***
— Ты собираешься в кадетский корпус? — Ага. Ты ведь знаешь, что буду полицейским и перееду жить в центр. Если хочешь и тебя с собой заберу? — Жан забрался на верх дерева, — Давай-ка руку, а то свалишься. Белла как всегда покраснела, протягивая руку, и усаживаясь рядом с Жаном. Она посмотрела на него с грустью и кажется даже со слезами. — А ты насколько уезжашь? — Надолго, Белла… Надолго… — Я буду скучать, — захныкала Белла. — Не реви. Когда я вернусь уже полицейским, ты меня не узнаешь и будешь гордится тем, что твой друг такой должности. — А ты мне будешь писать? — Обязательно постараюсь. Ты только не реви.***
Ранним утром Жан собрал свои вещи и вышел на крыльцо родимого дома, вдыхая свежий воздух. Сейчас он делает первый шаг к своей мечте. Рядом стояла его мать, утирая глаза платком. — Жан, я тебя прошу, только не умирай! — Да ладно тебе, мама! Я же не пойду в разведкорпус, ты же знаешь. Ну всë. Я пошëл. Только Кирштейн развернулся, как в далеке послышался знакомый девчачий голос: — Жан! — Белла? Адельман бросилась к нему на шею, разревевшись на все четыре сторона. Она сжимала его в объятиях сильно-сильно. Жан еле-еле отошедший от шока неловко приобнял еë и проговорил спокойным голосом: — Я же тебе говорил, чтобы ты не ревела. Вот я вернусь и заберу тебя с собой жить в центр. — Не уходи! Я не хочу быть одной! — До встречи, Белла. Жан развернулся и моментально скрылся за домами, смешавшись в людской толпе. Белла закрыла лицо руками и расплакалась так сильно, что госпожа Кирштейн не выдержала и обняла еë, тоже роняя слëзы. — Не плачь, Белла. Он вернëтся. — Тëтушка, я люблю Жана! Очень люблю! А я ему это так и не сказала! — Знаю, милая. Ты дождëшься его. И вы будете счастливы.***
Белла вошла в дом, разуваясь и, вешая на вешалку бирюзовую накидку. Пройдя в дом, она увидела мать, готовящую ужин и конверт лежащий рядом с ней. С тех пор, как Жан уехал прошло почти два года. За это время Белла дала себе клятву никогда никого не любить и дождаться Жана из армии. Она вытянулась, стала чуть смелее и больше не плакала, потому что знала, что Жан вернëтся. Недавно ей исполнилось семнадцать и она поступила в университет на дизайнера. И вот сейчас, вернувшись с занятий она смотрит на мать, которая с улыбкой говорит: — Тебе Жан написал. Белла чуть не задохнувшись от счастья, схватила конверт и расцеловала его, оставляя следы алой помады. Чуть не спотыкаясь и, не сбивая с ног мать, она рванула к себе в комнату, всë ещё прижимая к себе такой долгожданный конверт. Она распахнула дверь и запрыгала с дикими визгами, будто ей снова исполнилось четырнадцать лет. Напрыгавшись, немного отдышавшись, Белла уселась за стол, снова поцеловала письмо и не спеша открыла его. Из конверта выпал лист бумаги весь исписанный — значит Жан написал много. Ещё бы! Ведь он обещал ей стараться писать, но весточки не было почти целых и долгих два года. Белла аккуратно развернула лист и с улыбкой счастья принялась читать. На постепенно с еë лица улыбка пропала, и из синих глаз градом полились горячие слëзы. В письме она вычитала нечто ранимое для еë сердца. «Здравствуй, Белла! Прости, я не писал тебе целых два года. Уж очень много чего произошло. Ты ведь наверняка знаешь, когда титаны вновь попали на наши земли, появился разумный титан-человек. Его зовут Эрен Йегер. Он как раз из той самой несчастной Шиганшины. Мы с ним всë время соперничаем и ссоримся, но я ни за что не собираюсь уступать этому болвану. Меня приходила навещать мама и она рассказала, что ты хочешь быть дизайнером. Я надеюсь, что ты осуществила свою мечту не так как я. После того, как война с титанами прекратилась, я… Ты удивишься, но я поступил в разведкорпус и думаю, что поступил правильно. Знаю, звучит безумно, я сейчас похож на настоящего суицидника, но думаю, ты меня поймëшь и простишь за то, что жить в центре мы с тобой не будем. Ах, да! Хочу с тобой поделиться. У нас в отряде есть очень симпатичная девушка. Еë зовут Микаса и она вроде сводная сестра Эрена, хотя по ним это и не скажешь. У неё были такие красивые волосы, но она их обрезала, потому что чëртов Эрен так сказал. Короче, она мне нравится, но похоже, что я ей нет. Я