Fata Morgana

Взмахи белых крыльев разрезают воздух с такой силой, что создают порывы ветра, сметающего всё на своём пути. Взмах — удар. Взмах — удар. Взмах… Уже не ветер, а настоящий вихрь переворачивает ангела в воздухе, кружит, мешает ориентироваться, потому следующую атаку — куда более сильную, чем все предыдущие — Дино пропускает и, не успев сгруппироваться, камнем падает вниз. Когда ноги Фенцио касаются земли, Дино всё ещё лежит на траве, среди россыпи соцветий, вглядываясь в небо с болезненным выражением, и белые крылья, распластавшись среди зелени, орошают её кровью. — Позорище! — сплёвывает Фенцио, одним рывком поднимает сына и материализовавшимся посохом наносит новый удар. Дино отлетает к дереву, падает, и из его груди вырывается стон боли. — Ты! Даже! Не стараешься! — в ярости кричит Фенцио, наблюдая за тем, как сын стоит на коленях и сплёвывает кровь. — Ты сдаёшь свои позиции, Дино! Посмотри на себя: даже не можешь подняться, словно новорожденный ангелок! Сломал крыло, будто это первый день полётов! Ты должен быть лучшим, а вместо этого лишь позоришь меня, пропуская тренировки и ошиваясь возле Непризнанной! Упоминание Непризнанной действует именно так, как и полагал Фенцио: Дино вскидывает голову и поднимается, хоть это и даётся с трудом. В ясных синих глазах старший ангел видит собирающуся бурю и запечатлившийся образ той, что замутила рассудок обоим. — Отец… — Молчать! Даже не вздумай отрицать. Если я закрываю глаза на то, как ты пресмыкаешься перед нею, потеряв всё своё достоинство, это не значит, что я слепец! Вики Уокер вертит тобою, как хочет, а ты и рад! Дино атакует, едва Фенцио успевает договорить. Вспышка мощнейшей энергии — отец с сыном, схлестнувшись лицом к лицу, глядят друг на друга с ненавистью. Пристало ли ангелам ненавидеть? Фенцио знает ответ, но не может совладать с нею: ненависть давно поселилась в его сердце, вытеснив всё остальное, выжидала, и вот теперь забурлила в нём с новой силой. А всему виной — она… — Вот значит как? Тебе всё равно на мои доводы, но стоило назвать её имя, и ты воспрял духом? — шипит старший ангел, а затем вдруг отлетает на дальнее расстояние и, развернувшись в сторону школы, удаляется прочь. — Отец! — окрикивает его Дино, поражённый внезапным отступлением, но ангел лишь бросает через плечо: — Тренировка окончена. Оказавшись в своей обители, Фенцио немедля запирает дверь и с нескрываемой яростью начинает крушить всё, что попадётся под руку. На пол летят картинная рама, древние фолианты, чернила, конверты… Опомнившись, Фенцио созерцает устроенный им же беспорядок и поднимает письма, столь опрометчиво выброшенные. Он разглядывает потрёпанные и изрядно помятые листы так, будто видит впервые. «Престол Фенцио, возвращаю все ваши письма. Мне очень жаль, но на кону стоит слишком многое, чтобы поддаваться чувствам. Уверена, вас снова нарекут в Престолы, если вы проявите себя». Этот маленький клочок бумаги — напоминание его порочной страсти — обжигает сильнее, чем адское пламя. Фенцио перечитывал его тысячи и тысячи раз, хотя чтобы запомнить навеки, выучить наизусть, хватило и одного-единственного. Уокер… Её последняя записка ему — как гноящаяся рана, которую он продолжает ковырять, и в то же время — величайшее облегчение. В минуты, когда его слабости берут над ним верх, ангелу всего лишь нужно обратиться к её словам, узреть их воочию вновь, и всё проходит. Он повторяет, словно мантру: «Прояви себя, и тебя снова нарекут в Престолы. Прояви себя. Прояви». Он сделал её записку своей молитвой, и только надежда перемен согревает его угасшую душу. Его сын станет лучшим, добьётся высшего чина, и вот тогда-то Фенцио сможет вернуть себе всё. Вот только… — Дьявол! — ругательство срывается с его губ в яростном порыве, и сберегающий амулет разбивается, выпуская сноп света. Фенцио в страхе зажимает рот ладонью — не пристало ангелам взывать к кому-либо окромя Шепфы, иначе последствия не заставят себя ждать. На сей раз повезло отделаться амулетом, но ещё одну несдержанность допустить нельзя. Фенцио горько смеётся — с её появлением контролировать ненависть всё труднее и труднее. Непризнанная. Он стал срываться всё чаще и куда больше, он тонет в своей ненависти из-за неё. Всё из-за неё! Воспоминания переносят его в тот самый день — день первого появления той, что ядовитым плющом обвила его душу, той, что пустила корни прямо в его сознании и разбередила старые раны. Вики Уокер.

