***
Мин Юнги ходил по территории университета, постоянно оглядываясь. Желание быть замеченным одной особой ровнялось нулю. Желание увидеть данную особу — миллиону… Информацию для поступления сказали дадут после четырех часов дня, а значит, ему надо провалындаться тут еще, как минимум сорок пять минут, после чего ему необходимо будет пулей лететь в клуб Криса. Юнги решил скоротать время в кафетерии неподалеку от университета. Сегодня должен состояться бой с Двойкой. От чего Юнги так волновался? Он ее боялся? Нет. Тогда почему он так нервничал перед боем с ней? Бой с Тройкой не заставил его даже чесаться. Может, Юнги переоценил Третьего? И слава о нем была преувеличена? Или… он так жаждал, чтобы он, Шуга, поскорее свалил из «Псов», что не особо сопротивлялся? Такую вероятность Юнги вполне допускал. Он всем нутром чувствовал, что даже само его присутствие выводило Тройку из себя. Почему? Да наплевать. Поддался ли он Мин Юнги? Опять-таки наплевать. Главное этот этап пройден. Но вот Двойка… чувствовал, грядет что-то нехорошее. А предчувствие Юнги еще не подводило. Вдруг что-то произойдет и его план полетит к чертям? Надо будет предотвратить любые помехи. Всеми силами. Да хоть удавить эту непонятную тварь… Потому что план Б был слишком нестабилен. И невозможно предугадать реакцию Криса на ту новость, которую Юнги собирался ему сообщить. — Эй, Шуга! — услышал парень знакомый голос. Юнги застыл, не понимая, кто посмел его так назвать? Обернувшись, он пожалел, что зашел в кафетерий. На него смотрело улыбающееся лицо его старого друга. Пожалуй, единственного человека на памяти Юнги, в присутствии которого ему не хотелось ругаться или материться и единственный человек, которого не хотелось обзывать или ударить. При том, что желание ударить возникало периодически к любому человеку. Ему махал рукой Ким Сокджин. Видимо, выбрался на чашечку кофе с коллегой. Не имея возможности пройти мимо, Мин Юнги направился к другу, который встал ему на встречу, готовый обнять его. — Ты как, дружище?! — восклицал Джин, обнимая товарища. — Давно не виделись. Как Джуни? В последний раз, когда его видел, он паршиво выглядел. Ты, кстати, тоже. У тебя все нормально? Как твоя отличница? Ты не потому так исхудал? Шуга пытался выбраться из объятий своего достаточного высокого приятеля с мыслью: «Как же мне надоели эти огромные люди». Параллельно пытаясь выдохнуть немного сладковатый аромат его дорого парфюма. — А ты все купаешься в своих духах, — проворчал парень, хлопая Сокджина по плечу. — А ты все еще нюхаешь людей, — рассмеялся он в ответ. — Пойдем, представлю своей коллеге. Сокджин отвел Юнги к девушке, с которой обедал, но стоило им приблизиться, как в нос парню ударил до боли родной запах. Он на мгновение прикрыл глаза, пытаясь остановить время… Открыв вновь глаза, Юнги начал оглядываться в поисках человека, которому этот запах мог принадлежать. У него, конечно, бывали периодически глюки, заставляющие думать, что она рядом, но сейчас этот аромат был слишком явственен. — Это Со Ён Хи, моя коллега по цеху, так сказать. Юнги, чьи глаза нервно блуждали по помещению, резко остановил взгляд на спине девушки, которая сидела неподвижно с момента, как ее собеседник окликнул друга по имени «Шуга». — Со Ён Хи, это мой старый друг — Мин Юнги, — продолжил Сокджин. Девушка встала и выпрямилась. Она сильно похудела и осунулась. Была более бледной, чем обычно, и от нее всё ещё шел аромат, сводящий Юнги сума. — Приятно познакомиться, — выдавила из себя слова Ён Хи, протягивая руку для пожатия. — Снова, — усмехнулся Юнги с содроганием, пожимая родную ладонь. — Снова? — переспросил Джин, переводя взгляд с одного на другого и обратно. Понадобилось около минуты, чтобы осознать происходящее. — Училка, блять! В самом банальном понимании этого слова! И выглядит, как «училка», и говорит, как «училка», и ведет себя, как самая настоящая «училка»! Сокджин перевел взгляд на Ён Хи: идеально выглаженная рубашка цвета пудры, строгая юбка-карандаш черного цвета ниже колен и бежевые туфли на невысоком каблуке. Ким Намджун еще никогда не был так точен в описании. Пытаясь скрыть улыбку, Сокджин уточнил у друга: — Отличница? — Она самая, — ответил Юнги, затем обратился к Ён Хи: — Как ты? Работа? Родители? Ён Хи… его Ён Хи обедала с Ким Сокджином? Почему именно с ним? Почему именно она? Если кому-то и уступать любовь всей жизни, то лучшего варианта, конечно, не найти. Джин словно с каталога идеальных женихов: красив, высок, богат, успешен, из хорошей семьи, умен, образован, рационален, благороден, ответственен и добр. Не было в нем недостатка, о котором бы знал Шуга, а он Сокджина видел в разных жизненных ситуациях. Ким Сокджин во всем был лучше Мин Юнги. Тут даже спорить казалось бессмысленно и против такого выбора родители Ён Хи явно не будут против. — Прекрасно, — произнесла девушка, пытаясь скрыть волнение в голосе и не начать нести ерунду. — Работа тоже. — А родители? — Не знаю, — твердо проговорила Ён Хи, не отводя глаз от подозрительного прищура Юнги, по которому истосковалась. Если честно, Ён Хи была слегка в шоке от его поведения. Она думала Юнги разорвёт ее собеседника, кем бы он ни был. Однако либо Сокджин очень близок ему, либо она стала ему безразлична. И как это не странно, девушка склонялась больше ко второму варианту. Иначе, как у него получилось столько времени держаться подальше от нее? Ему наплевать. — Как так? Прям таки не знаешь? — Юнги не верил ни глазам, ни ушам. — Я с ними с некоторых пор не живу, — ответила Ён Хи, внимательно глядя на реакцию, словно ждала, что он ее обнимет за такой героический поступок, но ответом было абсолютное равнодушие. — Ясно, — кивнул ей Юнги, после чего обернулся к Джину, который пытался не усмехнуться, и добавил: — Я, пожалуй, пойду. Не буду вам мешать. — Ты не мешаешь. Давай вместе выпьем кофе. Заодно расскажешь, зачем сюда пришел. А то я разрываюсь от любопытства, — Сокджин попытался пошутить, чтобы разрядить обстановку, но получился обратный эффект. — Уже неважно. — Юнги похлопал его по плечу, вновь кивнул девушке и ушел. Она потеряла его…***
Намджун был неуверен, правильно ли поступает придя сюда, но это последний пазл в сложившейся ситуации. Последнее звено, которое поставит печать в этой истории. Сделав глубокий вдох, парень постучался в старую дверь небольшого дома. Ответом послужила тишина. РМ оглянулся. Зимой некогда красивый сад превратился в унылую картину. Но камни, которые они наворовали со двора его бабушки, все еще стояли на месте. Сердце Намджуна наполнилось теплом. Втянув голову в серый пуховик, парень более настойчиво постучал в дверь. Несмотря на то, что шла уже вторая половина декабря, снег так и не выпал. Зато на улице было достаточно морозно. Руки лишний раз из карманов вытаскивать точно не хотелось. Однако, чтобы появление здесь не стало пустой тратой времени, Ким Намджун постучался в третий раз. Дверь отворилась. На пороге показался Мин ЧжуВон. Мразь, которую Юнги периодически обязан был называть отцом. Поднятую для стука руку Намджуну пришлось опустить и засунуть в карман во избежание искушения. — Я пришел к госпоже Мин. Я… — Знаю, кто ты. — На лице мужчины появилась усмешка, оголившая ряд пожелтевших зубов. — Слышишь?! — крикнул мужчина в дом. — Смотри, кто пришел. — Кто? Юнги? — послышался издалека тихий голос матери Шуги. Дверь распахнулась полностью и на пороге появилась женщина. Руки, которые она вытирала о фартук, что был на ней, застыли на месте. — Ну почти. — Ухмыльнулся мужчина с каким-то садистским выражением лица глядя на жену. — Похож, правда? Женщина промолчала. С возрастом Джуни стал второй копией своего отца. Настолько, что сердце женщины, ожидавшей увидеть сына, пропустило удары. Она схватилась за