Любовь в эпоху Чосон

      В библиотеке стояла тишина. Ее нарушали шуршание мужского ханбока, звук кисти, когда она касалась сухой краски, скрип стула и сосредоточенное сопение.       За квадратным дубовым столом сидели двое юношей лет двадцати. Один из них старательно, поджав губ, выводил иероглифы, а другой, подперев подбородок одной рукой, смотрел то на бумагу, то на молодого ученого.       — Чхве МинГи, — позвал «писателя» Ли СинУк, разбив повисшую тишину. Большие уши парня поползли вверх, в то время как смазливая, наигранная улыбка на его лице стала еще омерзительнее, чем несколько минут назад. СинУк напоминал змею, которая ждала — когда же жертва съест заветный плод.       — Нет, — ответил МинГи и тяжело вздохнул. — Я же сказал, что не пойду с тобой к кисэн.       — Ну, Чхве МинГи. Красавица СуХа так рада будет видеть тебя.       — Можешь передать ей привет, — холодно ответил МинГи, но после с теплотой добавил: — Сегодня мне нужно написать для отца несколько страниц. Пожалуйста, дорогой Ли СинУк, не мешай мне.       Лицо второго напомнило скисшееся молоко, но МинГи этого не заметил. Он продолжал выводить иероглифы, не обращая внимания ни на друга детства, ни на крики, которые приближались к библиотеке с улицы. Кричал молодой мужчина. Его звонкий голос одновременно напоминал и пение соловья, и вой охотничьего рога: понять его возгласы оказалось сложной задачей.       Голос нарастал, как ураган в ненастный день. Он кружил меж домов, людей. Радостные возгласы обнимали всех и каждого, кто попадался на пути. Наконец на пороге библиотеки послышался топот: в комнату, где МинГи, прикусив губу, занимался наукой, влетел высокий парень, больше похожий на ручную лисицу, чем на человека.       — Брат, они вернулись! — захлопал в ладоши прибежавший Хван МинХен — на вид парню нельзя было дать и семнадцати, хотя еще на прошлой неделе они с МинГи отметили его двадцатилетие. — Генерал Ким с сыном вернулись!       Когда МинХен произнес эти слова, кисточка молодого ученого выпала из пальцев, заляпав бумагу. МинГи посмотрел на сводного брата. Тот вдруг показался ему ангелом, спустившимся с небес. Ли СинУк тем временем сжал кулаки, а его до этого хитрый взгляд озлобился. Он не считал МинХена ангелом. Для него сводный брат МинГи напоминал навозную муху, которая нарушила их идиллию. СинУк дал бы голову на отсечение, что, не появись на пороге этого лоботряса, МинГи бы уже собирался с ним в дом кисэн.       — Они… вернулись? — с тревогой переспросил МинГи. Он обрадовался, что наконец-то домой вернулся его друг. Но стоило светлой мысли завладеть сердцем, как страх коснулся души: «А вдруг брат все перепутал, и никакой генерал Ким не приехал». Меньше всего Чхве хотелось расстраиваться, переживать, тешить себя несбыточными надеждами.       — Да, — МинХен закивал, как болванчик. — Едут. Вот-вот будут на главной площади. Я стоял на карауле и видел лошадей издалека. Они спускаются с горы.       — МинГи, ты ведь хотел закончить работу, — напомнил Ли СинУк, приторно улыбнувшись. — Господин Чхве будет зол, если ты не выполнишь его задание.       — Ничего страшного не случится, если я поприветствую старого друга, — сказала МинГи, вставая со стула. — Отец поймет меня.       — Нет, я так не думаю. Помнишь, что было шесть лет назад, когда ты затемно ушел с сыном генерала к реке? Твой отец был очень зол.       — СинУк, если бы ты не рассказал ему об этом, о нашей прогулке с Ким ДжонгХеном никто бы не узнал. Я ведь успел выполнить все задания! Отец разгневался только потому, что я ослушался его и ушел, когда он мне строго запретил покидать библиотеку.       — По-твоему, дело во мне? — обиженно спросил СинУк. — Ну, спасибо большое. Я думал, мы друзья.       — Прости меня, — МинГи похлопал парня по плечу и улыбнулся.       — Так мы идем? — напомнил о себе МинХен, чувствуя, что еще немного и восторг, переполнявший его до краев, вырвется наружу, разрушив все наследие библиотеки. — МинГи, поторопимся!       Молодой ученый кивнул и, посмотрев на недовольного СинУка, произнес:       — Пошли с нами. Ведь и ты дружил с ДжонгХеном. Он будет рад повидать тебя.       Когда юноши выбежали на улицу, все жители городка голосили от радости. Женщины обнимались, мужчины довольно хохотали, а дети, как щенята, бегали вокруг своих родителей, не понимая, что происходит, но поддаваясь всеобщему счастью.       — Вот они! — с придыханием сказал МинХен.       