Тридевятое царство

Царские земли, Царь-град

Этого дня ждали не только в их семье, но и во всём Тридевятом царстве. Но к такому невозможно по-настоящему подготовиться. Елена, разумеется, верила в непогрешимость древней магии, но не могла перестать волноваться за брата. Возможно, царевна переживала даже больше, чем он сам. Иван никогда не отличался склонностью к долгим раздумьям, поэтому наверно и не терзался так сильно мыслью о предстоящем ритуале. Несмотря на то, что Елена уверила его, что всё сложится наилучшим образом, но сама не могла перестать себя накручивать. В конце концов, ему предстояло провести всю жизнь с женщиной, которую он совершенно не знал. Она не могла представить себя на его месте. Елена была из тех девиц, что верили в большую и искреннюю любовь. Царевна даже не заметила, что в раздумьях неосознанно мерила шагами комнату, при том, как её родители спокойно сидели за столом, ещё не убранном после завтрака. Также в комнате присутствовал царский воевода Черномор, несколько богатырей из дружины, волхв и пара чернавок. – Елена, прекрати мельтешить перед глазами и присядь, наконец, – призвал её к спокойствию батюшка. – Дорогая, он уже скоро вернётся, нечего волноваться, – вторила мужу царица. – Да-да, конечно, – произнесла Елена и присела за стол. Казалось, что только она из всех присутствующих действительно волновалась за Ивана. Он был для неё самым близким человеком, другом и братом одновременно. – Раз уж мы все тут собрались и всё равно ждём, то, думаю, самое время обсудить список гостей на праздничный пир, – матушка решила не терять времени зря. – Евдокия, ну неужели мне нужно принимать в этом участие? Вы с Еленой сами прекрасно со всем справитесь. Царь Берендей никогда не любил заниматься подобными организационными моментами, справедливо полагая, что для этого у него есть супруга. – В этот раз действительно нужно, дорогой, – царица нежно провела рукой по тыльной стороне ладони мужа, привлекая внимание. – Есть несколько спорных моментов по списку гостей. – И каких же? Прокормим ли мы всю дюжину дочерей Морского царя? Думаю, уж казна не разориться, – хохотнул царь. – С ними всё понятно, – махнула рукой Евдокия. – Меня больше интересует, что мы будем делать с князем Морозко? Уже не первое поколение у царской четы был разлад с семейством северных князей. Лет семь назад была надежда на потепление, когда Морозко сватался к старшей сестре Елены – Есении, но брак не состоялся, и отношения снова похолодали. Северное княжество жило довольно обособлено от других земель Тридевятого царства, создав, по сути, своё государство в государстве, хотя формально и продолжая подчиняться воле царя. Только и сам Берендей не хотел туда соваться без особой нужды. – Отправь ему приглашение, всё равно не приедет, – безразлично отозвался царь. – А если приедет, то что мы будем делать с ним и Кощеем под одной крышей? Эти двое нам все палаты разнесут до основания, – справедливо заметила его супруга. Если отношения царской семьи с Севером были просто натянутые, то западный князь имел личные счёты с Морозко. История их взаимоотношений включала даже крупнейшую за время правления Берендея войну, пусть и только гражданскую. Закончилось то противостояние вмешательством царя и двух Великих князей – восточного Владимира и южного Ворона Вороновича. Конфликт удалось так или иначе сгладить, но собирать этих двоих под одной крышей было чревато. – Не посмеют. Я в этом треклятом царстве пока ещё царь! На том и порешили. Но Елена не могла не задать волнующий её вопрос. – Батюшка, мы можем пригласить Есению? Я была бы рада её видеть и Иван, уверена, тоже, – с самыми ласковыми интонациями произнесла Елена. – Это не обсуждается. Твоя сестра никогда не переступит порог этого дома! – сурово ответил царь, пресекая дальнейший разговор на эту тему. Матушка осуждающе посмотрела на Елену. Царевна ожидала такого ответа, но не могла не попытаться. Она не видела сестру уже год. Да и то им удавалось встретиться только тайно, когда Елена сопровождала матушку в поездках. Царевна скучала по старшей сестре, но у них не было возможности встречаться чаще одного-двух раз в год. Она подозревала, что матушка была в курсе этих встреч, но милостиво закрывала на всё глаза. При этом сама царица не рисковала ослушаться приказа супруга и увидеться со старшей дочерью. Елена, может, и