дверь. Намджуна, очевидно, она не видела еще дольше, чем Юнги. — Добрый день, аджумма. — Намджун поклонился ей в знак приветствия. — Я пришел поговорить. — Да, конечно, проходи, родной. Я налью чай. Яблочный пирог будет готов с минуты на минуту, — голос женщины дрожал от волнения, а глаза были на мокром месте, но она сдерживала слезы. — А у меня ты спросить не хочешь, кого в мой дом впускаешь?! — возмутился мужчина, мимо которого прошествовал молодой человек вслед за его женой. — Я к тебе обращаюсь! — крикнул он в спину госпожи Мин, но когда его проигнорировали решил перейти к радикальным действиям: подбежал к гостю и схватил его за руку. — Это мой дом и входить ты в него будешь с моего разрешения. Намджун посмотрел сверху вниз на человека, который всю сознательную жизнь издевался над его лучшим другом. Еле сдерживая себя, чтобы не размазать ублюдка по деревянным доскам в его же собственном доме, парень молча вырвал руку из его цепких лап и последовал за женщиной, продолжавшей несвязно говорить, вообще не замечая происходящего. — А вот и пирог. Ты должен его попробовать. Он у меня получается очень хорошо… — Внезапно свет в доме погас. — Опять отключили электричество. Неоплаченных счетов накопилось слишком много с тех пор, как Юнги перестал присылать деньги, к сожалению. — Она попыталась скрыть смущение и направилась к большому окну, чтобы отдёрнуть занавески и впустить в комнату побольше дневного света. — Ты меня слышишь?! Вышвырни этого сукина сына из моего дома! Немедленно! — Нашего дома… — тихо произнесла женщина, стоя с опущенной головой. — Чего ты там мямлишь?! — Рот закрой, — спокойно сказал Джуни, с ненавистью глядя на мужчину. — Ты будешь еще затыкать мне рот?! Да кто ты такой?! Ты и вся твоя семейка… Мужчина предпринял второю попытку выволочь гостя силой и в то же мгновение он потерял почву под ногами. Сперва Намджун прижал его к стене, а затем господин Мин взлетев, как минимум, на полметра от пола. Нервно хватая воздух ртом, хозяин дома пытался оторвать руку Намджуна от своего горла. — Я тебя за Юнги разорвал бы, — зарычал Намджун на него. — Но не сделаю этого, потому что мой друг почему-то не сделал этого до сих пор. А, значит, на то были причины. Потому, блядь вонючая, пошел на хуй из этого дома, пока я не закончу тут. Иначе могу передумать. Намджун брезгливо одернул свою руку от его шеи. Надо отдать мужчине должное. В его взгляде не было ни капли страха. Только ненависть. — А ты так и будешь стоять и просто смотреть на это?! — поднимаясь с пола, бросил он своей жену. Госпожа Мин, которая до этой секунды стояла, не поднимая глаз с собственных тапочек, и никак не предпринявшая попыток вмешаться в происходящее, наконец посмотрела на мужа и спокойно произнесла: — Это не мой сын. Я не могу ему указывать. Мужчина недолго буравил взглядом свою жену, после чего прошипел: — Я тебе покажу… ты пожалеешь об этих словах. Со злобной гримасой на лице, он покинул собственный дом. — Садись, родной, — спокойно произнесла женщина, стоило двери с громким стуком захлопнуться. — Угощайся. Послушавшись, Намджун сел за стол и перед ним вскоре появилась тарелка с ароматным десертом. — Спасибо, я не надолго. — Что-то случилось? — Женщина подвинула стул поближе к гостю и села, сцепив пальцы перед собой. — Что-то с Юнги? Он… здоров? От него в последнее время вообще нет новостей… — ее голос дрогнул. — Перестал меня навещать. — Навещать? — Намджуну было жалко госпожу Мин, но он считал ее саму виноватой. — Вы же сами его прогнали. — Он отвел взгляд, чтобы не видеть слез, затем кивнув на выход, добавил: — Это ради него вы подвергли Юнги таким страданиям и унижениям? И еще удивляетесь, что он перестал появляться в вашей жизни? Кажется, вы что-то попутали. Женщина ладонью убрала слезы со своих щек. — Он в порядке? — Я пришел, чтобы поговорить кое о чем. Точнее мне надо кое-что спросить, чтобы убедиться. — Намджун не желал отвечать на ее вопросы. Она не имела права знать ничего о своем сыне. — О чем же? Что я могу знать и чем могу помочь? — Только не надо увиливать, прошу вас. Я хочу уже прямой ответ хоть от кого-то из причастных к этой истории. Госпожа Мин вопросительно смотрела на Намджуна, поэтому он продолжил: — Вы знаете, кто я? — Конечно. Друг моего сына, — сбитая с толку таким вопросом, ответила женщина. — Вы знаете, кто я? Чей я сын и из какой семьи? Наступила напряжённая тишина, которая давила на сердце госпожи Мин. — Конечно. Сын Ким ДоХуна и Го Ы. Единственный внук величественной Ким Минжи. — Единственный? — Намджун осознал, что женщина поняла, зачем он здесь. Хотя ее поведение и выражение лица ни капельки не изменилось. — Единственный признанный, — уточнила она, не увиливая, как Намджун того и хотел. Рм громко сглотнул, чувствуя, что очень скоро окончательно докопается до истины. Но до конца не понимал своих эмоций по этому поводу. — Вы работали в доме моей бабушки? — Да, мне было двадцать три или четыре, кажется. Совсем еще молодая, но уже замужем. — Женщина слабо улыбнулась. — Так… кто я? — повторил свой вопрос Намджун. — Единокровный брат моего сына, — со вздохом произнесла госпожа Ким. Наконец-то хоть кто-то это произнес. Намджун испытал такое облегчение, что готов был рыдать от счастья. Теперь это не догадки или намеки, а самый настоящий факт. Истина. — Мой отец… он знал о беременности? — Знал. — И что он предпринял? — РМ откинулся на спинку стула, боясь услышать ответ. — Предложил мне сбежать с ним, но об этом уже знала его мать. Побег не был решением. Не для него. Он был очень добрым человеком и… очень подавленным своей матерью. Она не позволила бы ему спокойно жить, о чем она мне ясно дала знать. ДоХун не был приспособлен к самостоятельной жизни. Как впрочем и я. — Женщина грустно улыбнулась. — Даже в том наивном возрасте я понимала… — Она вытерла вновь подступившие к глазам слезы. — Той ночью, твоя бабушка пришла ко мне, разложила все по полочкам. Предложила кучу денег. — Чтобы вы оставили отца? — Намджун склонился над коленями и прикрыл лицо руками. — Нет. Чтобы убрала ребенка. Твоего отца я оставила добровольно. Я бы не смогла сделать его счастливым. Намджун поднял взгляд на женщину и уже смотрел на нее чуточку по другому. Вот так решительно отказаться от того, кого любишь, посчитав, что это во благо этому человеку? Где же обычный человеческий эгоизм? — Ребенка, как ты уже понял, я не убрала. И не жалею. Он был моим единственным лучиком счастья на протяжении все жизни. Но пообещала держаться подальше от всего, что связано с вашей семьей. Я уволилась и вернулась к мужу. Он принял меня, зная обо всем. Потому… вы с Юнги не можете винить его за его поведение. Не имеете права. Если бы он рассказал всем правду, я была бы опозорена. Твоя бабушка пришла в ярость из-за моего упрямства и… пакостила. Периодически. Но после того, как узнала, что ее внуки сдружились… кажется, у нее началась настоящая истерика. — Госпожа Мин улыбнулась. — Я назвала сложившуюся ситуацию кармой. Через месяц после тех событий, она женила твоего отца на дочери очень знатной особы. Это была «свадьба века». По крайней мере, так писали газеты. Это было больно видеть… — Она закрыла глаза. — Я начала все крепче держаться за свой лучик, который появился на свет через несколько месяцев. Весь мой мир сосредоточился на моем сыночке. И чем это становилось очевиднее, тем сильнее проявлялась ненависть моего мужа к ребенку, а упреки и жестокость острее. Пока все это не пришло к своему апогею. — Она столько лет держала все себе. А теперь, рассказывая о своих чувствах, мучивших ее на протяжении долгих лет, женщина словно сбрасывала со своих плеч тяжелый груз. — Я обрадовалась, когда еще совсем ребенком Юнги изъявил желание жить один. Он сильный. Намного сильнее своих родителей. Эта черта была характерна лишь одной моей знакомой. Вашей бабушке. С каждым годом он становился все больше неуправляемым и похожим на Ким Минжи. А ее, видит Бог, я ненавидела. И тебе, родной, не понять, как это сложно совмещать… два столь разных чувства к одному и тому же человеку. Его переезд облегчил мне жизнь. Мне достаточно знать, что у него все хорошо. — Тогда вынужден сказать, у него не все хорошо, — сказал Намджун. Женщина молча посидела еще несколько секунд, словно что-то обдумывая, затем встала и произнесла: — Он сильный. Он справится. — Госпожа Мин приблизилась к Джуни и ласково коснулась его щеки. — Ты так похож на него… Так же красив и мягок, как и он. Твой отец был добрым человеком. Намджун отвернулся. Ему не понравилось это сравнение. Его отец был слабаком. В этом он был полностью согласен со своей дражайшей бабулей. — А что, если не справится? Что тогда? Мать Юнги промолчала, просто глядя на гостя. Поняв, что более ему с ней разговаривать не о чем, Намджун покинул дом, лишь коротко попрощавшись.***
