Город, где гаснут фонари

Даша стояла, затаив дыхание. Пальцы холодила сталь пистолета, который все больше и больше оттягивал ей руку с каждой секундой. Наконец раздался выстрел. — Неплохо, — оценил Артем. — Только долго ждёшь. От этого рука быстро устаёт. С той ночи, когда Князев с очередным опозданием вернулся домой прошло чуть больше суток. У Даши до сих пор не укладывалось в голове происходящее — он сделал ей предложение. Ночью произнёс те слова, а утром подарил кольцо, которое она приняла и не снимала с пальца, хоть оно и было ей великовато и постоянно норовило соскочить. Вот только ответ она ему так и не дала — пообещала подумать немного, но не уточнила, как долго она будет думать. Конечно же, она хотела сказать ему, что согласна, но боялась. Она стояла на пороге своего счастья, ей оставалось сделать лишь один маленький шажок вперёд, но ее не пускала неизвестность. Сотни вопросов, начиная от того, что будет дальше, и заканчивая тем, какое прошлое Артем пытается скрыть от неё, роились в ее голове, не давая принять решение. Юдиной очень хотелось не только растрезвонить всему миру об этом событии, но и посоветоваться, услышать, что Артём — хороший парень, ей повезло с ним, и наконец успокоиться и ответить парню на предложение. Но Алины рядом не было — она все ещё отдыхала на море, — к маме или деду обращаться не хотелось, с Ксюшей она была не настолько близка, обсуждать такое с друзьями Князева она тоже не собиралась, а больше у неё никого не было. Поэтому Даша поняла, что никто помочь ей не сможет и ей придётся разбираться в этом самой. Она была благодарна Артёму за то, что он дал ей время, не лез с расспросами и не допытывался, когда же она скажет ему «да» и почему не ответила сразу. Он просто продолжил жить рядом с ней, будто не произошло ничего серьезного. Даше лишь оставалось надеяться, что этим она не обидела его и он не передумал в своём намерении. Вчера ей удалось сбежать от ответа на работе, спрятаться за Ковалёвым и какими-то бумагами по недвижимости. Сегодня отвертеться не удалось — по субботам она не работала, поэтому Артем с утра пораньше повёз ее учиться стрелять. Завёз на какое-то забытую богом поляну в полях, чем-то похожую на ту, куда они завезли Ковалева, где кроме них не было ни души, и пытался научить ее стрелять. И вот сейчас она пыталась повторить то, что он ей объяснял и показывал, а все мысли ее заняты были лишь тем, что он сделал ей предложение. — Ну я же только учусь, — пробурчала Даша, опустив пистолет. — Ты сам захотел. — Ну, об этом Афган попросил. Хотя я и сам этого хочу, чтобы в случае чего, в случае, если меня не будет рядом, ты могла постоять за себя. — Во-первых, я могу постоять за себя и без этого, — она потрясла пистолетом. Артём хмыкнул, вспомнив, как она угрожала ему осколком стекла, но возражать не стал, вместо этого поинтересовавшись: — Ну а что же во-вторых? — А во-вторых, где будешь ты? Почему тебя не может быть рядом? Улыбка пропала с его лица, Артём резко посерьезнел. Он потёр ладонью шею, вздохнул, посмотрел пару секунд куда-то вдаль, явно ища способ избежать этого разговора, и что-то неразборчиво пробурчал по поводу мишеней, что они криво висят. Даша, поняв, что он не хочет говорить об этом, настаивать не стала. Но Артём заговорил сам: — Потому что я не знаю, что может быть завтра, — признался он честно. Конечно же, Князев был бы рад соврать, но не смог. Ему уже не хотелось обманывать ее, особенно после того, как он сделал ей предложение. Да и разве поверила бы она ему после всего, что произошло с ними за последний месяц? Ему хотелось быть с ней максимально честным, но он не знал, с чего начать. Воспользовавшись ее заминкой, Артём встал ей за спину, приподнял ее руку, нацеливая пистолет на очередную мишень, и произнёс: — Целься быстрее и стреляй. Чем дольше медлишь, тем быстрее устает рука. И тем больше шанс, что… что может быть поздно. Даша чувствовала, как он прижимается грудью к ее спине, как одной рукой держит ее за плечо, а другой поддерживает