Город, где гаснут фонари

Даша сидела и, мрачно глядя на толпящихся впереди людей в чёрном, с силой сжимала коленями руки, которые она туда втиснула, чтобы никто не заметил, как они у неё трясутся. Еще и слезились глаза — но из-за эмоций или из-за бликующего на ярком солнце позолоченного креста за оградой, она не знала. Сегодня был день похорон Стаса Карпеева — именно его труп с простреленной головой обнаружили в том пакете. Даже не труп — только то, что осталось от него, едва похожее на Стаса, — поэтому хоронили в закрытом гробу. Но на похороны Даша не пошла. Точнее, она приехала вместе со всеми, но осталась сидеть в машине, побоявшись выходить наружу. Ей было тяжело смотреть, как Артём с парнями вместе несут к могиле гроб, как рядом стоят родители Карпеева, как опускают гроб в могилу и засыпают землёй. Ей было тяжело осознавать, что она потеряла ещё одного друга. После того, как они нашли Карпеева, они не знали, что теперь думать — то ли он просто оказался не в то время и не в том месте, то ли он и вправду был крысой, и когда это вскрылось, от него просто избавились. У них не было никаких доказательств ни в первом случае, ни во втором. На их вопросы могли ответить только сами цыгане, но связываться с ними сейчас не хотели, иначе бы война вошла в свой заключительный этап, либо Карпеев, но он был мертв. Но как бы то ни было, Юдиной не верилось, что с Карпеевым так жестоко расправились только из-за того, что он приехал на встречу вместо Князева. Они могли переманить его к себе, подкупить, угрожать, избить, взять в заложники и требовать выкуп, но не убивать. Это было слишком жестоко. — Божечки, что творится, — раздался рядом шёпот. В машине с ней осталась Ксюша. Она сама не знала, зачем приехала, так как почти не знала Карпеева — пару раз они виделись на общих встречах с парнями, но близко не общались, — и к могиле со всеми остальными идти совершенно не хотела, поэтому решила остаться с Дашей, чтобы составить ей компанию. Они были не единственными, кто решил не пойти на похороны. Хоть Даша и осталась сидеть в машине, она все равно знала, что не все, кто знал Стаса, пришли. Из машины она наблюдала за процессией, цепляясь взглядом за каждую фигуру, в надежде увидеть знакомое лицо. Но Даша осталась разочарована, когда там и не нашла среди идущих за гробом и столпившихся у могилы людей тех, кого выискивала взглядом. Не было Дениса, хотя они вдвоём дружили крепко, а Даша лично звонила и ему домой, и в деканат и просила передать. Почему же он не пришёл на похороны собственного друга? Кроме Дениса не было ещё одного, очень важного человека. Даша прекрасно знала, что не приехала Алина — она уехала на море, как и собиралась, разве что одна, потому что Илья остался в городе помогать с организацией похорон. Алина узнала о смерти Карпеева от самой Даши — та вечером позвонила ей и рассказала обо всем. Новикова ничего не ответила, просто повесила трубку, а утром следующего дня уехала на море. Конечно же, Даша понимала, что Алине, как и ей, тяжело пережить смерть не только друга, но и бывшего парня, но не понимала, почему той так сложно просто отложить свои дела на пару дней и сходить на похороны. Почему-то девушке стало горько и как-то неприятно от этих мыслей. На похороны не соизволили приехать собственные близкие друзья, зато приехала какая-то проститутка, которая его даже толком и не знала. — Страшно, — прошептала вновь Ксюша. — Уже ваших валят. Раньше такого не было. Жалко пацана. — Я его знала. — Ну да, он же вроде работал с Артемом. — Нет, не поэтому. — Вы?.. — Ксюша не договорила и выразительно округлила глаза. — Мы дружили, учились вместе в университете. Ксюша кивнула головой и отвела взгляд, явно смутившись, что подумала не то. — Друзья — это хорошо, — произнесла Ксюша. — Плохо, когда их убивают. — Да я… Голос Даши дрогнул, и она замолчала. Она собиралась сказать, что все хорошо, она в порядке