Город, где гаснут фонари

Даша вышла из машины и медленно пошла ко входу в ресторан, не обращая никакого внимания на противный мелкий дождь. В руках она до сих пор зажимала букет роз — вообще, их не принято приносить на похороны, но ей их кто-то всучил, а она даже не запомнила кто, — их совершенно забыла оставить на могиле и так и ходила с ними. Перед ее глазами до сих пор стояла картина, как двое рабочих кладбища опускали в могилу тяжелый лакированный гроб из красного дерева, который до этого на своих плечах тащили Илья, Серега, Юрка и ещё какой-то парень, который работал в их бригаде. Тогда тоже шёл мелкий дождь, и казалось, будто это не капли дождя налетели на крышку, а капли крови. Рядом, с мраморного креста, на неё серьезно смотрели застывшие глаза Артема — из-за капель на фотографии, казалось, будто в глазах у него стояли слезы. Чуть пониже были выбиты две даты и между ними черточка — все, что осталось от человека. Она была против этих ненастоящих похорон, которые для себя устроил Князев. Конечно же, он специально решил затаиться и вести дела через неё, чтобы вычислить предателя, но ей это не нравилось. Не нравилось, что объявил себя мертвым для всех, кроме пятерых человек. Не нравилось, что в его могиле лежит кто-то другой, кто-то неизвестный. Но разве его переспоришь или переубедишь? Особенно после этого разыгранного спектакля… Вообще, все это не укладывалось в ее голове. Как её собственная лучшая подруга, которую она знала с детства, как девушка одного из них могла пойти на такое? Она бы никогда и не подумала на неё, ни за что бы не поверила, что Алина Новикова может оказаться стукачкой. Как потом выяснилось, Алина пыталась оправдаться тем, что она была вынуждена стучать. Ведь, как известно, пока человек жив, ему есть что терять, а потому существуют рычаги давления на него. Вот эти самые рычаги были и на Новикову — пригрозили семьей, что может достаться или родителям или младшей сестре, а может, и всем сразу. Причём, приходили несколько раз — после того вечера, когда поколотили Мельника и его дружков, и немного позже, весной. Первый раз — просто предупреждали, возможно, даже просили и уговаривали; второй раз — заставили. Поэтому у неё не было другого выбора. Но она была осторожна, выдавала информацию не всю, а выборочно, старалась не задеть никого… Вот только по её вине погиб человек, ее собственный друг, ее бывший парень. И чуть не погиб Артём, чуть не погибла сама Даша. И это полностью перечеркивало её жалкие оправдания. Кому она стучала, Новикова так и не объяснила. Она передавала всю информацию по телефону вроде бы тем самым цыганам, но кто ими руководил — она не знала. Она-то и с самими цыганами не хотела никаких дел иметь, но из-за угроз ее семье приходилось. Но никто не слышал от неё этих слов, кроме Ильи. Новикова вообще с тех пор пропала. Даша видела её пару раз в районе её дома, но та специально пыталась избежать встречи с кем-либо из них. Да и сама Юдина не хотела с ней пересекаться — она не знала, как смотреть на уже бывшую подругу, что говорить и как вести себя с ней, — поэтому была только рада, что Новикова сама пропала из их жизней. Вот только после себя она оставила большую рану в их сердцах, которая никак не хотела заживать… Про то, чтобы ее как-то наказать, речи не шло, парни вообще старательно замалчивали все это и делали вид, будто ничего не произошло и никто никогда не знал никакую Алину Новикову. Даша тоже не лезла с расспросами — она боялась услышать что-то страшное, да и просто не могла представить, какое «наказание» может понести такой человек. Что она может сделать, чтобы искупить предательство не только своего парня и его товарищей, но и смерть своего друга? Самое страшное, что все это было правдой — доказательств вины Новиковой было более чем достаточно. Именно Алина просила Артёма заехать на базу, потому что с ним якобы хотел о чём-то срочно поговорить Илья, — и после этого на базу привезли сожжённый мотоцикл. Только Алина знала, что Артем отправится утром за бумагами к цыганам и передала им информацию, совершив якобы звонок Илье с просьбой забрать их с Дашей из клуба, — и после этого оказался убит Карпеев. Только