зажатый в ладони пистолет, помогая целиться. Тогда собралась с духом и попросила: — Расскажи мне о себе. Она знала, что они одни в этой роще и здесь их никто не потревожит, так что Артём спокойно может пооткровенничать с ней. Ей уже давно хотелось узнать о нем побольше, и сейчас для этого было самое удачное время. — Ты о чем? — переспросил он, не поняв ее вопрос. Или сделав вид, что не понял. — Расскажи про войну. И про ОМОН. И про срывы. Про всё. — С чего вдруг? Юдина четко услышала, как изменился его голос, как в нем появилась хрипотца, как предостерегающе тихо он заговорил. Она понимала, что лезет на опасную территорию, прямо ему в душу — душу, которую он ото всех старательно прятал и в которую не пускал, — но отступать не собиралась. Только не сейчас. — Почему ты можешь слететь с катушек? И что это вообще значит? — Это Афган тебе сказал? — чуть отстранившись от неё, он заглянул ей в глаза, как будто надеясь найти ответы там. Губы у него были плотно сомкнуты, глаза смотрели напряжённо. Он-то надеялся, что эта информация никогда не дойдет до Дашиных ушей… — Что это значит? — твердила своё Даша. Князев тяжело вздохнул и устало закрыл глаза. А когда открыл, вытащил пистолет из ее пальцев, вытянул его вперёд и стал безостановочно палить в мишени. Остановился лишь, когда опустел магазин. Тогда он опустил руку и безэмоционально посмотрел на девушку. Даша не совсем понимала, что это могло значить. — Тебе не стоит знать всего, — проговорил он, отворачиваясь. Отошел от нее на пару шагов, остановился чуть в стороне и, вытащив пустой магазин, внимательно его оглядел — лишь бы только не смотреть на девушку. Конечно, он готов был поделиться с ней правдой, но не всей — кое-что он все-таки предпочел бы скрыть. Теперь же это было невозможно. — Почему? — Не нужно, и всё. — Он даже не стал поворачиваться к ней лицом. — Но почему? Ты с самого начала мне недоговаривал… — Разве это что-то изменит? — Что-то? Да я вообще хоть что-нибудь знаю о тебе? Может, ты и в остальном где-то приврал или недосказал мне? Я вообще тебя знаю, Артём? — Зачем тебе это? — Я хочу знать! Я хочу знать, с кем я живу! Хочу знать, за кого я собираюсь замуж! Выпалив эти слова, Даша слегка смутилась своей напористости, особенно с учётом того, что перед ней стоит мужчина с пистолетом, и при этом они одни в этой глухой роще — возможно, в такой ситуации стоило хоть немного следить за своим языком и осторожнее выбирать выражения, но Даша была Дашей. Уж её-то пистолетом трудно напугать… Где-то на задворках ее разума промелькнула мысль о том, что эта сцена похожа на их первую встречу, когда Князев точно также тыкал в неё пистолетом, а она угрожала ему осколком. Только в этот раз она угрожала не осколком стекла, а осколком собственной души. Артём резко развернулся, преодолел расстояние между ними в два шага и навис над ней, но трогать не стал, только лишь напряжённо смотрел ей в глаза. Девушка прекрасно видела, как на лице у него играют желваки. — С убийцей, — ответил он тихо. — Ты живёшь с убийцей. И замуж ты пойдешь за убийцу. Такой ответ тебя устраивает? Он медленно выдохнул, явно пожалев о том, что погорячился и выдал Даше то, о чем никогда не хотел ей говорить. Как и все люди, Князев хранил в своём шкафу множество скелетов, у него было много тайн, была неприглядная сторона его жизни, о которой он не хотел рассказывать Даше и в принципе вспоминать. Ему казалось, что это касается только его одного, и делиться с другими, даже с родными, совсем не хотелось. Старые раны давно сошли, превратившись в уродливые шрамы, которые теперь Даша Юдина медленно расковыривала, надеясь отыскать в них правду. Но он понимал, что если он действительно хочет услышать от Даши согласие, то он обязан дать ей ответы. — Прости. Я сорвался. Он закрыл глаза и тяжело выдохнул, явно пытаясь мысленно заставить себя успокоиться. Он не собирался пугать Дашу ни своим ответом, ни своим поведением, но по ее виду понял, что ему всё-таки это удалось. Как оказалось, говорить правду, от