совсем не знаю, как быть и что делать, чтобы она тоже прониклась мной. Тем более она крутится только возле Эрена и на других парней вообще внимания не обращает. А я так хочу, чтобы мы когда-нибудь сходили на свидание…» — Микаса значит… Белла со всей дури ударила кулаками по столу, ободрав костяшки пальцев до крови. Но она боли не почувствовала. Боль была в другом месте — в сердце. Она ведь так обожала этого коня. Она уже хотела признаться ему в чувствах, а он так с ней поступил. Белла яростно разорвала письмо, не обращая внимание на то, что она его не дочитала, ведь дальше читать смысла нет. Адельман схватила небольшой портрет Жана, который стоял на полке между стопками книг и со всей силы ударила его по полу. Стекло разбилось на мелкие дребезги. Белла взяла портрет и вот-вот была готова его порвать и выбросить или лучше сжечь. Еë руки задрожали, а дыхание спëрло. Она не могла его порвать. Она его до сих пор любит. Она же столько лет ждëт его из армии, а он теперь с другой. Белла зажмурила глаза кинула портрет под кровать, а сама взяла осколок стекла и поднесла его к руке, к самой вене. И кто знает, чтобы произошло дальше, если бы мать страдавшей не вошла в комнату и не спасла дочку. — Белла! Не смей! Госпожа Адельман кинулась к дочери, пытаясь отобрать осколок. Белла сжала его в руке, тем самым чуть-чуть порезав ладонь и швырнула его в сторону. Она разрыдалась со страшной силой, уткнувшись в грудь матери. — Мама! Он другую нашëл! Он не любит меня! А я же ждала его! Мне незачем жить! — Ну что ты так убиваешься из-за него, девочка моя? Найдëшь себе другого, лучше этого. — Нет! Я никогда другого не полюблю! Лучше Жана на свете нет! Белла, пребывая в полубреду, не слушая крики матери, выскочила на улицу и устремилась сама не зная куда. Слëзы до того затмевали зрение, что она несколько раз врезалась в людей и падала. В таком ужасном состоянии юная Адельман добралась до дома Кирштейнов. Увидев мать Жана, которая развешивала бельë на улице, Белла кинулась к ней. Госпожа Кирштейн сначала не поняла в чëм дело, но потом присела на скамейку, погладив несчастную по волосам. — Тëтушка, Жан не любит меня. Он с другой. Я не нужна ему. — Господи, Белла, невестка ты моя! Да любит он тебя! Он мне сам лично об этом написал! А эту Микасу он давно разлюбил! — Но… — Белла шмыгнула носом, — Он же мне сам написал, что она ему нравится… Там свидание он ей назначает, тëтушка! Белла залилась новыми слезами, а госпожа Кирштейн, не долго думая, снова погладила Адельман и достала из кармана фартука небольшой лист. Развернув его, она его несколько раз прочла и передала в руки всë ещё ревущей Белле. — Читай вот с этого места. »… Я хочу тебе сказать, мама. У меня недавно был неудачный роман с этой Микасой, но она уже в паре с Эреном. Да она мне и нравится особо перестала. В своей жизни по-настоящему я люблю только Беллу. Но дело в том, что я отправил ей письмо, рассказав об этой всей лжелюбви, и наверняка она сейчас страдает. Поэтому, мама, скажи ей, всë, что я ей там написал — ложь. Через неделю я вернусь и сделаю ей предложение. А через год, когда нам будет уже восемнадцать — поженимся…» — Он мне сделает предложение! Он скоро приедет! Белла прижала к себе такое тëплое и любимое письмо, обняла мать Жана словно она её лучшая подруга и, развернувшись, счастливо побежала к своему дому. Как только она в него вошла, на пороге её встретила мать с невероятно серьёзным выражением лица. Но Белла пребывала настолько в прекрасном настроении, что и не заметила маминой недовольности, а только подлетела к ней и сжала в объятиях, радостно выкрикивая: — Мама, он меня любит! Он мне скоро предложение сделает! Мы поженимся! Я рожу ему ребëнка! Нет — два ребëнка! Мы будем счастливы, мама! Ах, он же через неделю уже приедет! Надо подготовиться! Нужно сшить себе новое платье, потратить сбережëнные деньги на колье и туфли нужно новые купить! — Белла, ты правда собралась замуж? Тебе ещё восемнадцати даже нет! — Ну так мы в следующем году поженимся. Мама, а волосы лучше распустить или завить, или может к парикмахеру пойти? Таким образом неделя и прошла. Белла вся извозилась и набегалась. Потратила все деньги, которые