Ты мне снишься 2: вспомни меня

Я в сотый раз прохожусь глазами по давно отрепетированному тексту, нервно тряся ногой под столом. Мое сердце бьется так сильно, что отдает пульсацией во все части тела. Буквально чувствую сейчас, как оно ритмично стучит в моем горле, что даже сглотнуть трудно. Настолько мне страшно. Не думала, что будние дни пролетят так быстро, и эта суббота все таки наступит. Неделя с моральной точки зрения была почти такой же ужасной, скудной и унылой, как и сегодняшний день. Понедельник ничем особым не отличался. Это единственный день, где у меня и Хиро совпадает предмет, но его не было в школе. Какой-то парень сказал учителю, что Скотт в больнице снимает швы и освобожден от учебы на целый день. За обедом я никого не встретила, так как почти все находились на тренировке к предстоящему матчу, а я сидела одна. Преподаватель после урока задал пару вопросов про наш совместный с Хиро проект, и был доволен, что мы уже начали работу. Но, что-то мне подсказывает, брюнет больше не захочет его со мной делать. И, честно, не представляю, как мы его закончим. Во вторник не было особых изменений. Скорее, этот день был даже хуже предыдущего. Сероглазого я все таки встретила в буфете, но, как и следовало ожидать, он сидел в обнимку с Эшли, и, чтобы лишний раз себя не мучать, я просто опустила голову и пошла в самый дальний угол кафе, стараясь остаться незамеченной Итаном и Хардином с какой-то новой девочкой, которые сидели с ними за одним столом. В среду в моем горле встал ком после звонка маминого адвоката, который проконсультировал меня о том, что следует и не следует говорить в суде, чтобы самой не выйти оттуда с кучей новых проблем. Четверг был первым днём за всю неделю, когда вся новая компания сидела в сборе за столиком. Сказать, что Хиро делал вид, что меня не существует, это ничего не сказать. Я даже увидела нотки удивления во взгляде Хардина, потому что он явно не понимал, что же могло между нами произойти. А Итан лишь сочувственно взглянул на меня, когда рядом с Хиро села Эшли. Что-то мне подсказывает, что совсем скоро чаша терпения моих весов переполнится, и я сделаю то, о чем очень сильно пожалею. Мои силы фактически исчерпаны. В пятницу Ян позвал меня к себе на игру, но мне пришлось вежливо отказаться, хотя я бы правда с удовольствием сходила на футбол, чтобы посидеть и посмеяться на трибунах с Итаном, посмотреть на Гвен в роли черлидерши, поддержать нашу команду, но судьба имеет другие планы на мою жизнь. Вместо футбола я сегодня сижу в кресле свидетеля в здании Верховного Суда Великобритании. Буквально через считанные минуты в зал зайдёт судья и введут Кайла, а я никак не могу остановить в себе нарастающую панику, которая отражается в скручивании всех внутренних органов и огромном коме, что образовался в моем горле. В прошлое воскресенье свои показания давал Хардин, а я тот день провела с Гвен. Поверить не могу, что пропустила суд Кайла, больше всего не могу поверить, что совсем забыла об этом. Мне так стыдно перед ним за это, потому что кареглазого и так все бросили. И теперь только один лишь Хардин присутствовал на всех слушаниях. У меня была бессонница всю ночь. Я не сомкнула глаз ни на секунду. Слишком сильно боюсь того, что я выйду отсюда разбитой от несправедливости. Честно, во мне почти нет надежды на то, что Льюиса оправдают. Особенно судя по тому, что было на всех предыдущих заседаниях, которые прошли за эти полтора месяца. Единственный человек, который сегодня меня поддерживает - это Хардин. Если честно, он стал вести себя совсем по-другому на этой неделе. Он будто по-настоящему решил сдержать свое слово. Скотт не устроил мне ни одного скандала и допроса, когда я говорила, что не настроена на общение. Мне было сложно принять происходящее, и Хардин пока что единственный человек, с кем я могу не притворяться, делая вид, что все в моей жизни нормально и стабильно, как и у всех остальных, дабы избежать лишних вопросов. Я отрываюсь от текста, который написан на белом, и уже немного помятом, листе бумаги, пытаясь найти глазами Хардина. Выдыхаю, когда наши глаза встречаются, и вижу, как он одними губами произносит «все будет хорошо», но я чувствую, что ничего хорошо не будет. По зданию проносятся перешептывания, но такие тихие, что я все равно чувствую этот груз тишины, который давит на меня со всех сторон. Мне так боязно, что хочется откинуть назад стул и выбежать отсюда как можно быстрее, не возвращаясь вновь. Взгляд зеленоглазого становится все более и более хмурым, чем дольше он смотрит на меня. Видимо, вся моя трусость и паника полностью отражаются на моем лице. Дрожащими пальцами я тянусь к стакану воды, который стоит на краю стола, и подношу его к губам, делая несколько больших рваных глотков, стараясь ничего не пролить из-за своей лихорадочно трясущейся кисти. Огромные трехметровые дубовые двери распахивается, и в зал входит мужчина в длинной черной мантии и с огромной папкой в руках, облицованной коричневой кожей с золотыми выгравированными буквами. — Прошу встать! – громко произносит секретарь судьи. Весь зал одновременно поднимается со своих мест, а любые разговоры тут же прекращаются. Вот сейчас действительно наступила гробовая тишина. По помещению только разносится стук каблуков мужских ботинок о паркет, пока судья идёт к своему месту. — Здравствуйте, присаживайтесь, пожалуйста. – седовласый мужчина говорит в встроенный на столе микрофон. Я сажусь обратно, понимая, что меня начинает тошнить от нахлынувшего страха. Снова хватаюсь за стакан воды и делаю пару глотков. Легче не становится. Все остальные почему-то продолжают стоять, но ноги меня не