Пазл

Чимин сидел в больничной палате и смотрел на совсем бледную Су, которая до сих пор не пришла в себя после последних побоев. Сломана была рука, три ребра, а оба глаза подбиты настолько, что стали размером в два кровавых теннисных мячика. Все лицо отекло и приняло фиолетовый оттенок. Ее кормили через трубочку. Плюс ко всему, от того, что девушка пролежала на полу на холоде с открытой дверью и выбитым окном, она подхватила пневмонию с осложнениями. Было удивительным уже то, что Су пережила эту неделю, даже если не пришла в себя. Это уже было чудом, как объяснил Чимину доктор. Однако, что будет дальше неизвестно. Оставалось лишь молиться. Парень огляделся. Как же он не любил больницы и все, что с ними связано. Но в последнее время они стали его домом, настолько часто ему приходилось здесь появляться. Он до сих пор не мог забыть ту ночь, когда умерла мать Чонгука. Ему было сложно осознать, что чья-то мать могла умереть, что чей-то человек мог перестать существовать. Невозможно смириться… так же и со смертью Арми. Человек шутит, ест, смеется, грустит. Он с тобой. Он живой. Ты можешь его увидеть, услышать, потрогать. Мгновение… И его уже нет. Ты ничего не можешь ему сказать или исправить уже сказанное. Ты бессилен. Закрыв глаза, Чимин откинулся на спинку кресла. Со дня похорон прошло чуть больше недели. Во всей этой ситуации ему было жаль даже не Гука, как это ни странно. Его сердце разрывалось от одного вида Сокджина. Он больше не улыбался и не пытался быть вежливым. Ни с кем. А после похорон и вовсе пропал. Никто не видел и не слышал его несколько дней. Спасибо Хосоку, который нашел его и вернул домой, после чего Сокджин заперся в своей комнате, не желая ни с кем вступать в разговор. Кто бы не приходил к его двери, никому не открывал. Это было ужасно. Ужасно было видеть сломленным человека, который всегда для всех был поддержкой и опорой. — Черт… — ругнулся Чимин и открыл глаза, а перед ним все та же картина: полуживая Хан Су Мин, черт бы ее побрал. Сколько же у нее проблем! Просто нет необходимости добавлять к ним еще! Потому что и без того ее жизнь полна дерьма. Что он здесь вообще делал? Почему до сих пор не наплевал на нее? Она вообще не его типаж! В ней нет ничего идеального! Так почему его так тянуло к ней? Знать бы ответ… Чимин наклонился к Су и дотронулся к ее бледной руке. Блондин уже тысячу раз успел пожалеть, что не пришел в ту ночь и на следующую из-за случившегося, считая, что его присутствие намного важнее рядом с товарищем, потерявшим мать. Не думал, что проблемы Су могли быть такими же серьёзными. Но он звонил. Каждый день по несколько раз! И она обязана была взять трубку! Обязана, черт возьми. Он ее предупреждал, что будет в ином случае, однако Су Мин не взяла. И на следующий день, и через пару. Ему пришлось пойти к ней. Каков же был ужас Чимина, когда он увидел выбитое окно и покорёженную дверь. Ему пришлось расспросить соседей, чтобы узнать, что избитую отцом девушку нашли лишь под утро, забившуюся в дальний угол у распахнутого холодильника. — Она, видимо, ждала отца на ужин. Стол был накрыт на двоих. Видимо, надеялась, что в этот праздничный период он бросит пить. Ведь в последнее время из их дома и правда не было слышно криков. Бедняжка. Как же она, наверное, была напугана, когда этот пьянчуга явился с дружками и разгромил все… а что он с ней сделал?! В этот раз он переплюнул себя… Ах если бы ее мать не покинула этот мир так рано, ее жизнь могла быть чуточку легче. Такое доброе дитя… Чимин стоял в маленькой кухне, которая служила и гостиной, и прихожей одновременно, пытаясь переварить услышанное. Разгром в самой квартире уже был устранен. Лишь поломанная мебель, что была собрана в углу, намекала на произошедшее. Старушка еще долго описывала, в каком состоянии она обнаружила девушку. После чего, наконец, поинтересовалась: — А вы кем ей приходитесь? — Я… — до Чимина не сразу дошел вопрос, но увидев вопросительное выражение на морщинистом лице, понял, что от него все еще ждут ответа. — Друг. Я ее друг. Казалось невероятным, что у Хан Су Мин может быть такой друг, и тем не менее, старушка не стала спорить. Если у девочки появился человек, который о ней беспокоился, то она только рада. Будет кому сделать спрос за все безобразие, что сотворил этот нелюдь. Тем более, кто теперь платить за квартиру будет, если Су Мин в больнице? Если ее сын, который сдает эти квартиры, узнает, что его «дружок», которого он пригрел у себя, сделал все это… а если узнает, что она дала отсрочку в оплате бедняжке Су Мин… Старая женщина сглотнула. Она боялась своего сына. — В какую больницу ее отвезли? — спросил Чимин. Накрыла ужин на двоих? Серьезно? Ждала отца?! Вот уж нет. Ждала его? Такое может быть? Чимин скривил лицо от таких мыслей и сжал кулаки. Этому ублюдку очень повезет, если его дочь выживет. — Да в этот… как его… — почесав затылок, соседка, наконец, вспомнила название государственного госпиталя недалеко от их района. — Большое вам, спасибо, аджумма, — еле выдавил Чимин. Он сгорал от гнева и желания поквитаться с ублюдкой отцом Су, но прежде ему было необходимо узнать, в каком состоянии она сама и убедиться, что ей оказывают лучшую помощь в больнице. — Простите… — начала соседка, задерживая Чимина. — Я понимаю, это не тот момент. Но понимаете, если мой сын узнает, что Су Мин задолжала арендную плату за четыре месяца… ч-что я разрешила ей не платить… — Так вы хозяйка? — Нет, хозяин мой сын. И он… — Сколько? — просто