Ты мне снишься 2: вспомни меня

Pov Hardin

Бекс, Хиро и Миранда вытаращились на меня, будто увидели призрак. Да, я и сам не ожидал, что окажусь здесь сегодня вечером. Точнее будет сказать, почти ночью, потому что время уже перевалило за одиннадцать. Я наворачивал круги по дому несколько часов, пробежал вдоль и поперек парк раз пять, но все равно не мог найти себе места, а потом сам не понял, как оказался в заведенной машине и вбивал в навигатор адрес из приглашения. Чертов идиот. — Привет. – уголки губ Бек дергаются в улыбке, а потом она быстро тянет Хиро за рукав, чтобы побыстрее уйти. Они оба одобрительно кивают мне, а брат вдобавок хлопает по плечу перед тем, как железные двери закрываются. Их жесты поддержки и подбадривающе лица только заставляют поежиться и еще раз дать себе мысленную оплеуху. — Спасибо, что пришел. – Миранда раскрывает дверь пошире, пропуская внутрь. — Я ждала тебя. Невооруженным взглядом видно, насколько сильно она волнуется, но при этом все равно пытается сохранить лицо и не выглядеть столь обескураженной моим внезапным появлением на пороге ее квартиры. Я ничего не отвечаю. В горле встал ком. Если даже захочу, не смогу сейчас ей ничего сказать. Подушечками пальцев хватаю холодную собачку, начав тянуть вниз. И когда расстегиваю дубленку до конца, стягивая рукава, то единственная мысль, которая стучит набатом в голове: «беги отсюда, беги.» Разворачиваюсь на пятках, уже на полном серьезе готовый улететь отсюда, сломя голову, но в последнюю секунду останавливаю себя. Ребекка с Хиро правы. Я не могу больше бегать. Пора отвечать за свои поступки. Пора брать ответственность. Пора повзрослеть. Пора взглянуть проблемам прямо в лицо. Делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, сжав кулаки до побеления костяшек, чтобы успокоиться. Вешаю куртку за петельку и снимаю обувь, проходя внутрь. Просторная гостиная украшена всякой разноцветной чепухой. Ленточки, мишура, светильники. До блевоты милое. Перевожу взгляд на стол и мои брови взлетают вверх. На стуле сидит какой-то левый парень, которого я точно вижу впервые. — А ты кто нахрен такой? – внезапно прорезается мой голос, а волнение тут же сменяется злостью. — Тоже самое могу спросить у тебя. – пренебрежительно отвечает он, почесав бороду. Ему явно за тридцать. Он тут остался один, когда ушли абсолютно все. Даже Хиро и Бекс. Все ясно. Я разворачиваюсь и ухожу обратно в коридор. Дерьмо. Нахрен я сюда приехал? Нужно было наматывать круги не в парке, а оббежать весь наш район, может быть тогда у меня бы вышла вся дурь из башки, и я бы не поехал сюда. Я срываю дубленку с вешалки, а Миранда, которая за пару минут только успела поправить коврик и вещи на полке в коридоре, выпучила глаза и непонимающе смотрит на меня. — Хардин, ты уходишь? – полушепотом произносит она и тянется ко мне, но я тут же дергаю рукой, не давая к себе прикоснуться. — Не надо меня трогать. – фыркаю я, натягивая верхнюю одежду и мечтаю поскорее убраться отсюда. — Что случилось? – она и впрямь строит из себя дуру, которая якобы не понимает, что произошло. Либо Миранда на самом деле дура. — Спроси у своего парня. – с грохотом сваливаю челси с обувной полки на плитку. — Какого еще парня? Что ты несе... – но тут она резко замолкает, а потом начинает громко смеяться. — Ты про Айзека? — На твоем хахале не написано, как его зовут. – странно, что он продолжает сидеть там и даже не выходит в коридор. Я бы на его месте себе уже давно бы врезал. — Выбрала нового папашу для ребенка? Молодец. Все, как я и советовал. Тогда дальше без меня. Миранда нашла себе какого-то тюфяка. Ну...