Город, где гаснут фонари

Даша с Артемом пару часов как вернулись с похорон мамы Сергея. Сегодня были только самые близкие — она, парни и могильщики, которые опускали гроб в землю. Как назло, еще была отличная погода — светило солнце, на небе ни облачка, — которая совершенно не подходила со своей торжественностью под эти похороны. Даша, которая знала о маме Темненко только по чужим рассказам, хотела снова остаться в машине и подождать всех на парковке, но Артём потащил ее с собой, поэтому ей приходилось четверть часа разглядывать чужие надгробия. Вокруг возвышались гранитные громадные кресты высотой по три-четыре метра, которые будто устроили гонку между собой, кто будет ближе к богу, мраморные изваяния, скульптуры и даже стояло одно несуразное подобие склепа, поэтому свежая могила мамы Сереги со вполне скромным деревянным крестом с вырезанными на ней именем «Темненко Светлана Сергеевна» и двумя датами совершенно сюда не вписывалась. Но Юдина знала, почему так — на этом же участке было еще одно место, пока пустовавшее и просто заросшее травой. Это место для себя оставил сам Серега, ведь буквально через пару могил отсюда находилась могила Артема Князева. Даже тут он хотел находиться поближе к нему — о такой преданности можно только мечтать. После похорон все направились в ресторан на поминки, но Артём с Дашей поехали домой на такси. Причина их скоро отъезда заключалась не в том, что девушке якобы поплохело от запаха ладана в церкви, а в том, что Юдина панически боялась всего, что связано с похоронами. Она не хотела слушать про это, не хотела находиться рядом с гробом, который опускают в землю, не хотела находиться на кладбище в окружении могил, не любила все эти поминки, попов, людей со скорбными лицами. Все это навевало на нее мысли о том, что совсем скоро она или ее близкие могут оказаться на их месте. Тем более, что так уже было дважды — с Артемом и его театральными похоронами и со Стасом Карпеевым по-настоящему. А с учетом ее нынешней жизни новые похороны ее знакомых могли произойти быстрее, чем она могла себе представить. — Забыл сказать, — проговорил Князев, когда они наконец оказались во дворе своего дома и он чесал между ушами прибежавшего их встречать Цезаря. — Илья сегодня заедет. — Что-то случилось? — напряженно спросила девушка. — Нет, — Артём не договорил, прервавшись на сюсюканье с псом, который подставил ему свое пузо. Хорошенько почесав его, наконец закончил предложение: — Он машину завезет. — Он сядет за руль после поминок? — Он сегодня не пьет. Ему надо еще за Серегой присмотреть. — Прости, что из-за меня тебе пришлось уехать. Он же твой друг, а я… — Даш, — продолжая сидеть на корточках перед собакой, он исподлобья взглянул на нее, — все нормально. Ему так даже лучше будет. И он и твой друг тоже, пусть вы оба не признаетесь в этом себе. — А что, если он хотел бы, чтобы ты побыл с ним? — Даш, мы же взрослые мужики, мы о таком друг другу не говорим. — И от этого все ваши проблемы. — Ох, если бы все так и было… — А ты не боишься за него? Ну, знаешь же, он… Вдруг перекроет? Артём отвернулся к собаке, чтобы спрятать от девушки лицо. Конечно же, он прекрасно помнил, что Серега с пулей в голове, что от него можно ожидать чего угодно, особенно в таком состоянии, что ему нельзя пить, ведь иначе он себя не контролирует, что мать много значила для него… Но также Князев знал, что лучше его сейчас не трогать. Он сам должен через все это пройти и пережить это. Главное, чтоб Илья не отдавал ему пистолет… — Не перекроет. Все будет хорошо, — наконец ответил Артём, продолжая играть с собакой. Когда он наконец повернулся к ней лицом, то обнаружил, что Юдина уже ушла — она уже подходила к лестнице у входа, — так что она наверняка не слышала его слова. Подорвавшись с места, Князев поспешил за ней, надеясь, что он ничем ее не обидел случайно. Цезарь, громко гавкнув, бросился за ними. Он догнал ее лишь у самой двери. Положил руку на плечо и хотел что-то сказать, но не смог подобрать никаких нужных слов. Даша, так и застыв с поднятой рукой с зажатыми в ней ключами, как-то отрешенно кивнула головой и, даже не взглянув в его сторону, открыла