держат, чтобы я могла быть наравне с ними. Судья на весь зал начинает зачитывать базовые вещи, которые он обязан проговорить вслух. — Судебное заседание Верхнового суда Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии по уголовному делу объявляется открытым. – оглашает он. После этого предложения первыми садятся двенадцать присяжных и сам судья, а за ними и все остальные. Я уверена, что мое лицо сейчас бледнее стены, которая находится позади меня. — Рассматривается дело №506 по статье 105 «убийство», статье №167 части второй «умышленное уничтожение или повреждение имущества», а именно – поджог, и статье №229 «незаконное приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка или ношение наркотических веществ» Уголовного Кодекса Великобритании. – он зачитывает это, бегая глазами по страницам, что раскинуты перед ним, но затем поднимает голову, устремив свой взгляд на офицеров в форме. — Прошу завести в зал подсудимого Кайла Брэндона Льюиса. Мой сердечный ритм моментально ускоряется, и я поджимаю свои губы, стараясь сдержать слёзы, которые так и просятся наружу. Ощущение того, что через считанные часы станет известна дальнейшая судьба моего друга, а шансы на положительный исход ничтожно малы, заставляет меня покрыться неприятными мурашками. Двери открываются напротив меня, и двое полицейских в служебной форме вводят под руки Кайла, взгляд которого совсем поник. Под его глазами огромные круги, его снова побрили, так как на голове буквально миллиметр отросшей длины волос, на лице неровная густо растущая щетина, а под глазами огромные синяки. Скулы заметно впали, и в целом видно, что он сильно похудел. Я прикрываю ладонью мой открывшийся рот, а в районе груди начинает резать. Две недели назад он выглядел куда более здоровым. Офицеры заводят его в прозрачный «аквариум», где обычно сидят все обвиняемые, и затем парень в рыжей робе поворачивается к ним спиной, высовывает кисти рук в специальное окошко, и один из мужчин снимает с него наручники. Кайл разворачивается обратно и начинает потирать свои запястья, а затем садится на скамью, что стоит позади него. Он смотрит куда-то перед собой, в пространство, но по пустому взгляду видно, что русоволосый не замечает никого вокруг. — И так, уважаемые участники процесса, передайте, пожалуйста, суду, списки участвующих в судебном заседании представителей. Секретарь подходит к государственному адвокату, который представляет обвиняемую сторону, так как на частного у Кайла денег нет, а родители так ни разу и не пришли ни на одно из судебных заседаний. — Сегодня свои показания будут давать Ребекка Андреа Эванс, которая являлась прямым свидетелем произошедшего, и косвенный свидетель Ксавьер Виктор Габриель – охранник казино «Dragon liar», где и был совершен ряд преступлений. Я сглатываю, и начинаю сжимать рукава пиджака в своих пальцах, ибо не знаю, куда деть руки. Мои легкие сдавливает, а воздуха в помещении становится все меньше и меньше. Смотрю на Кайла, а он сидит с опущенной головой, взявшись за виски ладонями. Мне надо собраться. Я должна взять себя в руки. Хотя бы ради него. Сегодня надо сделать все возможное, чтобы Льюис вышел из стен Мидлсексской ратуши свободным и оправданным. Наверное, мама была права утром, когда предложила мне выпить несколько таблеток успокоительного, но я наивно полагала, что со всем справлюсь. И, как обычно, ошиблась. Я бы очень хотела сбавить это паническое волнение, чтобы мыслить хоть чуточку трезвее. Судья продолжает оглашать банальные вещи, в которые я даже не вслушиваюсь, так как не могу достаточно сильно сконцентрироваться, чтобы вникнуть в суть его быстрой и беглой речи, которая отскакивает у него от зубов словно скороговорка. Мужчина говорит о том, кто будет участвовать в процессе, объявляет состав суда, зачитывает права граждан, которые будут участвовать в деле, зачитывает о протоколирование, представляет по очереди каждого члена из двенадцати присяжных, и называет еще кучу других законов, от которых у меня плавится мозг. Я смотрю на свои наручные часы и понимаю, что этот дед ведет свой никому не интересный, но обязательный по закону, монолог уже больше часа. Не понимаю, как у него только не отвалился язык на такой работе. — Уважаемые участники, понятны ли вам все процессуальные права и обязанности? – спрашивает он в конце своей слишком затянувшейся речи. Нет. Какому обычному человеку с первого раза это может быть понятно? Тем более, когда скорость чтения будто в треках Эминема. — Мисс Эванс? – судья обращается ко мне. — Д-да, все ясно, ваша честь. – не слишком уверенно отвечаю я. — Мистер Габриель? – он обращается к мужчине, который сидит через несколько столов от меня. — Понятно, ваша честь. – кивает, кажется, мексиканец, судя по его ярко выраженному акценту, имени и внешнему виду. — Все вопросы, ответы, показание – вы обязаны давать стоя, все участвующие в деле обращаются к суду, как «Уважаемый Суд!». – он повторно озвучивает ключевые моменты. — Есть ли у участников процесса какие-то заявления и ходатайства? — Нет, ваша честь. – отвечает секретарь. — Для дачи показаний Верховного Суда Великобритании приглашается Ребекка Андреа Эванс. – мужчина ударяет деревянным молоточком по специальной подставке для усиления звука. Я вздрагиваю, делаю несколько глубоких вдохов и встаю, начав идти к высокой стойке, которая находится сбоку от огромного стола за которым восседает мужчина. Поднимаюсь на несколько ступенек вверх и встаю, пытаясь держать ровную осанку, кладу руки на деревянную поверхность и устремляю свой взгляд на зал. Серьёзные лица присяжных, которые сидят и рассматривают все детали дела в своих папках, постоянно