Хан Су Мин и Чхве Йеон сидели в кофейне на окраине района Коннамгу. Зимой темнело рано, поэтому казалось, что на улице не шесть вечера, а еще более позднее время. Су Мин что-то рассказывала подруге, но та была чересчур рассеянной даже для Йеон. Одно то, что свое любимое пирожное она ковыряла уже пять минут, так и не притронувшись к нему, означало, что далеко не все в порядке. Однако на вопрос, что случилось, Йеон лишь отмахивалась. Она была серьезна. Из собственных мыслей Чхве вырвал звонок. — Да? — Даже не посмотрела на экран телефона, она узнала раздавшееся в ответ «малыш». — Увидеться? Нет. Не сегодня. Сегодня я занята. Такой серьезной свою подругу Су Мин точно не видела. Хотя… последние недели она в целом была сама не своя. Когда Йеон положила трубку, Су не выдержала и спросила: — Это был Джуни? — подруга в ответ кивнула. — Тот самый Джуни? И ты не полетела к нему, когда он позвал? — Су Мин попыталась пошутить. До сих пор так и бывало. Стоило «Джуни» позвонить, как Йеон было не остановить. Она буквально упархивала, бросая все дела. А на этот раз даже не шелохнулась. — Почему ты не ушла? — Я же сказала, что занята. Тяжелый взгляд Йеон переместился на собеседницу. Чхве не понимала, что она забыла в кофейне рядом с Су Мин, когда мысли ее были очень далеко и не в очень хорошем месте. — Но раньше я тебе не мешала уйти к нему. — Су Мин неловко улыбнулась, немного напуганная взглядом подруги. — Ты мне и сейчас не мешаешь, — раздраженно ответила Йеон. Встав, она бросила деньги на стол и с фразой «увидимся» ушла. Хан Су Мин была неприятно удивлена. Во-первых, ее подруга впервые расплатилась, при этом полчаса «не поныв» о том, что у нее нет денег. Такое ее поведение Су больше забавляло, чем раздражало. Во-вторых, Йеон положила на стол вдвое больше, чем стоил их общий обед и даже не посмотрела на банкноту. Просто достала из кармана рюкзака немного смятую купюру и все. И, в-третьих, что это за «увидимся»? Словно она ей мешала. Девушка взяла деньги со стола и положила их к себе в карман с намерением вернуть при первой же возможности. Отодвинув недоеденное пирожное, Су Мин расстроенная встала из-за стола и, расплатившись у кассы, вышла из заведения. К сожалению, именно сегодня Йеон была не в духе. Сейчас, когда Су наконец решилась поделиться тем, что ее каждую ночь уже которую неделю подряд без пропусков навещает Пак Чимин. Интересно, что бы подруга сказала на это? Или на то, что Чимин выгнал ее отца из дома? И теперь в доме не бывало срача, чему тихонько радовалась Су Мин. Она поделилась бы с Йеон и тем, что Чимин заполнял ее холодильник разнообразными фруктами, продуктами и ягодами. Видимо, чтобы было, что поесть, когда он придет следующей ночью. А еще… Су рассказала бы подруге, что он ее целовал неоднократно и более того касался ее почти везде. Девушка зарделась, вспоминая последнюю встречу. Она его ненавидела, но то, что он заставлял ее чувствовать… черт. Ей просто было необходимо с кем-то об этом поговорить. С кем, если не с Йеон? С чувством огромного стыда и смущения, Су Мин признавалась самой себе, что ждала Чимина этой ночью тоже.***
— Родители опять уехали без нас, — устало зевая, произнес Чимин. Парень стоял в костюме от Gucci, который ему подобрала Сыль. В такие дни он не имел права отказывать ей в выборе наряда. Именно так заявила ее Высочество Юн Сыль и была отчасти права. — Ты мне указываешь, как мне жить по будням. Я тебе указываю, что надеть на праздники, на которых ты сопровождаешь меня. Зачетный компромисс для Чимина. А если учесть неплохой вкус его сестры, это было не так страшно. Время поджимало. Рождественская вечеринка в EmperorHil должна была вот-вот начаться, а всем известно, как госпожа Ким относилась к не пунктуальным людям. Каким бы знатным не был гость, его могли попросту не впустить, даже с приглашением. — Они же не на лимузине поехали? — кричала из своей комнаты Сыль, нервно завершая праздничный наряд. — Нет, — спокойно ответил Чимин. Его отнюдь не расстраивал тот факт, что они могут не попасть на этот «бал». Откровенно говоря, Чимину хотелось оказаться в совершенно другом месте. Но для сестры такие выходы в свет имели огромное значение, а она не любила их совершать без него. Потому свои планы ему пришлось перекроить ей в угоду. Чимин убрал несуществующую соринку со своего пиджака бежевого цвета, когда услышал Сыль: — Я почти готова! — Можешь не торопиться, дорогая. Расстроишься только ты. — Не смешно, — проворчала Сыль, появляясь в гостиной. Чимин оставил рассматривание золотых пуговиц с гравировкой бренда на своей черной рубашке, когда перед глазами встала сестра. На ней было черное короткое платье до середины бедер того же бренда, что и его костюм. Оно облегало стройное тело девушки, как вторая кожа. Плечи были оголены, из-за того что отсутствовали рукава, а верх платья закалывался за шеей. Наряд Сыль мог показаться вульгарным или чересчур смелым для приличной корейской девушки из знатной семьи, если бы не изюминка этого платья, делающая весь образ словно волшебным. Настолько, что это лишило дара речи даже родного брата. От тонкой талии платье дополняла песочно-прозрачная юбка в пол, словно сделанная из золота и солнечного света, которая идеально гармонировала с одеждой Чимина. Длинные ноги Сыль были обуты в золотые босоножки на высокой шпильке от Jimmy Choo. Весь ансамбль дополнял идеальный вечерний макияж в телесных тонах и прическа с подобранными вверх волосами, из которой искусственно выбились пара локонов. — Ну как? — Сыль было важно мнение брата. Чимин подошел к ней и чмокнул в лоб. — Ты прекрасна, — ответил он, беря ее под руку, чтобы наконец отправиться на празднование Рождества. — Спасибо, — прошептала девушка и замахала ладошкой перед глазами, в попытках остановить даже не навернувшиеся слезы. — Ой! Погоди! — Ну чего теперь? — нахмурился Чимин, глядя вслед близняшке, которая побежала на своих шпильках в глубь дома. — Я сумочку забыла, — услышал он. Ждать пришлось недолго. Уже через минуту Сыль летела к нему с маленькой сумочкой от Prada того же песочного цвета, инкрустированной полудрагоценными камнями. Она взяла брата за локоть и с яркой улыбкой голливудской кинозвезды произнесла: — Поехали. Спокойно они ехали первые три минуты, а потом близняшка Пак начала ерзать в их лимузине, беспокойно глядя в окно. Интересно, кто будет на вечеринке? Все сливки сеульского общества. Какова вероятность, что Чонгук получит приглашение? Мизерная. К сожалению. Хотя почему к сожалению? Она не хотела бы его больше видеть. Пусть гуляет лесом. Из-за своих размышлений Сыль нахмурилась. — Ты чего? — спросил Чимин, наблюдавший за мимикой лица сестры, которая успела поменяться раз десять за