и не сильно-то переживает, но соврать не смогла. Во-первых, ее бы сразу же выдали слабо трясущиеся руки, а во-вторых, врать не хотелось, а хотелось просто немного выговорится кому-то. И почему-то выговориться захотелось именно Ксюше. — Я… Я уже и не знаю, что происходит. Я вроде закрываю глаза, и как будто нет всех этих проблем, все хорошо, но… Но стоит мне их открыть — и проблем становится в два раза больше. Иногда мне кажется, что дальше хуже уже не будет, и тут… То угрозы, то поджог машины, то поджог квартиры. Теперь еще и Карпеев… У меня ощущение, что я живу в каком-то бесконечном американском боевике. Раньше я как-то спокойнее ко всему относилась, хотя раньше спокойнее и жилось. А теперь каждый день, как на войне. Я научилась бояться, бояться завтрашнего дня, точнее, что у меня не будет этого завтрашнего дня. Но страшнее всего то, что я ничего не могу с этим поделать. Я не могу ни бороться, ни прятаться. И вот это странное положение между, эта бездейственность, это пассивное наблюдение за тем, как вокруг меня рушится мир, а я ничего не могу с этим сделать, — это меня и пугает больше всего. Я… я… Даша так и не договорила, судорожно выдохнула и, подняв руки вверх, спрятала лицо за ладонями. Закусив губу, она старалась не расплакаться — она не могла позволить никому видеть ее плачущей, — и шумно дышала. Вдруг почувствовала, что две тонкие руки обхватили ее и, чуть приблизив к себе, обняли, и Ксюшина голова с ее острым подбородком уперлась ей в плечо, пока она успокаивающе поглаживала руками ее по спине. Пару минут они сидели молча. Даша тихо сопела, уткнувшись лицом во вспотевшие от ее дыхания ладони, а Ксюша просто поглаживала ее, ничего не говоря. Потом Юдина резко выпрямилась, откинулась спиной на сиденье и пригладила подрастрепавшиеся волосы, чувствуя, что ее отпустило. Конечно же, легче ей от этого не стало, но желание закатить истерику и, рыдая, рассказать обо всем дерьме, которое творится в ее жизни, пока что отпало. — Лучше? — осторожно спросила Ксюша, заглянув ей в глаза. Даша кивнула в ответ. — Ну, хоть еще на что-то я гожусь, кроме проституции. Юдина чуть не подавилась воздухом, услышав ее слова, но смогла сохранить невозмутимое выражение на своем лице. Она плохо знала Ксюшу, так как они общались постольку-поскольку, пересекаясь лишь на каких-то встречах у парней, а потому это был отличный случай познакомиться поближе, на время забыв о трагедии. А заодно, если повезет, вызнать что-то новое об Артеме. — Ксюш, а расскажи, как ты вообще в это все попала? И хоть Даша не назвала то, чем она занимается, Ксюша прекрасно поняла, что ее интересует. Она натянуто улыбнулась, отвела взгляд в сторону. Пожевав губы, тихо ответила: — Да как, как… Легко. Как и все: задолжала денег кое-кому, а возвращать было нечем. Денег нет, образования, кроме девяти классов, тоже нет, мужика, чтоб содержал, и того нет… Мамка с папкой далеко, да и те не помогут никак. Я и решила подзаработать… Я с девчонкой одной познакомилась, она меня в это втянула. Афган сразу под крыло взял, мальчиков приставил, так что работать было не особо страшно. Противно, отвратительно, но не страшно. Думала, перекантуюсь так месяцок и брошу — как раз, чтоб долг отдать. Как видишь, втянулась. Там ещё и Женька появилась, Аллка, и другие… С девчонками как-то легче. Конечно, опостылело все это — сама представляешь, работа не из приятных, ноги раздвигать каждый день перед мужиками, — но куда уж от этого теперь денешься. А ты чего интересуешься? Решила сменить род деятельности? — Да не, — не удержавшись, усмехнулась Даша. — Просто интересно. Я когда с парнями связалась, тоже денег должна была, и попросила найти работу. Ну, кто-то и ляпнул, что кроме проституции, предложить мне ничего не могут. — Я даже догадываюсь, кто мог такое ляпнуть, — хмыкнула Ксюша. — Хорошо, что мозгов у них не хватило претворить эту идею в жизнь. — Заметила взгляд