спросил парень, перебив ее. Ему было некогда слушать слезливые речи дальше. Пак Чимину понадобилось пару часов, чтобы организовать перевозку тяжело больной пациентки из государственной больницы в одну из самых дорогих частных клиник Сеула. Который день он уже сидел возле Су в ожидании ее пробуждения. Парень отвел взгляд от ее лица. Он не мог на это смотреть. Каким чудовищем надо быть, чтобы превратить свою дочь в такое? Но… когда ему сказали о сексуальном насилии, которому была подвергнута его Су, Чимин не мог прийти в себя. Первое, что он сделал после того, как врач рассказал о состоянии пациентки, пошел в уборную и вырвал все, что ел неделю. Рвота не прекращалась, пока желудок не заболел. Но стоило подумать о произошедшем, как тошнота накатывала с новыми силами. Просто знать бы кто именно… он бы его отросток ему в глотку затолкал. Неприятное чувство горечи не оставляло Чимина ни на секунду. В голове не укладывалось, что кто-то посягнул на то, что он считал своим. Да даже если это не так, черт возьми! Взять девушку против ее воли? Ниже мужчине падать некуда. Парень пытался не думать о том, что Су Мин пережила в ту ночь. Пытался. Но картины всплывали перед глазами. Одна ужаснее другой. Голова не прекращала болеть с того дня. Чимин почти жил в ее палате. Сходил с ума, стоило ему потерять Су из виду, но и видеть ее физически не мог. Блять… Чимин взял девичью ладонь и сжал ее, словно пытался передать часть своих сил. Парень изначально думал, что перед ним не стоял выбор, где в ту ночь было правильнее всего оказаться. Поддержать сестру на вечеринке, где она встретила давнего врага? Рядом с другом при смерти его матери? Или рядом с одиноким Джином? Или прийти, как и было обещанно, к Су? В первых трех случаях, он ничем не помог по сути. С сестрой бы на званной вечеринке года ничего бы не случилось. Умершую мать друга он бы не оживил, а поддержать его смогла и Сыль. Сокджин к себе даже не подпустил. Его место было рядом с Су. Вот где он мог бы быть полезен. Вот, где Чимин был необходим. Он бы смог уберечь ее от всего этого. Но его не было рядом, когда какой-то ублюдок надругался над ней. Над ее хрупким телом. Пока он был со всеми, его Су… его крошка Су провалялась избитая и использованная каким-то уёбком в углу, свернувшись в комочек с открытой на распашку дверью. Зимой. Когда соседка рассказала ему о случившемуся, Чимин даже представить себе не мог, что дело настолько плохо. Чимин погладил хрупкую ладонь большим пальцем. От перенесенных увечий кожа была нездорового оттенка. Одному он эгоистично радовался. Что не ему было суждено обнаружить Су. Наклонившись, Чимин погладил девичьей рукой свою щеку. Он закрыл глаза, представляя, что Су это делает сама, по собственному желанию. — Пожалуйста, не делай этого! Пожалуйста… н-нет! — Су Мин рыдала и брыкалась насколько позволяли остатки сил. Но оказывается она была слишком слаба и не в состоянии отстоять хоть что-то в своей жизни. Ничего. Ничтожество. Даже собственное тело… — Отец… останови… Кромешная темнота, холод и боль. Больно как никогда прежде. Она умерла? Если да, то куда попала? В ад? Раем это место не назовешь даже при всей богатой фантазии. Ну что ж, она это заслужила. Почему нет? Человек при смерти лежал в больнице целый месяц из-за нее, а она поспособствовала, чтобы Чимин оказался в этом состоянии. Какими бы обидными для нее не являлись его поступки, он не заслужил того, что с ним сотворили те люди. Так что скорее всего это ад. Су Мин вновь погрузилась в темноту. Боль утихла. Одиночество. Однако внезапно темнота начала рассеиваться, словно через закрытые шторы пробирался утренний луч солнца, а по телу начало разливаться какое-то тепло. Тепло, название которому было «забота». Су Мин это чувствовала, несмотря на закрытые глаза. Она это чувствовала сердцем. Усилием воли Су Мин подняла отекшие тяжёлые веки и увидела светлую макушку, склоненную над ее рукой. Значит… это тепло ей подарил Пак Чимин? Он беспокоился о ней? Нет, ее не удивило присутствие этого человека. От чего-то она почувствовала умиротворение при виде него. Чимин коснулся щекой тыльной стороны ее руки. Девушка внутренне улыбнулась. Никогда в жизни она не чувствовала такой нежности от другого человека. Заслужила ли она ее? Нет. Не от него. Хан Су Мин слабо шевельнула пальцами, пытаясь привлечь внимание парня. Она очень хотела увидеть его глаза. Почувствовав движение, Чимин резко отскочил и взглянул в лицо девушки. Левый глаз был открыт больше правого. Он понял, что за ним наблюдали. — Привет… — смущенно промямлил Чимин, пытаясь скрыть свои руки в карманах бордовой толстовки. — Привет, — очень тихо произнесла Су. Девушка хотела, чтобы Чимин знал, что она улыбается ему с благодарностью за его присутствие в этот момент. Ведь она не помнила, когда к ней в больницу кто-то приходил. Да и сейчас не была уверенна, что Чимин понял ее устрашающую гримасу, иначе почему на его лице застыл ужас? — Ты… ты как? — Парень пытался не смотреть на Су. У нее не было сил отвечать. Она просто раскрыла ладонь. Чимин взглянул на руку и наконец посмотрел в девичьи глаза. Ей показалось или он удивлен? Но это уже было неважно. Глаза Су Мин снова закрылись. — Кто это с ней сделал? Чимин во второй раз вздрогнул и отскочил. — Не ссы, красавчик. Это я, — сказала Чхве Йеон. — Пришла, наконец, — пробурчал Чимин. Пак взглянул на Йеон, которой еще пару дней назад сообщил без деталей, что произошло с ее подругой. Чимина удивил