которой так долго он пытался скрыться, ужасно тяжело. Кивком головы попросив Дашу следовать за ним, Артем обошел машину, открыл багажник, закинул пистолет внутрь, а сам присел на самый край. Юдина тут же умостилась рядом с ним, взяла его за руку, сплела их пальцы вместе и пристально поглядела на него. Но Артем предпочитал смотреть куда угодно, только не на нее, разве что чуть сжал ее пальцы в своих. — Спрашивай, — тихо произнес он, чувствуя себя как на исповеди. Девушка явно не ожидала, что он все-таки решится на это, а потому несколько растерялась. Она опустила взгляд и пару секунд сидела молча и явно подбирала слова, задумчиво пожевывая губы. Наглеть и спрашивать «в лоб» ей совершенно не хотелось, поэтому она осторожно придумывала вопросы, чтобы не слишком задеть Артема. Она почувствовала, как Князев мягко погладил подушечкой пальца ее шрам на ладони, и едва сдержала улыбку. Потом, все еще не глядя на него, осторожно спросила: — Ты воевал, да? Артем молча кивнул. — Почему сразу тогда не сказал? Помнишь, тогда, на той тайной квартире? Ты сказал, что не воевал. — Думал, ты не запомнишь. — Ну вообще тебя не только Серега выдал, но и шрамы. И все же, почему сразу не сказал? — А кто захочет говорить об этом? Это для вас мы герои, но мы-то знаем, что никакие мы не герои, мы чертовы убийцы. Легче отрицать, легче забыть и не вспоминать. Война — это всегда больно. — Как долго? — Почти два с половиной года. Учебка в Фергане, подготовка, потом на год с лишним в Афганистан и еще пару месяцев в тылу — нас долго выпускать не хотели. Мы там до последнего сидели. — И что там было? — Ад. Не все время — поначалу во время учебы было даже весело, но потом… Мы убивали, нас убивали. Это был самый настоящий ад. — Это началось тогда, на войне? Это война сделала тебя таким? Ну, все эти приступы агрессии или что там… Что это вообще такое? Артём посмотрел ей в глаза, не в силах ответить на ее вопрос. Воспоминания, о которых он так давно пытался избавиться и о которых предпочитал забыть, сразу же навалились на него тяжелым грузом. — Не совсем, но в целом — да. В такие моменты мозг у меня отключается, я действую по инстинкту. Если начать думать, можно умереть. Любые мысли отвлекают. Не важно: о жизни, о морали, о совести — на войне все это может убить тебя. Стоит отвлечься — и ты погиб. Вместе с головой отключается и все остальное. Ты просто начинаешь выживать, жить инстинктом, уже не особо контролируя себя. Ты не думаешь о том, какой ценой ты достигнешь результата, ты думаешь только о том, как вывести отряд из окружения или как выполнить приказ сверху. Либо ты, либо они. Либо ты дерёшься, либо едешь домой в свинцовом ящике. Иначе никак. Этому меня научили там. Точнее, я сам этому научился. По-другому там никак. — И поэтому ты убивал? — Да. — Скольких? — Не знаю. — Как это? — Вот так. Сотни, тысячи… Невозможно сосчитать мирных жителей кишлака, который вы сожгли после того, как отправившегося туда за спичками безоружного бойца вернули спустя пару дней по частям в нескольких мешках. И это лишь один из всех случаев… Конечно, на моих руках кровь не только мирных, но и моджахедов, душманов и прочей всякой нечисти. Вот только… Мои руки в крови даже сейчас, в мирное время. Мне не отмыться от грехов прошлого. — Война сделала тебя… таким. — Не совсем. Это было во мне и раньше, просто открылось именно на войне. И это осталось во мне с тех пор. Конечно, оно никуда и не уйдёт никогда — теперь это часть меня, от которой мне никуда не деться. Разве что учишься немного контролировать это, чтоб совсем не съехать с катушек. Работа в ОМОН немного помогала, ведь там можно было выпустить пар. Но… но это не работает в мирное время. Может, ты и уехал от войны, но она осталась в тебе самом. Так что никуда от неё не денешься. — А как ты вообще на войне оказался? Тем более вместе со своими? — Натворил делов… Серьезных делов. Кто знает, чем бы все кончилось, если бы Данька Ткачук не помог мне отчалить в армейку, и если бы Афган не заплатил за