последние пару минут. — Я точно неплохо выгляжу? Она шутит? Чимин не встречал девушки прекрасней, чем его сестра, но отчего-то нервничала она не на шутку. — Тебя поставят вместо елки, — попытался он пошутить, однако Сыль было не до шуток. — У тебя очень «прикольное» чувство юмора, братишка. А главное уместное, — она скорчила гримасу. — Не советую морщиться. — Усмехнулся Чимин. — Иначе вот это всё… — он сделал круг вокруг своего лица, — …посыплется. — Да ну тебя, — девушка ткнула брата в бок, от чего тот охнул, и отсела подальше от него. — Ну прости-прости… — Чимин притянул сестру обратно. — По факту ты выглядишь, словно ангел. Сыль вспыхнула. Так ее уже называли. Она моргнула пару раз, в попытке предотвратить поток слез и сделала глубокий вдох. — Спасибо, Чимин. — Сыль положила ему голову на плечо и закрыла глаза. Больше они не разговаривали, пока Чимин внезапно не произнес сестре, поглаживая ее ладонь: — Я отомстил за нас. Тишина. Лишь по тому, как ее рука напряглась, парень понял, что его услышали. — Ей было больно? Сыль не надо было уточнять, о ком идет речь. Глаза ее распахнулись в ожидании ответа. — Им было больно. Очень. — Это хорошо. Спасибо. — Сыль вновь закрыла глаза, а на губах заиграла довольная улыбка, которая сделала ее еще больше похожей на брата-близнеца. Автомобиль остановился перед шикарным отелем и спустя несколько секунд дверь со стороны Чимина распахнулась. — Приехали, молодой господин. У вас семь минут, чтобы добраться до апартаментов EmperorHil. — Спасибо, аджосси. — Улыбнулся Чимин водителю, после чего вышел из машины и, обойдя ее, помог сестре. Близнецы направились к лифту и поднялись на тридцать девятый этаж. Администратор в вечернем костюме проверил их приглашения. Их имена были названы, и близнецы Пак вступили в шикарный банкетный зал, занимающий весь этаж и украшенный в зелено-красных тонах в духе Рождества, в центре которого стояла огромная елка. Людей было очень много и все соответственно в дорогих вечерних нарядах. Пока брат с сестрой спускались по ступенькам вниз к остальным приглашённым, каждый из гостей, будь то мужчина или женщина, смотрели им вслед. Сыль крепче схватилась за локоть брата, пока глазами искала родителей, но мать нашла их раньше, чем они ее увидели. Придя им на встречу, женщина довольно улыбалась реакции, которую вызвали ее дети одним своим появлением. Ведь именно это «шуршание» в толпе заставило госпожу Пак оглядываться в поисках причины общего волнения. Какова же была ее гордость, когда она поняла, что причиной восхищения гостей являлась ее семья. — Идеально, — произнесла женщина, обнимая своих детей. — Ты хорошо постаралась, дорогая. Госпожа Пак прекрасно понимала, что заслуга их эффектных нарядов принадлежала именно дочери. Чимин в черной рубашке, в того же цвета брюках, песочном пиджаке, из нагрудного кармана которого торчал уголок черного платка с выбитой символикой «Gucci» и просто шикарных кожаных туфлях того же бренда, что и весь его наряд и Юн Сыль в ее сказочном наряде, лишили дара речи всех присутствующих на этой вечеринке. — Найдите отца. Он вас ждал. — Пойдем, — сказал Чимин, но сестра не сдвинулась с места. Она стояла, застыв на месте и не сводила глаз с Чонгука.***
Юнги сидел в мастерской Криса, ленясь спуститься в подвал, где должен был состояться бой. От чего он так нервничал? Беспокоился? Нехорошее предчувствие не оставляло его с момента, как объявили дату боя с Двойкой. — Привет, — раздалось у входа. Шуга поднял взгляд и посмотрел на вошедшего Хидо. Пожалуй, единственное дружелюбное к нему создание в этом клубе. Войдя, парнишка включил освещение. — Это не твой бой сейчас должен состояться? Двойка, конечно, мастерица устраивать зрелища, но без соперника ей не обойтись, — Хидо попытался пошутить, чтобы поднять боевой дух человека, которого хотел называть другом. Немудрено, что Юнги испытывал стресс, как минимум. На этот бой пришли поглазеть представители почти всех имеющих вес группировок страны. Ставки, на памяти Хидо, еще не были такими высокими. Кто угодно занервничал бы. А самое ужасное то, что здесь не было ни единого человека, который бы его поддержал. — Думаешь, не справится без меня? — Мне так кажется, — ухмыльнулся Хидо. — Даже если сиськами потрясет? — пошутил Юнги. Парень аж весь зарделся от услышанного и еле вымолвил: — Тогда толпа будет в восторге. — В таком случае, и без меня справится, — заключил Юнги, поднимаясь на ноги. Хидо удивленно посмотрел на Шугу. — Ты не будешь драться? Собираешься уйти? — в голосе парня проскользнуло разочарование, словно его герой сбежал с поля боя. — Дурак, что ли? — Шуга постучал наивного собеседника по макушке и пошел к двери. — Будешь за меня болеть? — напоследок спросил он, в принципе, не ожидая положительного ответа, но который получил. — Да.***
— Я не понял, с каких это пор тебя не беспокоит количество мужчин, которые крутятся рядом с твоей сестрой? Раздраженный голос бывшего друга раздался совсем рядом. Чимин лениво поднял взгляд со своего телефона на Гука, севшего за его столик и не сразу понял, о чем шла речь, ибо мысли его были в совершенно ином месте с человеком, который в эту шикарную обстановку бы не вписался при всем желании. — Кажется, у меня это уже спрашивали. Совсем недавно, — задумчиво произнес Чимин, глядя как его сестричка переплюнула саму себя в своем очаровании. Все молодые и немолодые люди этого вечера были поглощены ею. — Отвечу так же. Она моя сестра, а не девушка. В отличии от тебя. Вот тебя это должно беспокоить… — усмешка. — Вот если к ней эти олухи станут относиться пренебрежительно или того хуже оскорбительно, вот тогда это меня взбесит. — Чимин задумался. — Да, точно. Мне это не понравится. А пока они соблюдают рамки приличия, моя сестра может изощряться с этими людьми, которые прекрасно понимают, что и зачем она творит, как хочется ее маленькому надменному сердечку. Слух Чимина уловил рычание или ему это показалось? Он перевел взгляд на Чонгука, который буквально кипел от ярости, глядя на руку какого-то богатенького Ричи на спине его золотого ангела. Чимин заинтересованно наблюдал за ним. У Гука никогда не было недостатка ни в женском внимании, ни в женском общении, но Пак ранее не видел, чтобы он кого-то ревновал. Брови Чимина поползли вверх. Кажется, сестренка нашла на него управу. Чонгук резко встал и отодвинул стул, который почти упал, а сам парень направился к Сыль. Она стояла в центре залы в окружении трех молодых людей, являвшимися наследниками из очень благородных семей Сеула. Впервые за весь вечер Чимин забыл о своем телефоне и о том, где он предпочел бы оказаться вместо этого места, сосредотачиваясь на происходящем перед самым его носом. Скрестив руки на груди, парень более не сдерживал усмешки. — Развлекаешься? — спросил Чонгук, появляясь рядом Сыль и неимоверно аккуратным образом «ликвидировав» руку мерзавца с тела своей девушки.***
В стельку пьяный Намджун сидел в гараже на диване, заваленном мусором, и уже в пятьдесят пятый раз набирал то Йеон, то Юнги, но никто из них не отвечал. Никому больше не было до него дела. Живой ли он или мертвый не волновало никого. Если от Шуги в данной ситуации это было ожидаемо, то от Малыша Намджун ждал иного. Почему она давно не выходила на связь с ним? Не приходила и не убирала в гараже. Не забрасывала его под душ, чтобы протрезвел, как делала раньше. Не приходила с едой и уже совсем давно ничего не просила у него. Неужели у него не осталось родных ему людей? До капли осушив последнюю бутылку и поняв, что запасов алкоголя не осталось, Намджун швырнул ее об стену. Та разлетелась на множество осколков. На нетвердых ногах РМ направился к своему байку, намереваясь сгонять за очередной порцией бухла, но споткнувшись о собственные ноги, упал и ударился головой о холодный бетон своего «дома». Больше не осталось у него родных людей, которым бы было дело до того, жив он или нет… которые позвонили бы ему и забеспокоились, когда он не ответит. Он один.***
