Унесенные но не ветром.

      Сильный западный ветер то и дело поднимал в воздух маленькие но ужасно душные песчаные бури и, это вызывало некий дискомфорт. Даже без песка пустынные ветры выжимали из тела последние силы, словно стремясь иссушить усталых путников до самого конца, душу высосать и оставить жалкие, изуродованные до неузнаваемости тела навсегда погребёнными под толщами песков.       По одинокому безоблачному небу сложно было понять хоть что-то, никаких ориентиров, никакого утешения, и как бы отчаянно люди не молили о помощи, оно продолжало оставаться пустым и равнодушным. По пустынной равнине неторопливо шла женщина. Её алые волосы развевались по сильному ветру, а лицо было скрыто маской. Неизвестно откуда она шла и какие цели преследовала, ведь весь её гордо отстранённый облик чем-то напоминал то самое бесконечное, равнодушное небо. Однако одно было точно, она возвращалась с миссии. Найдя в пустыне скалу, одним своим видом отравляющую душу сомнениями и отпугивающую ужасным предчувствием, женщина остановилась. Тёмная и мрачная, скала была почти физически ощутимо пропитана чем-то сверхъестественным. Но странница ничуть боялась, напротив, она уже давно забыла это чувство.       Женщина сложила пока ещё неизвестные миру печати, и загадочная скала вдруг начала подниматься вверх, из-за чего взору открылся длинный, тёмный, пустынный коридор, находящийся всё это время под скалой.       Женщина не торопилась спускаться по лестнице вниз, шаги её продолжали оставаться всё такими же неторопливо уверенными, почти властными. Она спускалась вниз, всё глубже, словно бы лестница вела её в чернеющую отчаянием бездну. Но женщина не боялась. Она спускалась всё ниже: шаг — глубже, шаг. И с каждым следующим её неспешным шагом, впереди у неё загадочным образом начинали загораться всё новые и новые свечи. Возможно, они вспыхивали улавливая чакру, а возможно имел место быть какой-то хитроумный механизм, но факт заключался в том, что стоило женщине сделать очередной шаг, и очередная свеча вспыхивала вдруг густым пламенем, освещая тем самым вход в укрытие.       Она вошла внутрь во тьму, в которой уже стояли несколько тёмных силуэтов.       — Ты опоздала Кушина-чан, — донёсся откуда-то из пустоты мужской голос.       — Я не догадывалась, что в деревне Тумана такие хорошие сенсоры, — нахмурилась она. — В любом случае, я смогла покончить с пятым Музукаге-сама и разобралась с его приспешниками, забрав у них информацию касающуюся нашей организации, — хладнокровно и без эмоций проговорила она. После её слов на какое-то время наступила гробовая тишина, однако эту тишину через время решила вновь прервать джинчурики девятихвостого.       — Следующая – деревня Облака, — задумчиво ответил неизвестный. Сзади него вились шесть хвостов, а глаза его были полностью сиреневые. Он сурово смотрел на рыжеволосую женщину, и даже через неизвестную технику, позволяющую общаться на расстоянии, Кушина могла чувствовать исходящую от него скрытую угрозу. Остальные пока предпочитали молчать, желая выслушать то, что собирается сказать их товарищ.       — Гаара и Фуу где?       Внутри у Кушины всё неприятно сжалось от напряжения, однако ни одна эмоция так и не отразилась на лице куноичи. Потерявшая собственного сына, Кушина крайне трепетно привязалась к чужим брошенным на произвол судьбы малышам.       — Они находятся в одном из моих тайных убежищ, и вам не стоит беспокоится об этом, ни одна живая душа не сможет забрать этих детей у организации, — а сама усмехается внутренне холодно и совсем не весело. Внутри она уверенно поправляет себя: «Никто не сможет забрать этих детей у меня, забрать или причинить вред. Нет, больше нет».       — Мне кажется, лучше будет, если они будут на виду у всей организации, а не только у тебя Кушина-чан, — после этих слов женщина хмурится едва заметно, а голос её опускается на несколько градусов ниже нуля.       — Разве ты не доверяешь мне?       — Что ты, Кушина-чан, как можно?       — Тогда прекрати вносить в наши ряды разлад. Все присутствующие здесь прекрасно понимают, что детям гораздо лучше будет остаться со мной, пока. Я спасла их жизни, они доверяют мне, а за вами я никогда не замечала любви к детям.       — Твой ребёнок мёртв, Кушина-чан, тебе не стоит искать его в других, — в ответ Кушина лишь усмехнулась холодно, сверкнув из под маски сталью небесно-синих глаз.       — Я лишь выполняю свою работу так, как никто не сможет, ведь если бы это было не так, то вы изначально не поручили бы эту миссию мне, а вам не стоит тратить своё время на глупые выдумки, ведь моё сердце уже давно погибло, и не нуждается в сантиментах, — мужчина с сиреневыми глазами смотрит ещё несколько секунд пристально и холодно, из-за чего Кушина буквально шкурой чувствует, что исходящая от него угроза становится всё ощутимее.       — Пусть так. Тогда, друзья мои, раз наши маленькие собратья в порядке, а очередная миссия Кушины завершилась успешно, то давайте перейдём к более насущним вопросам. Я слышал, что в Конохе опять затевается что-то крайне неприятное для нас, было бы не плохо разведать обстановку и там, к тому же, от страны Травы нам пришёл тайный заказ на убийство одного из старейшин страны песка. Миссия обещает быть тяжёлой и трудоёмкой...       — Кушина и Хан вы пойдете в Коноху послезавтра.       — Югито Нии и я, шестихвостый, постараемся узнать больше об Облаке. Остальные постарайтесь узнать что-нибудь об Орочимару и Данзо, как выяснила Нии, они всё ещё живы и скрываются сейчас в одном из своих тайных убежищ. Кто знает, смогут ли они принести огранизации пользу, или стоит избавиться от них, как от угрозы.       Мысленно Кушина вздыхает, морально приготавливаясь к длинному и тяжёлому разговору. После длительных одиночных миссий всегда так. Напарники раздражают, а разговоры выматывают, с этим ничего не поделать, лишь привыкнуть, что куноичи в общем-то и сделала. На удивление, сегодня обсуждения завершились довольно быстро, и сразу после того, как тени техники исчезли, Кушина, наконец, позволила себе снять маску и по-новому заплести волосы в распустившийся по дороге хвост. Сегодня она так устала! Но это ничего, ведь ей предстоит путь домой, а дом, как известно, лучшее лекарство от болящего сердца.       Она добралась до дома лишь к ночи, здесь, в спрятанной в корнях могучего дуба пещерке на границе Огня и Водоворота, она, наконец, почувствовала себя в безопасности. Женщина присела на корточки и начала методично слой за слоем снимать расставленные по границе убежища маскирующие и запечатывающие печати. Иногда детство, проведённое в ныне разорённой стране Водоворотов, казалось Кушине настоящим подарком судьбы. Сейчас, когда боль от потери клана поутихла, а мастерство в фуиндзюцу возросло до невиданных высот, она гордилась тем, что осталась одной из последних хранительниц секретов легендарного клана. В конце концов, это очень помогало жить.       Сложив парочку незамысловатых на первый взгляд печатей и освободив для себя тайный проход, Кушина беззвучной точной тенью проникла внутрь. И не успела Кушина улыбнуться родным стенам, как из соседней комнаты, словно маленькая торпеда, вылетела смуглая девчушка с короткими голубыми волосами, со звонким:       — Мама! — она бросилась к Кушине, молниеносно обнимая куноичи за ноги. Её маленькая щечка прижалась к бедру, и у Узумаки сердце пропустило предательский удар. Но она всё же взяла себя в руки и нахмурилась сурово.       — Сколько раз я говорила тебе не выбегать вот так! А если бы это были враги? — Фуу в ответ надувает чуть обиженно свои детские щёчки.       — Но это же ты! — и Кушина смягчается, не в силах противостоять её обаянию.       — Вы почему не спите? — спрашивает она, присаживаясь на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с Фуу, но смотря при этом на притаившегося у самого косяка Гаару.       — Гаара снова боится спать! Я защищаю его от песочного демона! — весело произносит Фуу, в ответ на это Гаара вспыхивает словно спичка, крича в ответ обиженное:       — Ты обещала молчать! — и девочка забавно прикладывает ладошки к губам, чтобы скрыть своё тихое:       — Ой...       Глядя на них, Кушина улыбается невольно, но чуть тряхнув головой, чтобы отогнать свои мысли и сосредоточиться, женщина всё-таки прерывает детский спор.       — Я же уже объясняла, вам с Шукаку стоит просто найти общий язык, и тогда он обязательно прекратит пугать тебя.       — Но я!...       — Хватит оправданий, пойдёмте лучше есть.       Уже за столом, Кушина, краем глаза наблюдая за детьми, мрачно думает об организации и о её кровавых планах. Случайно погрузившись слишком глубоко в свои мысли, Кушина окончательно теряет нить разговора, а потому, услышав одну единственную фразу, от которой по телу пробегается сразу толпа мурашек, а сердце заходится в бешеном ритме, она переводит на своих детей шокированный взгляд и спрашивает всё так же растерянно:       — Что? — Гаара угрюмо опускает глаза вниз, пряча за недовольством смущение, а Фуу, как маленькая находка для шпиона, напротив приободряется, говоря громко и чётко:       — Он сказал, что очень любит твои алые волосы, потому что они невероятно красивые! — из-за этих слов Гаара ещё более хмуро опускает глаза вниз, а сама Кушина вспоминает ночь своего неудавшегося похищения, голубые словно безоблачное небо глаза Минато и...       Пропадает бесследно.       — Мне завтра в Коноху. Меня завтра снова не будет дома, ты сможешь позаботиться о Гааре, Фуу?       — Да, конечно, я справлюсь!

***

      На улице стремительно темнеет, из-за чего по дорожкам, словно по команде, начинают загораться огоньки, а Кушина всё наблюдает, словно из засады, слишном долго и слишном внимательно своими зелёными глазами, смотрит на ту деревню, в которой выросла и потеряла близких. В которой познала настоящую боль и умерла когда-то.       — Коноха... — Прошептала она, смотря на то, как её напарник разбирается с тройкой заметивших их охранников. А потом усмехается внутренне: «Ну вот я и дома...»