Алина знала, где живут Даша с Артёмом — так цыгане нашли их и подожгли квартиру, заблокировав выход. Даже про встречу Артема и Ковалева она узнала каким-то образом и передала это цыганам, после чего они взорвали его машину. Когда же Алина уехала на море и, соответственно, не могла передавать информацию, цыгане тоже затихли и ничего не предпринимали. Каждый раз, когда что-то происходило с парнями и с их бизнесом, все вело к Новиковой. О том же, что парни планировали собраться на базе вечером должны были знать только они четверо, но Илья давно начал подозревать Новикову, поэтому и проверил, рассказав, куда он собирается уезжать. Конечно, он не исключал того, что он ошибся — тогда бы цыгане не приехали, и они бы сами назначили им встречу на базе. Но, к сожалению, Волков не ошибся. Все это время предатель был рядом с ними, но никто даже представить не мог, насколько близко. Даша уже давно привыкла к предательствам, но не от близких. Давно привыкла к вранью, но не от тех, кому доверяла. И сейчас ей было не только тяжело осознать произошедшее, но и понять, что она потеряла подругу. Ведь как можно продолжать не только дружбу, но и всякое общение с той, из-за которой умер твой одногруппник и чуть не умер муж? Как можно говорить о чём-то с человеком, который сливал всю информацию самым настоящим убийцам? С той, кто пойдя на поводу у убийц, и сама косвенно стала убийцей? Но Даша понимала, что не одной ей сейчас тяжело — Илье наверняка ещё хуже. Она даже представить не могла, через что сейчас проходит Волков. И тем не менее, он прекрасно скрывал свои настоящие чувства — он продолжал улыбаться, иногда пытался шутить и старательно делал вид, будто совершенно ничего не произошло. Он старался делать вид, будто его сердце не оказалось разбито. Вот только Даша понимала, что это совершенно не так — ее сердце тоже оказалось разбито. На похоронах было много народу. Кого-то из этих людей Даша знала лично, кого-то нет, но буквально каждый подходил к ней и выражал свои соболезнования, а ей приходилось благодарно кивать и старательно делать вид скорбящей. Ее спасала темная сетчатая вуалетка, которая прикрывала ее глаза и не давала другим разглядеть отсутствие слез. Когда зарывали могилу, Юдина почувствовала, что ее приобняли за плечи — это была мама Артема, которая пустым взглядом смотрела на летящие в яму комья земли. Рука ее дрожала. Они обе знали, что Артема там нет, что он жив и здоров, но все равно наблюдать за этой картиной было совершенно неприятно. Даша была рада, что теперь ее поддерживала ещё и теть Оля, и была безумно ей за это благодарна. Сейчас у неё было трудное время — пришлось наврать деду и маме, что Артема не стало, и это ещё больше отдалило Юдину от родни. Именно поэтому она не стала приглашать их на похороны, ведь она просто не представляла, как смотреть в глаза деду, зная, что она наврала ему с три короба, что в гробу будет лежать кто-то другой… Дед, конечно, ее поддерживал и предлагал вернуться назад, но Даша отказывалась, постоянно выдумывая новые для этого причины. Хотя, если бы это все было взаправду, она все равно бы не вернулась и на это была веская причина — ее собственная мать, с которой она почти прекратила общаться, даже по телефону. Хватило лишь одного маминого «А я же говорила!», чтобы и без того сложные отношения были испорчены в конец. И вряд ли их можно будет спасти, рассказав правду про Артема, когда тот надумает «восстать из мертвых»… Даша не запомнила, чем все закончилось на кладбище и как они ехали на машине до ресторана. Она даже не обратила внимание, что в машине был кто-то еще, кроме неё; не заметила, кто сидел за рулём. Немного пришла в себя лишь тогда, когда машина остановилась и сидящий за рулем Юрка оповестил ее о прибытии. И сейчас она шла в ресторан, как на собственную казнь. Ей казалось, что ещё и эти театральные поминки она не переживет. Ее ждут все эти наигранно лестные слова скорби, рассказы и воспоминания о том, какой Князев был хороший человек, и много другое, и ей было просто физически противно от этого всего. — Вот из-за тебя все это и произошло! — злобно зашипел рядом кто-то. Голос вырвал Дашу из мира ее мыслей. Она