дверь и шагнула внутрь. Но девушка приуныла не из-за его слов, а совершенно по другому поводу. Она чувствовала себя виноватой и лишней. Из-за нее Артём не смог нормально поговорить с другом, когда тому было плохо. Из-за нее он уехал после похорон, не оставшись на поминки — и это с учетом Сережиного состояния. И это всего лишь из-за этой дурацкой ситуации с Ткачуком, после которой Артём решил, что должен дежурить возле нее сутки напролет и охранять ее денно и нощно… Хотя это происходило и без Ткачука, еще задолго до него. Из-за нее он стал меньше проводить времени не только с Темненко, но и остальными парнями. И дело даже было не в его временном отходом на тот свет — он и до этого стал отдаляться от них, выбирая ее, а не их. Тетя Оля предупреждала, что может статься, что он предпочтет парней ей, но вышло все как раз-таки наоборот. Она до этого момента не думала о том, насколько сильно она влезла в жизнь Артема, насколько она отдалила его от друзей, и, осознав этой сейчас, как-то опечалилась. Если она лишилась всех своих друзей, то почему должна лишать их еще и Артема? Когда за ними закрылась входная дверь, в которую за пару секунд до этого пролез следовавший за ними по пятам Цезарь, Даша развернулась к мужу лицом и тоже хотела что-то сказать, но тоже не смогла подобрать нужных слов. Поэтому просто порывисто обняла его, прижавшись, и уткнулась щекой ему в грудь. Почти сразу же почувствовала, как его крепкие руки обняли ее в ответ, сжав в своих в объятиях. Тогда ее и прорвало. Она выдала ему все, о чем думала все это утро, о чем продолжала думать пару минут назад, признавшись, что считает себя лишний в его дружбе с парнями. Сказала, что не хочет ставить его перед выбором — друзья или жена, — а потом обижаться, если он выберет не ее. Сказала, что ей хотелось бы, чтобы он сейчас побыл с Серегой, а не охранял ее от любых возможных поползновений со стороны Ткачука… Вот только Князев не стал дослушивать ее до конца. Положив ладонь на ее затылок, прижал ее лицо к своей груди, заставив замолчать. Даша, услышав его мерное дыхание и громкое, но спокойное биение сердца, поняла все и без слов. Так они простояли какое-то время, пока Цезарь не потребовал к себе внимания, потыкавшись мокрым носом им в колени, чем разрушил их волшебный момент. — Опять голодный? — усмехнулась Даша, посмотрев на крутящегося под ногами пса. — Это не собака, это какой-то бездонный колодец. — И тем не менее, ты его любишь, — чмокнув ее в лоб, Артём зашагал в сторону кухни, на ходу позвав Цезаря к себе. Тот, радостно кинувшись к Артему, задел боком девушку и чуть было не опрокинул ее. — Но воспитания ноль! — крикнула она им вслед, покачав головой. И чуть тише добавила: — Причем, у обоих. Она была уверена, что Князев не услышит этого, но тут он позвал ее следом. Даша, смутившись, неохотно пошла в кухню. Артем как раз закончил с кормежкой Цезаря — тот уже громыхал железной миской по полу, уплетая мясо и счастливо хрустя костями. Заметив замершую в дверях Дашу, Князев поманил ее за собой рукой: —Иди сюда, покажу кое-что. Даша настороженно проследила взглядом за Артемом, который стал рыться в кухонном шкафу, где они хранили приправы, крупы и чай с кофе. Она просто не представляла, чем он может ее удивить, но терпеливо ждала. Наконец он поставил перед ней банку с надписью «Соль» на стол. Даша чуть не прыснула со смеху, но с трудом сдержала нейтральное выражение лица. Артём же едва заметно улыбнулся, поняв свой промах, но открыл банку и кивнул на неё: — Вот. На всякий случай. Чтоб ты знала. И после этих слов он запустил руку в банку и достал из неё самый обычный пистолет. — Приплыли, — вздохнула Даша. Вся веселость мигом испарилась с ее лица — тут уж совершенно не до веселья, когда твой муж хранит дома пистолет в банке из-под соли на кухне. Это либо паранойя, либо клиника. — Даже не знаю, что сказать. — Это на всякий случай. — Ты всю кухню в оружейный склад превратил? — Нет. Но ещё один пистолет лежит в спальне. Под матрасом, с моей стороны. — О боже… — Сама понимаешь, зачем так надо. Я вернулся… почти, поэтому может произойти все, что угодно. — Думаешь, кто-то полезет к нам в