внешний вид девушки. Йеон выглядела немногим лучше лежачей больной. — С тобой-то что? — Кто это с ней сделал? — повторила она вопрос, глядя на лежащую подругу. Голос Йеон был груб, а взгляд решительным. — Что с ней произошло? — Отец с дружками, полагаю, дорвались до жрачки. Она, видимо… сопротивлялась. — Чимин замолчал, так как не хотел произносить страшное. Это словно утвердит произошедшее. — Кто ее избил? — Я не знаю. — Ее… — Йеон запнулась. — Только избили? — Ее изнасиловали. Сказал. Чимину вновь стало мерзко. Тошнота опять подобралась к горлу. Однако он забыл о себе, когда услышал, как из Йеон вырвался горечный стон после его слов. Она побледнела, а взгляд стал ледяным. Чимин словно видел другого человека. — Кто? — прошипела она. — Да, черт возьми, откуда мне знать?! — Чимин вскочил со стула и встал лицом к Йеон. — Думаешь, я был там?! У этих людей времени ровно, пока она не очнется. Девушка не обратила никакого внимания на его вспышку гнева. Да и не слушала Чимина больше. Йеон развернулась и ушла, не прощаясь. — Черт… — парень сделал глубокий вдох. Он не стал удивляться подобному поведению Йеон. По его мнению она всегда вела себя странно. Чимин решил сообщить врачу, что Су приходила в себя на короткое мгновение. Это ведь хороший знак? После ему было необходимо поехать в Дэвон. Столько дел, а времени так мало. На прощание погладив руку Су, Чимин направился к выходу. Идя по коридору, парень настолько ушел в свои мысли, что не заметил суматохи и толкучки, которая образовалась спереди, пока не уткнулся в чью-то спину. — Простите, — произнес он на автомате, но на секунду застыл, узнав человека, стоящего перед ним. — Ничего, проходите, пожалуйста, — вежливо поклонившись в ответ, помощник госпожи Ким Минжи, отступил на шаг. Интересно. Если он тут, то его хозяйка тоже? Неужели старуха не здорова? Проходя мимо палаты, рядом с которой собралось не мало народу, близнец Пак замедлил шаг и успел бросить взгляд в внутрь. На больничной койке лежала отнюдь не старуха, а ее внук Ким Намджун. — Да не выйти ублюдку из этой палаты здоровым, — тихо прорычал Чимин и пошел прочь. Тем временем в палате, сгорбившись над внуком, плакала женщина. — Ну, и долго ты собираешься рыдать надо мной? — прохрипел РМ, уже которую минуту наблюдая за бабушкой и удивляясь ее слезам. Вздрогнув, госпожа Ким выпрямилась. Та усталость и отчаяние, что минуту назад были отчетливо написаны на ее лице, пропали в мгновение ока. Она вытерла слезы и постаралась принять свой обычный холодный вид. — Очнулся, наконец… — однако голос дрогнул и выдал ее переживания. — Вижу, ты не осталась равнодушной к моей беде, — пошутил Джуни, но не получив ответа, добавил: — Долго я пролежал? — В больнице или на своей помойке? — Госпожа Ким держалась за свою трость и не сводила взгляда с внука. — И там, и там, — усмехнулся Намджун. Он уже чувствовал себя намного лучше. — Почти сутки… пока мой человек не обнаружил тебя. Где был твой чертов сброд, которым ты так гордился?! Неужели никого не было, когда ты скатывался на дно?! — А мне было не надо, — просто ответил парень и поднялся на руках, чтобы принять полусидячее положение. — Это какой-то подростковый бунт?! — Госпожа Ким вскочила и начала нервно ходить по палате. Когда она повысила голос, ее помощник благоразумно закрыл дверь. — Ты уже взрослый мужчина! Что и кому ты пытаешься доказать?! — А почему твой человек нашел меня лишь через сутки? Что-то плохо работать стали, бабуль. — Намджун ухмыльнулся, издеваясь. Он прекрасно знал, что бабка следит за ним каждую секунду. — Я тебя спрашиваю, чего ты добиваешься?! — Она перешла на неблагородный визг. — А чего добивалась ты, лишая меня всего, что мне дорого? — Да чего я тебя лишила?! Этого бомжатника?! — Мне подходил этот бомжатник со всеми его обитателями, но тебе этого не понять. Тон Намджуна стал серьезным, как и его взгляд. — Ты сломала собственного сына. Сделала его глубоко несчастным. Теперь взялась за меня? Я… тебе не позволю то же самое сотворить с собой. А если у тебя все-таки получится, обещаю, тебе не понравится результат. Остановись. Прошу тебя. Верни мне Юнги. — Я этого ублюдка не прогоняла, — упрямо заявила госпожа Ким, вздернув подбородок. — Прогоняла. — Но не от моих гонений он ушел. Упертый ублюдок. — Весь в тебя. Правда же? — фыркнул Намджун. Госпожа Ким покраснела от возмущения и произнесла: — Никогда не сравнивай его со мной. Никогда. В нем нет ничего от семьи Ким. Ничего! — Тогда, бабуль, тебе еще не раз придётся навещать меня в больнице, пока однажды это не станет последним. — Не говори глупости. — Если нет Юнги… мне не нужен дом, который ты называешь свалкой. — Да что же ты на нем так помешался?! — Госпожа Ким вновь повысила голос, с яростью в глазах глядя на внука. — Что ты в нем нашел?! Уцепился за него и не отпускаешь! — Семью. Я нашел в нем семью. Громкий выдох разнесся по палате, после чего плечи госпожи Ким поникли. — Я была твоей семьей. — Ты всегда была генеральным директором огромной корпорации. Ты была Королевой Сеула. Быть семьей тебе просто было некогда. — Ты взбалмошный ребенок. Никогда не знал нужды. Ты должен был быть мне благодарным за свое детство. За будущее, что я тебе предлагала всегда. — Я нуждался не только в финансовом благополучии. Госпожа Ким пошла к выходу. Ей больше нечего было добавить. Они слишком разные. — Признай Юнги своим внуком, — бросил Намджун ей, прежде чем она открыла дверь. — Никогда, — твердо произнесла госпожа Ким.