у неë есть на ткань для платья, на украшения, на причëску, одним словом — хотела выглядеть во всём шоке и блеске, без единого недостатка. Из ткани сиреневого цвета она сшила себе пышное платье, которое немного прикрывала колени. Рукава и воротник подшила кружевами, а на талии прикрепила ленту, что имитировала пояс. За день до приезда жениха, Белла сумела прошарить весь родной город от одного конца до другого, в поисках бижутерии, парфюмерии, косметики и прочих мелких вещей. А ночью она носилась по дому в поисках туфлей, после чего резко вспомнила, что ей надо завить волосы, но потом в голове щëлкнуло — она забыла приобрести бигуди. Смирившись с волосами, Белла отправилась спать, но заснуть не могла долго от волнения, которое нагнетало всë больше и больше, не давая мозгу отдохнуть, а сердцу перестать биться. «Завтра, я увижу Жана», — пронеслось в голове, и Адельман наконец смогла закрыть глаза, проваливаясь в сладкий сон. На утро дела обстояли лучше некуда. Белла, обнимая седьмое небо, весело, как ребёнок прыгала из комнаты в комнату, заплетая белую ленту в волосы. Мать, что сидела возле трюмо, спокойно красила губы, собираясь на работу, но не успела она посмотреть на себя в зеркало, как еë влюблëнная дочка села рядом, отняла у матери помаду, параллельно доставая: тени, карандаш для бровей, румяну, тушь для ресниц, разные крема, одеколоны и другую косметику. Мать только вздохнула и аккуратно спросила: — Белла, милая моя, тебе не кажется, что уж ты через чур разукрашенная? — Не знаю. По-моему нормально. А что? — Просто… Я имею ввиду, что не стоит делать такой боевой раскрас. Тебе будет достаточно подкрасить немного ресницы и губы, ну взбрызнись духами и тебе этого будет достаточно. — Но, я хочу выглядеть красиво перед Жаном. — Тебе идëт твоя естественная красота. А юноши знаешь ли, не любят накрашенных кукол. Белла не хотела спорить и портить себе настроение, поэтому сделала так, как предложила мать и осталась довольной. Покрутившись очередной раз перед зеркалом, она поцеловала мать и вылетела из дома, помчавшись на главную площадь, где уже во всю звонил колокол, оповещая жителей о том, что разведкорпус прибыл в город. Народ хлынул потоком, и через десять секунд на площади стало тесно, но Беллу это не волновало. Она нашла место, где было не так много народа и начала пристально разглядывать разведчиков. Вот проходит командир — Эрвин Смит. Рядом с ним капитан Леви и Ханджи с Моблитом. За ними прошли несколько солдат, и показался тот самый Эрен Йегер — человек-титан, которого Белла недавно видела в газете. А вон та девушка в шарфе, которая шла рядом наверное и есть та самая Микаса, которая на время разбила сердце Адельман, но это уже в прошлом, и Белла, честно говоря, хочет с ней подружиться. Снова прошли несколько неизвестных солдат, и вдруг показалось довольно знакомое лицо, чем-то подходящее на коня. Белла, увидев настолько родное лицо, замерла и не могла шевельнутся, дыхание затаилось, а похоже, она вообще не дышала. «Жан! Как же он вырос, но совсем не изменился. Боже, ему так идёт форма разведчика!» — Белла не могла отвести от него взгляд ни на секунду. Ей казалось, что, если она хоть на немного забудется — и он исчезнет. А сам Жан инстинктивно всматривался в толпу, ища настолько дорогие ему синие глаза. Казалось бы, что этот момент был слишком долгим, и Жан всё же прошëл мимо девушки, но она не огорчилась, понимая, что людей много — так просто не найдëшь. Но ничего. Сейчас толпа постепенно рассеется, и они встретятся. Белла кивнула и пошла в сторону, куда ушëл Жан. Над еë головой пролетела птица, и Адельман, подняв вверх глаза, стала за ней наблюдать и улыбаться. И пока она занималась наблюдением, за спиной раздался знакомый голос. — Белла! Адельман обернулась и увидела, как Жан с букетом роз бежал сломя голову и махал ей рукой. Белла смахнула подступившие слëзы и бросилась на встречу, выкрикивая имя того, кого она так долго ждала. Этот миг пролетел быстрее, чем ветер, и двое влюблëнных сильнее сжимали друг друга в объятиях. — Господи, Белла ты стала такой красавицей! — А ты так возмужал! — Белла вновь смахнула слезу. — Опять ты плачешь. Сколько же тебе