дом? — Просто хочу, чтобы ты знала. На всякий случай. — Артём, пожалуйста, скажи, если ты знаешь о чем-то. — Я ничего не знаю, Даш, правда. Я просто готовлюсь к любому исходу событий. Вокруг нас слишком много проблем: Карим, Ткачук, да и я сам… И хоть я пообещал всегда защищать тебя, я боюсь, что может быть момент, когда меня или парней не будет рядом… и тогда ты сможешь защитить себя сама, — прошептал Артём, задумчиво погладив ее по щеке, и, не дожидаясь ответа, вышел из кухни. Банка с надписью «Соль» так и осталась стоять открытой на столе. Через пару секунд Юдина догнала его в гостиной и вынудила остановиться, обняв со спины. Крепко сомкнув руки вокруг его торса, она прижалась щекой к его лопатке и зажмурила глаза. Теперь она прекрасно понимала, почему раньше Артём не говорил ей о чем-то. Ей было легче жить, когда ее муж не прятал в кухне и под матрасом пистолеты на всякий случай. Это был момент, наполненный нежностью и любовью, но Князев решил нарушить его. Резко наклонился вперед, закинул девушку себе на спину и, не обращая внимания на ее хохот и слабые попытки отбиться, понес в сторону спальни. А чтобы случайно не уронить ее и не дать ей соскользнуть вниз, одной рукой поддерживал под зад, чем заслужил еще больше ворчания с ее стороны. Каждый раз у них был почти как первый — кто-то говорил, что в браке чувства притупляются и вся романтика уходит, уступая бытовухе, но Артём с Дашей были явным подтверждением обратного. Каждый раз по-разному, но каждый раз незабываемо, до дрожи в коленях и судорог в пальцах ног. Вот только в этот раз Дашу от самого главного отвлекали и не давали сосредоточиться мысли, что где-то под ней, запрятанный под матрасом, прямо сейчас лежит заряженный пистолет. Чуть позже Даша лежала рядом с Князевым на кровати в освещенной лишь слабо горевшей лампочкой ночника спальне и молча разглядывала шрамы на его теле. Об истории появления некоторых она знала прекрасно, так как сама была свидетельницей того, как они появились на его теле; некоторые она видела тоже не в первый раз, но не знала, откуда они взялись — даже спустя два года Артем не рассказывал ей многого о себе. Но и самой Даше это не особо было нужно, шрамы говорили больше, чем любые слова. Она привыкла к тому, что на его теле есть несколько рубцов с глянцевой кожей, контуры которых она могла легко найти с закрытыми глазами. Для нее самым главным было то, чтобы этих рубцов не стало еще больше. Причем, из-за нее. — Когда должен Илья приехать? — спросила Даша, устраиваясь удобнее под боком у Артема. — Поздновато уже. — Он говорил, — Артем приподнял одну руку, позволяя ей уложить голову ему на плечо, и пригладил ею волосы, — что вечером заедет, но не уточнил во сколько. — А он в курсе, что это некрасиво ходить в гости по ночам? — Ты же знаешь его, его такое не остановит. — И все равно странно, что его долго нет. Может, с Серегой что?.. — Они бы уже сообщили. Думаю, просто задерживается. — Может, он вообще забыл и не приедет уже? — Вряд ли… Ладно, подождём, нам спешить некуда. Как время скоротать мы всегда найдем… Отмахнувшись от него с улыбкой на лице, Даша отвернулась и почувствовала, как он носом уткнулся ей в волосы и оставил невесомый поцелуй на затылке, а затем сгреб одной рукой и прижал ее к себе. Он никогда не говорил ей, как сильно он боится, ведь он обязан играть роль большого и бесстрашного мужика. А боялся он каждый день с тех пор, как встретил ее. Боялся, что ее найдет Заречный, что им достанется от Карима, что Ковалев ее выследит, что с ней что-то сделает кто-то из ее дружков-наркоманов из рокерской тусовки, что на нее выйдут цыгане, что Ткачук будет распускать руки… Боялся, что она узнает правду о нем, а потом боялся, что она испугается этой правды. Боялся, что ей все это надоест, что она разлюбит его и уйдёт, что выберет себе другую, более спокойную и не такую насыщенную на события жизнь, что он снова останется один с кучей бабла и разбитым сердцем. Даже спустя год после заключения их брака он боялся, что однажды Даша Юдина просто уйдёт, устав от всего. Но дни шли, а она по-прежнему просыпалась с ним в одной постели, вместе готовила завтрак и