Даши и тут же с улыбкой пояснила: — Нечего нам тут конкуренцию составлять! Тут своих выше крыши, а нам еще новеньких не хватало. — Торжественно клянусь, что не полезу в ваш бизнес! — усмехнулась Даша и, сдаваясь, подняла руки ладонями вверх. — А уйти не хочешь? Или не отпускают? — Отпускают, но, Даш, зачем мне это надо? Я за одну ночь могу заработать столько, сколько зарабатывала бы на заводе за полгода, а то и за весь год. Ещё и образования никакого нет. И чем мне заниматься? Куда идти работать? Полы мыть? Турецкими шмотками на рынке торговать? Не, я уж лучше тут останусь… К тому же, сейчас я работаю у Афгана в казино — там же золотая жила. От клиентов нет отбоя, причем, от нормальных клиентов — Афган к себе в казино абы кого не пустит. Так что… Все отлично. — Ну не будешь же ты до пенсии проституцией заниматься. — По меркам проституток, я уже на пенсии, — усмехнулась Ксюша. — Ну или близка к ней. Ещё пару лет и все, молодость уйдёт и превращусь в тетку, и спишет меня Афган в расход. Если, конечно, не пойдёт мода на женщин постарше… Вот поэтому, Даша, я и работаю — надо сейчас накопить себе на старость. — Ну, а отношения? Не хочется иногда чего-то простого, как у всех? — Хочется, — согласилась Ксюша, — и ты не представляешь, как хочется. Чтоб все как у людей — дом, муж, семья, дети, дача… Но куда мне? Пока из всего этого у меня есть чужие дома и дачи, куда я езжу на работу, а с остальным пока напряг. Зовут, конечно, некоторые замуж, обещают замки золотые и в роскоши купать, но я же понимаю, что… что это все не то. Я понимаю, что на такое нечего клевать — не одной мне они такие сказки рассказывают. Хочется, чтоб по-настоящему звали замуж, а не потому что я трахаюсь классно. — А Серега замуж зовёт? — спросила с хитрой улыбкой Даша, вспомнив, как часто видела их вместе. — Серёжа? Не-е, не зовёт. То другие зовут. А Серёжа, он… Ну, в общем не зовёт и не собирается. — То есть вы?.. — Мы просто спим. Ничего серьёзного. — А он не обижается, что он не один у тебя? — А что обижаться на проститутку? — усмехнулась она. — Конечно же он знает, что у меня ещё несколько таких же Сереж есть, к которым я езжу на постоянке. Сам же к ним и возил. Он от всех других отличается разве что тем, что я с ним просто так, денег не беру. Да и все равно, это же не отношения, а так… Ну спим мы, и все. Я же вижу, что я его интересую только в плане секса. — Думаешь? Мне кажется, Серега непростой человек. — Это-то да, но… но я ему нужна только тогда, когда ему потрахаться охота. Тогда приедет, цветы подарит, и… А когда ему не хочется, он и на месяц обо мне забыть может — не звонит, не приезжает. — Так у него кто-то ещё есть, что ли? — А хрен его знает, — Ксюша безразлично пожала плечами. — Может, ещё одна такая Ксюша есть, может, девчонка какая-то — я не знаю. Да и знать не хочу — оно мне не надо. Мне с ним и так хорошо. Знаешь, какое из него хорошее прикрытие получается? Его боятся, поэтому меня не обижают. Так что… Вот такие пироги, Даш. — А Даня? — Ух, думала, не заметишь. С ним — по работе. Ну, меня задержат, в обезьянник засунут за непотребное поведение, а он вытащит. Тут уж надо отблагодарить. — Я думала, он из прикормленных. Ну, ему ведь Афган или кто-то из парней наверняка платит, чтобы тебя на улицах менты не замечали и не мешали работать. — Из прикормленных. Но ему платят, чтоб я работать на улице могла, а не за мое освобождение из обезьянника. За это уже платить приходится мне. Да и давно это уже было… Как казино открылось, я с улицы ушла. Так что… Даня уже что-то типа обычного клиента. — А Артём? — неожиданно выпалила Даша. Спросив, Юдина пожалела, что вообще задала этот вопрос. Да, ее это очень волновало, но посвящать других людей в это не хотелось. Но по-другому не получалось… — А что Артём? Он, в отличии от Сережи, отличает работу от личной жизни. Год мы с ним вместе работали, а ничего у меня с ним не