другого я от нее и не ожидал. Кто еще решит за ней беременной бегать. — Хардин! Айзек – мой друг. Мы знакомы больше десяти лет. Успокойся и давай поговорим. – она вновь пытается взять меня за руку, а я вновь дергаюсь. Теперь уже моя очередь смеяться. — Друг? Между мужчиной и женщиной не бывает дружбы. Ты думаешь, он тут остался яйца отсиживать, когда все остальные свалили, потому что вы с ним такие ахиренные друзья? – застегиваю дубленку и тянусь к дверной ручке. — Ты вроде старше меня, а элементарные вещи не понимаешь. — Оставь свои истерики при себе. – холодно отвечает она, даже не став оправдываться. Этот тюфяк появляется из-за угла, начав идти к напольному рейлу с куртками. Он забирает свою, а затем подходит к Миранде, приобняв за талию. Мои легкие сжимаются, и я держусь из последних сил, дабы не выбить ему парочку зубов. Я вижу, как он смотрит на нее и на меня. Рассел ему точно нравится. — Спасибо за вечер. – говорит он, обнимая ее. — Еще раз поздравляю. — Да свали ты уже отсюда. – я плююсь ядом быстрее, чем успеваю подумать. Черт возьми, я что, ревную ее? Нет! Нет! Нет! Я пришел сюда брать ответственность, а не из-за Миранды. На нее мне плевать. На ребенка нет. Точка. — Прости. – Миранда извиняется за меня перед этим придурком, и он наконец-то сваливает, прихватив свое дебильное пальто в клеточку. Рассел качает головой, осуждающе взглянув на меня. А на что она рассчитывала? Если меня что-то или кто-то не устраивает, то я всегда дам об этом знать. И мне плевать, что про меня подумают другие. Мы проходим внутрь. Сперва я мнусь возле дивана, но потом решаюсь присесть. Рассел садится рядом, сложив руки на колени. Она молчит. Явно ждет, что я начну первым. Либо же боится сказать что-то лишнее, взбесив меня. И, если быть до конца откровенным, это слишком уж просто сделать. — Хочу сразу расставить все точки над и: я пришел сюда только ради ребенка. На что-то большее ты можешь не рассчитывать. — Хорошо. – сухо отвечает она. — Кто...кто у нас будет? – запинаюсь на полуслове, впервые сказав вслух, что это наш ребенок, а нее личный. Уголки губ Миранды дергаются в заметной улыбке, и она поворачивается на меня, присев ближе. — У нас будет девочка, Хардин. – не скрывая счастья произносит Рассел, трепетно поглаживая живот. До боли закусываю колечко на губе, зажмурив глаза. У меня будет дочь, черт его дери. Я реально стану отцом через пару-тройку месяцев. Сумасшествие. Если это сон, то я хочу проснуться. Пожалуйста, разбудите. — Прости, но спина скоро отвалится. – с трудом вздыхает Миранда, прервав мой внутренний монолог, который толком и не успел начаться. Девушка кое-как встает с дивана, оперевшись рукой о спинку. Она снимает свое платье, оставшись в спортивном белье и уходит в комнату, вернувшись через минуту с большим серым поясом. — Не поможешь надеть бандаж? – спрашивает Миранда, протянув мне эту штуку в ладони. — Самой тяжеловато. Я киваю, решив не возникать, и хотя бы в этот вечер побыть нормальным. Начало этого вечера в счет можно не брать. Странно, что она все еще продолжает быть со мной милой после всего дерьма, что я наговорил ей за эти месяцы. Затягиваю девушке спину, закрепив липучки под животом и над ним. На коже девушки недалеко от пупка появляется бугорок, который быстро исчезает, а затем вновь появляется. Будто из ее живота пытается кто-то вырваться наружу. Выглядит весьма пугающе. — Хочешь потрогать? – улыбается девушка. — Наша малышка пинается. Меня передергивает, и