ехала управлять его бизнесом, а ночью засыпала у него под боком. Поэтому каждый день он старался делать все, чтобы ее не коснулись проблемы, особенно проблемы, связанные с его бизнесом. И он собирался продолжать делать это, ведь все остальное без нее бессмысленно. Взбалмошная девчонка, случайно влетевшая в подъезд во время его разборок, навсегда изменила его жизнь, причем в лучшую сторону. Он прекрасно помнил себя до встречи с ней, меньше чем за полгода до этого: каждодневные попойки, случайные связи со случайными девчонками, пьяные драки, пьяное вождение, разборки, безрассудство и полнейший фатализм (или как он его называл, похуизм). Его вытянули из всего этого, вправили мозги, дали хоть какие-то ориентиры, но все равно он не видел в этом смысла — ведь у каждого должен быть кто-то, ради чего все делается. И Даша очень вовремя ворвалась не только в тот подъезд, но и в его жизнь. Она стала его ориентиром. И больше всего он не верил в то, что она задержалась в его жизни, причем не просто так — каким-то чудесным образом его симпатия оказалась взаимной. Она могла испугаться и постараться сделать так, чтобы больше никогда с ним в жизни не встретиться, могла не прийти на то двойное свидание, могла влюбиться в кого-то из парней или в того же Даню Ткачука, могла оставить его ради кого-то из своей прежней тусовки, могла найти кого-то побогаче или кто лучше него в постели — она могла встречаться с кем угодно, выбор большой, но почему-то из всех возможных вариантов Даша выбрала именно его. Его, в первую их встречу напугавшего ее до чертиков и оставившего ей в напоминание о себе шрам на ладони. Его, старше почти на десять лет, с каким-то мутным бизнесом, постоянными проблемами как с этим самым бизнесом, так и со всем, что его окружает. Его, который протащил ее через пару кругов ада буквально в первые месяцы их отношений. Его, со всеми его внутренними чертями, шрамами и тайнами. Благодаря ей он и вправду поверил, что любовь — не за бабки — существует. Каждый вечер Князев смотрел на свернувшееся у него под боком тело, и сотни эмоций сменялись друг за друг у него в душе: от бесконечной радости и неверия в собственную удачу до панического ужаса после очередных представлений того, чего не произошло, но может произойти. И хоть это каждый раз отвлекало его и мешало заснуть, но он не злился, а лишь в очередной раз мысленно благодарил бога, удачу или судьбу за такой подарок, покрепче обнимал Дашу и невесомо целовал в волосы. Было около одиннадцати вечера, когда они вдвоём возились на кухне, пытаясь сообразить легкий ужин на скорую руку — точнее, готовил Артём, а Даша по большей части делала вид, будто помогает, а на самом деле просто вертелась у него под ногами вместе с Цезарем, — когда их покой оказался нарушен. Неожиданно по дому пронеслось эхо звонка домашнего телефона. Артём только собрался отойти от плиты и пойти проверить определить номера, как Даша уже кинулась отвечать. По домашнему им обычно никто не звонил, кроме ее деда, поэтому Даша испугалась, что дома что-то стряслось — а иначе кто еще будет им звонить на домашний номер в половину одиннадцатого ночи? — Алло? — спросила Даша, мысленно молясь про себя, чтобы ее страхи не оправдались. Но либо Бог не услышал ее молитв, либо эти молитвы некому было услышать и у судьбы были другие планы, но страхи Юдиной оправдались. Пусть отчасти, но оправдались. — Илью привезли, — без каких-либо приветствий сообщила Полина. — Он в реанимации. Приезжайте. Даша даже не запомнила, как она передала слова Полины своему мужу, как после этого они быстро собрались, пробежали почти через весь поселок и там на выезде поймали дежурившее такси. Не запомнила, как ехали в этом самом такси, в котором жутко воняло дизелем и дешевой «елочкой», которая покачивалась на зеркале заднего вида, как водителя постоянно подгонял Артём, который разве что сам не сел за руль. Не запомнила, как они бежали от регистратуры к лифту, как ехали на четвертый этаж, где их в коридоре уже ждала Полина. Коротко обрисовав им ситуацию, она попросила их ждать, а сама скрылась за одной из закрытых дверей, куда у них не было доступа. Даша пришла в себя лишь