***

Он наблюдал издали, когда она появилась здесь — растерянная, заплаканная, не осознающая, что её земная жизнь подошла к концу. — Ребекка? Сначала он подумал, что ему чудится, что кто-то наслал на него одуряющий морок и глаза его обманывают, ведь опечаленная девушка у края пропасти была точной копией Ребекки. Лишь когда он увидил её вблизи, наваждение исчезло. Она похожа на свою мать всем и ничем одновременно. У неё то же лицо, та же фигура, даже голос такой же, но глаза… Глаза, как и следовало ожидать, совершенно иные — они так кристально чисты и ясны, что Фенцио кажется, будто он загляделся на райское небо. Взгляд Вики, в противовес настороженному взгляду Ребекки, открытый и изучающий: она впитывает новый мир, удивляясь всему, что видит, принимает его, словно величайший дар (впрочем, так оно и есть, не правда ли?), и в глазах её загораются искорки. Он возненавидел этот взгляд сразу же, как возненавидел и её саму — вот так легко, не дав ни единого шанса, так просто, потому что она — дочь той, что растоптала его сердце. Просто за то, что она — Вики Уокер. Фенцио встречаёт её, приветствуя стандартной фразой: — Добро пожаловать в школу ангелов и демонов. Он хочет сохранять хладнокровие, держаться равнодушно и отстранённо, но выдаёт себя сразу же, разглядывая Непризнанную в упор. Её это будто и не смущает — она смотрит на него изучающе, выжидает. — Вики, значит, — его голос звучит хрипло от напряжения и нахлынувших эмоций. — Здравствуйте. Её голос звонче, чем мелодия небесных сфер, и разум Фенцио затмевает ненависть — лучше бы она вообще не раскрывала рта, лучше бы она не появлялась здесь, а сразу сгинула в Аду или отправилась в Небытие. — Энди покажет тебе школу и кратко введёт в курс дела, — пересиливая себя, произносит ангел. Обычно ему выпадает подобная честь — знакомить прибывших учеников с их новым местообитанием, но сегодня он этого не выдержит, а потому поручает столь важную миссию лучшему из Непризнанных. — После того, как устроишься, у нас начнётся урок. Опаздывать не советую. Третья дверь слева в главном холле. Всё ясно? Она кивает, и он разворачивается, чтобы поскорее вернуться к себе, успокоить душу молитвой Шепфе, но образ Ребекки встаёт перед глазами и насмехается над ним. «Она наверняка изберёт тот же путь, что и мать», — в голове бывшего Престола мелькает болезненная мысль, и он обращается к Вики в этом порыве, с целью подтвердить догадку: — И на какую же сторону ты хотела бы встать после учёбы? — Простите? Энди устремляется к ней и начинает поспешно объяснять, что после окончания обучения ей придётся примкнуть к одной из половин — ангелам или демонам. — Если, конечно, вам удастся окончить школу, — Фенцио сдерживает злорадную ухмылку, но рот всё равно кривится в её подобии. — Ну так что? — Я… — она смотрит на Энди, словно ждёт подсказки, но тот молчит. — Ещё не определилась. — Советую тебе поторопиться. Нельзя усидеть на двух стульях сразу. Фенцио удаляется, твёрдо зная: истинная дочь своей матери, она пойдёт по пути Ангела — иного и быть не может. Вот только он сделает всё, чтобы Вики Уокер не закончила своё обучение. Когда она заходит в класс, он не может понять: доволен он тем, что она успела к началу лекции? Или всё же желал, чтобы она опоздала, ведь тогда у него появился бы ещё один повод для ненависти? Он