получилось. Хотя парень он отличный: красивый, сильный, умный… Даже обидно как-то. — У него был кто-то? — Я, кажется, уже говорила тебе об этом, — Ксюша подозрительно прищурилась. — Были девки, причём много. Но за все это время я не видела, чтоб хоть одна надолго задержалась. Максимум на месяц хватало. Ничего серьезного. — А в чем причина была, не знаешь? — Да черт его знает… Я в личную жизнь парней не лезла. Так, просто наблюдения… А ты чего, собственно, спрашиваешь? — Да так, просто любопытно. Даша не стала называть истинную причину этих неожиданных вопросов об Артёме, потому что не хотела прослыть какой-то ревнивой дурочкой, которая следит за каждым шагом своего мужика. Не хотела быть собирательницей сплетен, но по-другому не получалось — Артем нарушил своё обещание. Тогда он пообещал ей, что больше не будет задерживаться, что не будет уходить куда-то ночью и оставлять ее одну, но вот уже которую ночь она проводила в постели одна. Артем приходил ближе к рассвету и спустя пару часов уходил на работу. Конечно, у него сейчас прибавилось хлопот — и доделка мелкого ремонта в доме, куда они уже въехали, и работа, и организация похорон, — но не может же он настолько поздно задерживаться из-за этого всего? Что ей ещё оставалось думать, как не о любовнице? Куда еще можно уходить почти на всю ночь? Конечно же, ей не хотелось в это верить, не хотелось думать, что Князев может с ней так поступить, но иного выбора просто не оставалось. Он ничего ей не рассказывал, ни в принципе о себе, ни о том, куда он уходит, ограничиваясь стандартным «по делам». Все это было жутко странно и подозрительно и наталкивало лишь на одну мысль… Неприятную и обидную. — Да просто любопытно, — попыталась оправдаться Юдина. — У него все дела, дела, дела… Уже не знаю, что бы придумать, как завлечь. — Уж прости, — усмехнулась Ксюша, — но в этом случае я тебе не помощница. Все эти «завлекалки» по моей части, но не в случае с Артемом. — Тот еще кадр? — Не то слово. А про дела — тут ты верно говоришь. Я Серегу иногда по месяцу не вижу — все он там своим бизнесом каким-то занимается, с твоим Артемом ошивается. — Слушай, а Серега тебе ничего не рассказывает? Ну, о бизнесе, о делах… — Ой не, — отмахнулась девушка, — такого нет. Он и сам не спешит делиться со мной чем-то подобным, да и мне оно особо не надо. Куда мне чужие проблемы, когда своих забот полон рот… Осознав, что сказала, Ксюша рассмеялась. — Прости, это уже мои шуточки… профессиональные, так сказать. — Блин, я… — Даша смотрела на немного грустную улыбку Ксюши и старалась подобрать ответ, чтобы не задеть ее словами. — Даш, ты только меня не жалей, — уголки губ Ксюши дрогнули. — Я и вправду довольна своей жизнью. Да, я проститутка. И что такого? Вот кто-то ворует, и не стыдится этого, кто-то убивает… Ой, прости! Ксюша заметила, как изменилось лицо Даши, и сразу же смолкла, осознав, что под ее категории, которые должны стыдиться своей жизни и метода заработка попадают Артём с его парнями. Юдина поджала губы и отвернулась к окну, незаметно сморгнув выступившие слезы. На правду не обижаются, но все равно девушку немного это задело. После этого они сидели вдвоем еще минут пятнадцать, стараясь говорить на какие-то более отвлеченные темы, но атмосфера стоявших за низкой оградой в непосредственной близости могильных памятников и крестов как-то не располагала к разговорам, поэтому девушки замолчали, каждая погрузившись в свои мысли. Вскоре с кладбища начали возвращаться парни, шагая нестройной и молчаливой колонной. За ними, на отдалении шли студенты и другие знакомые Стаса Карпеева. Родителей его не было видно — видимо, остались у могилы. От общей колонны отделились Князев, Темненко, Волков и Пустовой и побрели к стоявшей на парковке БМВ, в которой сидели Даша и Ксюша. Тихо попрощавшись, Юра с Ильей направились чуть в сторону, где была припаркована машина Пустового, а Сергей с