собралась бы с духом и предприняла попытку убедить отца смилостивиться над сестрой, но в это время Черномор произнёс: – Царевич готов к возвращению. Все прошлые обсуждения были забыты, и присутствующие в зале с нетерпением стали наблюдать за сотворенным воеводой порталом, через который спустя несколько секунд вошёл царевич. Следом за этим волхв и четверо царских дружинников во главе с Черномором шагнули на противоположную сторону магического пути, чтобы охранять и наставлять невесту до дня представления ко двору. Об ушедших тот час забыли, как только погасло мерцание портала. Всё внимание было приковано к главному действующему лицу сегодняшнего дня. Елена отметила, что Иван, казалось, был в приятном расположении духа и не выглядел сильно разочарованным. Во всяком случае, на первый взгляд всё вроде бы прошло более-менее хорошо. – Давай, не томи, сынок. Расскажи, кто же достался тебе в невесты, – озвучил царь ту мысль, которая у всех крутилась в голове. – Судьба была ко мне благосклонна, и моей суженной оказалась дочь Великого князя Владимира, – с легкой улыбкой произнёс царевич. Новость оказалась ошеломляющей. Это была действительно большая редкость, чтобы стрела выбирала настолько знатных и достойных со всех точек зрения девиц в будущие царицы. Обычно невест царевичей приходилось обучать и обтёсывать, чтобы они соответствовали. Но Великие княжны не уступали в образовании, влиянии и воспитании царским дочкам, а порой, если быть откровенным, превосходили их не только в типично женских достоинствах, а также и в размере власти, сосредоточенной в их руках. Елене сразу вспомнились дочери князя Владимира – рассудительная Василиса и красавица Велимира. Она была знакома с обеими княжнами, потому что царица вместе с дочерью раз или два в год наносила визиты княгине Властемиле. Царевне нравились обе княжны, хотя ближе она всё-таки была с младшей из них. С Велимирой у них больше совпадали интересы, вкусы и увлечения. Василиса же была слишком занята княжескими делами, чтобы позволить себе дни напролёт проводить за разговорами и прогулками. Иногда Елена ловила себя на мысли, что при виде старшей княжны ей неосознанно хотелось склонить голову. В ней была какая-то поразительная неведомая внутренняя сила и стать, пусть не так бросающаяся в глаза с первого взгляда, как красота её сестры. Но какая же из сестёр станет женой Ивана? Василиса однажды в приватном разговоре сказала, что её не интересует участие в ритуале, и царевна была склонна ей поверить. У старшей княжны было всё, о чём можно было только мечтать: положение, влияние, богатство, а самое главное и недоступное для многих женщин – свобода выбора и независимость. К тому же Елене казалось, что брату больше подошла бы Велимира по многим причинам. Видимо матушка подумала также. – Поздравляю тебя, дорогой! Княжна Велимира – чудеснейшая партия. Пожалуй, лучшая из всех возможных, – царица прямо светилась радостью. – Матушка, боюсь, что мы друг друга не поняли. Моя невеста – старшая восточная княжна Василиса. Елена была несколько обескуражена этим фактом, но далеко не так сильно, как царица. Евдокия выглядела пораженной до глубины души. – Этого просто не может быть! – воскликнула царица. Царевна с удивлением посмотрела на матушку. Это была довольно странная реакция. В голову Елены закрались смутные подозрения, но сейчас было не время и не место разбираться с этим вопросом. Поэтому было даже к лучшему, что царь Берендей, не обратив внимания, на поведение супруги, обратился к сыну: – Мои поздравления, сын! Судя по слухам, что до меня доходили, тебе досталась в невесты самая рассудительная девица в этом царстве. А если она хотя бы вполовину также красива, как её мать, то лучшей находки для нашей семьи и пожелать нельзя. Действительно восточная княгиня считалась самой красивой женщиной в Тридевятом царстве. Царица даже сказала однажды Елене, что если бы царевна и Властемила были ровесницами, то царская дочь вряд ли бы получила своё прозвище – Прекрасная. В годы девичества с княгиней в красоте не мог посоревноваться никто. Её внешность смогла покорить двор настолько, что ей простили даже её происхождение. Будучи дочерью купца без роду и племени, мигрировавшего в юные годы за море на чужбину, Властемила не имела никаких шансов стать княгиней. И когда в столицу прибыла весть о браке князя Владимира с