я отрицательно мотаю головой, но глаз с живота убрать не могу. Миранда видит, что я борюсь сам с собой, поэтому терпеливо предлагает вновь, и я сдаюсь. Тянусь пальцами вверх, пытаясь унять дрожь, а в горле встает ком. Миранда берет мою руку, накрыв самостоятельно свой живот моей ладонью. Через пару-тройку секунд происходит очередной толчок, а по моему телу проходит импульс, словно от удара током. Мурашки бегут вдоль позвоночника и разносятся по всему телу. Не припомню, что хотя бы раз чувствовал нечто подобное. Я даже не знаю, с чем это можно сравнить и вообще возможно ли. На лице вырисовывается неконтролируемая улыбка, и я сам себе хочу отвесить здоровую оплеуху за это. — Малышка, это твой папа. – Рассел разговаривает со своим животом, поглаживая его моей рукой, и если бы я хоть где-то увидел подобную сцену со стороны, то точно принес бы тазик, чтобы не загадить пол, но сейчас меня на все сто процентов не тошнит. Мои ноги покалывает, а коленки становятся ватными. Черт возьми, да что со мной такое? — Как ты хочешь ее назвать? – спрашивает Миранда, обводя мои выступающие на ладонях вены кончиками своих пальцев. Я? — Без понятия. – отвечаю так тихо и сипло, пялясь в одну точку, что не уверен, услышала ли девушка. — Я хочу, чтобы именно ты придумал ей имя. – Миранда перемещает нежную руку на мою щеку, и мне впервые после случившегося не хочется оттолкнуть ее и послать куда подальше. С подростковых лет я был уверен, что у меня никогда не будет детей. Я безнадежный эгоист, который готов заботиться лишь о себе. Но стоя посреди этой чертовой гостиной в двенадцать ночи, чувствуя, как пинается моя дочь, у меня вертится одна и та же мысль, что я сожгу весь мир, если она когда-нибудь попросит. Кто-то явно меня проклял. И не один раз. — Харпер? – внезапно произношу я. — Ну привет, Харпер. – звонкий смешок слетает с губ Миранды, когда она опускает взгляд на свой весьма округлившийся живот. Мы стоим друг напротив друга, не произнося ни слова в течение долгих пяти минут. Мне явно надо убираться отсюда, пока я не успел сотворить какую-то глупость. Я резко отхожу от девушки, размяв шею круговыми движениями по оси. Рассел смотрит на меня, но все еще ничего не говорит. Явно понимает, что если попросит остаться, то я убегу отсюда в три раза быстрее, чем мог бы. — Мне пора идти. – хриплый шепот слетает с губ, пока я иду в коридор. — Пиши, если тебе что-нибудь понадобится. Надеваю верхнюю одежду и обуваюсь, встав на коврик возле порога. Рассел тянется ко мне, чтобы обнять, и я позволяю ей это сделать, нагнувшись пониже. Девушка заводит руки за шею, прижимаясь сильнее. От нее исходит яркий аромат сладких груш. Миранда опускается с носочков на пятки, продолжая стоять чертовски близко, а ее ладони опускаются на воротник моей дубленки, поглаживая мех. Я смотрю на нее сверху вниз. Она часто моргает, задевая свои щеки пушистыми длинными русыми ресницами. Красивая. Черт. Мне точно надо сваливать отсюда. Кажется, ее беременные гормоны, которыми пропитался воздух, перешли и на меня. — Хардин... – шепчет она, подняв холодные голубые глаза прямо на меня. — Что? – так же тихо отвечаю я. — Я люблю тебя. – говорит она, опустив смущенный взгляд в пол. Кажется, будто она жалеет о сказанном в ту же секунду, как только произносит вслух. Уверен, что Миранда не ждет от меня подобных слов в ответ. И Рассел права. Я считаю, что полюбить по-настоящему можно лишь однажды. И мой лимит уже был исчерпан. Конечно же девушка не является для меня пустым местом, отрицать это уже бессмысленно. Какие-то определенные чувства я к ней явно испытываю. Но назвать любовью или влюбленностью это и близко нельзя.  — Пока. – прерывает она давящее молчание, сделав от меня шаг в сторону. — Напиши, как доедешь до дома. Вместо того, чтобы выйти из ее апартаментов, как и планировалась, я за секунду сокращаю расстояние между нами и жадно впиваюсь в ее губы напористым поцелуем. Кретин. Миранда первые несколько секунд не отвечает на поцелуй, находясь в полнейшем ступоре, но спустя мгновение рот девушки раскрывается, позволяя языку проникнуть внутрь. Стараюсь сильно не прижиматься к ней, чтобы не задеть живот. Зарываюсь пальцами в шелковистых блондинистых волосах, оттянув их вниз на затылке. Девушка испускает едва слышный стон мне в губы, и меня словно окунают в чан с холодной водой, отрезвив за секунду. Я отрываюсь от нее столь же быстро, как и прильнул ранее. — Это ничего не значит. – отрезаю я. Выхожу из квартиры быстрее, чем девушка успевает хоть что-то сказать в ответ. Мое сердце стучит слишком быстро. Да такой степени, что хочется остановиться и сделать передышку на пару минут. Спустившись на лифте, я выхожу из здания и иду к парковке. Сажусь в машину, с шумом опустив голову на руль, громко вздохнув. Тело предательски подрагивает, а дышать становится слишком трудно. Тяну волосы на голове в разные стороны, пытаясь почувствовать хоть что-то помимо истерически накатывающего волнения. Кажется, именно сейчас я осознал, что моя жизнь точно не будет прежней. Мысли в голове спутались, но сейчас я настроен слишком решительно. Откладывать больше нет смысла. Я должен рассказать все родителям. Тянусь за телефоном, пока не успел передумать. Звоню к отцу на протяжении пяти минут целых тринадцать раз, пока он наконец не соизволил поднять трубку. — Хардин? – сонно произносит он. — Что случилось? Сейчас почти час ночи. — Приезжай домой. Надо поговорить. — Что-то с Хиро? – встревоженно спрашивает он. Ну конечно, проблемы и срочные их решения могут быть связаны только с моим братом. Самое смешное, что сам Хиро никогда за помощью к нему не пойдет, как и к матери, но они почему-то свято верят, что он бы обязательно обратился к ним за советом в безвыходной ситуации. — Нет. Это связано со мной. – хриплю я, морально настраивая себя на предстоящее испытание. — Сынок, если это правда что-то срочное, то ты можешь сказать по телефону сейчас. Или подождать до завтра. – в конце фразы он протяжно зевает, а на фоне, кажется, начинает говорить Мисс Эванс. Надо же. Эти голубки по всей видимости окончательно съехались. — Пап, я жду тебя через тридцать минут у нас дома. Точка. – я злюсь, потому что уверен, будь вопрос связан с Хиро, то отец незамедлительно бы сорвался, потому что ему так важно выслужиться перед ним, вымолив прощение. Только проблема в том, что брат его не простит. Скорее всего никогда. — Хорошо, Хардин, хорошо. – тяжко вздыхает он. — Я приеду. — Отлично. – киваю и сбрасываю трубку, бросив мобильный на соседнее кресло. Завожу Шарлотту, но нажать на педаль газа так и не могу. Не помню, чтобы я хотя бы раз до этого так сильно волновался и переживал. Я ненавижу сигареты и их запах, но будь тут Хиро, я бы обязательно стрельнул эту дрянь, дабы немного отвлечься и успокоить нервы. Мимо меня проносятся автомобили и куча центральных высоток, которые постепенно сменяются спальными районами на окраине, а затем трассой. Настолько сильно погружаюсь в себя, что не замечаю, как пропускаю несколько красных светофоров. Мне повезло, что за городом почти нет никаких машин, поэтому