делая какие-то заметки в своих блокнотах, лишь нагнетают страха и ответственности на и так уже давящую атмосферу. Видимо, мой допрос начинает следователь, предварительно поправив свой выглаженный галстук, который спрятан под накрахмаленный воротник белой хлопковой рубашки, и затем выходит в центр зала, бросив в меня такой осуждающий и недоверчивый взгляд, что я аж поежилась. Кажется, что он пытается заглянуть в самую душу, но я не вижу, что он настроен положительно, скорее, он хочет завершить это дело на сто процентов обвинительным приговором. — Ребекка, как давно вы знакомы с подсудимым? — С начальной школы. – произношу я, сглатывая. — Все это время вы поддерживали близкую связь? — Мы были хорошими знакомыми всегда, общались в одной компании, но подружились, когда переехали в пансионат, так как начали сидеть за одной партой и все уроки у нас были совместные. – развернуто отвечаю я, чтобы у него не возникло лишних вопросов, и все было предельно ясно. — Вы когда-нибудь переступали грань дружбы? – немного усмехается он. — Что вы имеете ввиду? – я сдвигаю брови к переносице. — Между вами было что-то большее? Какие-то романтические отношения? — Какое это имеет значение? К делу это никак не относится! – немного злюсь я. — Ну почему же? Когда дает показания просто одноклассница – одно, а если у вас что-то было, то это уже другое, мисс Эванс. – мне кажется, что ему уже что-то известно, но я не понимаю, откуда. Об этом знали только я, Хиро и Кайл. — Напомню, что дача заведомо ложных показаний карается сроком до десяти лет. — Дача заведомо ложных показаний о чем? Это никак не относится к делу. – я вскипаю, а былая неуверенность моментально улетучивается из организма. Прекрасно вижу, что этот мужчина пытается вывести меня на эмоции, и, у него это пока что получается. — Мисс Эванс, так вы скажите, было ли между вами что-то большее, чем дружба, хоть раз. — Уважаемый суд, я отказываюсь отвечать на этот вопрос, так как, повторюсь, к делу это ни имеет никакого отношения. – более спокойным тоном произношу я, сначала повернувшись на судью, а затем на Хардина, взгляд которого стал более хмурым, а руки теперь сложены на груди. Мне кажется, он и без моих слов уже все понял. А сказать «нет, между нами никогда ничего не было» я боюсь, потому что слышу по его ехидному тону и злорадствующему голосу, что он явно что-то отрыл, правда не понимаю откуда. Сесть за то, что я соврала про некую «интимную связь», явно не входит в мои планы. — Мисс Эванс, если вы не можете ответить правду на такой простейший вопрос, то как вы дальше собираетесь давать показания? – он дергает бровями, говоря с выражением и интонацией, будто я действительно кому-то должна про это рассказывать. — Это не простейший вопрос, а вторжение в мою личную жизнь. — Я всего лишь хочу понять, кем вы ему на самом деле приходитесь, Мисс Эванс. — Я его подруга. — Хорошо, потому что несколько ваших допрашиваемых знакомых давали немного иные показания. – он ухмыляется и переворачивает страницу в своей папке. — Что вы можете рассказать о последней вечеринке перед началом учебного года, которая проходила в доме Митчелла Кима? — Это никак не относится к... – я не успеваю договорить, ибо судья ударяет молотком, прерывая наш спор, потому что беседой это вряд ли можно назвать. — Мисс Эванс, я прошу вас четко ответить на вопрос Мистера Дэррила, раз он считает это важным пунктом для проведения дальнейшего допроса. – достаточно раздраженно произносит старик в настольный микрофон. — И так, Ребекка, расскажите нам, что произошло между вами и подозреваемым Кайлом Льюисом на вечеринке, которая проходила 29 августа прошлого года. Сволочь. Он явно что-то знает. Может, кто-то видел, как Кайл заносил меня в ту комнату, может, кто-то видел, как он выходил оттуда полуголый, может, кто-то слышал наш разговор, когда я просила его ни о чем не рассказывать. Вариантов масса, но я была уверена в том, что об этом знаем только мы. Порой забываю, что везде есть непрошеные уши. — Мы, как обычно, собрались с ребятами в доме Митча, весь вечер болтали, смеялись, выпивали. – я сглатываю. — Что я, что Кайл, немного перебрали с алкоголем, и, так получилось, что мы поцеловались, оставшись наедине. Хочу добавить, что это ничего не значило для нас обоих, и мы эту тему не затрагивали, действительно оставаясь друг для друга друзьями без каких-либо романтических чувств. — Вы хотите сказать, что так долго отнекивались от ответа из-за одного несчастного поцелуя? По показаниям Карла Матиаса, который был со своим парнем на втором этаже как раз в промежуточные полчаса, что вы с Льюисом находились в комнате, он видел, как второй выходил, натягивая на себя рубашку. Так ли это, Мисс Эванс? — Я не понимаю, вы пытаетесь расследовать убийство или выяснить, кто с кем спит? — Мисс Эванс! – судья снова ударяет молотком. — Попрошу с уважением относится к действующему следователю и отвечать на все сопутствующие вопросы, иначе я удалю вас из зала суда, и вы вернётесь сюда уже с повесткой за нарушение процесса судебного разбирательства. — Уважаемый судья, его вопросы мне кажутся некорректными. — Вам кажется, Мисс Эванс. – улыбается этот придурок. — Один из аспектов моей методики – это выяснение взаимоотношений между подсудимым и его окружением, и, знаете, она меня ещё ни разу не подводила. — Хорошо. – я киваю и стискиваю зубы. — Мы чуть не переспали, такой ответ вас устроит? — И почему же вы остановились? — Потому что нас прервали. Повторяю ещё раз, это произошло, потому что мы оба находились в очень нетрезвом состоянии и на нашу дружбу этот «инцидент» никак не повлиял в дальнейшем. Если ещё десять минут назад я постоянно искала глаза Хардина в надежде увидеть в них необходимую мне поддержку, то сейчас мне страшно столкнуться с ними. Хоть сейчас между нами ничего нет, я не знаю, правда не знаю, как он отреагирует на услышанное. — Хорошо, я вас услышал. – он кивает и делает какие-то заметки у себя в кожаном блокноте. — Кайл для вас был хорошим другом? — Он и есть мой хороший друг. — Вы когда-нибудь видели агрессию с его стороны? Вспышки ярости, гнева? — Он, как и любой живой человек, имеет эмоции, и конечно, каждый из нас когда-то злился, делал что-то в порыве той же агрессии или ярости. — Подсудимый говорил вам хоть раз, что хотел бы убить Рашада? — Нет. Мы старались избегать каких-либо разговоров об этом...