— Ты думаешь, я не поняла, что ты натворил на своем бое? — Зато я не понимаю, о чем ты толкуешь, Двоечка. — Лоха из себя не строй. — Двойка сидела в VIP-зоне. До начала боя осталось каких-то десять минут. — Хочешь сказать, ты и пятнадцати минут не в состоянии выстоять против Бантана? — Я сделал все, что в моих силах, — усмехнулся Третий, почесывая сломанный нос и, при этом избегая смотреть в глаза девушке. В помещении как всегда несло перегаром и освещение было приглушенным. — Ага. Даже Четвертый бился двадцать три минуты, а ты слег за четырнадцать с половиной. На месте Криса, я бы тебя убила. — Ну, он очень постарался выполнить это, а я был просто не в форме. — Тройка театрально развел руки в стороны. — Что ты задумал? Девушку было не так просто провести. Ее прищуренный взгляд будто видел его поступки насквозь. Тройка закрыл глаза и провел рукой по красным волосам. Было бы интересно однажды сразиться с Мин Юнги «до конца». Однако это был не тот случай, когда оно того стоило. Его подсознание вернулось на ринг. Битва была словно шутка. Он чувствовал напряжение Юнги, но сам оставался совершенно спокоен. Ему был неважен исход этого боя и неважно, насколько он влетел бы в долг Крису. Когда фирменным ударом головы Шуга повалил его на пол, Тройка пришел в восторг. Через минуту Бантан вбил в пол рядом с его лицом его же нож. — Возвращаю долг. Тем самым завершил бой своей победой. — По мне все прекрасно завершилось. — Усмехнулся парень, откинувшись на спинку кожаного дивана. — Никто не пострадал. Он наконец встретил тяжелый взгляд необычных глаз своей давней подруги. — Никто кроме репутации Криса, — сказала она. Из общего зала раздался гонг. Разговоры сотни людей прекратились. Было объявлено о начале боя. Девушка встала и посмотрела на Третьего сверху вниз. На ней были эластичные черные лосины от талии и коротенький спортивный топ, фиксирующий пышную грудь, с огненной раскраской. — Я… не позволю тебе совершить задуманное. — У тебя только один шанс все исправить, — процедил Третий. И чего ей так сдался этот гребанный Бантан?! Хочет он уйти? Ну и скатертью дорога!***
— Камели, прекрасно выглядишь, — произнес Сокджин, подходя к жене друга. Девушка в элегантном длинном платье цвета изумруда в гордом одиночестве стояла в сторонке, но при звуке голоса Сокджина дернулась и расплылась в теплой улыбке. Молодого человека покоробило то облегчение, которое он прочел на ее лице. Почему она одна? Где Хосок? — Веселого рождества, Сокджин, — поздравила она, идя на встречу. — Рано еще с Рождеством поздравлять, — улыбнулся Сокджин, вежливо касаясь ее щеки своей щекой. — Ну, тогда с кануном кануна Рождества. — Что ж, принимается. Где твой ненаглядный? — Э-э… — Камели замялась и отвела взгляд. — Был где-то здесь. Отошел поговорить с другом. — У него из друзей-то только я один и остался. — Рассмеялся Джин, довольный своей шуткой. — Однако я его не видел. — Он откашлялся. — В общем, очень смело с его стороны оставить тебя в таком наряде… — Сокджин бросил многозначительный взгляд на глубокий вырез девичьего платья. — Еще миллиметр и его могли бы посчитать непристойным, — вспомнил он слова, которые когда-то слышал. Щеки Камели приобрели легкий розовый оттенок от «сомнительного» комплимента друга. — Это предостережение? — Ну, я бы это платье не стал надевать. — Тебе и не надо, — тихо рассмеялась Камели и ее глаза весело заискрились. — Потому и не стал бы. Вряд ли я могу похвастаться таким нежным декольте. Возникла неловкая пауза. Что же это? Руки Камели покрылись мурашками, словно от холода, а возможно от пронизывающего взгляда Сокджина. Однако мгновение прошло и Ким продолжил, как ни в чем не бывало: — Да и наше ханжеское общество не приняло бы меня таким милым. — Может стоит попробовать? — Камели подхватила юмор. Сокджин так внезапно стал обычным, что ей показалось, будто все это нарисовала ее больная фантазия. Или он решил принять предложение Хосока? Сердце Камели сжалось от одной подобной мысли. — Думаешь, стоит? Моего отца хватил бы инфаркт. — Сокджин усмехнулся. — О чем говорите? Словно из ниоткуда рядом с ними вырос Хосок. В очередной раз он отметил, что глаза Камели всегда так сияют лишь когда рядом Джин. Рука Хоби, находящаяся в кармане брюк, сжалась в кулак. — О том, каким глупым надо быть, чтобы оставить такую прекрасную женщину в столь смелом одеянии совершенно одну, — опередил Ким Сокджин Бан Камели, что собиралась ответить на вопрос нейтральным ответом. — Почему глупым? Я что-то не вижу тут толпы охотников на мое добро, — проговорил Хосок, которому по сути было наплевать, кого он мог задеть очередными словами. Округлившиеся глаза Камели дали бы ему понять, насколько ей больно, если бы обратил на нее свое внимание вместо того, чтобы попытаться в отместку болезненнее задеть лучшего друга. — Тем более самой прекрасной женщиной этого вечера стала моя кузина, — продолжил Хосок. — Вот тебе стоило бы забеспокоиться. Насколько я знаю, было объявлено о вашей помолвке. Пусть и не официально. Хороша у тебя невеста. Вот вокруг кого сегодня крутятся все мужчины. В том числе и твой братишка. Странно, не находишь? Интересно, кто уведет следующую твою женщину, а, Джини?***
Зачем она его ждет? Накрыла стол, словно какая-то идиотка, и ждет. Впервые Су Мин рвалась домой, потому что там было чисто с тех пор, как Чимин начал нахаживать к ней. Она должна сказать спасибо хотя бы за то, что он приструнил ее отца и его дружков. Теперь они держались подальше от их жилья. Су Мин посмотрела на настенные часы. Обычно в это время Чимин уже бывал тут. Когда в дверь постучались, девушка взволнованно вскочила на ноги, но спустя мгновение застыла на месте. У Чимина есть ключи от всех дверей. Он сам поменял их и взял по одному экземпляру для себя. Как ни странно, ее отцу он не дал ни одного. Стук в дверь повторился на этот раз более настойчиво и грубо. Су Мин осела на стуле, с которого встала минуту назад. Она услышала шуршание в замочной скважине, а когда ключ не подошел, матерное пьяное ворчание отца. Вся радость ушла из девушки в мгновение ока. Она закрыла глаза и сцепила руки вместе, пытаясь унять дрожь. Хан Су Мин отдала бы полжизни, чтобы в данный момент этот мерзавец Пак Чимин был здесь, рядом с ней.***
Тэхён стоял невидимый всеми на вечеринке, на которую он никогда бы не попал, будь все иначе. Он мог спокойно наблюдать за девушкой своей мечты. Как же она была прекрасна. Ее лицо, глаза, волосы, плечи, руки, улыбка и смех… Образ Сыль в целом, словно околдовывал, не позволяя отвести от нее глаз. За целый вечер лишь на пару минут, она осталась одна, и Тэхён мог насладиться ее ставшим задумчивым взглядом. Неожиданно из задумчивости Сыль вырвал голос девушки, которую, очевидно, она узнала. Тэхён понял это по ее напрягшемуся лицу, да и поворот на шпильке был чересчур резким. — А я все думала, ты или не ты, о ком тут все вздыхают. Решила подойти и убедиться. Все-таки ты, Пак Юн Сыль. Ну что ж, здравствуй. Еще до того, как из Сыль вырвался вздох с именем гостьи, Тэ заподозрил неладное и направился к Чимину, который не вылезал из телефона, и бойфренду, что сверлил взглядом свою девушку, соблюдая дистанцию, после того, как она его публично «отшила». — Мэй… — произнесла близняшка Пак, узнав девушку, что превратила ее пребывание в Дэвоне в ад. Куда делась ее уверенность? Из нее словно в одно мгновение вытравили всю жизнь. Взгляд Сыль начал бегать по залу в поисках брата, а в голове крутилось только его имя. — Давно не виделись, — сказала Мэй, нутром чувствуя превосходство