то, чтоб нас отправили куда подальше, а не оставили где-то штабными крысами сидеть. Призыв-то тогда уже закончился… В лучшем случае — сидел, сейчас бы уже наверно вышел. В худшем — грохнули бы. — Что ты сделал? — Да так… Одному важному индюку по рогам надавал. — Просто так? — Ну-у… За дело. — А почему в армию? Мог бы просто уехать. — Я злой тогда был, как не знаю кто. И из-за этого мужика поганого, и из-за матери. Она как узнала, чего я натворил и что после этого в армию сбегаю, такой скандал закатила… Это я уже потом понял, почему она так ругалась и не хотела этого — эта война забрала у неё мужа, моего отца, и мать боялась, что заберёт и меня. Но это понимание пришло намного позже, а поначалу я с ней не общался, где-то с полгода. Потом отошёл немного — в армии мозги вправили. А в армию сбежал, потому что знал, что тут меня никто не достанет — ни мужик тот, ни кто-то ещё. Я… Мне казалось, что весь мир против меня — мать, мужик этот, ещё кое-какие проблемы… Ну и думал, что помереть не так уж плохо. Только хотелось помереть героем, родину типа защитить… Где только эта родина теперь и кому нужны эти герои? — Все настолько плохо было? — Честно? Сейчас уже и не знаю, когда хуже — тогда, после армии или сейчас. — Но сейчас же ты геройствовать не собираешься? — Даша выразительно округлила глаза, намекая ему. — Нет. Сейчас точно нет. — А срывы? Почему у тебя может, кхм, снести крышу? — Агрессия и проблемы с самоконтролем. Я в драке могу и убить, если меня не оттащат. Так, кстати, чуть с Мельником не получилось, благо, Илья попросил не портить твоей подруге квартиру. Но действует это только если кто-то как-то посмеет задеть моих родных и близких. Ладно я, но вот тронуть родных не дам… Меня накрывает, и я не контролирую силу, не контролирую себя. Я просто выпускаю всю злость, что скопилась во мне за это время. Но это было во мне и до войны. Причём давно. Просто открылось все внезапно. Я поэтому и сбежал в армию, думал, что там научусь управлять этим, но все стало только хуже. Он встретился с ней взглядом и тысячу раз пожалел, что сказал об этом, потому что ему показалось, что в глазах ее промелькнул страх. — Тебя я не трону, не бойся, — тут же заверил он, пытаясь исправить свою ошибку. — Никогда не трону. — А если меня кто-то тронет? — Тогда я не завидую тому идиоту. — Ты поэтому начал пить? Из-за этих, кхм, проблем? — Блять, Афган тебе вообще все выдал, что ли? — Отвечай на вопрос. — Да, отчасти. Думал, что смогу это заглушить таким образом. Да и так было легче. И после войны, и на работе. Когда сначала убиваешь людей, потом избиваешь их резиновыми дубинками, а потом возишь проституток и иногда поколачиваешь всяких бандюков, то невольно задумываешься о том, что не так с твоей жизнью. Вот так и начинаешь искать ответы в алкоголе и истину в вине… Но нельзя сказать, что я прям так уж сильно нажирался. — Афган сказал, что ты пару раз до белки напивался и тебя еле-еле твои друзья вытаскивали. — Это было-то всего один или два раза. — И все же было. — Ну, Даш, ну кто не без греха? — Хорошо, а почему перестал? — Мозги встали на место. И дома мне их подправили, и пацаны тоже подправили. Я понял, что ни к чему хорошему это не приведёт. Да и понял, что у меня есть кого защищать, о ком заботиться… И им я важен и нужен, и явно не в состоянии мрази, от которой несет перегаром и которая даже на ногах стоять не может. Ну, а потом вообще ты ворвалась в мою грешную жизнь… — Ах вот как! — засмеялась Даша. — Вот это удар по моему самомнению. А я-то думала, что все почести за избавление от алкоголизма мои. — Ты появилась спустя где-то год после этого. И я благодарен Богу или черт знает кому, что ты не видела меня в том состоянии. — А сейчас? Что с этим всем сейчас? — А сейчас у меня есть ты.  