неизвестной иностранкой, то ходили слухи, что его приворожили. Восточный князь отличался рассудительностью даже в юные годы и такой его поступок не был понятен никому до того самого момента, когда княгиню представили ко двору. Она покорила всех влиятельных мужчин в царстве. К тому же оказалось, что не такая уж она и чужестранка, потому что говорила на русском так, словно выросла здесь, а не за морем. Красоту её воспевали певцы, музыканты и поэты, поэтому было неудивительно, что первое, о чём подумал царь – это внешность дочери Властемилы. – Да она страшна, как смертный грех! Неудивительно, что до сих пор сидит в девках, – в сердцах произнесла царица. – Матушка, как Вы можете так говорить! – не сдержалась Елена. Василиса пусть и не шла в сравнение с княгиней, но имела довольно приятную и располагающую внешность. Худая и высокая с выразительными чертами лица она, пожалуй, могла бы считаться даже красивой, если бы не терялась на фоне женщин своей семьи, обладающих по-настоящему впечатляющей наружностью. – Что она на самом деле так дурна собой? – спросил царь, обращаясь к сыну. Елена отметила, что Иван несколько задержался с ответом. – Она показалась мне весьма приятной, пусть и не такой красивой, как младшая княжна. Царевна услышала в голосе брата нечто похожее на сожаление, но, может быть, ей только показалось. Хотя она не могла не обратить внимания, что Иван сравнивал Василису не с матерью, а с сестрой. При том, что разговор шёл именно о сравнении старшей дочери с княгиней. – Пожалуй, в одной женщине не может сочетаться и большой ум, и красота. Во всяком случае, не думаю, что она может быть слишком дурна собой, будучи дочерью Властемилы, – рассудил царь. – Разумеется, Вы правы, батюшка, – согласился Иван. – Что ж оставим женщин заниматься своими делами, а сами пойдём отпразднуем, – сказал Берендей. Елена хотела бы немного побыть с братом, но вставать между батюшкой и его желанием устроить попойку, она не рискнула. Слишком уж царь любил праздновать, а тут был такой достойный повод. Как только мужчины их покинули, царевна отпустила, остававшихся в зале чернавок, чтобы поговорить с матушкой. Царица всё ещё выглядела пораженной случившимся. И у Елены были основания подозревать о причинах такого поведения. – Матушка, что Вы сделали? – Я не понимаю, о чём ты говоришь, дорогая, – с поспешностью ответила царица. – Я видела, как Вы вчера заходили в сокровищницу, а сегодня были абсолютно уверены в том, что невестой брата стала Велимира, и выказали удивление лишь после того, как выяснилось, что это не так. Она, конечно, ткнула пальцем в небо, но слишком странно себя вела царица последние несколько дней, а сегодня уж и подавно. Вчера же вечером Елена действительно видела, как матушка заходила в царскую сокровищницу, где хранились самые охраняемые богатства и артефакты их семьи. Может быть, царевна и не обратила бы на это внимание, если бы по странному стечению обстоятельств у обычно строго охраняемых дверей она не увидела ни одного царского дружинника. Она не придала этому должного значения, потому что была занята другими мыслями, но сегодня этот эпизод неожиданно прорезался в её памяти. – Ты не должна рассказывать об этом батюшке, брату или кому бы то ни было, – сказала Евдокия тихим голосом. Елена кивнула, подтверждая, что услышала её. – Произошла какая-то ошибка. Это должна была быть Велимира. Властемила обещала мне, что это будет она! – матушка, казалось, на самом деле не могла понять, как это произошло. Одно было ясно – царица и княгиня вступили в сговор, но что-то пошло не по плану. Во всяком случае, не по плану Евдокии, что там задумывала Властемила точно сказать было нельзя. – Что Вы всё-таки сделали, матушка? – повторила Елена свой недавний вопрос. – Властемила передала мне зелье, которым я смочила наконечник стрелы. Она должна была прилететь к Велимире, и все были бы довольны! – А Вы подумали об Иване? Это же его жизнь и его судьба! Лишь смерть теперь сможет их разлучить! Сердце Елены буквально обливалось кровью, потому что она осознала, что матушка вмешалась в саму суть древней магии. Это было не просто случайное колдовство, а изменение судьбы. Даже не будучи ведьмой, царевна знала, что трогать такие материи строго запрещено. Одно неправильное действие с нитями судьбы может разрушить многие жизни, не только Ивана и Василисы, но