над Сыль. Она все еще видела перед собой ту самую девочку из интерната: пугливую и одинокую. — Да, давно, — «Столько бы тебя не видеть», — пронеслось в голове. Все силы уходили на то, чтобы сохранять самообладание и думать только о Чимине. — Я погляжу, ты произвела тут фурор. Имидж сменила. — Сыль, все нормально? — внезапно появившийся Чимин, взял сестру за талию и притянул к себе, показывая с кем она и только после обратил внимание на ее собеседницу, которая показалась ему смутно знакомой. Стоило Сыль услышать голос брата, как ее былая уверенность вернулась к ней. Она больше не дрожала, как осиновый лист. — Пак Чимин? — удивленно спросила Мэй. Откуда она знает ее брата? Сыль нахмурилась и перевела взгляд с Чимина на ненавистную девушку. Парень прищурился, пытаясь вспомнить девушку. — Чую, что знакомы, но не могу вспомнить откуда, — вежливо сказал он и повернулся к сестре. — Не представишь нас? — И нас. — Чонгук, держа руки в карманах черных брюк, встал рядом с Сыль по другую сторону, давая понять, с кем он. — Что тут происходит? Сыль довольно заулыбалась. Вот теперь пусть подавится эта сучка. — Это Хан Мэй. Это мой брат Пак Чимин. — Сыль изящно провела ладонью в сторону близнеца, при этом не сводя взгляда со злого лица давней соперницы. — А это мой парень Чон Чонгук. Оба названных: и брат, и парень были довольны представлением, что устроила Сыль, хоть и не совсем поняли причин этого поступка. — Я вас точно где-то видел, — произнес Чимин, пытаясь разрядить обстановку. — Да, мы уже вроде знакомы, — без былой уверенности проговорила Мэй. — Я единственная дочь Хан Чжи Вона. Сыль очень много раз слышала ее коронную фразу в школе, будь она неладна. Всем в Дэвоне было известно, что влиятельный папаша потакает всем капризам своего эгоистичного чада. — Ах да… — Чимин стукнул себя по лбу. — Девица с помадой на зубах. Вспомнил. Это было прям фу. — Он говорил с такой потрясающей улыбкой, что смысл сказанного доходил не сразу. Чонгук хмыкнул. Лицо Сыль выражало вселенскую удовлетворенность. Мэй же прямо всю перекосило. — Вот только откуда ты ее знаешь? — Чимин задавал вопрос вполне серьёзно. Тем более, его немного удивила реакция Сыль на эту девушку. Сестра не могла знать, что Мэй была его той самой «потенциальной» невестой. Тогда как объяснить панику на ее лице, когда он подошел. — Мы… учились в одной школе, — уклончиво ответила Сыль. — Я ей однажды сделала потрясающую стрижку, не так ли? — процедила Мэй, пытаясь напомнить Сыль ее место и дать ей понять, что она помнит, каким жалким ничтожеством Пак была. Мэй хотелось, чтобы Сыль осознала, что «свита» из мужчин, которые стояли рядом с ней, не спасут ее. Стоило только окунуть Пак Юн Сыль в прошлое и с ее лица стерлось победное выражение. Однако откуда Мэй могла знать, что «стражи» это не просто два столба и что Чимин в курсе, какую стрижку ей однажды сделала девка из Дэвона. И уж точно она не могла знать, что не стоило гневить Пак Чимина. — Стрижку, говоришь… — Чимин бросил взгляд на сестру и она еле заметно кивнула. На лице Сыль вновь нарисовалась спокойная улыбка. Гук не совсем понял, о чем шла речь, но взгляд друга он узнал. Этого хватило, чтобы понять, что происходит какое-то дерьмо. — Это я удачно подошел, — произнес Чимин, не сводя глаз с Мэй.***
Люди вокруг галдели, мешая сосредоточиться. Они требовали зрелища и Двойка, очевидно, это зрелище им собиралась дать. Юнги думал, как быть дальше. Как с девушкой драться на полную силу? Проиграть девчонке — позор. Выиграть — мало чести. Тем более с этой. Во-первых, она нравится Джуни. Во-вторых, Юнги нутром чувствовал в ней подвох, но никак не мог объяснить себе в чем дело. — Долго собираешься пялиться? — зверино улыбаясь, произнесла девушка, ударяя правым кулаком в левую ладонь. Ее руки были заранее перебинтованы. Перчатки здесь запрещались. Бойцы часто ломали пальцы, а то и кисти. — А ты собираешься запретить? — оскалился Юнги. — Когда я не хочу, чтобы человек что-то делал, я отбираю у него данную возможность. Юнги пренебрежительно усмехнулся. — Нападай, — зарычала Двойка. Ее задело его пренебрежение. — Дамы вперед. — Иначе тебе меня не победить, — процедила Двойка. — Да много чести победить сучку Криса. С рычанием дикой кошки, Двойка напала первой. Расцарапав лицо и шею Юнги, она проскользнула ему за спину и забралась ему на плечи. Он даже не успел моргнуть, как уже оказался пойман в смертельную удушающую ловушку. Спохватившись, Шуга с силой оторвал девушку от себя и отбросил в конец ринга. Она приземлилась на ноги, словно все та же кошка. Пребывая в легком шоке от такой ловкости и скорости, парень понял, что, если он не прекратит недооценивать Двойку, его унесут вперед ногами. Или как минимум с откушенным ухом, как однажды она сделала северянину. Потирая шею, Юнги хмуро глянул на девушку с растущим уважением. Она подобрала одежду, которая никак не стесняла ее движения. Все девичье тело было отлично прокачено, а ее маленький рост стал преимуществом против крупных противников. Однако даже взвесив все за и против, Юнги не мог напасть на нее, если не было прямой угрозы. Как ему заставить себя избивать девушку? Но если он желает вернуться к Джуни и малышу, значит у него нет выбора. И если для этого ему надо выбить почву из-под ног у этой ненормальной, то так тому и быть.***
— Привет, близнецы, — Сокджин, подошедший к троице, поздоровался с Паками, как делал это с самого детства, затем повернулся к своему брату и сказал: — Чонгук, нам надо уходить. Парень хотел было возразить, но что-то в поведении Сокджина заставило его молча последовать за ним. — Сокджин! — позвал его Чимин и тот обернулся. — Все хорошо? — Я надеюсь на это, — вяло улыбнулся он. Братья покинули рождественский вечер в EmperorHil. — Мы куда? — наконец спросил Гук, уже сидя в машине брата, которую он разгонял с каждой минутой. — К маме, — последовал спокойный ответ, но стрелка на табло говорила об обратном. — Что с ней? — Чонгук с замиранием сердца ждал ответа на этот вопрос. — Ей стало хуже. — Но она… жива? — дрогнувшим от страха голосом спросил Чонгук. — Да. — Сокджин громко сглотнул. Спустя пятнадцать минут братья доехали до больницы и торопливым шагом направились в нужное отделение. Сокджин сразу же нашел врача и оба внимательно выслушали его. Мужчина сообщил, что полчаса назад, сердце их матери остановилось, но к счастью его получилось запустить и сейчас весь ее организм держался буквально на аппаратах и соответствующих препаратах. У госпожи Чон оставалось в лучшем случае считанные часы. Чонгук слушал и не мог понять, о чем толкует врач. Точнее, у него не получалось осознать смысл его слов. Что вообще значило, что матери осталось жить совсем ничего? — Ты что несешь?! — зарычал он, вскипая от каждого слова врача. Сокджин просто поднял указательный палец перед братом, повелевая замолчать немедленно, и Гук проглотил всю гневную речь, готовую сорваться с уст. Чтобы не наброситься сначала на доктора, потом на брата, парень развернулся и пошел за водой. Спокойно выслушав лечащего врача своей матери, Сокджин спокойно поблагодарил его и зашел в палату. Она еще не пришла в себя после приступа. Ее глаза были закрыты, а кожа необычайно бледна. Сын сел на кресло рядом с ней, закрыл глаза и уткнулся носом в свои сложенные ладони. Не мог Сокджин видеть мать в таком состоянии. Каждый взгляд на нее причинял ему физическую боль. Но он понимал, если не посмотрит сейчас, не тронет ее, не поцелует и не обнимет… завтра, вполне возможно, касаться уже будет некого. Сокджин открыл глаза и посмотрел на женщину. Нежно тронув ладонь матери, он легонько сжал ее в своей. — Мама… я так устал, — прошептал он в отчаянии. — Не оставляй меня хотя бы ты. В этот момент рука в его ладони зашевелилась. Голова