***

В проеме гаража появился человек невысокого роста. Весь в черном: черные узкие джинсы, в такого же цвета широкой футболке, кедах и в надвинутой на глаза кепке. С собой он тащил старый мопед. Бантаны, обсуждая уход друзей из группы, почти ругались. Незадолго до этого дня Хоби и Джин покинули Бантан. Увидев странного гостя, парни переглянулись. — К нам уже детей пускают? — спросил РМ, пытаясь увидеть лицо пришедшего, ибо для этого ему пришлось хорошенько наклониться, но результат того стоил. На него смотрели серьезные глазки из стекол очков, которые сидели на маленьком носике между округлыми щечками. Вид этого создания умилил Намджуна, и, не удержавшись, он подошел к гостю и потрепал по голове. — Посмотри, какой милашка, Шуга. И уже со своим транспортом! Взгляд, брошенный «милашкой» при столь фамильярном обращении, был далек от милого. Но спустя мгновение этот убийственный взгляд стал растерянным. Она захлопала глазами, словно ребенок. В тот день Чхве Йеон впервые оставила на их попечение свой «байк». Проводив гостя взглядом, Джун посмотрел на мопед и задумчиво произнес: — Этой хрени место на свалке. — Я с тобой абсолютно согласен, — ответил Шуга, жуя конфету, после чего подобрал свою рубашку с пола и на ходу добавил: — И, да кстати, это была девушка.

***

— Что она тут делает? — спросил Юнги, зайдя в гараж, где обнаружил эту недавнюю гостью. Она стояла у порога и мрачно смотрела на всех исподлобья. — За своим мопедом пришла, — ответили ему. — Ты разве его не починил? — Я велел его выкинуть, — отмахнулся Юнги. — Ты выкинул мой мопед? — тихо произнесла девушка. — Ты выкинул ее мопед? — следом спросил Намджун, глядя на друга. — Он не подлежал починке. — Так вернул бы его с припиской «не сумел». — Взгляд девушки из-под козырька кепки выражал негодование. — Я бы сумел. — Юнги пожал плечами, показывая свое полное безразличие. — Но не сумел же, — сказала девушка. — Не говори со мной, — велел Юнги с усмешкой. — Останови меня. — Девушка с вызовом посмотрела на Шугу. — Не нарывайся, — уже более серьезно предупредил Юнги. — Не разговаривай так с малышом! — прикрикнул Намджун, хмурясь. Девушка уже встала в позу, но на ее защиту пришел добрый медвежонок с ямочками на щеках, впервые назвав ее малышом. Она застыла, переводя взгляд с одного на другого. Было что-то теплое в этих людях. Как в добром Намджуне, так и в колючем Шуге. — Я не малыш. Меня зовут Чхве Йеон, — наконец представилась она. — Ты мне уже не нравишься, — со вздохом проворчал Юнги, все же идя по направлению к мопеду. — Переживешь.

