Fata Morgana

      Однажды он едва не сталкивается с ней лицом к лицу в западном крыле школы — Вики Уокер часто проводит время в уже устоявшейся компании, её редко можно встретить без них, но это — именно тот случай, когда Непризнанная прогуливается одна. Она завороженно разглядывает фрески на сводах, внимательно рассматривает роспись узоров на стенах и касается колонн с необычайной нежностью. Фенцио наблюдает из тени за тем, как с восторгом она изучает школу и вспоминает, что в земной жизни младшая Уокер была связана с искусством напрямую — кажется, она была художницей. Его губы трогает едва заметная улыбка, но тут же тает. «Как ты мог очароваться этой показушностью? Как мог забыть, кто она?», — кричит разум, и ангел уходит. Ненависть способна уничтожить даже бессмертных — кому, как не ему знать об этом, ведь однажды она едва не сожгла его дотла. Но он не может ничего поделать — Вики Уокер заслуживает весь его гнев и ярость, не стоит и сомневаться. Он растопчет её, вот только сперва найдёт, за что. Бывший престол так поглощён этими наблюдениями, что не замечает перемен, происходящих в собственном сыне. Дино начинает пропускать тренировки один на один, реже отчитывается о своих успехах в школе, и сосредоточенность его лица уступает место расслабленному выражению. Фенцио ещё не понимает, что каждое принятое им решение имело последствия, и что он вовсе не помешал, а наоборот, подтолкнул Дино к Непризнанной, значительно ускорив их сближение. Правда всплывает наружу, когда он видит, как эта… недодемониха сталкивается с его сыном в школьном коридоре. Обычная невнимательность — оба сумбурно и неловко извиняются, пряча друг от друга взгляды, и вот-вот разойдутся, но вдруг Дино касается щеки Непризнанной — одно лёгкое, секундное прикосновение, но Фенцио этого достаточно, чтобы понять: неизбежное всё-таки случилось. История повторяется. Круг замыкается. — О, Шепфа! — воздевает руки к небесам ангел, вернувшись в свою забитую книгами обитель. — Что за злая шутка судьбы? За что? За что ты наказываешь меня? Судьбы людей в большинстве своём незначительны — как лёгкая рябь на воде мирского океана, но судьбы ангелов вотканы в ткань мироздания самим Шепфой, и редко когда случайность оказывается обыкновенной случайностью. Неужели всё было предопределено? Обречены ли дети повторять ошибки родителей? Мог ли создатель всего быть так жесток, когда повторял этот узор на его, Фенцио, сыне? Мог ли он закладывать грандиозный план в переплетение судеб Непризнанной и лучшего ангела школы, или же просто развлекался, тасуя их между собой, словно шулер с Земли перекладывает в своих руках карты? Неужели всё должно происходить так, проходить красной нитью сквозь времена — только так, только по тому сценарию, где жестокая человеческая девушка разрушает жизнь высшего существа? Почему именно он? Почему именно она? Если попытаться помешать, будет ли это означать, что он идёт против замысла Шепфы? Так размышляет Фенцио в гневном исступлении, в слезах сжимая письма некогда возлюбленной, и ненавидит себя за подобные рассуждения. Раньше Фенцио не посмел бы поставить под сомнение замысел Шепфы, но сейчас его гложут подозрения. Богохульник. Человеческое слово, но какое же точное! Богохульник, вот кто он такой. Его вера ничего не стоит — он уже не тот, кем являлся некогда на Небесах. Грош цена его жалкой душе, что позволила себе такие мысли — неудивительно, что он не стал Серафимом! Если он продолжит в том же духе, то не сможет вернуть себе даже утраченное ранее звание Престола. — Прости, Шепфа, за то, что смею сомневаться, — шепчет он, глядя через окно в сторону Западных врат — туда, где розовым огнём занимается рассвет. — Прости, что разрешил недоверию на миг овладеть мной. А голос разума твердит: «Разве можно молиться тому, кому давно перестал верить?» С того дня Фенцио окончательно теряет покой. Он укрепляется во мнении, что в происходящем нет никакого великого замысла — есть только его слюнтяй-сын и наглая Непризнанная, будто до сих пор не осознавшая, чем грозит нарушение запрета. А значит, нужно всеми силами постараться помешать ей испоганить жизнь ангела. Фенцио решает не рассказывать, что осведомлён об увлечении сына, не ставит никаких ультиматумов — только увеличивает количество тренировок и изнуряет Дино длительными боями, почти не оставляя времени на передышки. На горизонте