Джина дернулась, и он посмотрел в еле раскрытые глаза матери. Она слабо улыбалась своему любимчику. — Родной мой, ты пришёл… — Она очень неловкими движениями попыталась снять с себя маску. — Мам, что ты делаешь? Оставь, — Сокджин попытался остановить ее, но та лишь слабо мотнула головой, давая понять, чтобы он ей помог, а не останавливал. — Тебе дышать будет сложно… — Я рада, что ты пришел. — Конечно, пришел. — Улыбнулся Сокджин, поглаживая руку матери. Для него не было на свете человека, ближе, чем она и с ее потерей он боялся, что потеряется и сам. — Не хотела вытаскивать вас с праздника. — О чем ты, мам. Я бы туда и не пошел, если бы ты не настояла на присутствии Гука там. — Он все-таки пошел… — голос госпожи Чон был очень слабым. Чтобы услышать, что она говорит, приходилось напрягать слух. — Я рада. — Она прикрыла глаза. — Он все еще там? — Нет, он со мной. — Отец знает, что вы тут? — Нет, не успел сказать. Я нашел Чонгука и сразу примчался сюда. — О чуде «телефонной связи» Сокджин решил не упоминать. — Он будет беспокоиться, когда обнаружит ваше отсутствие. — Я напишу ему, — заверил он мать, чтобы не беспокоить ее лишний раз. — Хорошо. — Женщина прикрыла глаза, собираясь с силами. — Передай ему… пожалуйста, мне очень жаль, что я сделала ему больно. И, что я прошу прощения за все. — Мам… — Передай обязательно. — Хорошо, — покорно согласился Джин. — А теперь позови Чонгука. Мне надо с ним поговорить. Наедине. — О чем, мам? — Это тебя не касается. Госпожа Чон не могла возложить больший груз на плечи старшего сына. И так все сделали это. И она, и отец, и брат. Все они эгоистичные слабые люди, которые проехались на одном очень добром сердце Сокджина. — Пожалуйста, мам, не надо никаких откровений. Береги силы. — Ты правда думаешь, что у меня впереди куча времени, чтобы тратить… эти минуты на бессмысленные споры? — женщина слабо улыбнулась. Сокджин нехотя встал со стула, поцеловал мать в лоб и направился к выходу, пока не услышал за спиной: — Спасибо тебе за всё, мой хороший. Ты всегда был моим сердцем, Сокджин. Он не стал оборачиваться. Не было сил. Сокджин молча кивнул и пошел за братом. Нашел он Чонгука вместе с близнецами, которые, как оказалось, последовали за ними. Упертые создания. — Тебя зовет мама. Поторопись. Сокджин не желал видеть обеспокоенные сочувственные взгляды окружающих, сострадание, заботу, которые закончатся, как только люди разойдутся по своим домам. Он вообще никого не хотел видеть. Желал буквально уйти в себя и пропасть. Осторожно постучавшись в дверь, Гук вошел к матери. — Мам… — позвал он. При звуке голоса младшего сына, глаза госпожи Чон раскрылись и наполнились слезами. «Мой маленький мальчик… мой герой, так смело последовавший за мной, хотя я этого не заслуживала». — Садись, — тихо сказала женщина. Чонгук, словно он огромный медведь, боялся дышать ее кислородом, чтобы не дай Бог не оставить ее без него. Она буквально вчера выглядела намного лучше. Видимо, врач говорил правду. — Мам, ты как? Ты… ты… — Сынок, давно пора было рассказать тебе… — Госпожа Чон закрыла глаза. Ей безумно не хотелось рассказывать всю правду. Как вытерпеть разочарование в глазах Чонгука? Однако он должен знать правду, иначе так до конца жизни и будет обвинять отца и наезжать на брата, пока не скатится на самое дно. — Что рассказать, мам? О чем ты? Ты это… давай, отдохни. Дома спокойно поговорим. — Правду о твоем отце. — Чего? — Чонгук вскочил на ноги. Тема отца всегда была для него триггером. — Я не хочу слушать о нем ничего и никогда! — Я изменила ему. Наступила напряженная тишина. Чонгук непонимающе смотрел на мать, словно ожидал, что сейчас она улыбнется и скажет, что пошутила. — Я изменила твоему отцу, — однако женщина вновь повторила свои слова. — С твоим учителем. Я… встречалась с ним полгода, пока не узнал твой отец. Я разбила ему сердце. Ведь он… он любил меня. Так, как умел только он. — Госпожа Чон говорила всё с закрытыми глазами и на одном дыхании, боясь посмотреть правде в глаза, но Чонгук ее отчетливо слышал. Она это понимала по учащенному дыханию рядом с ней. — Так сильно любил и меня, и своих мальчиков, что… не опозорил меня. Просто подал на развод. Не запретил даже видеться с детьми. Не стал раскрывать глаза тебе, когда ты решил уйти со мной. Все позволил. С одним лишь условием. Больше никогда не появляться у него перед глазами. — Из закрытых глаз женщины не переставая текли слезы, а голос ее дрожал от вины и сожаления, которые она испытывала все эти годы. — Джин знал? — только и смог спросить Чонгук, садясь обратно в кресло. — Да, но не потому, что твой отец рассказал. Он стал… свидетелем нашего скандала и все понял. Он ни разу меня не упрекнул в этом, хотя я уверена, что стала ему противна. Ни разу. Мой Сокджин… — Госпожа Чон зарыдала, хотя дышать от этого становилось сложнее. — Он купил дом, чтобы нам было, где жить. Мы бы никогда… не потянули аренду целого дома в Сеуле. Плечи Чонгука опустились вниз от всего услышанного. До этого момента он был уверен, что обеспечивает их с матерью. — И оплачивал счета за мое лечение, — продолжила госпожа Чон. — Я знаю, ты все это время обвинял его в том, что он не ушел с нами. Но он не мог. Ваш отец… он сошёл бы сума, если бы и Сокджин покинул его. Он не заслуживал такого. Он жертва. Я так… виновата перед ним. Столько дел натворила, а потом и его любимчика забрала с собой из страха остаться одной. Ведь Сокджин за мной не последовал бы. Он знал правду. Он не мог… да и не хотел, наверное. Я так виновата перед вами всеми… — От чего же одной… — процедил сквозь зубы Чонгук. — А как же ублюдок, с которым ты спала? За все время своей исповеди женщина впервые открыла свои покрасневшие глаза и посмотрела в глаза сыну. Как и ожидалось, она увидела в них презрение. Больное сердце было не в состоянии выдержать этого. Женщина протянула руку к Чонгуку, но тот так и не пожал ладонь матери. Чонгук отвел глаза, не желая встречаться с ней взглядами. Рука матери упала на кровать. Она закрыла глаза и отвернулась к окну. Гук не мог поверить в то, что сейчас услышал. Его мать, которую он считал чуть ли не святой, оказалось обыкновенной предательницей, а его ненавистный отец — благородным терпилой? Парень сжал кулаки, совершенно не понимая, как себя вести. Зачем она вылила это все на него именно сейчас?! На смертном одре захотелось покаяния?! Он посмотрел на мать, которую до этого дня считал самой лучшей женщиной на свете. Сейчас она выглядела бледной и похудела сильно. Госпожа Чон больше не разговаривала и не шевелилась, лишь грудь слегка поднималась при дыхании. Он хотел орать, но понимал, что не время. Он хотел крушить все вокруг, но понимал, что не время. Он знал, что обязан заговорить с матерью, но понимал, что не в состоянии вымолвить ни слова. — Мам… Но он опоздал. Загудели аппараты, а Чонгук в панике побежал позвать хоть кого-то и спустя минуту в палату ворвались врачи и медсестры. Спустя еще минуту женщина перестала дышать, сердце — биться, а глаза — видеть. Чонгук так и не сказал матери того, что она жаждала услышать. Не взял ее за руку, которую она к нему тянула. Парень даже не знал, услышала ли она, что он все-таки назвал ее мамой. Он позволил ей умереть в смятении и еще больше несчастной, чем она жила… Чонгук не мог сдвинуться с места, даже когда врачи пытались отодвинуть оцепеневшего молодого человека, дабы добраться до пациентки. Повинуясь толчкам медицинских работников, Чонгук вышел из помещения и направился к бегущему к нему бледному Сокджину. Чонгук смог понять, чего от него хочет брат, который тряс его и орал ему в лицо, только с третьего, а то и с четвертого раза. — Что ты ей сказал?! — кричал Джин на онемевшего Чонгука. — Ничего, — прошептал Чонгуку, понимая, что