***

— Юнги… — М? — промычал в ответ Шуга, заводя мотор. — Садись уже. — Ну ладно, — проворчала Йеон, садясь за спиной друга и хватая его за талию. — Только не гони быстро. Ты же знаешь, я боюсь скорости. — Я знаю, что ты врешь, будто боишься скорости, — спокойно сказал Юнги. — Но не понимаю, зачем ты это делаешь. Да и плевать мне на твои мотивы. Это твое личное дело. Поэтому просто держись крепче.

***

— Йеон… — внезапно серьезно спросил Шуга. — А? — Как ты поступила в университет? — Я умная, даже если по мне этого не скажешь, — с доброй улыбкой проворчала она. — Но… на какие деньги? Юнги никогда не спрашивал об этом. Девушка нахмурилась, но ответила: — Я на стипендии. — На полной? — не унимался Юнги. — Да. — Ты не настолько умна и талантлива. — Усмехнулся парень, но больше не стал ее расспрашивать, так как не любил, когда ему в глаза лгали.

***

— Что ты там забыл? Раздался мрачный голос за спиной у Юнги, заставив его остановиться на полпути к небольшому гаражу возле цветущего сада матери Йеон. — Э-э, — замялся Юнги. — Ищу причину твоего долгого отсутствия в гараже. — В смысле? — В смысле, может, твоя старушка вновь заглохла. Кто ее знает, — ответил Юнги, возвращаясь назад. — И если с ней всё в порядке, я не понимаю, почему тебя так долго не было с нами. — Подойдя к Йеон совсем близко, Шуга ткнул указательным пальцем ей в лоб, из-за чего она поморщилась. — Она цела и невредима. А ты вломился на частную собственность. — Тебя это никогда не смущало. Так чего ж теперь ворчишь? — хохотнул парень. — С того, что теперь ты вломился на мою частную собственность. — Какое двуличие.

***

— Малыш! — Девушка обернулась. — Ты вкусно пахнешь, — произнес Юнги с усмешкой, заставив щечки Йеон порозоветь. Он почуял ее запах, когда она приблизилась к нему на скамейке. Ну что поделаешь, его обоняние его порой убивало. — Леденцами.