человеке. — Кайл Льюис способен на убийство человека? — Нет, конечно нет. Кайл замечательный, но так сложились обстоятельства. Нельзя сказать, что у него не было выбора, но он сделал это ради нас всех, ибо я думаю, что если бы Кайл не выстрелил в него, то живым из той комнаты вышел бы только Рашад. Я перевожу свой взгляд на Льюиса, и наши глаза встречаются. Мое сердце словно обливаются кровью от всей боли, что можно прочитать на его лице. — Вы считаете, что Рашад Абдулла убил бы вас всех, если бы Кайл Льюис не выстрелил в него первым? — Да, я так считаю. — В казино «Dragon liar» была установлена новейшая система видеонаблюдения, которая была благополучна отключена, а все материалы за прошедший день стёрты, все диски сгорели, камеры поплавились, но в той комнате, где все произошло, работала веб-камера, установленная на мониторе компьютера, но файлы повредились и осталось всего пять секунд: Рашад стоит и что-то говорит с опущенными руками, в кадр кроме него никто не попадает, а затем в него влетает пуля. Кайл Льюис сам сознался в убийстве. Вы все ещё уверены, что он не мог поступить иначе? Угроза на видео фрагменте исходила лишь от Мистера Льюиса. Весь упор обвинения идёт на эти злосчастные пять секунд, и это чуть ли не единственное за что они цепляются. — Вы делаете какие-то выводы по жалким секундам, это нечестно. Да, мой друг переборщил с самообороной, я не думаю, что он хотел его убить. Выстрелил, удачно для многих невинных людей, чьи жизни мог погубить этот псих, но неудачно для себя, ибо он один сейчас отвечает за все это. Не надо делать из Рашада жертву, именно он – самое настоящее зло. — Вы рады, что мистер Абдулла мёртв? – он снова задаёт провокационные вопросы. «Конечно же рада. Как бы ужасно это не звучало. Но какой-то груз внутри так и не дает вдохнуть полной грудью. Может, я просто до конца не верю, что его действительно больше нет. Не верю, что кошмар под названием «Рашад» закончился». — Сдержу свои мысли при себе. – коротко отвечаю я. После моих слов присяжные и сам судья делают некоторые заметки, а следователь продолжает задавать вопросы. — Ребекка, что вы можете рассказать о наркотиках, которые продавал Кайл Льюис в казино «Dragon liar» под видом хостеса? — Простите, я не разбираюсь в наркотиках. — Кайл Льюис когда-нибудь продавал вам кокаин? — Нет. – коротко отвечаю я. В мою память тут же врезается запись, которую мы делали для того, чтобы «разоблачить» Рашада. Кажется, что это было тысячу лет назад. И, о боже, как же тогда мы были наивны. Те записи давным давно стёрты подчистую, потому что, видимо, не существует непродажных полицейских, а если и существуют, то по долгу в органах не задерживаются. — Вы знали, чем Хиро Скотт и Кайл Льюис там занимаются на самом деле? — Да, но Хиро заставляли это делать принудительно, угрожая морально и физически. — Чего нельзя сказать о мистере Льюисе, ведь он пошёл туда добровольно. — Кайл, прости, я обещала, что никому не скажу. – я поворачиваюсь на парня, который в этот момент устремляет взгляд на меня через прозрачное стекло, и мое сердце замирает. — Вы, мистер... — Дэррил. — Мистер Дэррил, так ответственно подходите к своей работе, как я успела заметить по раннее заданным вопросам, и поэтому вы, как никто другой должны знать, что мать Кайла больна раком, а его отец обанкротился в прошлом году. Он делал это для того, чтобы оплатить матери лечение. А кто из вас поступил бы иначе, когда жизнь самого близкого человека зависела бы от вас? – я смотрю на присяжных, и вижу одобрительные кивки в свою сторону, значит, я все говорю правильно. — Вы бы, мистер Дэррил, не стали бы продавать наркотики богатым старикам и молоденьким девушкам, которые сами выбирают снюхать им дорожку или нет? Не стали бы, если бы это был единственный путь, в котором ваша мать останется жива? — Деньги на лечение матери Кайла выделял благотворительный фонд. – почти уверенно произносит этот напыщенный пижон, который думает, что знает все на свете, но я успела заметить, как нервно забегали его глаза. — А вы проверьте учредителя этого благотворительного фонда, подайте запрос, и потом уже выставляйте свои обвинения. — Прошу внести в дело новые обстоятельства. – говорить судья и его секретарь начинает стучать пальцами по клавишам ноутбука. Следователь надевает на себя маску невозмутимости, и кладёт руки в карманы, начав ходить по паркету пару метров туда и обратно. — Опишите двадцать второе декабря от начала и до конца. — День не отличался ничем особенным. Еще утром мы с Кайлом заметили, что Хиро нигде нет, а его телефон недоступен. Вечером уже началась жуткая паника. Кайл позвонил к знакомым работникам в казино. – я говорю отчасти правду, ибо Миранда «вычеркнулась» из нашей операции по спасению Хиро. — Мы выяснили, что Хиро находится у Рашада, и второй собирался покончить с ним раз и навсегда. Я проникла в казино под видом посетителя, остальные вошли как работники. Когда