Пустошь

Вокруг дороги, тянувшейся серой лентой по прямой вот уже который километр, ничего не было: бесплодная грязь там, где когда-то были поля, на которых выращивали сельскохозяйственную продукцию для продажи в магазинах. Пейзаж давно стал привычным, но это не значило, что он навевал меньшую тоску. Бензин был на исходе, но впереди виднелись заправка и придорожный мотель, до нее оставалось меньше двух минут. Гэвин только надеялся, что бензин там еще был. Солнце потихоньку клонилось к закату, так что лучше заночевать здесь. Гэвину не хотелось, чтобы машину было видно с трассы, так что он свернул на грунтовку, которая печально заскрежетала под колесами. — Хватит дрыхнуть, — бросил Гэвин, вылезая из машины и громко хлопая дверью. Лео, развалившийся на заднем сидении, вздрогнул, вырываясь из дремы, растерянно заморгал, сел, стаскивая с себя куртку Гэвина, которой укрывался, и вылез из машины. Было тепло, только ветрено. Лео печально окинул взглядом окружающий мертвый пейзаж, зарылся носком кроссовка в пыльную серую землю и тяжело вздохнул. Под глазами у него были синяки — еще больше и темнее, чем в те времена, когда он принимал наркотики. — Пошли, надо проверить, что тут есть, — сказал Гэвин. — И заночуем тут. Вместе они обогнули здание. Это был самый обычный двухэтажный мотель с давно потухшей неоновой вывеской наверху: все номера тут выходили на улицу, двери были закрыты, но Гэвин очень сомневался, что им посчастливилось попасть в место, где до них никто во время этого апокалипсиса не побывал. Еще он боялся, что здесь им могут повстречаться другие люди. Учитывая то, что вокруг нет ни травинки от горизонта до горизонта, куда хватает глаз, машин здесь нет точно. Так что основная опасность сейчас — это люди. Хотя в последний раз они видели других людей недели три назад. — Я пойду проверю номера, а ты… — начал Лео, но Гэвин покачал головой и поймал его за руку. — Нет. Будем ходить вместе. Мало ли что. Лео устало вздохнул и не стал спорить. Это все равно было бесполезно. Вместе они зашли в здание администрации. Дверь была открыта, стекло выбито. Гэвин держал пистолет наготове, но внутри никого не было. По старой полицейской привычке Гэвин обошел все маленькое помещение, заглянул за стойку, но нашел там только мусор и сваленные ключ-карты, которые сейчас все равно были бесполезны, потому что электричества тут давно не было. В дальнем углу тоже был свален мусор, подозрительно большая куча из тряпья. Гэвин подошел ближе, потыкал кучу ногой, побледнел, громко выругался и вернулся к Лео, который изучал торговый автомат у входа. Там еще была еда, не самая здоровая, но зато точно не портящаяся. — Что там? — спросил Лео, оторвавшись от автомата. У них в багажнике было еще полно подобной еды, но не помешает набрать еще. Лео бы хотелось чего-то нормального, горячего и мясного, но они не могли даже охотиться: машины сожрали вообще все в округе. Иногда встречались участки, где еще была трава и деревья, но останавливаться там было слишком опасно. — Труп, — ответил Гэвин холодно, морщась. — То, что от него осталось. Уже старый. — А. Понятно. После всех этих долгих месяцев подобное уже вообще не удивляло, хотя подташнивало до сих пор. Лео уже давно перестал представлять на месте каждого тела себя или Гэвина, хотя страшно было каждый раз. — Потом вернемся сюда за едой, — пообещал Гэвин. — Сначала проверим, есть ли тут кто. Вместе они проверили все номера, но никого не нашли внутри. В еще одной комнате был самый настоящий развал, и наверняка где-то в месиве из обломков мебели были и кости — единственное, что машины не поглощали и не использовали. У комнаты, которая, казалось, находилась в наилучшем состоянии, Лео остановился и печально посмотрел на кровать. — Гэвин, — позвал он и поймал Гэвина за руку. Она была сухой, теплой и напряженной. Он всегда теперь таким был, Лео забыл, когда в последний раз видел, чтобы он улыбался. Он и сам не лучше, впрочем. Они оба очень устали. Детройт остался далеко позади, а до Вашингтона, где, как было известно, люди еще держали оборону (в последний раз они слышали об этом два месяца назад, и все уже могло быть не так, и на месте города давно могла быть такая же пустошь, как здесь, но за эту цель приходилось держаться, чтобы совсем не поехать головой) было еще только… около недели, наверное. — Гэвин, давай переночуем здесь? — позвал Лео тихо, смотря на застеленную кровать. — Пожалуйста? Гэвин замялся. — Я предпочел бы спать в машине, — сказал