Артемом пошли дальше. Подойдя к машине, Сергей аккуратно постучал костяшкой пальца по стеклу и поманил Ксюшу на выход. — Ладно, еще увидимся, — подмигнула Даше она. — Не унывай! Юдина кивком попрощалась с ней и проводила Ксюшу взглядом, пока она не запрыгнула в его девятку и машина не скрылась вдали. В это время Артем сел на место, где только что сидела Ксюша, и тихо откашлялся. — А, прости, — опомнилась Даша, — сейчас уйду… — Ты поведешь, — попросил он. — Я не в настроении. Даша молча согласилась. У нее уже четыре дня как были права — благодаря хлопотам Князева и Ткачука она теперь могла спокойно ездить по городу. Вот только радости от этого события Даша не испытывала совершенно никакой. Возможно, если бы одним за другим не шли события, где на кого-то совершали нападения, поджигали квартиры или убивали, она бы порадовалась тому, как легко она заполучила эти права и возможность управлять новенькой БМВ. Но только не сейчас. — Домой? — спросила с надеждой девушка. Она была бы очень рада просто побыть немного наедине с Артемом. Эти похороны выбили ее из колеи и ей хотелось хоть немного спокойствия и отдыха. — Нет, — он отрицательно качнул головой. — Отвези меня в автосалон, у меня еще сегодня работа. — А я? — сердце Даши упало куда-то вниз. — Побудь дома, отдохни. Я постараюсь не задерживаться. Меня Серега домой отвезет. Даша кивнула и, так ничего и не ответив, завела машину и выехала на дорогу. Ехали они в тишине — Артем даже не стал включать никакую кассету с музыкой, которыми он уже завалил почти весь бардачок. Отвезя Князева в автосалон, Даша вырулила в центр и еще какое-то время кружила там, пытаясь придумать себе занятие. Ехать домой ей категорически не хотелось — что приятного сидеть одной в пустом доме, где все еще пахнет клеем от обоев и кое-где не подсохла штукатурка? Тем более, в такой день оставаться одной ей не хотелось особенно, поэтому Даша направилась в сторону дома родителей. Почему-то ей остро захотелось побыть с родными. Стоя на очередном перекрестке на светофоре, Даша посмотрела направо и вдруг взгляд ее зацепился за стоящую на тротуаре фигуру, которую она вмиг узнала. — Денис! — крикнула она, наклонившись к окну, чтоб ее было лучше слышно. — Денис! Парень обернулся на зов, увидел ее и, изменившись в лице, отвернулся, сделав вид, будто не заметил ее. Юдина не поняла — то ли он не узнал ее, то ли всё-таки узнал и отвернулся намеренно, — поэтому решила подъехать и выяснить сама, а заодно напомнить про Карпеева. Но, видимо, в планы Дениса Смирнова не входила встреча с бывшей одногруппницей и подругой, поэтому он развернулся и зашагал в другую сторону, скрывшись за углом. Чертыхнувшись, Даша поддала газу, и стоило светофору только переключиться на зеленый, как она резко повернула направо и стала выискивать взглядом Дениса среди людей. Заметив его, она проехала чуть дальше, остановилась у тротуара и выскочила наружу, преграждая парню путь. Он снова хотел развернуться и уйти прочь, но Юдина ухватила его за руку и вынудила остановиться. — Денис, ты чего? — спросила она, не понимая, что происходит. — Это же я, Даша. — Я заметил, — ответил он и поджал губы. — Ты чего? Стряслось что-то? Денис недобро уставился на нее, и Даша растерялась еще больше. Она не понимала, что произошло с Денисом за то небольшое время, что они не виделись. Он будто бы сердился на нее за что-то, но за что — Даша понятия не имела. — Стряслось, — тихо проговорил он. — Стряслось… Стас ведь умер. — Да, я только с похорон… А тебя там почему не было? Почему ты не приехал? Парень хотел что-то ей ответить, но чертыхнулся и промолчал, продолжая смотреть на нее из-под нахмуренных бровей. — Денис, я… я не понимаю… — Ты же понимаешь, что это из-за вас он умер? — наконец ответил Денис. — Из-за тебя и подруги твоей. Даша оторопела, услышав его заявление, и рука ее безвольно сползла с его плеча. Она не ожидала, что друг