говорить, что слëзы тебе ни к лицу, — Жан взял еë за руку, — Не реви, а пойдëм лучше я тебя с друзьями познакомлю. — Но… Я не готова! Жан, может не сейчас! — Идëм-идëм! Не боись. Кирштейн потянул девушку, и через несколько секунд Белла увидела весь сто четвëртый отряд. Она покраснела и чуть-чуть кивнула. Жан, заметив, что та стесняется обнял еë за плечо и с гордостью проговорил: — Знакомьтесь! Белла — моя девушка! Разведчики оживились и, сбивая друг друга с ног, начали понимать Белле руку и говорить такие комплименты, что Жан уже стал ревновать. Подошла Саша и, решив, что они подруги обняла еë так, как будто знала всю свою жизнь. За ней подошёл Конни, выговаривая те самые комплименты. Жан дал ему подзатыльник. Познакомились Армин с Хисторией, и подошëл Эрен… — Ой! А Вы тот самый титан? Я же Вас в газете видела! Вы такой крутой! — Эм, спасибо… — Эрен покраснел, — И… Давай на «ты». Мне так спокойней будет. Мы же уже друзья как бы. — Давай! Я рада, что с тобой буду дружить! Но восхищение Беллы было прервано холодным взглядом девушки, которая стояла рядом с Йегером. " Микаса» — пронеслось в голове, — «Боже, какой взгляд. И что Жан в ней тогда нашей?» — стало не по себе и Белла чуть-чуть поëжилась от такого пристального взгляда. Белла даже начала думать, что еë сейчас убьют, но прошло всë лучше, чем хотелось. Микаса улыбнулась и взяла её руки в свои. — Давай дружить, — резко произнесла Микаса, — Ты мне нравишься. Белла засияла от счастья и, простив все обиды, с радостью согласилась. Вот так она обрела самых лучших друзей жизни, хоть и не состояла в разведке. Но на этом ещё не всë закончилось. Жан взял еë на руки и произнëс: — Ну, что, Белла? Выйдешь за меня?***
Год спустя — Горько! Горько! Горько! — Ура! Наш Жан женился! — Счастья молодым! — Саша, да подожди ты с едой! Поздравь лучше молодожëнов! — Жанусик мой! Ты так вырос! — Белла, девочка моя! Вот ты уже и замуж вышла! А я ведь недавно еë ещё на руках носила! — Конни, а когда мы поженимся? У меня скоро живот вырастет, не одно платье не налезет?! — Цветы лови! Саша, лови цветы! Тогда и поженимся! — Я не могу! Я беременна! И на каблуках! Ой поймала! — Ребят, я скоро на Саше женюсь! И у нас будет ребëнок! — Ура-а-а-а-а!***
Жан подбросил вверх малыша, который звонко засмеялся и обнял за шею папу. Мальчика назвали Тим, потому что так решил папаша. Тим был внешне похож на мать: чëрные волосы, синие глаза и даже есть родинка около левого глаза, которую в дальнейшем он будет прикрывать волосами. А вот характер был точно от папы. В свои четыре месяца он уже знал, что, если долго и громко орать — родители придут даже ночью и будут его убаюкивать, шептать ласковые слова и целовать в носик. — Жан, дай сюда Тима. Покормить его надо. Малыш вольно потянул крошечные ладошки к маме. — Ох, ты мой мальчик. Кушать хочешь? — Ешь, сынок! Будешь сильным, как твой папа! — Жан потрепал сына по волосики и шепнул жене на ушко, — Второго хочу.***
Спустя два года Белла села на диван, держа на руках спящего ребëнка. Только это уже был не Тим, а маленькая принцесса по имени Линда. Это имя ей тоже дал Жан. Когда он увидел дочку, то начал орать на всë помещение, какая она красивая. А имя Линда означает — красивая. Вот так вот их стало в семье четверо. Белла укачивает дочку и смотрит, как Жан играется с двухлетнем Тимом в кубики. Она улыбается и смотрит на малышку. Вот Линда, конечно пошла больше в отца. Конечно, лошадиной лица у неë не было, но волосы, мимика и глаза напоминали Жана. Ну и характер, конечно, у неë был мягче, чем у папы или брата. Одним словом — всë замечательно.***
На данный момент Тиму девять, а Линде семь лет. Они как брат и сестра очень дружны и почти никогда ссорятся и не дерутся. Тим готов любого порвать за сестру и везде еë опекает. Линда тихая, спокойная девочка с очень длинными волосами и выразительными глазами. Обожает своего брата, а они оба обожают своего отца. Жан ничем не изменился. До жути любит своих детишек, всë им разрешает и всегда потакает, чем иногда выбешивает Беллу, которая со временем стала самой настоящей матерью и хозяйкой, но для Жана она навсегда запомнилась, как наивная девчушка, которая вечно плачет.