он. — Так спокойнее. Да, спокойнее. Если спать в машине, то, в случае опасности, можно моментально сорваться с места и сбежать, но такой необходимости не было уже несколько недель. В машине невозможно было нормально спать, у Лео не переставая болели шея, спина и поясница, и было невозможно спать в обнимку. Слишком тесно. — Слушай, когда ты в последний раз спал в нормальной постели? — спросил Лео жалобно, повернувшись к нему лицом. — Под нормальным одеялом? Они спали, укрываясь куртками. — Мы можем взять одеяло в машину… — Но здесь в округе никого нет, — продолжал Лео. — Неужели ты думаешь, что за ночь здесь кто-то объявится и украдет машину? — он фыркнул и покачал головой. Гэвин вздохнул, прекрасно понимая, что Лео прав. Он тоже бесконечно устал, он тоже хотел в мягкую постель, хотел под теплое одеяло, хотел прижать Лео к себе и дышать им бесконечно долго, не шевелясь, и чтобы весь поломавшийся из-за идиотских железяк мир, просто исчез. — Хорошо. Давай вернемся за едой. С помощью пистолета и одной пули они выпотрошили весь торговый автомат, натаскали всю еду в машину, и с собой в номер взяли пару пачек вяленого, жутко соленого мяса, и бутылку воды. Им повезло, и этих самых бутылок в автомате было много. К тому моменту, как они устроились в кровати, соприкасаясь бедрами, уже почти совсем стемнело. Никакого фонарика у них не было, но глаза привыкали к этой темноте. Хотя ночи теперь были черными, такими, что глаз выколи. После ужина Гэвин, не в силах успокоиться, еще раз обошел территорию мотеля, проверил машину, которая так и стояла за зданием, проверил, видно ли ее с разных ракурсов дороги, и вернулся к Лео. Во рту после соленых снеков было очень сухо, а бутылка воды не помогла. Под одеялом оказалось чисто. Конечно, все тут было в пыли, и от этого тянуло чихать, но не обнаружилось никаких клопов или другой живности. Гэвин сначала не хотел раздеваться, но, наблюдая, как Лео снимает грязные джинсы и остается в футболке, выдохнул и поддался, раздевшись тоже. Поясница болела, когда Лео растянулся в кровати, он застонал жалобно, потянулся и сразу же прижался к Гэвину, как только тот улегся рядом. Ночи стали очень холодными. От Гэвина пахло потом и дорожной пылью. Здесь был душ, конечно, но никакого намека на воду. Лео давно привык и к запаху, и к грязи. Не то, чтобы можно было как-то выбрать что-то иное. Сверху на плечи легло одеяло, слишком легкое, чтобы по-настоящему греть, но это лучше, чем ничего. Лео вжался в Гэвина крепко, обхватывая его тесно-тесно, прижимаясь щекой к его шее. Гэвин в ответ пропустил руку под его талией, обхватил в ответ, и Лео слушал, как бьется его сердце, и чувствовал, как он все еще напряжен, как не может успокоиться и расслабиться. Наверное, он беспокоится о машине. И о Вашингтоне. Лео поцеловал его, чтобы он не думал. Они так давно не целовались. Они вообще так давно не касались друг друга и не прижимались друг к другу так близко, и это при том, что они жили месяцами только вдвоем в маленькой машине и никак не контактировали с другими людьми уже столько времени. Лео не знал, почему так. Просто все навалилось так резко, придушило. Щетина Гэвина кололась. Он брился ножом, но нечасто. Тот вздохнул и разомкнул губы навстречу, тяжелая ладонь легла Лео на затылок, сжимая отросшие пряди волос. — Я люблю тебя, — сказал Лео, оторвавшись. В кромешной тьме он почти не видел лица Гэвина даже настолько близко. Не было ни малейшего источника света, который мог бы отражаться в его глазах. Зато чувствовалось его дыхание. Его тепло. — Я тоже тебя люблю, — ответил Гэвин, и голос смягчился впервые за недели. Лео вздохнул, радуясь тому, что удалось уговорить Гэвина лечь спать здесь, а не в машине. Там никого из них не тянуло на откровенность. — Как ты думаешь, там, в Вашингтоне… там все хорошо? — спросил Лео жалобно. Гэвин вздохнул. — Да. Слышно было, что он слабо в это верит. Лео поцеловал его опять и ощутил, как Гэвин слегка изгибается, чтобы прижаться к нему плотнее, и живот лизнуло слабым жаром. Этого между ними тоже давно не было. Рано утром Гэвин заправил машину, налил бензина в канистры, и они поехали дальше. Лео забрал из мотеля одеяло и печально смотрел на серую землю по обеим сторонам дороги. Первые высотки Вашингтона они увидели еще издалека, когда начинало заходить солнце, и тогда Лео понял, что что-то не так. А когда стало темнее, он воскликнул почти в ужасе: — Там есть электричество! Утром по обеим сторонам дороги появились деревья.