Он поднял ее руку к своему лицу и поцеловал ладонь, коснувшись губами шрама. Даша почувствовала, как в этот момент у неё по позвоночнику прошёлся будто разряд тока. Отодвинув от себя ее руку, он поглядел ей в глаза и слабо улыбнулся. — Теперь ты понимаешь, почему я не особо хотел рассказывать тебе о своём прошлом. Оно слишком неприглядное, и мне казалось, что будет лучше, если ты кое-чего не будешь знать обо мне. Даша молча взяла его за руку и сплела их пальцы вместе. Она немного поерзала на месте, не зная, как сказать Артему о том, что это еще не конец, и у нее еще остались вопросы. — Так, — вздохнул он, будто прочитав ее мысли, — вижу, что это ещё не конец допроса. Спрашивай. — А парни? — тут же спросила Даша. — Что — парни? — Ну, они ведь тебе дороги, вы близки. Расскажи про них. Я хочу знать, что вас четверых связывает. — Да ничего необычного. Мы со школы все дружим. Что ты хочешь услышать? — Ну вот например Серега? Что ты о нем можешь сказать? — Я с детства его знаю. Играли в одном дворе, так и начали дружить. Надежный, всегда прикроет, подставит себя под удар ради меня. Такой же безбашенный, как и я, а может, даже хуже. Сама же видела, не зря ему кличку стеклореза дали. Я помню, мы когда в армию только пошли, нас деды в первые же дни попытались нагнуть, но первым нагнул их Серега — накостылял двоим так, что те долго еще в лазарете отдыхали, благо, что не убил. Конечно, ему потом от прапора тоже досталось, зато нас больше никто из дедов не трогал. Единственная проблема — он не верит никому, кроме нас. Ужасно мнительный, недоверчивый. Поэтому и проблемы у него с женщинами… Не в смысле прям проблемы, но я давно у него не видел более-менее постоянную партнершу, одни только проститутки афгановские. С кем работал, с теми и спит. Ещё у него мать болеет… Алкоголичка. Отца нет, поэтому он за ней присматривает. Уже сколько раз пытался вылечить ее, но все без толку. В общем, Серега хороший мужик, хоть и сложный. — А Илья? — С ним познакомился уже в школе. Веселый, всегда найдёт выход из любой ситуации, не унывает. Тот ещё гуляка, баб менял как перчатки, сейчас, похоже, решил немного остепениться. Родители — какие-то чинуши, родственники работают то ли в МИДе, то ли ещё где… Так что его барышне повезёт вдвойне. Правда, любит сорить деньгами — раньше родительскими, сейчас своими. На войне получил незначительное ранение, царапину я бы сказал, так потом почти три месяца в госпитале провалялся — родня вообще его хотела домой забрать, чтоб не лазил больше по горам. Но упорный ведь — вернулся к нам, до конца. — Юра? — Да я сам до конца его не знаю. Как и любой юрист, он молчит как партизан и многое недоговаривает. Но знаю, что могу ему верить полностью, и что он не кинет нас. В Афганистан он с нами не поехал — у него тогда жена первым забеременела, так что его не отпустили, хотя он тоже хотел. Он, кстати, женился на своей Алене сразу после школы — они встречались класса с седьмого или восьмого… Я вообще не понимаю, почему он до сих пор не выбрал семью и не свалил от нас? Пока нас не было, работал по специальности, опыта набирался. Сейчас, если что, будет в суде наши жопы прикрывать. В общем, Юрка из нас самый мозготовитый. — Ты им веришь? — Они — моя семья. Все эти годы мы дружим и не было ни единого повода усомниться в них. Тем более, мы вместе прошли армию. Я верю им. — То есть в случае чего… — В случае чего я буду твёрдо уверен, что могу верить им троим, как самому себе. Я знаю, что они ни за что не предадут. И ты им можешь верить, особенно Сереге. — Почему ему? — Серега мне почти как брат. Он мне жизнью обязан. Когда мы в армии были… В общем, он пошёл в разведку вместо меня. В тот же день нас начали штурмовать душманы. Они перебили половину нашей роты, но я знал, что Серега ещё жив, поэтому вопреки приказу командира роты дал команду спасать его — ведь пленных те не брали, и если бы мы не отбили Серегу, то его бы убили на месте. Мне удалось вытащить его с тех гор, поэтому он теперь считает себя моим должником. Так что… Серега ни за что не предаст. — Он мне то же самое говорил. Ну, намекал. Зато теперь понятно, почему он так относился ко мне. — Я же говорил, Серега надежный. Как и все остальные. Князев замолчал. Опустил голову и закрыл