доехать до дома удается без происшествий. Возле ворот стоит папина машина. Он уже здесь. Поглубже вдыхаю морозный ночной воздух апреля. Вечерами довольно холодно, а днем слишком жарко. Не люблю такую погоду. Меня больше устраивает нечто среднее. Мнусь на месте, пиная то и дело камешек, который постоянно ударяется о кирпичную колонну, что разделяет части забора. Сжимаю кулаки до побеления костяшек, ступив за порог. Теперь назад дороги точно нет. На кухне горит свет. Мама с папой явно сейчас на взводе. Интересно, что они ждут от меня услышать? Уверен, верного ответа у них точно нет. Довольно громко хлопаю дверью, пройдя внутрь, даже не удосужившись разуться. Мама подрывается с барного высокого стула, как только замечает меня, но я незамедлительно подхожу к ней, похлопав по плечу, дабы она немного успокоилась. С ее повышенной тревожностью в последние несколько месяцев, каждая незначительная мелочь кажется матери настоящей трагедией. Жить с ней становится труднее и труднее. Я всерьез задумываюсь, чтобы подыскать ей психолога, пока она окончательно не сошла с ума. — Вам лучше присесть. – я киваю в сторону столовой с мягкими удобными креслами. Папа выгибает бровь, оперевшись о столешницу, но возникать не решается. Мама следует его примеру. Невооруженным взглядом видно, что они оба накрутили себя по спирали и держатся из последних сил. Мои родители знают, что на меня лучше не давить, иначе я могу развернуться и уйти, оставив их ни с чем, а им останется лишь ломать головы, только догадываясь о теме разговора. Я иду к стеллажу с роксами, юркнув свободной рукой под барную стойку, где хранится алкоголь. Беру бутылку скотча и несколько кусочков льда из специальной ванночки в морозильной камере. Наливаю светлую янтарную жидкость в стакан, осушив одним глотком содержимое. Горло обжигает, а по желудку распространяется тепло. На языке остается яркий сладковатый привкус ванили и миндаля. — Хардин... – совсем тихо и аккуратно произносит мама, подняв на меня встревоженный взгляд. — Что случилось? Я горько усмехаюсь, налив себе еще один стакан. Почему я так наивно думал, что смогу просто и без терзаний сесть и спокойно рассказать все родителям? Если бы у меня была машина времени, то я бы обязательно ей воспользовался и отмотал на пару часов назад, чтобы не звонить к отцу, а еще лучше, отмотать на полгода назад и не ходить к чертовой Миранде бинтовать руку. — Сынок, сейчас почти два часа ночи. – устало вздыхает отец. — Не мотай нервы. Говори. — Я вас поздравляю. – плюхаюсь напротив них, с грохотом поставив бутылку перед собой. — С чем? – одновременно произносят родители, а я лишь начинаю громко смеяться. Кажется у меня начинается истерический припадок.  — Как бы так сказать...наша семья скоро пополнится. – уклончиво отвечаю я, начав пить прямо из горла, наплевав на рокс со льдом. — Только не говори, что... – кажется, они оба прекрасно поняли, что именно я имел ввиду. — Да, вы скоро станете бабушкой и дедушкой. – хрипло произношу я, широко улыбаясь, как самый настоящий псих. Мама хватается за сердце, начав тяжело дышать, а отец глухо моргает, начав почесывать бороду. — Почему...