая в руки Юнги. — Этот понесëшь ты.       — А то, что тебя туда не пустят, не смущает?       — Найду Чонгука и как жены декабристов отправимся в ссылку.       — Тоже мне герой-отшельник. Точнее, два, — качает тот головой. — С чего ты вообще взял, что те отправятся туда же? — Намджун так сказал.       — А Намджун у нас же провидица в третьем поколении, ему видно сразу, блять, дату моей кончины. Не подскажет, хочу за три дня перед смертью в первый раз отмолить все свои грехи, за три дня должен как раз управиться.       — Юнги, хватит поясничать.       — Это ты хватит. Я могу о себе заботиться сам, — он продолжает сидеть и вздыхать. Против собирания вещей ничего против не имеет — хочет уйти уже отсюда и как можно дальше, без Намджуна, желательно.       — Нет, не против правительства.       — Да против кого угодно.       — Снова жить в коробке? — истерично взрывается Чимин, откидывая какую-то футболку. — Или теперь это будет что-то посолиднее? Может, подъезд? Бетонная стена? Мраморная, чтобы вовсе ахерительными покоями всё казалось? — Юнги даже чуть ахает, не ожидая, что на него сейчас орать начнут, но принимает это гордо и даже усмехается в конце.       — Так запереживал, услышав мою душещипательную историю? Знал бы, что так забеспокоишься, раскрыл бы всё сам.       — Это не смешно! — снова этот надрывный голос Пака. — Не смешно! Потому что тебя будут так гонять. Каврал — это защита для таких, как ты. Глава города сможет защитить тебя! Намджун знаком с ним лично.       — А тебя не смущает тот факт, что этот некий Хосок чётко дал понять — готовятся на войну с этим городишкой. И что эти несколько мутантов делать будут? Я точно не буду чувствовать себя в обществе ещё десятка—другого Тэхёнов, которые рыдают от всего. Я личность самостоятельная.       — И этот же Хосок сказал, что в одиночку тебе будет ещё хуже, — пытаясь успокоиться, говорит Чимин. — Давай просто сделаем, как говорит Намджун, хорошо?       — Опять как этот Намджун… — и отворачивает голову, выражая протест. — Я хочу свалить.       — И оставить Тэхёна с Чонгуком?       — Мне на них плевать, я только с тобой хочу.       — А я пойду за ними, это мой долг.       — Перед кем? — Юнги оборачивает голову. — Какой нахуй долг? Долг, блять, выжить самому. Вот твой долг, доблестно могу разделить его с тобой и помочь твоей заднице тоже, но выуживать вечно всех я не хочу. Меня вообще бесит их общество.       — Не ври, — внезапно спокойно говорит Чимин и подходит ближе. — Не бесит, а тебе тоже страшно и ты хочешь сбежать, пока поздно не стало. Пока ещё можешь сбежать от них всех…       — Нет, мне плевать на всех, кроме тебя…       — Последний раз. Сделаем, как Намджун сказал…       И обнимает его за голову, вжимая ту в свой живот. И когда лёгкие Юнги наполняет этот любимый аромат, то явно пресекаются все попытки сопротивляться. Не ему, не такому любимому и безупречному Чимину. Привязанность Юнги на уровне болезни, но она его личная. Чимин помогает ему остыть, перебирая крашеные пряди, проводя по рядку с уже цветнеющим отливом на корнях.       — Ты так уверен в своëм Намджуне?       — На все сто. Он за нас…       — Хорошо, я поверю ему в последний раз, — и прикрывает глаза, обнимая Чимина в ответ.       Отправиться так просто в город не получилось: занятия Тэхёна дали свои плоды, и тот был истощëн, несмотря на все фразы Чонгука они были просто вынуждены тут остаться как минимум до утра. Минхёк же предложил ещё немного позаниматься вечером.       Чонгук на это смотрел сидя недалеко на сваленном дереве, смотреть можно было только со спины.       — Ты как, в норме? — спрашивает инфицированного Хëк. Тот кивает, вытирает рукой под носом, ожидая, что там вновь когда-то появится кровь и снова смотрит на цель. — Давай попробуем провести эксперимент.       — Сдать кровь? — на автомате уточняет тот.       — Нет, попробуй выставить сейчас руки вперёд и начать делать всё, как ты делал днём. У меня есть идея. Только начни, когда скажу.       — Хорошо.       