мы нашли Хиро, Рашад почти сразу выстрелил ему в сердце. Дальше я смутно помню все остальное. Кайл забрал пистолет у одного из охранников, им и выстрелил в Рашада. Я не думаю, что он собирался его убивать. А вот то, что Рашад хотел убить Хиро – это факт, и после этого вы пытаетесь засадить восемнадцатилетнего парня за то, что он защищал свою и чужие жизни. Участвующие лица снова ставят пометки. — Рашад Абдулла угрожал в тот момент тем, что убьёт вас? — Я не знаю. Как только он выстрелил в Хиро, я сразу побежала к нему и дальше не совсем здраво соображала. — Мистер Абдулла направлял на вас пистолет? — Я не знаю! – вспыхиваю я. — Это не ответ! – таким же тоном отвечает мне этот индюк. — На моих руках истекал кровью любимый человек, вы думаете, что я в этот момент следила за другими и понимала, что происходит? — Уважаемый суд, у меня больше нет вопросов. — Мисс Эванс, вы можете вернуться на своё место. – произносит судья в микрофон. — Объявляется пятнадцатиминутный перерыв перед слушанием показаний Ксавьера Виктора Габриеля. Мужчина стучит молотком и встает со своего кожаного кресла, а за ним встает и весь остальной зал. Я жду, пока он спустится и пройдёт немного вперёд, а затем начинаю спускаться сама. Чувствую пульсацию во всем своем теле, а мое лицо горит. Даже вспомнить не могу, когда последний раз я испытывала такое колоссальное количество стресса за такой короткий промежуток времени. На ватных ногах почти дохожу до своего стула, на котором я до этого сидела, но кто-то хватает меня под локоть и выводит сквозь толпу из зала. Оказавшись в коридоре, парень крепко обнимает меня, а я вдыхаю полной грудью и в нос ударяет свежий запах перечной мяты. — Ты как? – спрашивает Хардин, гладя меня рукой по спине. — Выжата, как лимон. – честно отвечаю я. — Пойдём подальше от этого гула. Зеленоглазый берет меня за руку и уводит в противоположное крыло здания, где почти нет людей, и мы присаживаемся на встроенные в стену небольшие табуретки. Татуированный то смотрит на меня, то снова отворачивается, будто подбирает слова, но так и не может их произнести вслух. — Ты хочешь что-то спросить? – я начинаю первой. — Ты и Кайл...Это была та игра в копов и преступников, да? – хриплым полушепотом спрашивает он. — Да. – тихо отвечаю я, опустив голову. Помню, как Хардин обижался и накричал на меня за то, что я ему ничего не объясняю, пытался выпытать у меня с кем и где я была. — Хиро знает про это? — Хиро сейчас ни про что не знает, забыл? – я по горькому усмехаюсь со своей же глупой шутки. — Бекс, Хиро знал про вас с Кайлом? – более настойчиво спрашивает он. — Да. Это он нам помешал, а мы, в какой-то степени, помешали ему, потому что он тоже был занят некоторыми вещами в тот момент. Можно сказать, что мы оберегли друг друга от возможной ошибки, оказавшись в той комнате. — И после этого вы начали с ним сближаться, я прав? – подитоживает Хардин. — Все верно. — Ты впервые за два года выпала мне в этой игре, и именно в тот день я тебя потерял. – он закусывает кольцо на губе, а затем заводит голову назад, устремив взгляд в потолок. — Забавно. Если бы я в ту ночь поймал тебя раньше Кайла, то ты бы и дальше даже не смотрела в сторону моего брата. — А ты бы и дальше спал каждый день с новыми девушками, ничего бы не изменилось. Ты начал действовать, потому что ревновал к Хиро, а я первая поцеловала тебя, чтобы проверить, остались ли у меня чувства к тебе. — Может быть, я бы не удержался с тобой в одной комнате. – с его пухлых губ слетает смешок. — Ты тогда был слишком сильно увлечён блондинкой на своих коленях, так что давай не будем. — Ревновала меня, да? – усмехается он, пихая меня локтем в бок. — Даже не представляешь, насколько и как часто. Но это все в прошлом. — Да, в прошлом. – я чувствую явные нотки грусти в его голосе, а затем парень опускает взгляд. — Можно задать тебе еще один вопрос? Только ответь честно, хорошо? — Хорошо. – я легонько киваю. — Ты переслала со мной тоже только из-за того, что была пьяная? Тебе был важен лишь секс, а не я, да? – он поворачивается на меня, смотря прямо в глаза. — Хардин... – я протяжно вздыхаю. — Ну конечно нет. Не сравнивай то, что произошло, а точнее не произошло, между мной и Кайлом и то, что было между нами. Я думала только о тебе целых два года, и ты сам это прекрасно знаешь. — Но в тот момент в твоей голове уже был Хиро, да? — Не тогда, когда я была с тобой. Прошу, давай закроем эту тему, сегодня и без этого слишком сложный день. — Прости, я не подумал. – шепчет он, приобнимая меня за плечи и притягивая к себе. — Хардин, ты не знаешь, где тут уборная, я хочу умыть лицо. – трогаю свои горящие щеки, которые так и не успели остыть. — Пойдём, поищем. Брюнет встает и берет меня за руку, начав вести за собой. Примерно через две минуты блужданий мы находим нужную нам дверь. У меня осталось не так много времени, ведь данный нам всем перерыв вот-вот закончится. Я вхожу в белую дверь, а Хардин остаётся ждать меня в коридоре. Сразу же подхожу к раковине и смотрю на себя в зеркало, которое висит над ней. Мои щеки ярко алого цвета, а губы, напротив, слишком бледные. Открываю холодный кран с водой, и набираю немного в ладонь, протерев лицо ледяными пальцами. Не думаю, что мне это на самом деле сейчас поможет, но, как минимум, стало чуточку легче. — Боже, Ребекка, я уже думала, что ты сюда не зайдёшь. – приятный и довольно знакомый женский голос врезается мне в уши, а я слегка дергаюсь от неожиданности. Поворачиваюсь, встав в ступор. Я явно не ожидала ее тут увидеть. — Миранда? – полушепотом произношу я. — Что ты здесь делаешь? Она подходит ко мне ближе, а затем заводит руку за спину, заключая в свои объятия. — Ты уже отвечала в суде? – совсем тихо спрашивает блондинка. — Да, но...