The content of her smile

Спецагент ФБР Дэйл Купер шел по деревянным коридорам отеля Great Northern, выглядя одновременно раздраженным и глубоко печальным. Его исландские соседи по этажу вновь затеяли громогласные песнопения, а это означало, что выспаться в очередной раз не удастся. Отсутствие здорового сна плохо сказывается на мозговой деятельности — и, соответственно, на прогрессе расследования убийства Лоры Палмер. Можно смело делать прогнозы, что следующим утром до окончания второй кружки кофе о тайне «Одноглазого Джека» помышлять не стоит — как и о добром расположении духа. От угрюмых мыслей Купера отвлекла приотворенная дверь номера 315. Не нужно быть спецагентом, чтобы сообразить — незакрытая дверь твоей комнаты, которую ты запирал, ничего хорошего не предвещает. Купер натренированным движением достал пистолет, прислонившись к стене, и аккуратно толкнул дверь пальцами. Ничего не произошло. Не теряя бдительности, агент ступил в темноту комнаты, медленно продвигаясь вперед и держа оружие наготове. Полоска света из окна освещала смутные очертания на постели. Купер моментально сменил хват пистолета, уперевшись вооруженной рукой в ладонь свободной. — Потянитесь к светильнику и включите свет, — спокойно велел он. Неуловимое движение, и комната озарилась мягким оранжевым светом. Купер замер с приоткрытым ртом и широко распахнутыми глазами, отводя пистолет. В его кровати лежала Одри Хорн. Судя по ее оголенным плечам, Одри была обнажена. Прижимая одеяло к груди, она присела, взирая на агента виноватыми синими глазами, от вида которых он испытывал странное тянущее ощущение в сердце. — Не выгоняйте меня, — умоляюще произнесла она. Купер обнаружил, что потерял дар речи. Синие глаза наполнялись слезами, и Одри коротко выдохнула, наклонив голову набок, словно растерянный щенок. — Пожалуйста. Не выгоняйте меня, — повторила она. Несколько секунд слышалось только тиканье часов на тумбочке. Агент почти не моргал, не сводя взгляда с незваной гостьи, и усилием воли заставил себя опустить пистолет. Одри любила врываться в его существование вот так — непрошено, бессовестно, лишая его слов и мыслей. Когда он увидел ее впервые, в ресторане этого самого отеля, пожелания о свежевыжатом грейпфруте для сока, что он диктовал официантке, застряли у Купера в горле. Уже тогда, как сейчас, он едва моргал, взирая на нее, будто нечто настолько прекрасное может исчезнуть, стоит закрыть глаза на мгновение. Уже тогда ему словно становилось сложнее владеть собственным телом. Движения получались замедленными, пока вся мозговая деятельность агента сосредотачивалась на Одри. В тот день она спросила нравится ли ему ее кольцо, протянув ему руку, и Купер смог лишь выдавить довольно жалкое «красиво», ощутив нежное тепло ее пальцев в своей ладони. Одри что-то говорила, а Купер не мог ответить, смотря, как она закусывает губу. После она вторглась в жизнь агента наводкой, письмом, просунутым под его дверь, каллиграфическим почерком, изящным, как она сама. Письмо ощущалось в его ладони любовной запиской, и Купер начал злиться на себя. Теперь ему предстояло узнать, о чем знает Одри, как может помочь в деле Лоры, и желания романтической природы совершенно неуместны. Хотя бы потому, что юная мисс Хорн еще школьница. Казалось, Куперу наконец удалось взять себя в руки. Он выяснил, в чем заключалась наводка Одри, и даже дал ей понять, что флирт ни к чему не приведет, пока потрясающий цветочный аромат ее парфюма топил его разум. В иной раз, спасибо исландцам и недосыпу, агент даже проявил раздражительность при Одри, чему жутко обрадовался. Триумф длился недолго. — Ну, может, я могу пойти с вами, — предлагала она. — Когда я был в твоем возрасте, среды традиционно считались учебным днем, — жестко отвечал он. Его боевой настрой испарился, стоило ей ступить к нему, окутав агента запахом все тех же духов. — Не могу поверить, что вы когда-то были в моем возрасте. — У меня есть фото-доказательства. Одри просто смотрела на него, вызывая помутнение рассудка своей улыбкой. — Сколько тебе лет? — вдруг спросил Купер. — Мне восемнадцать, — ответила она. Воздух между ними казался горячим, пропитанным статикой. Сухой анализ в голове агента подкинул ему заключение, что если бы что-то случилось, это «что-то» было бы легальным. Ему требовалось срочно уйти. — Что ж, до скорой встречи, Одри, — сказал Купер, с силой разрывая омут окружающего их тепла. И встреча оказалась действительно скорой. Одинокая слезинка скатилась по щеке Одри, пока она продолжала прижимать к себе одеяло. Медленно придя в себя, Купер опустился на край кровати, повернувшись к своей гостье спиной. Ему было сложно смотреть на нее. Весь ее вид отчаянно молил о его близости, и черт бы его побрал, если Куперу не хотелось сжать ее в своих руках больше, чем он когда-либо чего-то желал. Он объяснял ей, что так нельзя. Он объяснял, что она — школьница, а он — агент ФБР, и это неправильно. — Так вы хотите, чтобы я ушла, или что? — растерянно спрашивала она, шмыгая своим очаровательным порозовевшим носиком. Купер шумно выдохнул. Он хотел забыть, кто он такой, прижать Одри к себе, сцеловать соль слез с ее щек, провести ладонями по белой бархатистой коже ее талии, ее бедер… — Что я хочу, и что я должен — это две разные вещи, Одри. Купер наконец посмотрел на нее и сказал, что как агент, обязан блюсти данные им клятвы. Он не был уверен, убеждает ли в этом ее или напоминает себе, но и то, и другое, давалось Куперу с трудом. На всякий случай, он вновь отвернулся. — Но разве я вам не нравлюсь? — грустно отозвалась Одри. Какой нелепый вопрос! Агент так поразился ему, что опять посмотрел на свою печальную, потерянную, обворожительную мисс Хорн. — Ты очень мне нравишься! — сказал он быстрее, чем сумел себя остановить. — Ты красива, умна, желанна. Ты — все, о чем любой мужчина может только мечтать, — поняв, что слишком честен, Купер сменил пластинку. — Но что тебе нужно сейчас больше всего, так это друг. Кто-то, кто выслушает тебя. Он достал из куртки платок и протянул Одри. Она трогательно промокнула нос. — Друзья? — спросила она. Купер увидел улыбку на ее лице и улыбнулся в ответ. Он пообещал сходить вниз за коктейлями и картошкой фри, а потом выслушать ее проблемы, а также напомнил ей одеться. Когда разговор перетек к секретам Лоры Палмер, агент даже подумал, что опасность миновала. Зря.