***

Глаза Юнги раскрылись. — Чертова сучка, — уже который день подряд рычал он себе под нос. После боя, он больше ни разу не видел Двойку в клубе. Словно сквозь землю провалилась, тварь. Ему надо было убедиться, что он ошибся. Он просто не мог быть прав. Как он мог не узнать человека?! Это невозможно. Ему необходимо убедиться. Уже не в силах терпеть, Юнги наспех оделся и выскочил на улицу. Он четко знал куда поедет. Спустя час, как спустились сумерки, Юнги осторожно открыл дверь гаража своей подруги и включил свет. В самом центре гаража, что изнутри выглядел намного более внушающим, чем снаружи, стоял шикарный и всем известный, отполированный до блеска огненный байк. Юнги сглотнул. Этому должно быть какое-то другое объяснение. — Я все ждала, когда ты явишься. За спиной у парня раздался спокойный женский голос. Мин Юнги обернулся и встретился взглядами с Чхве Йеон. Их малышом. Их другом. В синей худи, черных джинсах и тяжелых ботинках. Волосы собраны в короткий хвостик. Очков на ней не было, а руки она держала в карманах широкой кофты. Наступила тишина. Юнги стоял и тяжело дышал, а на его скулах двигались желваки. В доли секунды расстояние до девушки было преодолено. Резко рванув ее на себя, он развернул Йеон к себе спиной, свернул руки за спину, чтобы не сопротивлялась, и погнал к стене, к которой прижал ее грудью. Ткнувшись носом в девичью шею, Юнги втянул ее запах. — Ты, блять, пахнешь, леденцами, — зашипел он через минуту, но девушка молчала и смотрела на него из-за плеча. Лишь по учащенному дыханию, Юнги понимал, что она взволнована не меньше него. Зафиксировав ее руки в том же положении, свободную ладонь он пустил к ней вперед, от чего глаза Йеон распахнулись до предела, и она дернула бёдрами в сторону от его руки, тем самым прижавшись ягодицами к паху охреневшего Юнги. — Не рыпайся, тварь! — зарычал он ей на ухо. Девушка оцепенела от страха. Неужели это повторяется? В ее собственном доме? Спустя столько лет? С этим человеком? На глаза навернулись слезы. Молния с ее джинс была спущена, пуговица расстегнута. — Что ты… творишь… — прошептала Йеон, чувствуя, как парень спускает с нее сзади штаны вместе с бельем. — Юнги… остановись. Я ведь убью тебя. Он остановился и, кажется, даже перестал дышать. Его хватка ослабла, а через мгновение он и вовсе отпустил Йеон и отступил на шаг. — Она там все-таки есть… — прошептал Юнги, все еще не сводя глаз с оголенной округлой задницы подруги, на правой ягодице которой красовалась цифра «Два». — Ты… ёбанная Двойка… сучка псов. — Даже произнеся эти слова, он не мог поверить в сказанное самим собой. — Столько лет и без единого прокола… хитрожопая тварь. Шуга отошел к противоположной стене гаража и с дрожащими руками наблюдал, как Йеон поднимала сначала трусики, а следом и джинсы на себе. Однако молнию не стала закрывать. Кажется, даже не вспомнила о ней. Девушка не смотрела на Юнги. Она стояла с опущенными глазами. — Как ты могла? — прошептал опустошенный Юнги. — Как ты могла так с нами?! С Джуном?! — его голос постепенно переходил на крик. — Тебя Крис заслал к нам?! Двуличная мразь, черт бы тебя побрал! Что ты вынюхивала, тварь?! Все, что нужно выкопала?! Сдала нас с потрохами?! — Голова парня готова была взорваться от бушующих эмоций. Он был в секунде от убийства. — Как ты могла?! — Я не крысятничала! — крикнула Йеон в ответ. Она отступила на шаг, поправляя на себе одежду, и уперлась в стенку. — Я не крысятничала. Крис вообще не знал, что я пошла к вам. — Ее взгляд все еще буравил асфальт под ногами, а по щекам текли слезы. — Я не крысила и не доносила. — Тыльной стороной руки она вытерла слезы, словно ребенок. Как их малыш, черт возьми! Девушка сползла на пол по стене, к которой ее не так давно прижимал Юнги, и закрыла глаза, пытаясь взять под контроль свои эмоции. Согнула правую ногу в колене и положила на нее кисть. Голову откинула назад. — Крис никуда меня не отправлял. Я пришла, чтобы узнать, в чем весь сыр-бор с этими проклятыми Бантанами. Я пришла… Джуни тогда… вот так сделал, как часто делал и после. — Йеон потрепала собственные волосы на макушке и по щекам снова покатились слезы. — Меня это взбесило. Я посмотрела на него и увидела его лицо. Он был таким огромным. А его улыбка… такой доброй, что в этот момент перевернулся весь мой мир. Мир грубоватой девушки. Я стала иной. А ямочки на его щеках придавали ему образ самого лучшего человека. Эти чертовы ямочки, блять… Йеон открыла глаза, подняла руки и что-то отстегнула в своих волосах. Она сняла парик и швырнула его на пол. На плечо упала тяжелая коса. Затем девушка осторожно поднесла руку к глазам и сняла линзы, после чего они приобрели ярко бирюзовый цвет. На глазах Юнги произошли невероятные