что происходит? Что с тобой? – девушка выглядит взволнованной, а все ее движения немного топорные. — Ты же не должна присутствовать на заседаниях. — Надеюсь, у тебя ничего не спрашивали конкретно про Рашада? Про казино? Про наркотики? — Спрашивали, но это было как-то поверхностно. — Ты же ничего не рассказала? – в ее глазах появляется паника. — Нет, сказала, что особо ничего не знаю. Вообще, это был очень странный допрос, следователь задавал дебильные вопросы, словно просто хотел застыдить меня при всех, играл на эмоциях. — Ребекка, ты же понимаешь, что происходящие в течение полутора месяцев – показуха? Кайл обречен. – холодным тоном проговаривает она, опустив голову. — Нет, Миранда, не говори так... – в моем горле встает ком. — Ты сейчас должна думать о себе, главное, не скажи ничего лишнего, они не должны видеть в тебе угрозу, понимаешь? – она хватает меня за плечи, вцепившись пальцами в ткань пиджака. — Хардин в неведении, Хиро тем более, Кайла, можно сказать, они устранили, осталась ты. — Я и так почти ничего не знаю, Хиро мне никогда ничего не рассказывал. — Он делал это для твоей безопасности. Если бы Хиро не потерял память, то вряд ли бы он сейчас мог жить спокойной жизнью, и вряд ли бы мог жить вообще. — Но тебя же они не трогают. Хотя, если бы не ты, то у нас бы ничего не вышло. – подмечаю я. — Кроме Рашада никто не знал о моем «предательстве», они все думают, что я просто нашла вас, прибежав на шум, потому что самый большой лабораторный цех находился в подвале, и я часто там была. С камер нет ни одной записи, а те охранники, которых мы вырубили уколом, были наказаны, ещё не успев прийти в себя, думаю, сама понимаешь как. Они не смогли защитить хозяина, поэтому поплатились своей жизнью. — То есть...если Хиро все вспомнит, и его люди об этом узнают... – я с трудом произношу каждое слово, а мои руки начинают лихорадочно дрожать. — Я не знаю, Бека, не могу знать. Но, поверь мне, за ним точно сейчас присматривают. Без понятия, сколько всего знал Хиро, но, думаю, достаточно для того, чтобы они захотели его убрать. Рассел вновь приобнимает меня, пытаясь успокоить. Слез нет, но внутри меня словно что-то сломалось в этот момент. — Я хочу помочь ему. – шепчет она. — За этим я сюда и пришла. — Сколько ты уже тут? – я хмурю брови. — Минут сорок. Я надеялась, что во время перерыва ты заглянешь в уборную, ибо другого способа встретиться с тобой у меня нет. По запертой двери разносится стук, и мы обе округляем глаза. Не думаю, что кто-то должен видеть нас вместе. Точно не здесь. — Бекс, нам надо быть в зале через две минуты, поторопись. – довольно громко говорит Хардин, а взгляд блондинки моментально меняется, как только она понимает, кому принадлежит этот голос. — Скоро выйду. – также громко произношу я, чтобы он меня услышал. — Вы не общаетесь? – спрашиваю я. — Ему это не надо. – она поджимает губы и опускает глаза. Кажется, она действительно к нему испытывает довольно сильные чувства, я это заметила еще тогда, когда мы учились в пансионате. Видимо, они до сих пор не остыли, и, видно, что Миранда все еще влюблена в Хардина. — Если хочешь, то я с ним поговорю. – сочувствующе произношу я, так как сама была на ее месте, и не раз. — Спасибо, но, думаю, он только сильнее взбесится. – с горькой усмешкой шепчет девушка, а из моих уст вылетает подобный смешок, ибо блондинка права. Мне правда жаль, что у него нет взаимной симпатии к ней. — Я была рада тебя увидеть, благодарю, что предупредила быть осторожнее, но мне уже пора идти. – начинаю отходить в сторону двери, но Миранда хватает меня за запястье. — Стой, Бека. Я не спросила то, за чем пришла. – бегло говорит девушка. — Мне нужен твой номер телефона. — Зачем? — Я все объясню позже, напишу или позвоню, это касается здоровья Хиро. – мои внутренности начинает скручивать. — Давай сюда свой мобильный. Девушка протягивает мне гаджет, и я дрожащими пальцами начинаю вбивать свой номер, несколько раз удостоверившись в том, что все цифры я ввела верно. — Бекс, с тобой точно все в порядке? Кроме нас уже все вернулись на заседание. – говорит Хардин за дверью. — Я вхожу. Блондинка начинает пятиться назад, а я, наоборот, иду быстрее к двери, чтобы выйти отсюда, и Скотт не успел зайти и увидеть Рассел, иначе у него возникнет слишком много вопросов, и, думаю, мы явно привлечём лишнее внимание. Резко распахиваю дверь, а Хардин в этот момент держится за ручку, пытаясь сделать шаг вперёд, из-за чего наши тела впечатываются друг в друга, а я своим лбом ударяюсь о его губу. — Черт. – шипим мы одновременно, прикрыв глаза, а я пытаясь нащупать ручку, чтобы закрыть дверцу, и татуированный ни в коем случае не увидел Миранду. Наконец, мне удается это сделать, и я спокойно выдыхаю, опустив вниз напряженные плечи. Надеюсь, что у меня в скором времени не выйдет шишка посередине лба из-за этого. Открываю глаза, и первое, что я вижу – это небольшая ссадина на губе Хардина, из которой немного сочится кровь, но он моментально слизывает ее, чтобы капля не стекла вниз по подбородку. — Прости, это из-за меня. – виновато произношу я. — Не парься. – отнекивается он. — Тебе самой то не больно? — Терпимо. – я касаюсь ушибленного места пальцами. — Ты чего так долго? – Хардин хватает меня за поясницу, начав вести вперед по коридору. — Надо было немного собраться с мыслями наедине с собой. – говорю первое, что пришло в голову. — И как? Собралась? – монотонно спрашивает он, будто я опять что-то сделала не так, а возможно, он тоже, пока находился один, успел переварить новую