сейчас начнет ее обвинять в чем-то, в чем она совершенно не виновата. — Если бы вы не влезли во все это, то Стас бы живой сейчас был, на каких-нибудь сборах. А вместо этого он сейчас в могиле лежит. Потому что за Алиной этой твоей проклятой поперся! А ты спрашиваешь, почему меня на похоронах не было… Да не хватало еще рядом с вашими бандитами ошиваться! А то так можно вслед за Стасом отправиться. Спасибо, как-то не хочется! Девушка почувствовала, как у нее перехватило горло и защипало в глазах, но не знала, от обиды или от злости на Дениса. Да, он был прав, что Карпеев погиб из-за того, что оказался не в том месте и не в то время, связавшись с бандитами, но этот выбор он сделал сам. Никто не заставлял его идти в бригаду Артема, никто не заставлял его крутится возле парней, никто не заставлял его ехать к цыганам в то утро. Ему просто не повезло. И вешать вину только на нее с Алиной было очень несправедливо. К тому же, Денис мог бы и соизволить хотя бы на похороны друга прийти… А то у него не хватило мужества пойти на кладбище, зато хватило сейчас стоять и высказывать ей все это. — Если бы вам не захотелось поиграть в подружек бандитов, — продолжал он, — пожить крутой жизнью, то все было бы нормально. Все были бы живы. Даже Шеф. — Шефа на меня не вешай! — вскрикнула Даша. — Он начал ширяться и без меня, так что не вини меня в его смерти. И не вини меня в смерти Стаса. Он сам… — Даш, вот только не рассказывай мне сказки, — выдохнул Денис. — Но я… Он приподнял одну руку вверх и этим жестом прервал ее, не дав договорить. Покачав головой, он с сожалением поглядел на Юдину и махнул рукой. — Иди, садись в свою новую дорогущую машину, езжай в свои бандитские хоромы и живи той жизнью, которую выбрала, — Денис говорил тихо, но впечатление было такое, будто он выплевывал каждое слово сквозь зубы. — И не лезь в жизни обычных людей со своей чумой, пока еще кого-то не зацепило. После этих слов он резко развернулся и пошел прочь от Даши, скрывшись за поворотом через пару секунд. Она же так и осталась стоять посреди тротуара, растерянно глядя ему вслед, чувствуя, как щиплет в носу и глазах от подступающих слез. Даша поняла, что в этот день она потеряла своего последнего университетского друга. Быстро придя в себя под косыми взглядами прохожих, она утерла нос костяшкой указательного пальца и юркнула в машину, желая спрятаться в ней от всего окружающего мира. Ей жутко хотелось расплакаться, но Юдина не могла себе позволить такой роскоши, не могла позволить кому-то другому видеть ее слезы. Поэтому она просто завела машину и, вдавив педаль газа в пол, поехала вперед. К родным ей в таком состоянии не хотелось, и она не знала, куда ей податься. Недолго думая, Даша повернула на первом перекрестке и направилась к выезду из города. Через пару минут девушка въехала на смотровую площадку и остановила машину у самого бортика, который отделял площадку от заросшего травой оврага. Здесь она была одна — оглядевшись, Даша поняла, что кроме нее и разбитых фонарей по периметру площадки больше никого нет. Именно это ей и нужно было, просто побыть одной. Наклонившись к бардачку, Юдина выудила из него первую попавшуюся кассету, вставила в магнитолу и нажала на «плей». Услышав знакомую песню «Гражданской обороны», она усмехнулась, достала из того же бардачка сигареты Артема, вышла из машины, уселась на теплый капот и закурила. Вслушиваясь в хрипловатый голос Егора Летова, Даша молча кивала головой в такт музыке и курила, крепко затягиваясь терпким дымом. Потом случайно поглядела на свою ладонь, где у нее так и остался шрам после первой встречи с Артемом, и, не выдержав, наконец расплакалась. Всё навалилось на нее разом. Проблемы с цыганами, взорванные машины, поджог в квартире, смерть Стаса Карпеева, отсутствие Артема… Казалось, этим проблем нет конца и края, и худшее ее ждет впереди, но Даша упорно продолжала идти вперед своим