щурится, глядя на неё, наблюдает за её эмоциями. «Проверим, чего ты стоишь», — думает Фенцио, отправляя Вики на задание — раньше, чем следовало бы новичку (пусть Мисселина упрекнёт его за это, но он был обязан!), позволяет посетить Землю. Он надеется на её провал, надеется, что жизнь, с которой она не так давно распрощалась, окажется якорем, и потянет вниз, заставив забыть о задании. — Но я же никогда… Я же только… — Меня это не волнует. Даже не задумываясь, он велит решить судьбу юной девушки, которая стоит на распутье между перспективным будущим и мимолётной любовью. И лишь озвучив задание, замечает в судьбе земной смертной отражение своей собственной. Когда Вики Уокер не возвращается вовремя, он даже немного разочаровывается — как же оказалась слаба дочь самого приближённого к Шепфе Серафима… Но затем видит её в коридоре со своим единственным сыном, и нехорошее предчувствие растекается жгучим ядом на языке. Воспоминания о Ребекке глухой болью отдаются в груди вновь, и старший ангел срывает злость на Дино. — Он опоздал из-за меня! Фенцио смотрит в широко распахнутые глаза, что вобрали в себя весь свет Эдема, и отступает на шаг. — Ещё лучше… — волна гнева сменяется удивлением. — Не этого я жду от тебя, сын. Фенцио размашистым шагом преодолевает расстояние до класса: внутри всё кипит от негодования и ещё какого-то ощущения, которое он пока не в силах описать. Когда она рассказывает, что подтолкнула свою подопечную сдать экзамен, он говорит: — Очень хорошо, — а сам едва сдерживает нервный смешок. Истинная дочь своей матери, как он и предполагал. Ангельские ряды пополнятся очередной Уокер, если только она не вылетит раньше, чем сдаст заключительный экзамен. Фенцио сжимает руки в кулаки — он чувствует, что за этой Непризнанной нужно пристально следить, чтобы она не разбила сердце сына так же, как когда-то поступила с его сердцем её мать. Проходит совсем немного времени — он не занимается его исчислением, но ощущает это — когда Вики Уокер заставляет его удивиться. Может, дело в её соседке-демонице, но после того задания девчонка начинает проявлять свой бурный нрав. Она едва не затевает драку с дочерью Вельзевула* (к ужасу учителя, его сын тоже оказывается замешан в том конфликте), на спор прыгает с крыши, поддаваясь провокациям двух идиотов, первой бросается в адское пекло, дерзит другой Непризнанной, и носит настолько бесстыдные, откровенные наряды, что у Фенцио перья в крыльях так и трепещутся от возмущения. Она похожа на свою мать всем и ничем одновременно — так он думал в первую встречу, но с каждым мигом всё больше сомневается в их родстве. И он ненавидит её за это — ведь, как ни парадоксально, чем меньше он видит в ней от Ребекки, тем более бессмысленной становится взращённая им ненависть. Когда Фенцио обнаруживает её у статуи равновесия в саду Адама и Евы, склонившуюся над телом Непризнанной, всё внутри него замирает. Сначала ему хочется обрушить на неё свой гнев, оскорбить подозрением, но её оцепенение и отпечатавшийся на лице испуг смягчают его. — Вики… Неожиданно для себя он берёт её за руки, касается плеч, успокаивая, а она будто бы не осознаёт, где находится, и не чувствует прикосновений. Он глядит в огромные, наполненные ужасом глаза, и в миг считывает всё: как она явилась сюда в смятении, как нашла уже безжизненное тело