Его слова были лишними. На горизонте уже показались три фигуры на лошадях. Генерал Ким, его сын и величественный молодой незнакомец медленно ехали в седлах, деловито раскачиваясь из стороны в сторону.       Цокот копыт, шелестение листьев, запах камелии. МинГи зажмурился, чувствуя, как внутри красным вином начинает разливаться счастье. Конец тревогам, конец переживаниям, конец бессонным ночам. Он приехал.       — Приветствуем вас, генерал Ким! — кричали все вокруг, пока Чхве стоял в толпе местных жителей, не понимая, что ему делать — кричать и радоваться вместе с ними или, оробев от смущения и переполняющего душу счастья, спрятаться за МинХена или СинУка. А лучше — за обоих. Так бы его красные щеки не увидел Ким ДжонгХен.       Когда лошади подошли к площади, все заметили, что престарелого генерала Кима озаряла непривычная для его сурового лица теплая и искренняя улыбка. Он не меньше, чем жители городка радовался удачному возвращению из похода, где успел не только проверить военную подготовку своего сына, но и наладить связи с другими территориями.       — Прошу приветствовать моего нового помощника, — громогласно заявил генерал, показывая на молодого незнакомца. — Сын генерала Кана из *** — Кан ДонХо.       Незнакомец кротко кивнул, демонстрируя окружающим не то чопорность, не то уважение. Грань между этими двумя понятиями была столь призрачна, что многие не поняли — что именно имел в виду новоприбывший Кан.       А в это время МинГи бросал короткие взгляды на Ким ДжонгХена. Статный юноша сидел на лошади по левую сторону от своего отца и с каменным выражением лица разглядывал собравшуюся публику. Он медленно переходил от одного радостного лица к другому, от одной счастливой улыбки к другой. Он рассмотрел каждого юношу, заглянул в глаза каждой девушке, игнорируя всех, кто был старше двадцати пяти лет. Заметив пристальный взгляд сына генерала, СинУк сжал зубы, не боясь, что эта эмоция вызовет если не сотню вопросов, то хотя бы один: «Почему в столь праздничный день он так недоволен?».       — Ким ДжонгХен! — подняв руки к небу, закричал МинХен из толпы. — Ким ДжонгХен, с возвращением!       ДжонгХен резко повернулся на голос и бросил взгляд в толпу — туда, откуда кричал высокий парень, его верный друг и помощник.       — Ким ДжонгХен, мы тут!       Заметив Хвана, а рядом с ним раскрасневшегося от смущения и радости МинГи, который глядел то на МинХена, то в сторону, то вниз, то на небо, военный улыбнулся.       «Ни капли не изменился», — подумал Ким, кротко кивнув МинХену, но не сводя глаз с МинГи.       МинГи будто плыл по реке, не ведая — куда и зачем. Голоса давили, сводный брат вечно толкался, про СинУка молодой ученый и вовсе забыл, как о булавке, которую приколешь на воротник и не вспомнишь о ней, пока она не уколет в ключицу.       Вокруг Чхве все расплывалось, как если бы общество было жидкими чернилами, скатывающимся с кисточки в стакан с водой. Он видел только ДжонгХена: его острые скулы, цепкий взгляд и смуглую кожу. Только лицо ДжонгХена огрубело. Это сразу бросалось в глаза — на нем отпечатались все шесть лет странствий.       Пока МинГи глядел на сына генерала, он вдруг поймал себя на мысли, что все годы расставания боялся, что его верный друг изменится после похода. Так глубока пропасть между тем, кто выезжает за пределы родного городка и теми, кто навеки заточен дома. Но ДжонгХен не изменился. Он приехал все тем же. Даже несмотря на внешнюю грубость, МинГи был уверен: за броней скрывался все тот же юноша, что и шесть лет назад; юноша, который прибегал в библиотеку каждую свободную минуту, чтобы повидаться с МинГи и обсудить то, что он недавно узнал от отца или его подчиненных.       — МинГи, ты вообще с нами? — с издевкой спросил СинУк, надеясь своим тоном смутить потерянного во времени юношу. — Все уже ушли, а ты стоишь, как столб.       — Он просто рад, что генерал с сыном вернулись из похода живыми и невредимыми, — отозвался МинХен в защиту сводного брата. — Ли СинУк, неужели у тебя нет других дел? Присасываешься ко всем, как пиявка, и пьешь кровь!       — Что ты сказал? — сморщился, как сушеный яблок, обиженный юноша. — Кого ты назвал пиявкой?       — Тебя!       Пока юноши спорили, чуть не сцепившись в рукопашном бою, МинГи тяжело вздохнул и, не обращая на их крики никакого внимания, направился в сторону библиотеки, чтобы сесть за работу и ждать ДжонгХёна. Тот обязательно должен был прийти к нему сегодня. Чхве в этом не сомневался.