глаза, тихо выдохнув. Этот разговор дался ему тяжело, ведь все эти годы он держал все в себе, скрывая все за улыбками, шуточками и бандитской серьезностью. Он никому не признавался о том, что он пережил, о чем он думает, что его беспокоит, и даже представить не мог, что однажды поведает обо всем Даше. И уж точно он не знал, что говорить об этом будет так просто. Да, воспоминания все еще давили тяжелым грузом, а старые раны ныли, но он буквально почувствовал, как ему стало легче после того, как он выговорился ей. Он был благодарен Даше за ее настойчивость. Вот только он не знал, как она станет относиться к нему после такого… В это же время Даша поднялась со своего места, шагнула к Артёму и, встав ровно напротив него, положила руки на его плечи, затем обхватила его лицо ладонями и вынудила посмотреть на себя. — Спасибо, — одними губами проговорила она. Она наклонилась и целомудренно поцеловала его в лоб. Улыбнулась и провела рукой по его волосам, пригладив. Затем обняла руками его голову, прижала к своей груди и, склонившись, уткнулась щекой в его затылок. Поглаживая ладонью его широкие плечи и лопатки, она почувствовала, как он сначала напрягся и опешил от такой реакции, а затем обхватил ее талию руками и обнял в ответ, прижимая к себе. И в этом стальном кольце его рук время для нее замерло, остановилось. Даше искренне хотелось, чтобы этот момент длился вечно, потому что только его объятия были способны утихомирить все тревожные мысли в ее голове. Так они пробыли пару минут. Им обоим нужна была эта небольшая передышка после такого тяжелого для обоих разговора. Потом Князев отстранился от нее. — А ещё… — Артём осекся на полуслове и смолк, сразу же отведя взгляд в сторону. Но Даша поняла, что он чуть не выдал ей еще что-то важное, и не дала ему перевести тему. — Я ещё чего-то о тебе не знаю? Что на этот раз? — Ну-у, как тебе сказать, — Князев, пытаясь скрыть неловкость, потёр шею ладонью. — Я вообще думал, ты сама догадаешься… Но… — Что — но? — Ты и вправду так и не заметила ничего? — Да что я должна заметить? — Ну, что я старше. Даша непонимающе уставилась на него и пару раз глупо похлопала ресницами, пытаясь сообразить, что он имеет в виду. — Да я заметила как бы. — Нет, ты не поняла, — он непроизвольно улыбнулся. — Даша, скажи, какая у нас разница в возрасте? — Три года? — неуверенно произнесла она. — Нет, четыре. Четыре, да? Подожди, мне двадцать два, а ты отучился в универе и после этого пошёл в армию, это ещё два, а потом… Если это был восемьдесят девятый, то… — Даша, я старше тебя почти на девять лет. Мне тридцать. Юдина сначала не поверила ему, решив, что он ее разыгрывает. Но заметив его серьезный взгляд, поняла, что он совершенно не шутит. — Тридцать? Да не… Подожди, в двадцать два ты закончил универ. — Он кивнул. — Потом… Потом? — Потом армия. — Ещё два, итого двадцать четыре. Потом полгода в ОМОНе и примерно столько же у Афгана, это уже двадцать шесть. С тобой мы год, это… — В ОМОНе я проработал год, с двадцати пяти до двадцати шести лет. А на Афгана работал все оставшееся время. Когда мы только познакомились, мне было двадцать восемь. А когда начали встречаться, мне уже исполнилось двадцать девять. В июне мне исполнилось тридцать. — Подожди, а почему ты сразу не сказал? Ну, в чем проблема была? Зачем занижал возраст? — Думал, ты испугаешься. Тебе ведь двадцать было. Всё-таки разница в пару лет это не разница в почти с десяток. Думал, решишь, что я старый и все такое. — Вообще-то двадцать один! — Даша, из всего этого тебя реально волнует, что я полгодика тебе скостил? — А ты думаешь меня какая-то разница в возрасте можешь испугать после того, что ты мне про армию понарассказывал? Услышав эти слова, Артём не выдержал и расхохотался. Обхватив ее руками вокруг талии и прижав к себе, он уткнулся лицом ей в живот и негромко рассмеялся. Ему казалось, что в этот момент с его плеч свалилась самая настоящая гора. Даша сама едва сдерживала улыбку. Она была искренне рада, что этот разговор все-таки