информацию, услышанную во время моего допроса, и успел разозлиться на меня. — Нет. – коротко отвечаю я. В моей голове на самом деле полный бардак. Скотт делает глубокий вдох перед тем, как начать говорить, но по итогу ничего так и не произносит, ведь нас останавливает охранник, и приказным тоном выдает, что на второй части заседания Хардин не имеет права присутствовать. — На второй части могут присутствовать только действующие лица сегодняшнего судебного процесса, а вы таковым не являетесь. Вы сможете явится только во время оглашения судебного решения. – на автомате произносит взрослый седовласый мужчина в форме. Мы оба впадаем в ступор, но, не успев даже возразить, меня заталкивают внутрь, а Хардин остаётся за дверью. Я оглядываюсь по сторонам и сажусь на свое старое место рядом с государственным адвокатом, а холодок проносится по спине. Словно шестым чувством ощущаю, что ничем хорошим это не закончится. Буквально через пару секунд ко мне подсаживается еще один мужчина в черном костюме с крупной золотой брошью на пиджаке, на которой, скорее всего, написано его звание. Вообще то, что ко мне кто-то подсел - довольно странно, но я стараюсь не заострять внимания на мелочах, ища во всем подвох. Судья возвращается на привычное место и вызывает для дачи показаний, второго, и последнего свидетеля – Ксавьера Виктора Габриэля. — И так, Ксавьер, что вы делали 22 декабря 2020 года в промежутке от десяти вечера до часу ночи? – начинает допрос свидетель. Ну конечно, ему он задаёт все строго по делу, а не спрашивает, с кем он чуть не переспал полгода назад. Меня все ещё злит некомпетентность этого придурка. — Я был на своем рабочем месте, работал внутри зала в «Dragon liar». — Вы знали, что в казино незаконно распространяют наркотики? — Этим занимались только Кайл и Хиро. – он в наглую врет, а все на это закрывают глаза. Следователь лишь кивает, делает какую-то заметку и идёт дальше. Ему все равно на его ложь, а, возможно, Миранда была права и все уже давным давно решено, а это – очередной цирк. — Как давно вы знакомы с подсудимым? — Несколько месяцев, работал хостес в казино. Я стоял в зале с игровыми автоматами, поэтому мы почти не пересекались. — Что подозрительного вы видели в ту ночь? — Я бы не назвал это подозрительным. Кайл поджег казино, и я видел это собственными глазами. — Да, именно с ваших слов ему была приписана статья №167 часть вторая «Умышленное уничтожение или повреждение имущества». – поддакивает ему этот индюк, скалясь своими выбеленными до унитазного цвета зубами. — Что было дальше? — Я решил проследить за Кайлом. – выдаёт он. Мое сердце начинает бешено стучать. Что-то явно идёт не так, как должно было. — Стоп, но вы утверждали не предварительной даче показаний, что как только увидели Кайла Льюиса и горящий ковер, то сразу же выбежали на улицу, чтобы спастись. — Я солгал ради своей безопасности. В тот вечер я видел своими собственными глазами все. От начала и до конца. Это полнейший бред. За нами никто не следил, на все сто процентов. Как минимум, если бы это была правда, то по словам Рассел, она бы уже давно была под землей. О стены помещения ударяет звонкий стук молотка, после чего звучит голос судьи. — Прошу перевести Ксавьера Виктора Габриеля из статуса косвенного свидетеля в статус прямого свидетеля. – секретарь кивает, начав агрессивно и очень быстро стучать по клавишам ноутбука. — Мистер Дэррил, продолжайте! — Благодарю, ваша честь. – он кладёт руку на пуговицу пиджака и делает легкий поклон перед судьей. — Ксавьер, расскажете нам все в подробностях. Что же на самом деле произошло в тот злополучный вечер в подвале казино «Dragon liar»? — Как я уже сказал ранее: я отправился вслед за Кайлом, чтобы проследить за ним. Мальчик дошёл до подвала и встретился там с... – он запинается. Так натурально делает вид, что якобы не знает наши имена, хотя я ставлю зуб, что данный спектакль был не раз отрепетирован. — С Ребеккой Эванс и Хардином Скоттом. – за мексиканца договаривает следователь. — Верно. – мужчина кивает, проведя рукой по своей лысине. — Они встретились и пошли втроем вперед. Еще одно доказательство тому, что все его показания сплошная ложь. Если бы он и вправду что-то видел, то прекрасно знал о том, что нас было не трое, а четверо, и то, что Кайл «поджег» казино не один, а с Хардином, но за отсутствием свидетелей мы все договорились соврать, ибо за групповой поджег судят гораздо строже, и за решёткой бы сейчас сидели двое. А про Миранду он и слова не сказал, потому что его там не было. — Продолжайте. — Кайл первым вошёл в дверь, а парень с девушкой стояли, оба дрожали и были напуганы, не совсем в адекватном состоянии. Они не понимали, что происходит вокруг, поэтому их показания не совсем точны. — Вы видели, как Рашад выстрелил в Хиро? — Нет. В Хиро мог спокойно выстрелить Кайл и сместить всю вину на мертвого человека. Это только мои догадки. Мои глаза округляются от его наглого вранья. — В Хиро мог выстрелить Кайл и сделать Рашада виноватым, а затем и его убить. Эти двое «дружков» ссорились на работе каждый день и ненавидели друг друга, об этом знали все в казино. Что за бред он несёт? Как в это вообще может кто-то поверить? Секретарь судьи начинает печатать новые показания на ноутбуке, а суд присяжных с открытыми ртами делает новые пометки. — Ксавьер, это крайне меняет ход дела. Я начинаю говорить с места, повысив голос, но успеваю произнести только первые несколько букв, после чего по моему уху ударяет грубый шёпот, а в живот упирается нечто твёрдое и холодное. — Скажешь хоть слово, и это будет последний день, когда ты дышишь. – говорит мужчина, который подсел ко мне полчаса