тогда, когда в носу зачесалось то ли из-за пропитавшей тут все хлорки, то ли из-за подступивших слез. Даша сидела в пустом коридоре больницы перед входом в реанимационное отделение и смотрела на свои руки, что покоились на ее коленях. Руки едва заметно дрожали, но она не могла понять из-за чего — либо они дрожали сами по себе, либо из-за дрожащих коленей, либо из-за всего сразу. Как сказала Полина, Илью выбросило взрывной волной из загоревшейся машины — кто-то из свидетелей рассказал, пока его грузили в скорую. Все произошло возле гаража автосалона, в котором Волков чинил их машину. Одни говорили, что машина сама рванула, другие — что кто-то выстрелил в бензобак и воспламенилось топливо. Толком никто ничего не видел, и оставалось надеяться, что скоро Волков придет в себя — а на другое Даша совершенно не рассчитывала — и сам все расскажет. Сейчас она вообще не думала ни о чем другом, кроме как о выздоровлении Волкова. Мысленно повторяя, как мантру, мольбы о том, чтобы все обошлось и Илья поправился, Даша обращалась ко всем внеземным высшим силам и гипнотизировала дверь, будто заклиная ее. Во всяком случае, на дверь смотреть было легче, чем на Князева. Артём же стоял в нескольких метрах от нее, прислонившись спиной к стене, и старался избегать смотреть на нее. И девушка прекрасно понимала почему: он знал, что охотились за ними и на месте Ильи не просто могли, а должны были оказаться они оба; Волкову просто не посчастливилось оказаться в их БМВ в ненужном месте и в ненужное время. А еще он знал, что это не конец — когда по городу распространится информация, что за рулем был не кто-то из хозяев машины, а другой человек, то охота за ними продолжится, это лишь вопрос времени. И как ему тогда уберечь Дашу? И от кого или чего? Но кто это мог быть? Кому захотелось проблем, когда все наконец стало более-менее тихо? Неугомонный Карим, который решил нарушить данное его дядькой обещание? Ткачук, который не вынес отказа и еще обиделся на то, что на днях Князев ночью прижал его в каком-то богом забытом дворе и коротко, но доходчиво объяснил, как стоит вести с себя с Дашей Юдиной, пару раз влупив по наглой роже? Ковалев, не забывший старые обиды? Прежние друзья Даши? Список можно было продолжать долго, ведь наверняка были даже такие враги, о существовании которых Артем и не подозревал. Князев понимал, что сейчас он абсолютно беспомощен. Он не в состоянии помочь своему другу — остаётся только ждать. Он не в состоянии выяснить, кто поджог машину, не в состоянии найти и отомстить этому безумцу, который совершил одну из главных ошибок в жизни. Врагов было предостаточно, но нужно было найти одного-единственного, и Артём прекрасно понимал, что шансы его невелики. Единственное, что он был в состоянии сделать, так это то, чтобы Даша была в безопасности. Он в тысячный раз пожалел, что втянул ее во все это дерьмо. Если бы он только мог, он бы все переиграл, все бы сделал по-другому. Она бы могла спокойно жить, дружить со своими одногруппниками, ходить на квартирники и не знать горя, если бы однажды не влетела в подъезд, где ее совсем не ждали, а он после этого не влюбился бы в нее. Он ведь мог сделать так, чтобы она ничего не знала о его делах, о его бизнесе, чтобы это ее вообще никаким образом не касалось, но вместо этого он мало того, что вписал ее в совладелицы отжатого у Ковалева бизнеса, так еще и поставил во главе, временно записавшись в ряды почивших. Он клялся ей и самому себе, что все будет хорошо, что он позаботится о ней, что не будет никаких проблем, но впутывал ее все больше и больше, заставлял ее разбираться во всем этом дерьме, погружаться в проблемы. Конечно, его брала гордость за Дашу — такому карьерному росту кто угодно позавидовал бы, — но… У всего есть своя цена, и когда-нибудь настанет их время платить. И Артём понимал, что их время платить стремительно приближается. Неожиданно дверь, возле которой они дежурили, резко открылась. Все обернулись в ту сторону, напряжённо вглядываясь в лицо немолодой медсестры. Поняв, что это не та, кого они ждали, они разочарованно отвернулись. Оглядев Артема и Дашу, она поджала губы и ушла дальше по