если скажет Сокджину правду в таком состоянии, то убьет его этим. Он не посмел. Струсил. — Что ты ей сказал?! — продолжал Сокджин, игнорируя ответы младшего. Он продолжал трясти брата за плечи. — Я ничего ей не сказал, — произнес Гук, даже не осознавая, что плачет. Джин в ярости отшвырнул его в сторону и влетел в палату матери, где врач констатировал время смерти. Чонгук сидел на полу, глядя в одну точку, пока Чимин не подошел к нему, и не велел подняться на ноги. Парень поднял взгляд и увидел рыдающую Сыль. Его ангел плачет… Оглядевшись, Чон заметил, что все вокруг пялились на них. Он взглядом поискал брата, но его нигде не было видно. Чонгук не знал, как долго он так просидел, но был благодарен Чиме, что тут увел его. Словно в тумане, он услышал, что друг велел Сыль отвести его домой и оставаться с ним, пока он не приедет за ней. Отдал ей ключи от своего автомобиля. В то время, как сам решил помочь хоть чем-то Сокджину. Найдя старшего из братьев Ким, Чимин не знал, как с ним заговорить. Он никогда не видел Сокджина в таком состоянии. В отличии от Чонгука, он не плакал, и если не учитывать той вспышки агрессии, что он проявил к младшему брату, в остальном его поведение выглядело адекватным. Но именно это и пугало. — Джин… мне так жаль. Я не могу передать словами, как мне жаль. — Спасибо, я знаю, — тихо ответил Сокджин. Он сидел с широко расставленными ногами и откинувшись на спинку больничного кресла. В палате уже не было никого, кроме них. Сокджину не верилось, что совсем недавно здесь лежала его мать. Он даже не открыл глаза и не убрал с лица руку. Ким понял, кто с ним говорит, но ему это было не нужно. Ему хотелось остаться одному. Совершенно одному. Чтобы во всем мире был только он и эта проклятая палата. — Тебе надо поехать домой, — осторожно произнес Чимин. Сокджин раздвинул указательный и средний палец, которые держал на своем лице и сквозь образовавшуюся щель посмотрел на Чимина. — Спасибо, что остался ради меня. Ты хороший парень. Но не стоило. Гуку ты нужнее. Иди к нему. — Но… — Я сказал, что справлюсь сам, — твердо. — Позволь, хоть отвести тебя до дома. — Я сам, — настойчиво повторил Джин и, встав с кресла, похлопал обеспокоенного парня по плечу, после чего направился к выходу. У Сокджина вдруг появилось одно дело.***
— Блять… — выругался Юнги, отойдя от Двойки на несколько метров, чтобы успеть отдышаться, пока она вновь не кинулась на него. Двойке тоже досталось. Более того, кажется Мин Юнги был горд тем, что она выглядела хорошенько потрёпанной после него и кажется порядочно выдохлась. Значит, скоро он сможет закончить этот бой. Когда эта «бешеная сучка» (а теперь Шуга только так ее и называл), снова накинулась на него, он смог схватить ее за глотку и поднять в воздух. Спустя пару минут жесткого удушения, Юнги ударил ее о бетонный пол ринга, заставив девушку застонать от боли. Уже на финишной прямой, он приблизил свое лицо к девичьему уху и прошептал: — Надо отдать тебе должное… — но фразу Юнги не закончил. В нос ударил ее запах. Он зажмурил глаза и сосредоточился на том, что учуял: если убрать отдельные компоненты запаха сырости, что исходил от бетонного пола, на котором они оба лежали, и пота, которым они оба пропитались, то она пахла… Слишком знакомый запах, чтобы принадлежать этой бешеной сучке. Глаза Юнги распахнулись и округлились. — Ты… — Растерянность привела его к потере еле достигнутого им в бое преимущества. — Ты… пахнешь леденцами, — вымолвил он наконец и ослабил хватку на шее противника. Через мгновение Двойка оказалась над ним, затем последовал удар тяжелым ботинком в лицо. Недостаточно сильный, чтобы убить, но достаточно сильный, чтобы вырубить. Эдакая тонкая грань… Последнее, что Юнги помнил перед тем, как потерял сознание, это знакомое выражение на незнакомом лице.***
Из угла, в который затолкал ее отец, Хан СуМин могла спокойно наблюдать, как ужин, приготовленный ею для себя и Чимина, уплетал пьяный родитель со своим таким же пьяным другом. Порядок, что сохранялся в доме последние дни, был стерт. Квартирка была разгромлена, а Су избита и покалечена, настолько, что была не в состоянии встать и уйти в свою комнату. Судя по характеру боли, рука, кажется, сломана, а один глаз не открывался. Из носа СуМин шла кровь и губы были разбиты. Нет, она не плакала. Ей просто хотелось лечь в кровать и просто поспать. Почему именно сегодня Чимин так и не пришел? Всего бы этого не произошло. Он бы не позволил. Почему он не пришел? Почему именно сегодня?..***
— Джини? — раздалось за спиной у Сокджина, когда он пришел домой к отцу поздно ночью. Вечер в EmperorHil, видимо, подошел к своему логическому завершению, если его отец со своей благоверной соизволили вернуться домой. Сокджин обернулся и имел сомнительное удовольствие наблюдать свою бывшую любовь с округлившимся животиком в элегантном черном платье в пол. Дата родов приближалась. Закрыв глаза, он отвернулся. — Где отец? — спросил Сокджин, не глядя на женщину. — Я видела тебя сегодня рядом с Бан Камели, — обвиняющим тоном произнесла она, словно уличила его в измене. — Мне было стыдно от того, как ты вился вокруг нее… она замужняя женщина. Более того, жена Хосока! Это же твой лучший друг. — Женщина чуть не разрыдалась прямо на вечере, когда увидела его с этой девушкой. Сокджин с минуту смотрел на нее, не понимая, как она способна так лицемерить. Даже будучи юристом, у него не хватало слов высказать ей свое мнение. Он просто хотел… убить ее. Поэтому во избежание искушения, Сокджин повторил вопрос: — Где, черт возьми, мой отец? Удивленная его тоном, женщина подошла к нему. Он выглядел таким уставшим и измученным, что, не удержавшись, она нежно коснулась его лица. — Джини, что-то случилось? Сокджин аккуратно оторвал ее руку от себя и процедил: — Никогда больше не называй меня так. И никогда больше не касайся меня. Ошеломленная его «мягкой грубостью», женщина осталась стоять позади, наблюдая, как Сокджин заходит в кабинет своего отца. — Где вы были? Я не мог найти вас с Гуком задолго до конца. Куда вы запропастились? — прямо с порога начал отчитывать сына отец. — Ты бы знал… — ответил ему Сокджин, запирая за собой плотно дверь, — …удосужься ты взять трубку хотя бы после десятого звонка. Ким Вонрё опешил и присмотрелся к старшему сыну. — Ты мне дерзишь? — Тон господина Кима начал повышаться. Он всегда так делал, когда хотел «погасить» оппонента. — Она умерла, — тихо произнес Джин, глядя на свои ноги. — Умерла. Раздался громкий выдох и мужчина буквально осел в своём кресле. — Она просила передать, что ей очень жаль и просила прощения. — Я… — Господин Ким посмотрел на своего сына и промолвил: — Джин… Больше не говоря ни слова, Сокджин пошел к выходу. Головой он понимал, что не имеет права злиться на отца, но сердце гневалось. Оно готово было разорваться от ярости и печали. Распахнув дверь, Сокджин обнаружил за ней мачеху. Достаточно близко, чтобы иметь возможность услышать разговор мужчин. — И еще отец, — произнес он, не сводя глаза с Ли Шиньён, из глаз которой шли слезы. Значит, точно услышала о смерти матери. — Давно хотел сообщить. Нюх у тебя на шлюх просто отменный. Прям, как у меня. Просто я на них не женюсь. — Сокджин не видел отца, зато прекрасно мог наблюдать панику на лице своей бывшей невесты. — Если твоя жена еще раз попытается ко мне приставать, я скину ее из окна своей спальни. С этими словами Сокджин поднялся на второй этаж и запер свою комнату изнутри. Сел на кровать, не включая света. Он просидел в темноте и молчании минут десять, лишь моргая и дыша. Упав на пол, Сокджин согнулся от боли, которая буквально скрутила его в рогалик. Сдерживаемые до этих пор эмоции вышли наружу. — Пожалуйста, — молил он тишину сквозь зубы. — Пожалуйста… спасите меня.