и всех, кто с ними связан. Две неправильно сплетенные нити зацепят все те, с которыми когда-либо соприкасались. Словно эхо отголоски этого действия заденут все остальные судьбы, но главное бесповоротно изменят именно те, в которые непосредственно вмешались неосторожные люди. – Велимира была бы ему лучшей партией, чем кто бы то ни было, – гнула свою линию царица, хотя не так уверено, как могла бы. – Велимира, безусловно, прекрасная девица, так же, как и Василиса. Но это совершенно не значит, что кто-то из них подходит Ивану. Магия в свой время выбрала Вас, и Вы счастливо живёте с батюшкой уже много лет. Почему Вы лишили Ивана шанса на счастье? – Елена была непреклонна. Она не могла понять, как можно было так поступить с сыном. – Княгиня заверила меня, что ей не под силу перебороть такую древнюю магию, и её зелье лишь подтолкнёт стрелу в верном направлении. Если же у Ивана была бы суженая, то стрела бы не полетела к княжне. Казалось, что Евдокия сама пыталась убедить себя в том, что верит в то, что сказала. Елене даже стало жаль матушку, но она не могла не спросить, хотя уже знала ответ. – Что княгиня Вам пообещала за то, что Вы сделали? Молодильные яблоки, ведь так? Властемила была влиятельной женщиной не только потому, что являлась супругой князя. Если мужчин княгиня покорила своей внешностью, то расположение женщин она завоевала иным способом. Мало кому понравится считаться дурнушкой на чужом фоне, поэтому ожидаемо все влиятельные дамы Тридевятого царства невзлюбили в своё время красавицу Властемилу. Но она нашла подход и к их сердцам. Княгиня снабжала многих достопочтенных особ различными не очень одобряемыми обществом зельями. Самым ходовым товаром, по слухам, были отвары, препятствующие нежелательной беременности или, в случае, когда за первым обращаться было уже поздно, зелья, позволяющие избавиться от ребёнка. Разумеется, это хранилось под большим секретом от мужчин, да и от молодых незамужних девиц тоже. Но Елена всю жизнь провела в окружении этих самых влиятельных дам, чтобы суметь разузнать многие их секреты. Но намного более дорогим и важным товаром, которым обладала восточная княгиня, были молодильные яблоки. В садах Мурома росла единственная на всё Тридевятое царство яблоня, дающая подобные плоды. И стоил каждый из них целое состояние. Многие даже весьма обеспечение женщины годами копили на одно-единственное яблоко. Даже для царицы их стоимость была высока. Настолько, что супруг временами пенял ей на слишком большие траты для царской казны. Но кроме цены у этих плодов был и другой весомый недостаток. Если первое яблоко могло с легкостью убрать десяток лет и сохранить внешность, отведавшего его, в таком виде на пару-тройку зим, то каждое следующее действовало более короткий срок и с каждым разом всё слабее. Рано или поздно возникала необходимость покупать плоды чуть ли не четыре-пять раз в год, чтобы хотя бы сохранить ту внешность, что уже была, и не нагнать все сброшенные годы за несколько месяцев. Царица уже много лет покупала у княгини молодильные яблоки. И с каждым годом тратила на это всё больше средств из казны. Было очевидно, что однажды царь заставит её поумерить аппетиты, и этот момент неумолимо приближался. Елена подозревала, что именно поэтому матушка пошла на сделку, и оказалась права. – Однажды ты сможешь меня понять, дорогая. Когда годы будут утекать у тебя сквозь пальцы, и будет лишь один шанс остановить течение времени. – Вы же знаете, что яблоки не смогут остановить время. Рано или поздно даже им будет не под силу обмануть саму жизнь, – с грустью произнесла Елена. Ей было жаль матушку, которая сама впутывала себя в историю, из которой не было выхода. Годы отвоюют своё, какой бы магией их не обманывали. – Пообещай, не рассказывать ничего батюшке и брату, Елена. Они не смогут меня понять, – сказала с мольбой Евдокия. Царевна никогда не видела матушку такой. Всегда сильная царица казалась сейчас всего лишь обычной женщиной. – Обещаю. Что ещё она могла сказать? Оставалось только надеяться, что вмешательство матерей не принесёт Ивану и Василисе вреда. Возможно, стрела прилетела именно к старшей княжне потому, что она была суженой царевича. Елена хотела верить, что всё было именно так. Иначе судьба может оказаться к ним жестока за это вмешательство в самую древнюю и могущественную из сущностей мироздания.