состоялся, благодарна Артему, что он все же ответил на все ее вопросы. Нехотя отодвинувшись от нее, он взял ее за руку, погладил пальцы и, нащупав кольцо, поглядел девушке в глаза. Даша заметила, как улыбка пропала с его лица, а на дне его серо-голубых глаз плескалась грусть. — Что? — спросила Юдина, пока он пальцами покрутил ее кольцо. — Что не так? — Немного жалею, что рассказал тебе обо всем. — Почему? Лучше, чтоб я ничего не знала? — Ну я после таких откровений замуж вряд ли пошёл бы. — Согласна, с возрастом ты перегнул, это уж слишком, — не удержалась от шутки Даша. Заметив, как его губы дрогнули в улыбке, она немного расслабилась. — Ты ещё не забывай, что я сама тот ещё кадр, так что мы друг друга стоим. — И все равно всё не так, как я себе представлял. — И как ты себе все представлял? — Думал, что ты обрадуешься, кинешься мне на шею и тысячу раз согласишься. Но, видимо, не угадал. Даша широко улыбнулась. — Артем Князев, я тысячу раз согласна… Даша запнулась, не договорив, и замолчала. Было одно «но», маленькое и глупое «но», которое ей не давало покоя. Вот только могла ли она спрашивать об этом теперь, когда он признался ей в своём прошлом, рассказал обо всем и только что излил душу? — Но? — он приподнял бровь в удивлении, догадавшись, что она не договорила. — Если ты боишься будущего, то я тебе обещаю, что все будет в порядке. Ты будешь в безопасности, клянусь. Если это из-за Стаса, то… то мы можем немного подождать, я понимаю. — Да нет, все нормально, я просто… Забудь. — Спрашивай, — произнёс Артем. Даша ощутила, как напряглась его рука на ее пояснице. — Я же вижу, что тебя ещё что-то волнует. Пожалуйста. Даша посмотрела на него пару секунд, задумчиво закусив губу. Потом наконец собралась с духом, набрала в грудь побольше воздуха и спросила: — У тебя есть ещё кто-то? Артем удивился этому вопросу по-настоящему и почувствовал, будто у него выбило весь воздух из легких. Он явно не ожидал услышать от девушки такой вопрос когда-нибудь. Он старался даже не давать ей повода усомниться в нем, а потому сейчас был вполне задет подобным вопросом. Черт возьми, он позвал ее замуж, а она задаёт такие вопросы! — Только ты, — серьезно ответил он. — С чего ты?.. — Тогда куда ты уходишь по ночам? Куда ты уезжаешь на половину, а то и на всюду ночь и возвращаешься под утро? Только не говори, что выходишь покурить. Князев закрыл глаза, помассировал их уголки кончиками большого и указательного пальцев руки и устало вздохнул. — Сейчас проблем из-за похорон Карпеева прибавилось, поэтому приходилось допоздна в офисе торчать. Ты бы знала, как тяжело организовать похороны… — А раньше? До этого где ты пропадал по полночи? Почему ты приезжал домой под утро? — То дела с машинами в салоне, то… То я просто хотел побыть один. Мне надо было кое-что обдумать. А дома… Я не хотел мешать тебе. Знал, что из-за меня ты тоже спать не будешь, поэтому и уходил куда-нибудь. Иногда сидел в офисе, иногда — на базе, пару раз ездил на смотровую площадку. — Ты знаешь, насколько нелепо это звучит? Ты по ночам уезжаешь подумать — серьёзно? — Знаю, но это правда. Даша как будто собиралась сказать что-то ещё, закрыла глаза, медленно выдохнула, зачесала волосы назад и снова открыла глаза. Она поверила ему. — Даш, я… Ты… — Прости, я зря спросила. Просто… просто хотела услышать это именно от тебя, хотела удостовериться. Я знаю, что никого нет. — Откуда? — Мама твоя сказала, что ты до меня девушек домой не водил. Почему? — А что им там делать? Я и сам не особо любил там бывать. — И все равно в первую нашу встречу ты привёз меня — какую-то незнакомую дикарку — к себе домой. Ты девушек своих не водил домой, а меня привёз. Не боялся, что я… Ну не знаю, шпион какой-нибудь? Или просто отбитая на голову? — Я сразу заметил, что ты отбитая — кто ещё человеку с пистолетом будет угрожать куском стекла? — Тем более. Зачем же привёз? — Блин, честно — не знаю. Я, походу, одновременно и растерялся, и влюбился. Не знаю, как это объяснить. — Ах вот