медленно обернулась и увидела сбоку от себя Ковалева. Тот с явным отвращением смотрел на неё. — Что? Даша удивилась своему голосу — резкий, тихий и хриплый. Она не произнесла ни слова с самого утра. — Из-за тебя, сука, все это и произошло! — повторил Виктор Геннадьевич. — Как ты появилась в его жизни, так все и покатилось… Даша глупо заморгала, слушая эти несправедливые и бредовые обвинения в свой адрес. Она даже не сразу поняла, что ее ошарашило больше — в принципе совершенно беспочвенный наезд Ковалёва или то, что он защищал Князева, который, по факту, отжал его бизнес. Пальцы ее невольно с силой сжались на цветах. Она заметила, что вокруг них собралось ещё несколько человек, которые с интересом наблюдали за этой сценой. — Если бы не ты, то ничего бы и не было! — продолжал Ковалёв. — Ты, дура, его втянула! Из-за тебя он и умер! Даша не поняла, что с ней произошло. Просто как будто перемкнуло что-то внутри. В следующую секунду она в один шаг сократила расстояние между ними и, схватив Ковалева за лацкан пиджака, со всей силы хлестнула его розами по лицу, а затем ещё и ещё. На сырую землю падали алые лепестки, пока мужчина нелепо морщился и пытался руками закрыться от нападения. В этот момент, Даша пожалела, что с роз обрезали все шипы. Через пару секунд кто-то заставил ее опустить руку, а саму ее оттащил от испуганного Ковалева. Юдина увидела, что это был подоспевший Илья. — Даш, успокойся, — как мантру проговорила над ее ухом неведомо откуда взявшаяся Ксюша. Возможно, она даже ехала с ней в одной машине. — Все нормально, все хорошо. Ты не нервничай… С другой стороны стоял Илья, который и держал Дашу за руку, не позволяя снова напасть на Виктора Геннадьевича. Тот же собирался с мыслями и явно хотел высказать все, что думает о Даше, но был прерван. — Не стоит, — произнёс Волков, предупреждая обоих. Ему только драки тут не хватало. — Ещё хоть слово, и я заставлю тебя сожрать эти цветы, — пообещала Юдина, недобро глядя на Ковалева. Даша нехотя отпустила то, что осталось от букета. Остатки от роз выпали из ее рук и опустились на землю среди опавших лепестков. Затем она развернулась и гордо пошла ко входу в ресторан, Ксюша посеменила за ней, на ходу бормоча что-то, что должно было ее немного успокоить. В уродливом мраморном холле ресторана перед самим залом ее поймал Афган, который, похоже, ждал ее там. Увидев ее лицо, ее подрагивающие руки и дрожащие плечи, он как-то по-отечески улыбнулся и обнял Дашу. Та, не выдержав, крепко обняла его в ответ. Ее ещё потряхивало от разрывавшей ее злости. — Поплачь, легче станет, — посоветовал Владимир, погладив ее по спине. — Все пройдёт, Даша, все пройдёт. Но плакать Даша не могла. Хотелось заорать, выкричать эту злость, рассказать всем, какой ее муж болван, что этот идиот придумал весь этот спектакль, что на самом деле он жив, что все вокруг лицемерные идиоты, которые ее бесят… Рассказать обо всем хотя бы Афгану — Даша была уверена, что он все поймёт. Но она обещала Артёму, что ни за что не сделает этого, и, в отличии от него, она сдержит своё слово. Ксюша, стоявшая до этого позади, коротко кивнула Афгану и поспешила ретироваться в зал, чтобы не мешать. Остальные, кто зашли после, тоже сразу же прошли в зал, старательно делая вид, будто не заметили этих двоих у дверей. Спустя пару минут Дашу отпустило. Она отстранилась от мужчины и шёпотом спросила: — И что мне теперь делать? — Именно сейчас — идти к остальным и пить водку, — ответил он с легкой улыбкой. — Потом — занять место Артема в бизнесе. Со вторым я тебе помогу, а с первым справишься сама. — Но… — За проблемы не беспокойся. С цыганами мы решили вопрос. Они больше не побеспокоят. Даша не стала спрашивать, как именно они решили — что-то подсказывало ей, что некролог и криминальная колонка с событиями этой недели в городской газете могут дать ей исчерпывающий ответ. Но вместе с этим она поняла, что цыгане теперь и вправду больше не побеспокоят ее никогда. Война наконец окончена, но это не принесло девушке никакого облегчения. — Спасибо… Наверное. Можно задать вопрос? — Задавай. — На кого работали цыгане? Кто виновен во всем этом? Мужчина вздохнул и отвёл взгляд куда-то