путем. Куда она шла — она не знала. Будто погрузившись в какой-то полу-анабиоз, она просто на автомате продолжала просыпаться, делать свою работу, делать что-то по дому, говорить с другими, стараясь при этом тщательно игнорировать окружившие ее проблемы. Юдина догадывалась, что рано или поздно ей придется встретиться со всеми проблемами лицом к лицу, но пока не была к этому готова — после смерти Стаса она не была уверена, что не пострадает кто-то еще, — и продолжала идти, идти, идти… В последнее время ей стало казаться, что она зашла слишком далеко. Казалось, что год назад она случайно побежала по той аллее с цветущими каштанами и, убегая от кого-то, швыряла камни в фонари, надеясь, что темнота скроет ее, поможет сбежать. Чем дальше она бежала, тем больше фонарей била, и тем больше стекла хрустело под ее ногами. Вот только та аллея была какой-то замкнутой, и, оббежав по кругу, Даша возвращалась в начало, туда, где уже было темно и фонари были разбиты. Она пыталась их зажечь, но фонарик уже не включат, если разбить. К сожалению, даже если бы она собрала лампочки всего мира, это ничего бы не изменило, потому что она из города, где гаснут фонари. Поэтому приходилось бежать из темноты в темноту по битому стеклу… Вот только Даша не знала, сколько еще она сможет убегать. Сколько еще фонарей, сколько еще человеческих жизней она искалечит, как долго еще под ее ногами будет хрустеть стекло чьих-то душ, которые она потянет за собой и навлечет на них проблемы? Как долго она еще будет бежать навстречу этой тьме и затягивать за собой остальных? Когда-то она верила, что Артем защитит ее от всего, скроет от проблем, но, похоже, она ошиблась. Она не знала, что ей делать с Артемом. Ей стало сказаться, что она совершенно его не знает. Она смотрела на него по утрам за завтраком и думала о том, что ничего не знает об этом человеке. Видела его родинки на плечах, шрамы на ноге и животе, его крупный орлиный нос, когда он поворачивался в профиль, его небрежно зачесанные назад волосы — все родное, все то, что она так любила, но ей казалось, что перед ней сидит чужой человек. Князев ей ничего не говорит, не рассказывает о своем прошлом, куда-то пропадает, и от этого у нее лишь возникает лишь больше вопросов, ответов на которые у нее нет. Почему он не рассказывает ей о войне? Почему за улыбками и объятиями скрывает происхождение своих старых шрамов? Почему он думает, что ей не стоит чего-то знать о его прошлом? От какой правды он пытается ее оградить? Даша знала, что секреты создаются и хранятся во имя любви. Но она не знала, что от них может быть так больно. — Не надо помнить, не надо ждать, — пел Летов на фоне, — не надо верить, не надо лгать… Домой Юдина приехала под вечер. Побоявшись оставаться наедине с гнетущей тишиной, она включила диск группы «АББА» в гостиной, сделала музыку погромче и нашла чем себя отвлечь от невеселых мыслей — решила самостоятельно собрать тумбочку под телевизор. Принеся себе инструменты из гаража, открытую бутылку вина и сделав музыку погромче, Даша принялась за дело. Тумбочку тем вечером она так и не собрала — отвлеклась на какие-то вещи в коробках, полезла туда и нашла их с Артемом фотографии. Стопка глянцевых фотографий десять на пятнадцать, которые были сделаны за прошедший год Ильей — он часто таскал с собой «мыльницу», поэтому у всей бригады уже была целая куча фотографий. Перебирая фотокарточки, Даша смотрела, как они с Артемом широко улыбаются, смеются, радуются чему-то и целуются, и сама невольно улыбалась, чувствуя, как снова пощипывает в глазах от подступающих слез. Шмыгнула носом, отхлебнула вина и отметила про себя, что она с радостью бы вернулась в то время, когда была сделана любая из этих фотографий — туда, где не было еще никаких проблем, когда все были живы и всё было хорошо. Она хотела бы вернуться в такой момент и остаться в нем навсегда. Жаль, это было совершенно