как раз маячит чемпионат по крылоборству — чем не причина для ужесточения тренировок? Сын принимает такие изменения безропотно и вновь превращается в дисциплинированного ученика. На совместных занятиях ангелов и демонов Дино даже не смотрит в сторону Непризнанной — Фенцио этому несказанно рад: метод работает. Впрочем, сама Вики тоже не подаёт вида, что их что-то связывало — она в это время вступает в очередную перепалку с демоницей. Фенцио наблюдает со стороны, стараясь глядеть сквозь Непризнанную, а не на неё. Наряд у Вики снова откровеннее, чем следовало бы носить ученице — платье, расшитое цветочными узорами, такое узкое и обтягивающее, что больше напоминает вторую кожу, чем и привлекает взгляды других Непризнанных и даже демонов. Вересковый мёд медленно заполняет пространство. Фенцио нервно выдыхает и сжимает посох, готовый вмешаться в ссору в любой момент, но рыжеволосый демон улаживает конфликт. Летать у Уокер получается не так хорошо, как острословить — её недавно обретённым крыльям не хватает скорости, о чём Фенцио объявляет во всеуслышанье, злорадно ухмыляясь. Она поднимает на него взгляд и смотрит с такой тоской, что он перестаёт усмехаться и даёт другое задание — лишь бы скрылась с глаз прочь, лишь бы не смотрела так. Через некоторое время Вики удаётся взмыть вверх, хоть и с большими усилиями. Когда она возвращается, бледность её кожи сразу же бросается в глаза. Он не может не заметить, как она напугана и взбудоражена — всполошившаяся энергия говорит за неё. Вереск горчит на языке Фенцио. — Всё нормально? Ты побледнела. — Да. Она врёт, он точно знает, но требовать правды не может. Что она увидела там, что смогло её так испугать? — Ладно, с тебя на сегодня достаточно, — говорит он резче, чем ему хотелось бы, и до конца урока с беспокойством поглядывает на Непризнанную. Когда наступает день чемпионата, всё катится в адскую пропасть. Перед самыми соревнованиями между учениками школы завязывается массовая драка, и перепуганный тренер мчится к Фенцио за помощью. «Сущая бестолочь, а не демон», — зло думает учитель, пока тренер, заикаясь, попутно старается объяснить, как до такого вообще дошло. Они оказываются на стадионе как раз в тот момент, когда потасовка в самом разгаре: дерутся абсолютно все, и учитель замечает, что Вики Уокер, принимая участие в этом побоище, явно наслаждается происходящим. Даже узкое белое платье, из которого вот-вот вывалится её декольте, не мешает Непризнанной дать сдачи ангелу, сбившему её с ног. Она вжимает его в землю, нависая, словно разъярившаяся голодная субантра над жертвой. «Ну что за дикарка! Ребекка никогда бы не вступила в открытый конфликт», — Фенцио окидывает суровым взглядом стадион и спрашивает тренера: — Кто начал драку? — Я н-н-не з-з-з-з-з… — Ясно, — кивает ангел, а затем ударяет посохом и гул сирены разносится по всей территории школы. Это отрезвляет учеников — кто-то зажимает уши, кто-то вертит головой, кто-то падает на землю, сбитый с толку столь громким звуком. Пользуясь заминкой, Фенцио выходит на арену. — ПРЕКРАТИТЬ ДРАКУ! — зычным голосом приказывает он. Это даёт должный эффект: застигнутые врасплох ученики перестают осыпать ударами друг друга и обращают внимание на него. — Позор! — продолжает Фенцио. — Что за низкое поведение?! Он упрекает ангелов, демонов и непризнанных, не скупясь на ругательства и грозясь отменить чемпионат, но тут к нему подбегает тренер и начинает тараторить что-то о важности командных соревнований и прочей лабуде, до которой Фенцио нет никакого дела. Он уступает лишь потому, что хочет, чтобы этот идиот поскорее заткнулся. — Я думаю… думаю, команде демонов нужна замена… — лепечет тренер, и все начинают переглядываться. Никто не решается выдвинуть свою кандидатуру, и вдруг… — Я могла бы заменить одного из демонов. Ошарашенные взгляды устремляются к Вики Уокер. Та стоит, лукаво улыбаясь, почти вплотную к тренеру — он заметно нервничает, его глаза бегают из стороны в сторону, то и дело возвращаясь к области её декольте. Тишину нарушает хохот Люцифера — кажется, он единственный в восторге от подобного шоу. Фенцио выискивает в толпе сына — Дино смотрит на арену напряжённо, но очень внимательно. Если Вики Уокер раньше была просто заметной на курсе Непризнанной, то теперь своей выходкой она вышла на новый уровень и привлекла внимание всей школы. Руки Фенцио непроизвольно