почему Хиро сам не рассказал? Он даже это не захотел сказать лично нам? Настолько мы ему противны? – шепчет мама, находясь уже в предобморочном состоянии. — Да при чем тут вообще Хиро? – вскипаю я, кинув пробку от бутылки в угол кухни, которая со звучным грохотом стукается о кафельный пол, противно лязгнув по ушам. — Ребекка беременна от него? Да? – на полном серьезе говорит мама, и кровь начинает закипать. Она настолько погружена в мысли о моем брате, что не способна думать ни о ком другом, даже если этот «кто-то» другой – ее сын. — Смеешься? – фыркаю я, но мама будто пропускает это мимо ушей. — Я знаю, что эта девочка тебе не безразлична, ты поэтому так взъелся? – она встает со стула, нащупав в халате телефон. — Надо позвонить Элис, она сможет уговорить ее на аборт. Нужен аборт. Мама бродит по кухне, как зомбированная, не находя себе места. Папа быстро выхватывает телефон из ее пальцев, спрятав в джинсы. На секунду я представляю, что слова мамы могли бы быть правдой. И меня начинает тошнить. Только мысль о том, что Бекс может быть беременна от Хиро или кого-либо еще вызывает мгновенные рвотные позывы. Кажется, я был слишком красноречив и громогласен с самим собой, когда столь уверенно говорил, что наверное никогда не любил ее и больше ничего не чувствую. Видимо, это карма отыгрывается на мне по полной за все покалеченные судьбы несчастных девушек, которым не повезло встретиться на моем пути. — Да блять! – кричу я, разбив стакан об пол, и мама наконец замолкает, перестав бормотать о срочном аборте для Ребекки. — Это у меня будет ребенок, ясно? Мама то открывает, то закрывает рот в немом крике. Ей требуется около минуты, чтобы немного начать понимать мои слова. По лицу матери стекают слезы, а пальцы судорожно дрожат. Отец придерживает ее спину, чтобы она не рухнула на пол. — Хардин...Хардин...как же так? – она тянется руками к моему лицу, но я отворачиваюсь, сделав шаг назад. — Кто...кто она? Скажи, пожалуйста, что ей хотя бы есть 18 лет? — Ей двадцать шесть. – спокойно отвечаю я, а отец удивленно ведет бровью, одарив меня неоднозначным взглядом. — Ск...сколько? – мама буквально не верит своим ушам. — Это Миранда. – отрезаю я, кажется, окончательно добив ее. — Рассел? – в глазах читается мольба, чтобы мой ответ был отрицательным, но я утвердительно киваю, и моей матери сносит крышу. — Я убью эту тварь. – кричит она так сильно и отчаянно, что, кажется, еще немного и из наших ушей польется кровь от такого мощного ультразвука. — Она чуть не погубила Хиро, оказывается, еще и за тебя взялась. Убью...убью...убью! Глаза матери наливаются кровью, а кожа горит ярким алым оттенком. Без шуток. Завтра же я начну искать ей психолога и к вечеру уже запишу на прием. Так больше продолжаться не может. — Я засужу эту мразь пуще прежнего за совращение малолетнего! Эта шалашовка явно нагуляла ребенка от какого-то старика, а хочет свесить все на моего мальчика. Нам нужен будет тест ДНК. – мама плюется в разные стороны, активно размахивая руками. — Она у меня за все заплатит, а еще лучше сделать аборт, за руку эту тварь поведу, пусть хоть изрежут ее, но ту... — Хватит. – рычу я, стукнув ладонью по столешнице. — Я не хочу ничего слышать, ясно? У вас будет внучка, Миранда уже на шестом месяце. Точка. Выбирай, мам, что ты хочешь: стать хорошей бабушкой или лишиться второго сына? Если бы мне кто-то месяц назад сказал, что я буду стоять перед матерью и защищать Рассел, то я активно покрутил бы пальцем у виска, одарив вдобавок парочкой ласковых слов. Я двигаюсь в сторону выхода из кухни, поняв, что отец за все время не сказал практически ни одного слова. — И отзови иск на неприближение Миранды. Скажи, что ошиблась и просто искала виноватых. Я сейчас серьезно. – кидаю я перед тем, как скрыться за поворотом. Поднимаюсь к себе в комнату, открыв пошире окно, потому что воздуха совершенно не хватает. Наверное, в глазах Ребекки я всегда выглядел точно так