метаморфозы. Перед ним находилась Двойка с выражением лица их Малыша. Как теперь с этим жить? Как соединить эти два образа? Как они могли не понять, что это один и тот же человек? Лишь одно было оправданием. Внешний вид одной косметикой не заканчивается. Ее манера одеваться, краситься, вести себя, разговаривать… даже выражение лица и голос! Все это у Двойки было совершенно противоположным тому, что ребята почти каждый день видели у своей подруги. И главным критерием, что их двоих даже не сравнивали, потому… потому «а зачем»? С хуя, блять, сравнивать президента Кореи со своим соседом?! Ведь даже если и есть какие-то схожести… то, блять, чего в жизни не бывает? Самое смешное для Юнги было, что даже намека на то, что этот один и тот же человек не возникало никогда. Да, напоминала кого-то, но… не их Йеон. Даже сейчас. Звериное выражение лица Двойки с ледяными глазами с чуть простоватым выражением лица малыша никак не сходилось. А ведь она приходила через раз покоцанная, вся в синяках и царапинах, а иногда пропадала неделями. Видимо, ждала, пока раны после боев заживут. — Все это было ложью… твоя внешность, поведение. Твое отношение. Дружба и даже любовь к Джуни! Даже твоя напускная неуклюжесть, блять! Да я не видел человека более ловкого, чем Двойка! — Не все, — прошептала девушка. — Далеко не все. Я пришла из любопытства. Полная ненависти к вам. А уйти так и не смогла. — Она замотала головой. — Это было бы самым верным решением. Но… когда я поступала верно? — Йеон горько усмехнулась. — Я словно приросла к вам. Черт… даже не знаю, что меня в вас так зацепило. Внешность? Да. Не была моей. Поведение? Даже не знаю, в начале вроде притворялась. Но… — она закрыла лицо руками. — Я уже не знаю, какая настоящая, Юнги. Просто не знаю. Парень смотрел на нее и ему не казалось, что она врет. Неужели Йеон такая хорошая актриса? Йеон убрала руки. Ее глаза покраснели, хотя слез уже не было. — Но наша дружба и Джуни… все это шло отсюда… — Она коснулась груди. — Это правда. И была, и есть. Теперь Юнги вспоминал все, на что ранее не обращал внимания. Да, иногда на ее лице возникала страшная гримаса, когда она видела Намджуна в объятиях других баб. Именно в таких случаях ее сущность лезла наружу и тогда она бывала не в состоянии контролировать свои эмоции. Значит, одно точно правда. — Ты любишь Намджуна? — Я не думала, что это возможно. Поначалу даже не понимала, что это так, пока ты мне не открыл глаза. Но да. Кажется, люблю. — Йеон рассмеялась, но смех вовсе не выглядел веселым. Юнги подошел к ней и присел рядом. Апатия опустилась на его плечи и ему совершенно не хотелось делать лишних движений. — Крис тебя удерживает? — спросил он. Йеон повернула голову к другу и тихо ответила: — Как бы ты не ненавидел его, ты уже должен был понять, он никого не удерживает силой. Никого. Кроме тебя, правда, — она хмыкнула, кивая на Юнги, чем вызвала ответную усмешку. — Это да, умею я возбуждать нездоровый интерес нездоровых людей. — Он опустил взгляд вниз и увидел спортивное черное нижнее белье подруги, которое совсем недавно стянул с нее. — Э-э… подними, — произнес он, краснея. — И прости за это. — Спасибо, что не сделал того, о чем я подумала. — Это еще почему? Ты не хочешь меня? Совсем? Ни капельки? — попытался Юнги пошутить. — Я бы тебя убила, — сказала Йеон совершенно серьезно и подняла молнию. Между ними вновь образовалось молчание, которое по итогу нарушил Юнги. — Как ты связалась с Крисом? — Однажды он очень помог мне, — произнесла Йеон. — Он в хороших делах не помощник. — В хороших делах мне помощь была и не нужна. — Расскажешь? — поинтересовался Юнги, покосившись на подругу. — Не сегодня. Больше ничего не хотелось спрашивать, но все же Юнги произнес: — Ты будешь с нами? Этот вопрос сильно волновал обоих. — С нами — это с кем? Джуни сейчас хрен знает где. Бантан распустил. Ты с Крисом. — Ненадолго. — У тебя есть план? — Йеон подняла на Юнги заинтересованный взгляд. — Один из них ты удачно разрушила. Зараза. — Он плечом боднул девичье плечо. — Прости. — Йеон усмехнулась. — Но?.. — Есть план Б. — Это хорошо. Возвращайся к нему. Он без тебя словно рыба на асфальте, — сказала девушка. — А ты? Йеон промолчала, а Юнги перекинул ей руку через плечо и прижал к себе. — Ты наш малыш и это не обсуждается. Я тебя там не оставлю. Заберу оттуда. И спустя несколько секунд бирюзовые глаза смотрели на него с щенячьей благодарностью. По коже Юнги аж дрожь прошлась от подобной непривычности. Но подавив в себе это неприятное ощущение, он поцеловал ее в макушку. — Он меня не удерживает, Юнги, — все же сказала Йеон. — Тогда что тебя там держит? Она не ответила и на этот его вопрос. Просто поблагодарила и положила голову на его плечо.

