Саутсайдская принцесса

      — Я не знала ее лучше всех, но была рядом последние семь месяцев. Для меня это огромный стресс.       Тони Топаз в черном платье, с эмблемой змеев на плече, надеясь на их поддержку, закончила речь и, передав микрофон мне, выбежала за дверь. — Мне нечего добавить. Разве что то, что она была лучшей из Блоссомов. Она была самой храброй и самой доброй из всех.       Большинство людей, находящихся здесь сейчас, возможно, скажут, что это все неправда, и что она была бессердечной стервой, но это не так.       Вы ведь не видели ее в тот момент, когда она ранила Черного капюшона. И тогда, когда она чуть не убила родную мать, защищая нас с Джагом, Арчи и Вероникой. Вы вообще не знали ее. А мы были ей больше чем друзья. Она была мне четвероюродной сестрой, и была самая…       Я не знаю, что и сказать. Зато я знаю, что она была лучшей из всех нас.       Я тоже вышла. Слезы градом сыпались из моих глаз. Все передо мной расплывалось. Да, меня отпустили из палаты на один вечер. Я была одета, почти так же как и Тони. Она — словно невеста на похоронах. А я как подружка.       Когда Джагхед узнал о том, что я потеряла память он… Он так расстроился! Я конечно сказала, что помню почти все, но все-таки… Доктор сказал, что нужна еще неделя и меня выпишут из больницы. Честно… Не могу больше здесь находиться. Чернота ночи, давящая на меня по прошествию дня и яркий свет, встречающий меня каждым утром. Все это давило на мое подсознание и мешало вспоминать прошлое. Капельницы связывали меня и не давали уйти. А я… А я каждую ночь, невидящим взглядом уставясь в потолок: искала хоть малейшую надежду на полное восстановление.       Джагхед не выходил из моей палаты даже ночью. Меня пугала сдавленность, с которой он жил последние дни. Кроме него, меня навещали Тони и другие одноклассники. Очень странно, но ни от моей мамы, ни от Джонса-старшего вестей не было. — Тони, — сказала я через пять дней после свадьбы.       Девушка рисовала в своем блокноте, откинув голову на спинку кресла. Она очень изменилась в последнее время. Вместо длинных локонов у нее были короткие, растрепанные волосы до плеча. Новый образ заключался в том, что теперь она не была пацанкой с розовыми волосами, а была скорее девушкой с милой прической и курткой змеев. — Тони, ты не могла бы зайти к моим родителям?       Джагхед, все это время сидевший на стуле в углу комнаты и смотрящий невидящим взглядом в пол, медленно поднял голову.       Девушка удивленно посмотрела на меня, но ответила: — Конечно, где-то через час.       Все были расстроены. Но мы втроем… Мы просто места себе не находили.       Исчезновение моих родителей, смерть, отравление, что за этим кроется? Я старалась не думать о своих словах отдельно и они просто проносились в моей голове с бешеной скоростью. Стоит ли говорить, что мы были раздавлены?       Тони два дня не отходила от особняка. После… ее смерти. она жила там одна, не считая бабули Роуз, но теперь она и подходить близко не хочет к этому проклятому дому.       Джагхед напрочь забыл про свой ноутбук. Он описывает все на моей печатной машинке. Его новый роман «Отравленная невеста» описывает все события после моего переезда к Шерил. Он тоже был очень подавлен, но несмотря на это он намного больше нас думал о расследовании.       А я… А я просто потеряла смысл моего существования. Я радовалась жизни, ненавидела отца, узнавала новое и менялась, но ничто из этого списка не сравнится с моей потерей. Теперь я живу только ради моего жениха и двух девочек: Ванессы и Габби (Габриэль).       О том, что я придумала имена, Джагхед знает. Он даже ответил: — Вот! Это то, что нужно! А я то не нашел…       Завтра меня выписывают из больницы и я первым делом найду родителей. Почти уверена, что дома их нет. Кстати, да! Элис для Джага теперь «мама», как и для меня ЭфПи «папа». Когда мы дружно крикнули с порога " — Пока мам, пока пап!», они лишь засмеялись и улыбнулись. О, как давно я ее не видела! И да! Будет хоть одна спокойная неделя в этом городе «загадка» или «всегда найдешь ответ»?

Я спросила маленького мальчика: — Что такое любовь? Он ответил: — Это когда щенок облизывает твое лицо. Я засмеялась, но он продолжил: — Даже после того что ты оставляешь его в одиночестве на целый день.