коридору, шаркая по полу. Полина сказала им ожидать здесь — им посчастливилось, что сегодня была ее смена и они могли от нее узнать о состоянии Ильи. Конечно, к Илье ее не пустили, но от знакомых врачей и медсестер она могла узнать все, что ей было нужно. Сейчас еще ничего не было понятно, поэтому она попросила подождать, пообещав, что придет и расскажет им все, как только узнает. Как узнала Даша, Полина Князева пристроилась работать медсестрой в ту же больницу, в которой на скорой работала ее мать. Для нее это было вполне удобно: платили копейки, но на жизнь хватало, для Вани дали место в садике, да и ко всему прочему смены у нее с мамой не совпадали, поэтому с Ваней всегда было кому посидеть по вечерам. Для Артема и его друзей это тоже было удобно — на случай, если придется обратиться в больницу, будет кому их прикрыть и оказать помощь, да и нужную информацию всегда можно узнать. Юдина не знала точно, сколько они продежурили под дверью. Может, двадцать минут, может, час, а может, и все два — в наряженном состоянии время совершенно не ощущалось. Она поняла, что прошло достаточно времени, лишь почувствовав характерное покалывание в затекшей ноге. Еще и шея с плечами разболелись от неудобного положения, в котором она сидела. Даша повертела шеей, разминая ее, и непроизвольно вздрогнула, увидев на другом конце скамьи Темненко, который бесшумно подошел к ней и сел рядом. Интересно, как долго он тут сидит? И в курсе ли он, что вообще произошло? И как он вообще нашел в себе силы после похорон приехать сюда? Но все эти вопросы девушка оставила на потом, прекрасно понимая, что сейчас не время их задавать. Через пару минут дверь снова открылась, жалостливо скрипнув. Стоило Полине показаться из-за двери, как Даша с Артемом кинулись к ней, желая поскорее узнать о состоянии Волкова. Темненко встал со скамьи, но остался стоять на месте, не решившись подойти ближе. Даша видела, каким взглядом он посмотрел на сестру Князева, которая даже не глянула в его сторону, но сама сделала вид, будто ничего не заметила, хотя прекрасно все поняла. — Ну что? — тут же спросил у сестры Артём, преграждая ей путь. — Да живой ваш Илья, — сказала Полина, отведя всех на пару метров дальше от палаты. — Ожоги есть, но серьезного ничего, так что обойдется. Ему сейчас надо полежать недельки две-три, и тогда получите его обратно. — Присмотришь за ним? — попросил Артем. Юдина догадалась, что он просил не только о медицинском наблюдении, но и в наблюдении, чтоб рядом никого постороннего не оказалось. — Присмотрю, — пообещала она. — Что вообще случилось? Как это могло произойти? Даша непроизвольно вздрогнула, представив вид горящей машины, внутри которой сидит человек. Она помнила, как горела их Вольво — зрелище не самое приятное, — а потому мысленно представила, как теперь выглядит Илья Волков, и эти мысли совершенно не обрадовали ее. В тот раз на его месте могла оказаться она. Ей везло уже второй раз. Хотя из-за нее пострадал ее друг, так что везение такое себе. — Поль, — вздохнул Князев. Ему совершенно не хотелось ей рассказывать о произошедшем. — Не надо. — Господи, куда вы ввязались? — Полина закатила глаза. — Ладно, можешь не говорить. Мне наверняка лучше не знать. — Ты лучше скажи, когда его забрать можно? — На следующей неделе подойдете, там посмотрим. Если все будет хорошо, то выпишут, если у врачей будут сомнения, то задержится. — Сейчас можно зайти к нему? — Да, только халаты наденьте. В палату я вас провожу. Но ненадолго, ему отдыхать надо. Пообещав скоро вернуться, Полина скрылась за ближайшей дверью, вход куда был разрешен только для медперсонала. Даша, вспомнив, что они тут не одни, оглянулась и увидела, что Темненко так и продолжал стоять на том же самом месте, глядя пустым взглядом в стену, где пару секунд назад стояла Полина. Растерянный, будто обухом по голове огретый, он казался совершенно разбитым. За эти пару минут разговора он не проронил ни слова, и девушка прекрасно понимала почему. Ему не стоило сюда приезжать, хотя бы не сегодня. Неожиданно их взгляды пересеклись. Серега нахмурившись смотрел на нее секунду или две, а потом отвел взгляд в сторону. Даша