невозможно. Юдина с грустью отметила, что скучает по Артему, хоть они и видятся каждый день. Но чувство это вызвано не тем, что его сейчас нет рядом с ней, а скорее с тем, что он нарушил свое слово. Он обещал, что больше не будет уходить, что не будет бросать ее одну, но… Но не сдержал обещание, обманул ее. За свои опоздания и поздние возвращения в эти дни он извинялся постоянно, и Даша каждый раз принимала эти извинения. Она не спрашивала, где он пропадает — один раз он сказал ей, что у него дела, и больше она не лезла с расспросами. В тот момент у нее что-то оборвалось в груди и рухнуло куда-то глубоко вниз. Да, наверняка эти внезапные ночные отлучки связаны с убийством Карпеева, с угрозами цыган и всем остальным, но все равно в голове у Даши появлялась предательская мысль о том, что все не то, чем кажется. Она даже стала стала принюхиваться, когда он возвращался, и пыталась распознать женский парфюм, но ничего, кроме его геля она не чувствовала — как назло, он первым делом шёл в душ. Не было ни чужих волос на его одежде, ни каких-то следов от помады, ни даже едва заметных полосок от ногтей на лопатках или засосов, кроме ее собственных, — казалось, это идеальные доказательства, но все равно Даше было тревожно. Конечно же, ей было страшно, что она что-то упускает, чего-то не замечает или не хочет замечать. Страшно, что обманывает себя. Но веру в Артема она пока не теряла и продолжала ему верить, хоть и боялась обжечься. Спать Даша легла в начале двенадцатого, вот только уснуть у нее никак не получалось — казалось, сон намеренно избегал ее, заставляя Дашу мучить саму себя разными мыслями, от которых она рада была бы избавиться. Девушка с открытыми глазами лежала на боку, обнимая одеяло — спать с ним было жарко, но не так одиноко, — и смотрела в незашторенное окно, откуда был виден слабый свет от соседних домов. Последний раз, когда она смотрела на часы, они показывали половину второго ночи. Она не знала, сколько прошло с того момента, но только лишь сейчас она услышала, как внизу остановилась машина, скрипнула калитка, а затем тихонько открылась входная дверь, и в дом кто-то вошел. Девушка напряглась, прислушиваясь. Знакомый звон ключей — она уже наизусть знала, что так звенят только ключи Артема, — легкий стук снимаемой обуви, шуршание шагов вверх по лестнице и потом по коридору сюда, в спальню. Он почти бесшумно прошёл в комнату, остановился возле кровати, постоял около минуты без движения — наверняка разглядывал ее, — а затем тихо разделся и побрел в ванную. Недолго пошумел там в душе, затем тихо вышел, прошлепал босыми ногами по паркету до спальни и осторожно лёг рядом с Дашей. Сразу же обнял ее рукой, прижавшись к ней, уткнулся лбом между лопаток и оставил невесомый поцелуй на коже. — Прости, — прошептал он, — я знаю, что ты не спишь. — Я тебя ждала, — тихо ответила Даша, поняв, что ее рассекретили. — Прости. Даша закусила губу и зажмурилась. Очередное «прости» в копилку бесконечных извинений. Конечно, ей нравились эти извинения, которые говорили о том, что он осознает свой косяк, что и вправду просит за это прощение. Но с другой стороны, после этих извинений ничего не менялось, он снова опаздывал, поэтому эти «прости» ничего не стоили, и Даше даже казалось, что лучше бы он просто молча ложился спать, не говоря ей ничего. Он потерся носом о выступающий на ее спине позвонок, и девушка перевернулась к нему лицом, зарываясь в его объятия. Даже сейчас она безумно по нему скучала, хоть он и был рядом с ней. Она не могла объяснить, откуда в ней взялась эта странная тоска по человеку, которого она видела каждый день рядом. Князев обнял ее двумя руками и поцеловал в лоб. Даша закрыла глаза и попыталась уснуть, слыша, как рядом в его груди мерно бьется сердце. От него терпко пахло его гелем для душа. — Даш, — прошептал он, и голос его сразу же отнял у неё первые зачатки сна, — выходи за меня, а?