Непризнанной, какая боль обрушилась на неё в мгновение ока. Прикосновение ангела может облегчать переживания, и он избавляет её от части тяжкого груза страданий, а после велит ступать прочь. И корит себя за такой порыв, надеясь, что шок затмит её воспоминание о поступке школьного учителя. Созывая остальных преподавателей, он всё задаёт себе единственный вопрос о том, что сделал для неё возле статуи: «Зачем?» — и оставляет без ответа, испугавшись. Течёт время, смерть Непризнанной постепенно забывается, блекнет на фоне новых событий. Словно и не было никогда жестокого убийства и лужи крови у Сада Адама и Евы. Уокер прекрасно показывает себя на новом задании: Фенцио видит, что она сомневалась, принимая решение, но совсем недолго. «Как же будет неприятно удивлена её мать», — со злорадством думает учитель, но испытывает укол досады. Такая миловидная, словно целиком сотканная из света Вики вовсе не так чиста, как ему думалось. Вики Уокер будто специально делает всё, чтобы стать полной противоположностью Ребекки: она избирает собственный путь — путь Демона — и идёт по нему уверенно, несмотря на увещевания Мисселины. Она не корпит над учебниками, предпочитая обжигаться на собственном опыте и, как ни странно, преуспевает. Её смелость граничит с безрассудством — у неё нет никаких стратегий, никаких тайных планов. Она просто делает, что вздумается, не размышляя о последствиях. Её дерзость пугает ангелов и раздражает демонов. Даже сам сын Сатаны получает отпор от Непризнанной и заинтересовывается — кажется, впервые в жизни кто-то из бывших людей дал ему понять, что не боится. — Моя лучшая Непризнанная. Из неё выйдет прекрасный демон, — как-то с гордостью роняет Геральд на общем собрании, а руки Фенцио вновь сжимаются в кулаки. — У преподавателей не должно и не может быть любимчиков, Геральд, — шипит он, показывая, что возмущён нарушением негласного кодекса, а на деле уязвлённый тем, что демонический учитель назвал её своей. Он следит за ней — украдкой, исподтишка, хотя давно должен был перестать. «Вдруг она вновь повернёт к свету? У неё ещё есть шансы стать ангелом», — размышляет бывший Престол, убеждая себя в необходимости не спускать с Непризнанной глаз — он ведь заботится о благе сына... На уроках Вики Уокер всегда разная: иногда она очень сосредоточена и всё её естество занимает лишь задание, иногда ей нет дела до лекций преподавателей, и она беззаботно треплется о всякой чуши с двумя влюблёнными остолопами, но худшая версия Уокер — та, что беззастенчиво задаёт неудобные вопросы. В такие моменты её энергия пульсирует, светится, разгорается подобно пламени. Её энергия — вереск и мёд, сладость и горечь, переплетающиеся между собой. Он ощутил терпкость этой энергии ещё тогда, у статуи, и долго не мог избавиться от навязчивого послевкусия. Он ненавидит то, как ему вяжет рот, как выворачивается его душа от этого пошлого вкуса, когда она так требовательно озвучивает свои вопросы. Фенцио ненавидит Непризнанную за чрезмерное любопытство, за желание завладеть чужими тайнами, и мысленно молит — пусть она сгинет на месте прямо сейчас, со своим пытливым взглядом, звонким голоском и лукавой улыбкой! Но девушка никуда и не думает пропадать, продолжая отравлять существование Фенцио и вместе с тем наполняя его смыслом. Исчезни она — и кого тогда останется ненавидеть?