вспомнила о рассказах Ксюши и Полины и поняла, что он тоже вспомнил о том, что было между ним и Полиной несколько лет назад — скорее всего, он даже никогда не забывал об этом. Вот только она ни за что бы не подумала, что Серега, который сходит с ума от мучащих его кошмаров, жует стекло и тренирует молодых бандитов по выходным, который никогда до этого не показывал никому своих настоящих эмоций, вдруг так изменится только от одного взгляда. — Я вас снаружи подожду, — сухо произнес он и, не глядя на них, зашагал в сторону выхода. — Расскажете, как он. Даша поняла, что ушел он из-за нее. Не из-за Поли, не потому, что он боится смотреть на Илью, и не потому, что у него сейчас не самое лучшее моральное состояние после похорон, а потому что Даша увидела его взгляд, которым он смотрел на сестру его друга, и теперь он не может находиться рядом с ней. Поэтому когда Полина вышла к ним, держа в руках халаты, в коридоре их осталось только двое. Не задавая лишних вопросов по поводу исчезновения Темненко, Полина раздала им халаты и проводила в палату. Заходя в палату вслед за Полиной, Даша мысленно подготовила себя к худшему. Артём шел впереди нее, и чтобы хоть как-то поддержать его, она ухватила его за руку, чуть сжав его пальцы в своих. Артём никак не ответил, лишь покрепче сплел их пальцы вместе. Волков лежал на больничной койке, забинтованный с головы до ног и в куче проводков, что тянулись от него к стоявшей сбоку аппаратуре, много пикающей через почти равные промежутки времени. Среди этого нагромождения проводков, кислородных масок и сливающейся с одеялом белизны бинтов торчало лицо Ильи — такое спокойное, умиротворенное и совершенно не забинтованное. Это было настоящим чудом, что лицо, которым он так дорожил, никак не пострадало в огне; разве что при ближайшем рассмотрении можно было заметить опаленные ресницы и брови. Из-за этого трудно было поверить в то, что его действительно вытащили из горевшей машины. Если бы Даша не знала правды, она бы решила, что Илья просто прилег поспать, а кто-то решил подшутить над ним, замотав в бинты. — Полин, так он же… — Князев не договорил. — А я и не обещала, что вы с ним пообщаетесь сейчас. Человек от шока отходит, что вы от него хотели? Мы ему вкололи лошадиную дозу обезбола. Завтра приходите. — Зачем тогда звала? — Чтобы ты убедился, что он в порядке. Да, на пляже теперь не повыпендривается без футболки, зато живой остался. Артём понял, что спорить бесполезно — спорь не спорь, а Волков будет продолжать находиться без сознания, так что их пререкания ничего не решат. Поэтому он снова попросил сестру приглядеть за другом, попрощался с ней и потянул Дашу на выход. Сергей ждал их у входа. Прислонившись к боку своей девятки, он курил и разглядывал ночное небо, думая о чем-то своем, когда Артём с Дашей вышли из больницы. — Вы чего так быстро? — насторожился он. — Случилось чего? — Илья, он… — начала было Юдина, но Темненко ее перебил. — Все настолько плохо? — Жить будет, — лаконично ответил Князев. — Ожоги есть, но ничего серьезного. Во всяком случае, на первый взгляд. — Живучий, — усмехнулся Серега, отбросив почти докуренную сигарету на асфальт и затушив ее носком ботинка. — Так у него еще лицо целое, прикинь? — Везучий, сволочь. И как ему это удается? Даша нахмурилась, но промолчала. Ей не нравились подобные шутки, особенно когда их друг лежит в реанимации с ожогами, а их машину подорвали прямо возле их автосалона. — Блять, в салон по-хорошему надо съездить, посмотреть что там, — вздохнул Артем, устало потерев ладонью шею. — Там же менты, наверное, уже все облазили… — Не надо, — Темненко качнул головой, — там сейчас Юрка. Звонил, сказал, что все с ментами уладит. Мы сейчас там не нужны. — Хорошо, хорошо… Значит, завтра с утра поедем. А сейчас… Отвезешь нас домой? — попросил Артём. — Да с вами теперь опасно кататься, — ответил Темненко, нахмурившись. — А то можно к Илюхе присоединиться. — Слушай… — Да я ж прикалываюсь, — ухмыльнулся Серега, подмигнув Даше. — Запрыгивайте, отвезу вас. Или думали, что я зассал? — Серег, ну это вполне нормально, после произошедшего, — произнесла Даша, перед которой Артём галантно