сжимаются в кулаки. У тренера наконец прорезается голос и он протестует, пытаясь втолковать, что Непризнанные никогда не участвовали в турнире, но неожиданно Люцифер даёт своё согласие, вызывая всеобщее недоумение. Внезапная догадка озаряет Фенцио: сын Сатаны заинтересован в дочери Ребекки, только пока не совсем ясно, в каком плане — может, он поставил своей целью растоптать очередную ученицу из Непризнанных, а может, ему так наскучило демоническое общество за эти века, что выкрутасы новенькой Люцифера забавляют. Тренер беспомощно оглядывается на Фенцио, надеясь, что запрет высшего по рангу преподавателя остановит беспредел, но Фенцио с нарочито отрешённым видом молчит, лелея в голове план — едкая неприязнь это или интерес к новой игрушке, Люцифер сломит Вики Уокер в любом случае, так к чему мешать? Игроки взмывают в небо, и начинается ожесточённый бой. Фенцио наблюдает вместе со всеми, но всё происходит так быстро, что проще следить за теми, кто падает, чем за самой игрой. Ангелы и демоны падают на землю, один за другим, поднимая столпы пыли. — Вики до сих пор не упала, — кричит Энди остальным Непризнанным, и с их стороны слышится одобрительный гул. Проходит ещё несколько мгновений, и тут в воздухе мелькает белое платье — Вики стремительно падает вниз, и Фенцио сжимает посох от волнения. — Лети же, девочка, — шепчет он, как будто она может расслышать. — Используй свои крылья. Вспомни, чему я тебя учил на уроке! Когда до неминуемого удара об твёрдую землю остаётся не больше десяти метров, она и вправду вспоминает — словно услышала его наставления — и машет крыльями изо всех сил. Её падение можно назвать грациозным — оно такое плавное и изящное, что даже демоны аплодируют. Уголки губ Фенцио приподнимаются в улыбке — всё-таки занятия не прошли зря, раз она хоть чему-то научилась. — Первая Непризнанная в чемпионате по крылоборству! — кричит тренер, и трибуны вновь разражаются аплодисментами. Вики выглядит удивлённой, но тут же берёт себя в руки и улыбается, протискиваясь к трибунам. Оказавшись среди друзей, она принимает комплименты, а после разыскивает кого-то глазами. Их взгляды встречаются, и её улыбка преображается из радостной в нахальную — в её огромных лучистых глазах Фенцио читает вызов. Всем своим видом она как бы кричит ему: «Видите, как я могу?» Воспоминания давно минувших дней возникают перед ним: Ребекка, стоящая на трибунах вместе со всеми, обычная зрительница среди остальных Непризнанных, сдержанно аплодирует, и выглядит совершенно безучастной. Крылоборство — это открытый бой, он не приносит удовольствия; стихия Ребекки — совсем иной вид борьбы, предполагающий хитро выстроенные стратегии и шаги, просчитанные наперёд. Она никогда бы не показала, что победа важна для неё, не стала бы бахвалиться: как змея, что жалит исподтишка, атакуя, а затем стремительно ускользает в своё убежище, Ребекка наслаждалась успешно достигнутой целью лишь наедине с собой. В её дочери больше искренности, больше жизни чем в каждом человеке, что оказывался здесь после своей смерти. Она не похожа на неё ничем и всем одновременно. Вересковый мёд на языке слаще амброзии и пьянее огненного марева. Фенцио отводит взгляд, привлечённый шумом борьбы, и хмурит брови. Ангелы и демоны выбывают из игры быстро, пока наконец в небе не остаются двое: его сын и Люцифер. Их бой жёстче, чем всё, что было до: свирепые и беспощадные друг к другу, они остервенело кружат, нанося удары. Никто толком не понимает, что случилось, когда Люцифер ударяется об землю, поднимая столпы пыли. Ангелы победили — сын Сатаны впервые в проигрыше. Дино опускается медленно, но улыбка не тянет на улыбку победителя — скорее на облегчение. Противники жмут друг другу руки, и Люцифер покидает арену. Гул ангельского ликования стирает остальные звуки. Ангелы окружают победителя. Дино всё с той же вымученной улыбкой принимает поздравления. Фенцио коротко кивает сыну и, поправив полы плаща, уходит в школу. На пути к лестницам в жилую зону его останавливает знакомый голос: — Ну как, гордишься своим сыночком? Люцифер стоит, облокотившись на колонну, его зрачки полыхают алым. Смеряя Фенцио дьявольским взглядом, он усмехается. — Что-то ты не очень рад. — Заткнись, щенок, — шипит Фенцио, хватая сына Сатаны за грудки. — Какое тебе дело? Зачем ты поджидаешь меня? Люцифер оскаливается, даже не пытаясь вырваться. — Да