Хëк, довольно улыбнувшись, начинает вертеться вокруг себя, а потом, громко свистнув, поднимает весьма увесистую щепку, оставшуюся с утра, подбегает к Тэхёну и говорит начинать.       Тэхён поджимает губы, готовясь, что в любой момент может пойти что-то не так. Энергия снова начинает сочиться из-под кожи, свет исходит яркий, а на фоне садящегося солнца это ощутимо ещё больше. Теперь становится видно, как лёгкие огоньки с длинным шлейфом, подобно маленькой молнии, проходится над его руками, даже волосы на его коже привстают. И когда Тэхён готов уже ощутить боль, поднимает взгляд, спрашивая Хëка немо, то с восторгом в глазах шлëпает по ладошкам щепкой. Ударная волна шебуршит их одежду, от щепки отлетает ещё несколько кусков, но глобальной проблемы это не вызывает, однако руки уже не светятся.       — Что… — удивлëнно спрашивает Тэхён.       — Ничего, попробуй ещё раз.       И только Тэхён хоть немного делает то, о чём его попросили. Снова ударяют по ладоням и теперь обходятся только лёгким ветром от слабой ударной волны.       — Как это…       — Если тебя разряжать заранее, то всё выходит намного безобиднее. Это интересный факт, с ним можно работать.       — То есть, если я хлопну в ладоши, — и Тэхён уже готов это сделать, благо его вовремя останавливают.       — А вот это не стоит, ты скорее вызовешь резонанс. Хлопать надо обо что-то, что не является частью тебя.       — Об Чонгука? — оборачивается Тэхён в сторону парня.       Минхёк следит за взглядом, думает о своем пару секунд и после с абсолютно серьёзным видом выдаëт:       — Если тебе его совсем не жалко, то можно.       — Жалко! — потерянно пищит Ким.       — Тогда не стоит. Его мягкие ткани может разорвать. На людях-то ещё не проверяли.       — А можем проверить?       — Желательно на трупе. Не хочу никем жертвовать…       — Да, не стоит…       А потом ещё ряд тестов, но только с щепкой.       Они легли спать, когда уже за окном стемнело. Теперь нужно было отдохнуть как следует, чтобы отправиться в Каврал вместе, однако сон не шёл. Сначала Чонгук думал, что это лишь его проблемы, и потому долгое время смотрел в потолок. Казалось, что он где-то вдалеке даже слышит тиканье часов, но всё чаще это перебивалось ровным ритмом их сердец. Когда никто не шебуршал и на первом этаже все погружалось в такую тишину, что каждый шорох становился невероятно громким.       Тэхён заëрзал в стороне, и Гук ощутил, как тот тоже лёг на спину. Обернув голову, хотел взглянуть на его спящий силуэт, но через темноту и лунный свет разглядел, как пушистые реснички моргают.       — Тэхён? — еле слышно прошептал он, и это имело успех, голова обернулась к нему.       Вдруг сердце забилось как-то намного чаще, и шум разнëсся по комнате, отдавая в ушах тяжким гулом.       — Тоже не спишь? — шёпотом спрашивает тот и незамедлительно ложится на бок. — О чём думаешь?       — Куда пойду, когда отведу тебя в город.       — Я уговорю их оставить тебя, — уверенно заверяет тот.       — Каврал — закрытый город и чужаков не любит.       — Ты не чужак. Я не отдам тебя никуда.       — Хах, — Гук улыбается и поворачивается в ответ, внезапно оказываясь так близко к Киму, что аромат его дыхания приветливо скользит в лёгкие. Приятно.       Приятно видеть его глаза на таком расстоянии, приятно в них смотреть. До дрожи страшно, что вот-вот их колени могут соприкоснуться, а руку, оказавшуюся сверху, вдруг некуда положить и Тэхён сейчас ощущается самым удобным местом.       — Разобью палатку рядом с городом и буду жить в ней, а ты будешь приходить ко мне, — шутит Чонгук, и вдруг рука находит покой на чужой талии.       От этого соприкосновения он вздрагивает, жмёт губы, ожидая, когда его откинут в сторону и разграничат личное пространство, но этого нет.       — Я стану таким сильным, что тебе будет не страшно.       — И что, я всё равно не дам тебе никого убить.       — Я смогу их просто напугать своим видом! — оптимистично заявляет Тэхён. Он явно отшучивается, но Чон сквозь оба смеха отчётливо понимает, что лёгкой кровью в случае реальной опасности будет не обойтись. Он знает, что представляет Центр, что представляет ВАЛ и что есть альфа-группа. Он сам был частью, и это кровожадные убийцы, в голове которых слоганы пропаганды, вдолбленные годами.       Рука скользит по талии чуть выше, пока не находит край одеяла, и вдруг замирает. Где-то под Тэхён в одной футболке, и это странно: быть так близко. Но вместе с тем так желанно и востребовано сейчас. Ощутить его. Страх быть отвергнутым режет по ушам, внутренний голос пытается вернуть в чувства, но он всё равно поддается желанию и проскальзывает под одеяло, обхватывая за талию там.       Тэхён не отталкивает вновь.       Их лица становятся от этого жеста только ближе.       Разговор не клеится, хотя в голове обоих крутится множество тем и вопросов, есть что обсудить и что тревожит, но как-то не вяжется во что-то и кажется не вовремя. Чонгука даже потряхивает, как на его первом задании. Нет, определенно сильнее. Его сглатывание резонирует меж стен, а глаза мечутся по чужому лицу. Тэхён всегда был красивым, но не настолько же, что даже вблизи вызывает только желание. То место, где касается его, колет и горит, сердце туда хочет нырнуть и тоже коснуться этого человека.       Рот пересох, губы не выдерживают.       В голове мысли, что он хочет поцеловать его. И даже не пытается отрицать, а правильно ли это. Только не ясно, как на это отреагирует парень, как оттолкнëт или наорëт, как будет бить и потом шарахаться, как надо будем ему что-то объяснять. А что если это просто порыв? И когда Чонгук вообще стал задаваться такими вопросами? Каждый раз, когда встречал девушку, мог без стеснения целовать её через час после знакомства, ощупывать изящную фигуру и уже ночью вбивать в мягкую постель. С Тэхёном всё иначе. Наверное, так ему кажется, это потому, что парней в его жизни ещё не было. Никто не был так же сравнимо красив, чтобы его губ хотелось, чтобы был желаннее любой самой горячей девушки, что были до. Чтобы так страшно было всё испортить. Но он авантюрист, военный, им движут инстинкты.       И подаётся вперёд, слегка сначала касаясь, якобы случайно и просто пытаясь уловить реакцию, гнев или ненависть. Но Тэхён на соприкосновение как-то резко жмурит глаза и замирает. Даже его ровный ритм словно останавливается. Боится спугнуть или не знает, что делать дальше? Чонгук только нежно подаëтся ещё ближе, теперь прижимаясь плотнее, пока не ощущает чужую влагу, температуру, вкус. Прикрывает глаза и сам и делает первый лёгкий жест, когда проводит своей губой по чужим, обхватывает их, пробует. Тэхён неловкий, не отвечает, от того страшнее. Неудивительно, Бог ему наверняка подобного не простит и не стоит вовлекать. Слишком культурный, чтобы отказать, слишком напуган, чтобы испугаться. Поэтому Чонгук готов выкинуть белый флаг и сбежать, но стоит хоть на мгновение разомкнуть губы, как накрывают в ответ и повторяют за ним каждое неловкое движение.       Они оба лежат неподвижно, словно тел не существует вовсе. Двигаются только губы, размазывая одиночные капли слюны меж ртов друг друга. Когда докатились? Когда это стало всё так глубоко и чувственно, что им потребовался поцелуй? Когда банальное чувство справедливости превратилось в крошечное желание, а улыбки стало не хватать?       Чонгук приподнимается, валит Тэхёна на спину и, нависая над ним, начинает целовать чуть грубее, тот всё так же неподвижен, отвечает немного механически и явно не знает, как быть.       Поцелуй недолгий, робкий и когда завершается, они полностью отстраняются друг от друга, Чон даже руку убирает. Это надо пережить, осознать и, может, оставить в этой странной ночи, обвинив влияние полной луны.       Гук жмурит глаза, не знает, что ждать. Тэхён всё ещё неподвижен, всё ещё ничего не произнёс и не сказал, но только где-то в глубине, под одеялом, вдруг ощущаются его длинные пальцы, опускающиеся на вытянутую по швам ладонь и чуть сжимает.       Верно…       …Ощущения взаимны.