же, как мама сегодня в моих. Бекс всегда пыталась вправить мне мозги, защищала Миранду, а я в ответ лишь огрызался, поливая девушку отборными помоями. Я же чертов кретин. Теперь понятно, почему из нас двоих она выбрала именно его. Видеть себя со стороны слишком противно, и с каждым днем мне все яснее становится, что ничего хорошее я к себе и не заслуживаю. Беру ежедневник в руки, чтобы немного перевести дух и порисовать. Выплеснуть все свои страдания и мысли через резкие и неровные линии на белой бумаге, которые по итогу каждый раз превращаются в нечто прекрасное и неповторимое. От наброска меня отвлекает стук о дверной косяк. Поворачиваю голову, увидев понурого отца, который сочувствующе смотрит на меня, внимательно разглядывая, чтобы понять, в каком же я настроении. — Можно? – указывает он в сторону кровати, прося разрешения войти в комнату. Я киваю, махнув рукой, и отец делает уверенные размашистые шаги, пристроившись напротив меня на краю матраса. — Почему так долго не рассказывал? У нее уже внушительный срок. – как ни странно, со стороны отца я нашел куда больше понимания, чем от матери, хотя должно быть наоборот. — Я сам узнал пару недель назад. – честно отвечаю я. — И как? — Честно? – усмехаюсь. — Я в ахуе. Отец издает легкий смешок, склонив голову. На самом деле я очень сильно скучаю по нему. Мне всегда не хватает папы дома, но пойти первым на шаги и навязываться я точно не смогу, поэтому мы общаемся раз в пару месяцев. — Ну, пока ты так выражаешься, отцом тебе точно становиться рано. — Да я в принципе никогда не планировал. – горько вздыхаю я. — Но у жизни на меня другие планы. — Я рад, что ты решил нам рассказать, что не отказываешься от ребенка. Это настоящий мужской поступок, сынок. – папа встает и обнимает меня, приведя в ступор. — И очень хорошо, что она взрослее тебя. Вот если бы она была твоей ровесницей, то пришлось бы переживать. А Миранда, насколько я знаю, девушка серьезная. — Да, очень серьезная, раз купилась на школьника. – ухмыляюсь я, понимая, что дышать становится гораздо легче после разговора с отцом. — Ну ты себя тоже не принижай. – отец по-дружески кулаком ударяет в плечо. — Кто говоришь у меня будет? Внучка? — Ага. – киваю, пролив руки в передние карманы джинс. — Харпер. — Харпер Скотт. – улыбается отец. — Звучит. — Спасибо тебе, пап. – откровенно говорю я, а живот переворачивается от волнения. Больше всего не люблю показывать искренние эмоции, но алкоголь в желудке позволяет дать волю. — За поддержку. — Сынок, ты всегда можешь на меня рассчитывать. – папа еще раз обнимает меня. — Я знаю, что был относительно дерьмовым отцом, но теперь стараюсь исправляться. Ты всегда можешь на меня рассчитывать. Мы молча пожимаем друг другу руки, и он уходит, оставив меня одного. Я роюсь в ноутбуке, потому что сон отбило окончательно. Нахожу по отзывам весьма неплохого психолога, пригласив его на завтра прямо к нам на дом. Моей маме требуется незамедлительная терапия. Ее нужно спасать. Перед тем, как закрыть макбук, решаю проверить почту, заметив письмо с пометкой «важно». Открываю его, увидев пропуск на свидание к Кайлу. Обращение оформлено на его день рождения на двух персон: меня и Ребекку. Что сказать, Ян нехило постарался. Теперь даже забавно наблюдать за нелепыми попытками добиться расположения Ребекки, ведь она точно никогда не выберет никого другого кроме Хиро. С ворохом мыслей мне все же удается уснуть вместе с оранжевым рассветом, который пробивается даже сквозь плотные черные шторы, освещая комнату мягким теплым светом.