как! — усмехнулась девушка. — Влюбился, значит? А почему тогда от тебя ни слуху ни духу не было столько времени? Если бы не Алина с ее свиданием, мы могли бы и не встретиться снова. — Ну вообще-то, я не знал, как подступиться, чтобы не спугнуть тебя. Пару раз во дворе наблюдал за твоими окнами, думал… — Ты — что? Сам подглядывал за мной, а сейчас говорит, что боялся спугнуть! — Прости, это с армии осталось, — он усмехнулся, потерев ладонью шею. — Сначала в разведку, а потом уже в бой. — Ну и как, разведка? — Юдина растянула губы в ухмылке. — Как видишь, все получилось, — Князев снова коснулся кольца, ухватил Дашу за запястье и, мягко дернув на себя, поцеловал. Тихо рассмеявшись в поцелуй, Даша уселась ему на колени и ощутила, как его руки сразу же обхватили ее за плечи и талию, ладони стали нетерпеливо шарить по ее спине и боку, а поцелуй стал глубже. Артем рвано и жарко выдохнул ей в губы, тихо простонал, едва не зарычав, и заставил себя остановиться. Затем, оторвавшись от нее, он заботливо пригладил ее волосы и произнес: — Вот, Даша, вся правда обо мне. Я тебе рассказал всё, что мог. — А почему ты у меня ничего не спросишь? Про моих скелетов в шкафу? — Ну как сказать… Мне достаточно того, что я знаю, вижу и люблю. Спасибо, что выслушала. — Прости, не стоило мне… — Все в порядке. Ты права: ты должна знать, за кого ты выходишь замуж. К тому же, мне уже давно надо было выговориться. — Ну думал сходить к психотерапевту? — Не, этому городу ещё нужен бандит с отъехавшей кукушкой. А этому бандиту нужна жена. — И что ты хочешь? — Даша хитро поглядела на него и улыбнулась. — Да желание прежнее осталось, что ты кинешься меня целовать и тысячу раз скажешь «да». Даша тут же обхватила руками его шею и повисла на нем. Дотянувшись до его лица, затараторила, повторяя одно лишь «да», и быстро принялась его целовать везде, куда она только могла дотянуться. Артём рассмеялся, чувствуя, что у него отлегло от сердца, и поймал ее губы, утягивая в долгий и чувственный поцелуй. — Только я думала, — произнесла она, оторвавшись наконец от него, — что ты сейчас не захочешь свадьбу. Сам же говорил, когда поспокойнее будет. — Даш, спокойнее уже не будет. А оттягивать и зря тратить время я не хочу. Я хочу, чтобы до конца лета ты уже носила мою фамилию. — А если я захочу оставить свою? — Даша хитро прищурилась. — Замуж тогда не возьмешь? — Возьму, куда уж я денусь, — Артем забавно поморщился, как будто ему не понравилась эта идея, и улыбнулся. — Но от штампа в паспорте тебе не отвертеться. Даша рассмеялась и снова притянула его к себе, увлекая в поцелуй. С поля они уехали лишь спустя час, когда на дорогу опустились первые сумерки — после того, как они отстреляли еще пару магазинов, Артем убедился, что Даша научилась более-менее хорошо стрелять, и только после этого согласился ехать домой. Они ехали с открытыми окнами, и наружу из БМВ вырывались песни «Машины Времени», кассету которой они слушали. Поджав под себя ноги и удобно устроившись на переднем сиденье, Даша подставила свое лицо под дующий на нее прохладный ветерок, совершенно не заботясь о том, что у нее обветрится кожа, и покачивала головой в такт музыке и едва заметно шевелила губами, подпевая. — После такого не боишься жить с ненормальным? — неожиданно спросил у нее Артем, чуть приглушив музыку. Даша встретилась с его взглядом. Она знала, что это он так шутит, но лицо его было вполне серьёзно — у него просто не было сил давить из себя улыбку. — Нет, не боюсь. Я знаю, для меня ты не опасен. Он отвернулся и снова продолжил наблюдать за пустой дорогой. Затем убрал одну руку с руля, нашарил ею ладонь девушки и крепко сплёл их пальцы. Говорить ему совершенно не хотелось, а по-другому он не мог сейчас выражать свою любовь и признательность. Он был благодарен ей. За все. Они ехали молча до самого города. Лишь когда проезжали мимо той самой смотровой площадки, на которой они провели своё первое почти свидание, Артем тихо проговорил: — Даш, я билеты взял. На Наутилусов. Сходим, а?