назад. — А следом за тобой уйдут все, кто тебе дорог. Поэтому прикрой свой ротик, сиди и слушай. Опускаю взгляд под стол, и вижу дуло пистолета, которое вплотную приставлено к моей талии. Все мое тело моментально замирает, а в горле начинает першить. Я буквально забыла, как дышать. В глазах темнеет, ноги становятся ватными, а голова непростительно гудит. Весь допрос превращается в фоновый шум, и я перестаю улавливать происходящее вокруг, отключившись от реального мира на несколько минут, которые показались вечностью. — На выстрел забежали... – я снова включаюсь в диалог, боясь сделать хоть один крохотный вздох, ведь пистолет все ещё нацелен на меня. — Мисс Эванс и Мистер Скотт. – повторяет прокурор. — Да, именно они. Девочка к Хиро побежала, а парень на пол сел и голову опустил. Рашад начал что-то говорить Кайлу, а тот орал на него, наставив пушку. И выстрелил. — Как вы думаете, Кайл Льюис специально убил своего директора в ту ночь? — Да, на все сто процентов. Это не была никакая самооборона, я все видел своими глазами, Рашад не собирался стрелять. Кайл в тот вечер убил одного, и, наверное, чуть не убил второго. А показания Ребекки Эванс и Хардина Скотта прошу считать недостоверными, так как они оба были не в адекватном состоянии, не понимая, что перед ними на самом деле происходит. Они не хотят верить, что их друг убийца, отсюда и такая смытая картинка. Каким идиотом надо быть, чтобы поверить в этот бред сумасшедшего. — Спасибо, Ксавьер, вопросов больше нет. Судья ударяет молоточком в тысячный раз за вечер. А я никак не могу отвести взгляд от пистолета. Мое дыхание сбито, а ладони потеют от страха. Настоящего животного страха. Чувствую себя живой мишенью, которую никто не сможет защитить. — Подсудимый, встать! – обращается к Кайлу судья и тот встает. — Вы признаёте то, что подожгли казино «Dragon liar»? — Да, ваша честь. – монотонно и совсем тихо произносит кареглазый. — Вы признаете, что вели незаконный сбыт наркотических веществ на протяжении почти четырех месяцев? — Да, ваша честь. — Вы признаете за собой вину в том, что совершили убийство Рашада Абдуллы? — Да, ваша честь. – его тон голоса совершенно без эмоционален.  — Это правда, что вы стреляли в Хиро Кристиана Скотта? — Нет. – впервые за сегодняшний день он произнёс что-то резко, вспыльчиво, немного грубо. — Нет, ваша честь. Я бы ни за что на свете не выстрелил в своего лучшего друга, заменившего мне брата, которого у меня никогда не было. От его слов внутри меня все затрепетало, а крупная слеза скатилась по щеке. На секунду я даже забылась, что какой-то хрен сейчас тычет в меня своей пушкой. — У участников сегодняшнего процесса есть какие-то дополнительные комментарии? Мужчина давит сильнее дулом пистолета, чуть ли не прислонив мой желудок к спине. Не удивлюсь, если у меня на утро выйдет синяк. Если я конечно доживу. В зале стоит гробовая тишина, а я боюсь перевести взгляд на Кайла. Я уверена, что он ждал от меня поддержки в этот день, а получил в ответ молчание. Но я не супергерой из фильма, чтобы кричать что-то, когда я на мушке. Я вообще не герой, себе то помочь не могу, что тут уж говорить о других. — Суд в составе судьи и двенадцати присяжных отправляется для принятия решения! Перерыв – два часа. Мужчина наконец убирает от меня пистолет, а я вдыхаю полной грудью, чуть ли не давясь воздухом. — Кому-нибудь расскажешь – убью. – грубо шикнул он, но это звучало слишком убедительно. Зал по-тихоньку начал опустошаться, а я по-прежнему сидела на месте, словно погружённая в какой-то транс. Спустя пять минут, когда не осталось совсем никого, ко мне подошёл полицейский в служебной одежде и сам вывел меня из зала. — Бекс, что там было? – ко мне подбегает Хардин, буквально вырывая из рук работника. Я поднимаю на него свой пустой стеклянный взгляд. — Ничего особенного, не знаю, почему тебя не пустили. – совсем тихо произношу я. — А по тебе не скажешь. – хрипит он. — Просто очень устала. – я прикрываю глаза, и обнимаю Хардина, так крепко, как могу. Делаю несколько неровных вдохов, а потом с моих губ слетает всхлип, а футболка парня напротив пропитывается слезами. Он гладит меня по волосам, прижимая ближе. Мы простояли так минут десять, а потом сели на диванчик, и я почти сразу отключилась, облокотившись на его плечо. Во мне не было никаких сил. Хардин разбудил меня перед началом, и мы пошли обратно слушать итоговое заключение по этому делу. Снова начался монотонный нудный монолог судьи на полчаса с перечислением кучи статей и прочей ерунды. — Показания Ксавьера Виктора Габриеля были учтены лишь частично, так как некоторые факты не имеют за собой вещественных доказательств, и сторонних свидетелей для подтверждение слов также не имеется. – на моем лице расцветает улыбка. Видимо, следователя купить удалось, государственного адвоката тоже, который никак не защищал Кайла, того мужика, что наставил на меня пистолет, но не судью. Надежда по новой загорается во мне, и я с замиранием сердца продолжаю слушать старичка, который уже не кажется таким мерзким. Хардин берет меня за руку, и я крепко сжимаю его ладонь в своей. Я уверена, что он тоже дико волнуется. — Верховным Судом Англии в составе двенадцати присяжных единогласно было приятно решение заключить Кайла Брэндона Льюиса под стражу в колонию общего режима на срок двадцать лет за: преднамеренное убийство, поджег и незаконное распространение наркотиков. Все действия подсудимого были признаны неправомерными, совершенными в здравом и трезвом уме, самооборона и благие намерения не доказаны. Приговор обжалованию не подлежит. От услышанного перед глазами встает пелена слез, а земля уходит из-под ног.