***

— Сокджин еще не выходил? — спросила Бан Камели у господина Кима после всех приветствий. Выглядел мужчина паршиво и Камели стало его жаль. — Нет, — со вздохом ответил господин Ким, который уже не знал, как упросить сына открыть дверь. не знал на какой козе подъехать к сыну. Уже который день он сидел за закрытой дверью и лишь изредка из комнаты доносились приглушенные шорохи, говорившие о том, что человек еще жив. — Не разговаривает, не ест, — в отчаянии проговорил мужчина. Сколькими бы недостатками не обладал господин Ким, но сыновей он безумно любил. Лишь одно его в этой ситуации радовало. Чонгук, наконец, вернулся домой. Разговаривал мало, зато больше не хамил. Мать рассказала правду? Мужчина не желал этого, но был благодарен, что бывшая жена вернула ей младшенького. — Что она тут делает? Господин Ким вместе с гостьей услышали требовательной голос беременной жены. Они оба обернулись. Камели опешила от услышанной грубости. — Добрый вечер, Шиньон. Как поживаешь? — Камели подошла к мачехе Сокджина, но та лишь отступила на шаг. — Зачем ты пришла? — Хотела навестить друга, — спокойным тоном ответила Камели. — Он никому не открывает. Разве тебе не сказали? — Шиньон! — раздался недовольный голос господина Кима за спиной у женщин. — Я просто говорю очевидные вещи. — Взгляд Шиньон начал бегать из стороны в сторону. — Чтобы сэкономить время. — Иди в мой кабинет, — велел мужчина и она не посмела ослушаться. Сделав знак рукой, господин Ким подозвал прислугу и приказал провести гостью в комнату сына, а сам направился следом за женой. Стоило ему ступить в кабинет, как на него обрушилась истерика беременной жены, которая периодически хваталась то за живот, то за сердце. — Как ты мог так унизить меня перед этой женщиной?! — Ты сама себя унизила своим поведением, — устало потирая переносицу, произнес мужчина. — Ей ни к чему было приходить к Джину. — Почему тебя это злит? — Господин Ким пронзительно смотрел на лицо супруги. — Меня это не злит. Просто… — замялась она под его внимательным взглядом. — Просто ты влюблена в моего старшего сына? — продолжил мужчина за нее. — Я… — Шиньон растерялась. — Чтобы он тебе не наговорил, это наглая ложь. Меня оговаривают! Вот спроси у него, зачем ему это надо! Господин Ким смотрел на нее и до последнего надеялся, что она найдет трезвый аргумент, который бы рассеял его сомнения, но жена не нашла ничего лучше, кроме как полить грязью имя Сокджина. — Мой сын… — тяжелый вздох. — …никогда не врет. Себе на беду. После родов мы обсудим нашу дальнейшую совместную жизнь. А теперь иди в свою комнату. Тем временем Камели, которая пыталась подавить в себе неприятные ощущения после встречи с мачехой Джина, следовала за горничной. Когда та поклонилась и ушла, она осторожно постучалась в дверь. В ответ — тишина. — Джин, — тихо позвала Камели. Когда Хосок нашел друга, то рассказал ей, что тот валялся в каком-то дорогом клубе, прокатывая деньги со своей карточки на выпивку и девок. Ее муж был в шоке, увидев Сокджина в таком виде. В подобном состоянии его друг находился впервые в жизни на памяти Хосока. Он с трудом вернул блудного сына домой. На разговор тот не шел, как бы он ни старался. Просто вытолкнул всех из спальни и заперся изнутри. — Джи-ин… — позвала его Камели жалобно. Он столько раз выручал всех вокруг. Поддерживал в моменты отчаяния и ее в том числе, а себе помочь не позволяет. — Это Камели. Пожалуйста, открой мне. Она почти не ожидала, что он послушается. Однако с ее именем раздался щелчок и дверь с тихим скрипом открылась сантиметров на десять. Камели осторожно прошла в комнату, закрыв за собой дверь, тем самым лишив помещение последнего лучика света. В спальне Сокджина царила кромешная темнота. Задернутые шторы и выключенный свет дали свой результат. Когда глаза привыкли к темноте, Камели увидела друга, сидящего на полу у подножия кровати. Она не могла рассмотреть, в каком он состоянии, не в таком мраке, но его опущенный взгляд и тяжелое дыхание чувствовались отчетливо. Пройдя вперед, Камели села на корточки между раскинутыми и согнутыми в коленях ногами Сокджина. Его сгорбленные и ничем неприкрытые широкие плечи кричали об отчаянии, а руки, безжизненно свисающие с колен — о усталости. Черные волосы падали на глаза, не позволяя в них взглянуть. — Джин, — прошептала Камели. Она поднесла свои руки к нему и подняла его голову. — Мне так жаль, родной… — Девушка заботливо провела ладонью по его лицу, почувствовав на нем легкую щетину. — Очень жаль… — Она приблизила к Сокджину свои губы и, слегка касаясь ими его губ, прошептала: — Вернись к нам. Мне тебе так не хватает… Резким движением Сокджин грубо схватил Камели за кисти, заставив ее охнуть от неожиданности, и притянул к себе, впиваясь в ее губы требовательным поцелуем. Она почувствовала запах алкоголя и естественно поняла, что он был пьян. Попытки высвободиться лишь усугубляли положение Камели. Спустя минуту Сокджин уложил подругу на ковер и прижал ее к нему весом своего тела. Пытаясь зафиксировать девичьи руки одной ладонью, он, не переставая целовать ее, сунул вторую под юбку. Нетерпеливыми движениями стянув с нее трусики, его пальцы пошли дальше, заставив Камели под ним застонать от удовольствия. Сопротивление сошло на нет. Камели чувствовала, что по настоящему хочет этого. Она еще никогда не ощущала себя настолько желанной. Тело поддавалось ласкам Сокджина, чувствуя потребность в его прикосновениях. Когда стало понятно, что Камели отдается ему по доброй воле, Сокджин оторвался от ее губ и проложил дорожку из поцелуев по шее вниз. Порвав рубашку Камели, он задрал ее лифчик, освобождая небольшую грудь, и одарил нежным внимание оба соска. Насладившись девичьей грудью, Сокджин спустился вниз и, задрав юбку до самой талии, поцеловал живот, низ живота… и застыл. Камели вздрагивала от каждого его прикосновения. Ее тихие стоны звучали в ушах, говоря, что она не против. Джин приподнялся и посмотрел в ее глаза. Они были затуманены. Он посмотрел вниз. Ее ноги, одетые в черные чулки, были раздвинуты, и она обхватила его бедра. Этот вид завел бы и мертвого. Второго предложения он ждать не стал. Сокджин овладел женой друга с грубой страстью, на которую только был способен, и совершенно не задумывался о последствиях своего решения. Ким Сокджин устал быть хорошим. Ким Сокджин устал быть заботливым. Ким Сокджин устал отказывать себе. Ким Сокджин хочет быть эгоистом. Хотя бы раз и именно с Бан Камели.