в сторону, явно раздумывая над ответом. Потом наконец произнёс: — Пока не знаю. Кто-то управлял ими, но не отсюда, а издалека. Мы пытались выйти на след, но… но след теряется, а направить нас уже никто не может. Но можешь не волноваться, если этот кто-то снова объявится, то мы точно возьмём его. Даша коротко кивнула, безоговорочно веря ему, и мужчина взял ее под руку и повёл в зал. Юдина, шагая рядом с ним, мысленно поблагодарила Афгана за это — если бы он не завёл ее внутрь, то она наверняка бы тут же развернулась и сбежала бы отсюда подальше, не выдержав всего этого балагана. Невероятно долгого и затянувшегося балагана. Девушка с трудом могла сказать, сколько прошло времени с тех пор, как она отхлестала розами Ковалёва до текущего момента. Ей казалось, что именно здесь время тянется невыносимо медленно. Даша сидела за столом, ковыряя вилкой в тарелке, и безэмоционально смотрела на гостей поминок. Кажется, сюда пришли даже те, кто не соизволил явиться на сами похороны. Среди людей за столом она разглядела Ткачука, которого не заметила на кладбище. В дальнем углу мрачной тенью сидел дядя Карима с каким-то нечитаемым выражением на лице. Где-то рядом с ним умостился тот самый мужик, который гонял Артёму машины из Европы. И ещё с десяток людей, которые пришли с печальными лицами пожрать и выпить водки нахаляву. Юдиной было настолько противно, настолько невыносимо сидеть в этом душном зале ресторана и смотреть на все эти лживые рожи, которые отвратительно разыгрывали свою скорбь по так неожиданно ушедшему Князеву, что хотелось просто встать и молча уйти отсюда. Но именно Князев попросил ее высидеть до конца, вытерпеть все это и внимательно следить за всеми. Видимо, тоже пытался выяснить, не явится ли на поминки тот, кто управлял цыганками со стороны. Но все было спокойно. Те почти три часа, что она тут сидела, она не замечала ничего или, точнее, никого подозрительного. Это, конечно, не особо утешало, потому что Даша уже была научена горьким опытом, что предатели научились отлично мимикрировать под «своих». И все равно Даше сбежать хотелось ужасно, поэтому она уже подумывала над тем, чтобы нарушить данное Князеву обещание и незаметно уйти отсюда. Но возможность уйти появилась у Даши лишь спустя ещё почти час. На удивление, поддатые гости стали расходиться, зал поредел, и внутри осталось не более дюжины человек. Тогда Даша тоже решила собираться домой. Оглядевшись по сторонам, она поняла, что Сереги, которого Князев приставил присматривать за ней, нет рядом — место его пустует, в зале его не видно. Поэтому, чтобы не терять зря время, Юдина решила не дожидаться его и самостоятельно добраться до дома. Она ценила его поддержку и преданность Артёму, но не хотела находиться под конвоем постоянно. Но стоило ей подняться из-за стола и сделать пару шагов в сторону выхода, как путь ей преградил Данил Ткачук. Он был в гражданском, и Даша не понимала, что это ему дает — все равно все здесь знают, что он мент. — Даша, прими мои искренние соболезнования, — со вздохом произнёс Ткачук и приобнял ее одной рукой. Как почти все находящиеся здесь, он хорошо набрался, но старался делать вид, что пьян всего лишь слегка. — Такая потеря… И такая смерть!.. Даша никак не ответила ему, решив промолчать. Разве что хотелось сбросить его руку, но она сдержалась. — Нам будет не хватать Князя, — продолжал тем временем Даня. — И как он мог только тебя оставить… — Как будто у него был выбор, — вздохнула Даша и попыталась выскользнуть из объятий молодого человека. — Даш, — он схватил ее за запястье и чуть притянул к себе, заставляя посмотреть в глаза, — ты, если что… Я тебе помогу, если что. Ты только скажи… Девушка слегка занервничала, услышав это заявление. В голове сразу же пронеслось предупреждение Ксюши насчёт него. Взгляд ее встретился со взглядом Сереги, который остановился возле столов и молча исподлобья наблюдал за всем со стороны. Тот все понял и тут же направился к ним. — Даня, Даня, — с укором произнёс Темненко, отлепив пьяного Ткачука от Даши и загородив ее собой. — Ну что ж ты пристаешь к вдове? Не видишь, у человека горе. Он подтолкнул ее к выходу, а сам задержал Даню, загородив