открыл дверь и кивком предложил сесть, — никто бы не захотел… — Если кто-то думал, что такая херня меня может испугать, то он глубоко ошибался. По дороге домой они молчали, даже радио не включали. В салоне стояла звенящая тишина, нарушаемая лишь шумом двигателя и легким свистом ветра, попадавшего внутрь через раскрытое со стороны водителя окно. В памяти девушки невольно всплывали воспоминания о всех тех случаях, когда она ехала в этой девятке и в салоне стояла тишина, — ничем хорошим ни один из тех случаев не закончился. Но Серега спокойно довез их до дома, высадил у калитки, пообещал заехать утром и быстро уехал, растворившись со своей девяткой в темноте дачного поселка. Дома Артем с Дашей вели себя так, будто ничего не произошло. Даже не поужинав, они оба расположились на диване в гостиной — в темноту спальни идти не хотелось, хотелось побыть в теплом островке света гостиной. Они долгое время сидели молча, задумчиво разглядывая окружающую их обстановку. Даже на Цезаря никто из них не обратил внимания, хотя тот настойчиво пытался привлечь его, тыкаясь мокрым носом им в колени, облизывая руки и заглядывая в глаза. И лишь когда молчание стало разрывать легкие изнутри, давить на стены, когда уже невозможно было держать все это внутри, они решились заговорить. — Ты же понимаешь, что охотились за нами? — произнес Артём, внимательно посмотрев на нее. — Да. — Не знаю, за обоими или только за мной… — Но ты же мертв. Кому ты нужен? — В прошлый раз я тоже в это не поверил, а потом пришлось разыгрывать собственные похороны. — Вдруг это за мной? Артём хотел ответить ей в ее стиле, спросив, кому она нужна, но понял, что тут список достаточно длинный. Карим с его дядькой, которые непонятно чего ей наобещали в ответ на помощь, оскорбленный отказом Ткачук, обиженный на ее карьерное продвижение Ковалев, те мутные парни, угрожавшие Кариму и от которых она его спасла, любой, кому мешал их бизнес и кто хотел прибрать его к рукам… — Тём, а вдруг это Даня? — Я тоже думал об этом, но вряд ли. Он прекрасно знает, что ему недолго жить после такого. Тем более, я… — Ты — что? — оборвала его Даша. — Ты все-таки что-то сделал с ним после?.. — Мы его, конечно, прессанем, — продолжал Князев, сделав вид, будто не услышал ее вопроса, — но это наверняка не он. — Артём, что ты сделал с Ткачуком? — Да дал по морде, вот и все, — наконец признался он, не выдержав ее испытующего взгляда. — А что еще оставалось делать? Не мог же я спустить ему это с рук… — Подожди, но… Когда? — Следующей ночью. Просто подловил его во дворах и дал по зубам. — Но если он тебя узнал… — Я был в балаклаве и бил молча. — Боже!.. Я же просила! Ты же понимаешь, что это точно охотились за нами? Даже если он тебя не узнал, то он знал, что на этой машине езжу я. Значит, это точно за мной… — Даш, Даша, — он поймал ее лицо своими руками и заставил посмотреть на себя. — Успокойся. Ткачук, конечно, мудак, но не отбитый на голову. Он прекрасно знает, что ему могут устроить, если он… — А если он подослал кого-то? — перебила его Даша. — Помнишь, как Ковалев? Вдруг, он тоже… — Сомневаюсь. Но не волнуйся, мы все выясним. И если это и вправду окажется его рук дело, я обещаю, я закопаю его собственноручно. А сейчас, пожалуйста, успокойся. — Но как? Как мне успокоиться? Там же машина… Что это было? Кто-то стрелял? Или заложили взрывчатку? — Завтра узнаем все у Илюхи. Сейчас это лишь домыслы. Кто-то что-то слышал, но сам не знает что… — Но факт остаётся фактом: машина сгорела, а Илья пострадал. И кто-то за этим стоит. — И мы это выясним. Обещаю тебе. — А если это окажется не Даня… И не кто-нибудь из тех, кого мы знаем. Вдруг этот тот майор? Ну, Илья еще с его дочкой… — Что? Нет, вряд ли. Уже прошло года три, так что маловероятно, чтоб он ждал столько, чтоб отомстить. — Тогда кто это может быть? — Я не знаю, честно. И мне это совершенно не нравится. Они так и остались сидеть на диване в гостиной. Даша вскоре уснула, положив голову ему на плечо и прижавшись к его боку. А Артём всю ночь прободрствовал, охраняя ее покой, и размышляя о том, что уже прошло и что ждёт их в будущем. И эти мысли его совершенно не радовали.