так… Хотел сказать, что победа твоего никчёмного сынка ничего не стоит. Он бы и в этот раз проиграл, но ему повезло. — Хватит. Ангелы победили. Умей принимать поражения достойно. Демон раскатисто хохочет, а затем резко отталкивает учителя от себя. — Я ослеп, пока мы боролись. Видение ослепило меня, а твой сын воспользовался секундной заминкой. И я бы принял поражение, вот только победа была нечестной. — Что? — ангел не верит тому, что слышит. — Что за видение? Что ты несёшь? — Кубок крови. — Принадлежащий твоему отцу? Люцифер задумчиво смотрит в сторону и уклончиво отвечает: — Возможно. — Никому не смей рассказывать о видении, — Фенцио сжимает посох. — Я приму во внимание твою честность, но не вздумай распространяться об этом. Беспочвенные слухи сейчас только навредят. — Они не беспочвенны, — парирует демон. — Скажи: это Ма… — Что за вздор? Я не знаю, с чем связано твоё видение, но пообещай, что не растреплешь ученикам. Они стоят, буравя друг друга взглядами, и энергия каждого кипит в жилах. Люцифер прищуривается и вдруг выдаёт: — Ты страдаешь по Уокер, старик? Фенцио вздрагивает от этих слов — будто молния пронзает его насквозь. Дурманящий аромат верескового мёда. Нежность звонкого смеха. Выставленные напоказ изгибы тела. Дерзость в светлых глазах. Он скрежещет зубами от ярости к ничтожному демону с раздутым эго. — Дай слово, Люцифер, что не расскажешь. — Да ладно тебе, Фенцио. Все знают эту старую, как мир, историю — Ребекка сорвала все сладкие плоды из райского сада и оставила тебя прозябать здесь, — дьявольское отродье усмехается. — Вот только не думал, что ты до сих пор сохнешь по ней после всего, что она сделала. Ангел приближается к Люциферу. — Дай. Мне. Слово. — Хорошо, — Люцифер пожимает плечами. — Не скажу. И сын Сатаны уходит прочь, насвистывая себе под нос, оставляя бывшего Престола в смятении. Образ Вики тает в полумраке колонн. Фенцио решает прогуляться по школе. Погружённый в безрадостные мысли, он блуждает по коридорам до тех пор, пока ноги снова не возвращают его к банкетному залу, где уже полыхает вовсю конфликт между победителями и проигравшими. Он замечает сына — почему-то среди Непризнанных — который что-то кричит Люциферу, и хочет вмешаться, но взбешённый Геральд проносится мимо и коротко бросает: — Разберусь. После энергетической встряски понурые ученики выходят в коридор, откуда Фенцио разгоняет их по комнатам. Долго убеждать всех убраться не приходится — ангелы, демоны и Непризнанные покорно разбредаются. Дино подходит к ангелу и, улыбаясь чуть виновато, спрашивает: — Не поздравишь меня с победой, отец? — Нет. Улыбка исчезает с лица младшего ангела, в глазах — немой вопрос. — Хочешь спросить, почему? А с чего я должен хвалить тебя, если за всё то время, что ты здесь провёл, ты отличился лишь раз? — раздражается Фенцио. — Ты гордишься этим? Если бы ты старался лучше, у тебя была бы череда побед! Один раз ничего не значит. Один раз даже Непризнанный может победить. — А ведь мог бы просто сказать: «Поздравляю, сын». Бывший Престол криво усмехается и одним движением припечатывает Дино к стене, прижимая посох к горлу. — Если я скажу тебе так, ты возгордишься и, ослеплённый одной минутой триумфа, упустишь оставшуюся вечность. К тому же твой сегодняшний успех состоялся лишь от того, что Люциферу помешали обстоятельства. — Что? — переспрашивает Дино с той же интонацией, что и он сам некоторое время назад. — Неважно, — Фенцио отпускает сына, поправляет свой плащ. — Не забывай, сын мой: сталь невозможно закалить, окуная в приторный сироп. Только обжигая огнём её можно превратить в грозное оружие. Дино проводит рукой по светлым волосам и устремляется в сторону лестниц, а затем, замерев, произносит: — Но даже в огне языки пламени не всегда обжигают. Иногда они могут и согревать, — и уходит, оставляя отца в растерянности. Фенцио возвращается к банкетному залу как раз в тот момент, когда Люцифер кричит Геральду и Мисселине о возникшем на чемпионате видении, и дочка Мамона подхватывает его песню про Мальбонте. Немногим позже Люцифер оказывается прижат к той же стене, что и Дино ранее. — Какого… — гневно, чуть ли не брызжа слюной, смотрит в алые глаза Фенцио. — Что ты делаешь? Ты же обещал! Дал слово! Люцифер прищуривается. — О, Фенцио, — с ехидной улыбкой вкрадчиво произносит он. — Разве ты не знал? Демоны никогда не сдерживают обещаний.