ему проход собой. — Да я… Я соболезнования хотел выразить. — Вот давай, ты как протрезвеешь, тогда соболезнования и будешь выражать. А сейчас — отстань от человека. — Да, блин, я же… — Даня, давай не будем ссориться на похоронах? Позже. Имей совесть. Ткачук что-то пробурчал себе под нос, махнул рукой и развернулся, чтобы уйти. На какое-то мгновение Юдиной даже стало его жалко, но потом она снова вспомнила о словах Ксюши, и вся жалость быстро испарилась из неё. В его словах, в его поведении явно проскальзывало стремление не только выразить соболезнования и как-то поддержать, но и… воспользоваться шансом подкатить к ней. Даше оставалось лишь надеяться, что он просто перепил. — Все в порядке? — Темненко вывел ее в коридор, закрыл за ними дверь и посмотрел на девушку. — Не сильно приставал? — Да не, нормально все. Просто я… — Забыли. Ты уже домой хочешь? Даша, не раздумывая, кивнула. Домой она хотела с самого начала, ещё с момента, когда закапывали гроб на кладбище. — Понял, отвезу. Подождёшь, я за пиджаком схожу только? — Ты же выпил, — нахмурилась Юдина, которая до этого была уверена, что ей просто вызовут такси. — Не настолько много, — и после этих слов он скрылся за дверями зала. Оставшаяся одна в давящим на нее мрамором холле Даша тяжело вздохнула и огляделась, прикидывая, как ей самой поскорее свалить отсюда. Но не успела она даже сделать шаг по направлению к входной стеклянной двери, как-то дверь в зал снова открылась и в холл вернулся Сергей, но не один, а вместе с Юркой Пустовым. — Я обещал Артёму, что с тобой ничего не случится сегодня, — проговорил Серега, похлопывая себя по карманам пиджака в поисках сигарет. — Думаешь, я бы сел за руль в нетрезвом виде? Даша скептически на него посмотрела и, не удержавшись, усмехнулась. — Может быть, и сел, — согласился Темненко. — Но не вместе с тобой. Повезёт Юрка, он не пил, так что ты в безопасности. Даша промолчала, лишь устало улыбнулась и с благодарностью посмотрела на них обоих. Она была благодарна судьбе, случаю, фортуне, Богу — кому угодно за то, что у Князева такие прекрасные друзья. Пустовой остановил джип как раз перед воротами дома Князева. Поблагодарив его и попрощавшись до следующего дня, Даша вышла наружу и поспешила в дом. Ей хотелось поскорее сбросить с себя эту проклятую маску скорби, которую она носила весь этот день. По ступенькам она буквально уже бежала, мечтая поскорее оказаться рядом с Артёмом. К концу этого дня ей уже начало казаться, что все это взаправду, поэтому ей хотелось просто обнять его и осознать, что все наконец закончилось, что он жив и рядом, что в гробу лежит не он, что все хорошо… — Дашка, ты что устроила там? — с порога накинулся на неё Артем. — Ты зачем с Ковалёвым сцепилась? Юдину даже не удивило то, что Артем оказался в курсе событий, где он даже не присутствовал — парни каким-то образом ему все уже успели доложить. — А нечего языком трепать. — Даш… В этот момент что-то перемкнуло в ней, прямо как когда Ковалёв ей начал выговаривать. И все эмоции, которые Юдина держала в себе весь вечер, всю злость она решила выплеснуть именно на виновника всего этого. — Что — Даша?! Я тебя сегодня хоронила, болван! Ты вообще понимаешь, каково мне было наблюдать за всем этим? Выслушивать весь день всю эту хрень? Такого понаслушалась! А ты теперь этого мудака защищаешь. Не могла я терпеть, понимаешь, не могла! Даша резко замолчала и закрыла глаза, ощущая, как по щеке потекла слеза. Она выплеснула эмоции, весь день тяготившие ее, но почему-то легче ей от этого не стало. Она почувствовала, как Артем обнял ее и крепко прижал к себе, а сам уткнулся носом в ее волосы. — Прости. — Нет, ты прости. Я сорвалась. Все как-то навалилось… — Тш-ш, все хорошо. А Ковалёв… Ничего, в целях профилактики. Чтоб за базаром следил. Он отстранился и большим пальцем стёр слезы с ее щёк. Юдина, шмыгнув носом, посмотрела на него из-под слипшихся от слез ресниц и вымученно улыбнулась. — Я устала. — Давай, отнесу тебя, — он опустил руки пониже и, обхватив ее под зад, поднял над полом и понёс в сторону спальни. — Тебе отдохнуть надо. — Я в ванну хочу. Мне кажется, от меня несёт кладбищем. — Ничего, отмоем.