***

Дверь номера 315 тихонько захлопнулась. Одри медленно выдохнула, поднимаясь с постели, и подошла к шкафу агента Купера, куда сложила свои вещи. Ей нравилось, что они там, рядом с его одеждой. Ей нравилось представлять, будто они с Купером здесь вместе, пара агентов на задании, расследуют убийство днем и засыпают в одной постели ночью. Спецагент и его юная шпионка, гений криминальных загадок и его незаменимая помощница, совершенная пара. Купер был ее прекрасным принцем, что должен забрать Одри в свой мир далеких путешествий и громких тайн. Он так мало походил на всех, кого она знала — и потому Одри влюбилась в своего специального агента, кажется, с первого взгляда. Это являлось его главным достоинством, ведь все, кого она знала, прогнили изнутри. Все эти люди, окружающие ее каждый день, люди, что этим вечером танцевали и смеялись, подражая движениям плачущего, сломленного смертью дочери Лиланда. Одри плакала вместе с ним, скрывшись от чужих глаз на этом празднике безумия и алчности, где чужое горе не имеет значения, пока текут выпивка и деньги. Неудивительно, что она всегда ощущала себя не к месту, являлась трикстером в ее мире на краю Твин Пикса, нарушая его порядки. Неудивительно, что отец ее не любил. Не в силах больше смотреть на рыдания Лиланда, Одри торопливо покинула зал. Она хотела спрятаться от происходящего, оказаться там, где все будет иначе, там, где она сможет скрыться от двуличности и холодности и ощутить человеческое тепло. Тепло, что хранят объятья спецагента Дэйла Купера. Одри верила, что любого мужчину заполучить легко. Она привыкла к их голодным взглядам, умела получать желаемое флиртом и считала, что все они — рабы своих низменных инстинктов. Агента Купера ей хотелось заполучить особо отчаянно, а потому Одри была готова на отчаянные меры. Она еще никогда ни с кем не спала. Несмотря на шарм юной femme fatale, Одри сохраняла невинность и нервничала при мысли о ее возможной скорой потере. Но ее специальный агент того стоил. В конце концов, он оказался ее первой любовью — с первого взгляда! — и кто, как не он, был достоин забрать ее непорочность? План казался беспроигрышным. Может, Купер не походил ни на кого из окружения Одри, но он все еще являлся мужчиной. А какой мужчина сможет отказать красивой обнаженной девушке, вдруг оказавшейся в его постели? Одри представляла, как он зайдет в комнату, и она, обворожительно улыбнувшись, томно произнесет: — Мой специальный агент. Он, не в состоянии вымолвить ни слова, медленно подойдет к постели и присядет рядом с Одри. Стоит ему, наконец, открыть рот, чтобы что-то сказать, она приложит к его губам указательный палец. Когда Одри его опустит, Купер потянется к ней, чтобы через несколько бесконечно долгих, сладких секунд ее поцеловать… Увы, ничего такого не произошло. Услышав приближающиеся к номеру шаги в коридоре, Одри ощутила напряжение, сковывающее ее тело. Она внезапно ощутила себя глупо и мечтала магическим образом оказаться одетой. О чем она только думала? И пусть Купер, как рисовало ее воображение, лишился дара речи при ее виде, Одри не смогла быть бесстыдной Лолитой из собственных фантазий. Она лишь надеялась, что агент не выгонит ее после такой выходки, ведь она так нуждалась в нем. К счастью, Купер знал об этом. Когда он вернулся с картошкой фри и парой молочных коктейлей, Одри сидела на заправленной кровати, забравшись на нее с ногами. Как обещано, она была одета, лишь ее маленькие черно-белые туфли остались на полу подле постели. — Экстра-большая порция картофеля фри и два молочных коктейля, — бодро возвестил Купер, аккуратно устраивая поднос рядом с Одри. — Прошу простить, что я столь неучтиво не поинтересовался, какой вкус ты предпочитаешь, а потому остановился на классических: ваниль и клубника. Твой выбор? Он улыбался, и в чувствительном девичьем сердце расползалось нестерпимое тепло. — Клубничный — мой любимый, агент Купер, — ответила она с благодарной улыбкой. У Одри не было любимого молочного коктейля — ровно до сего момента. Теперь, сомневаться не приходилось, она начнет баловать себя клубничными коктейлями с завидной регулярностью. Просто потому что их вкус напомнит о заботе Купера. Агент снял куртку с большими буквами ФБР и убрал в шкаф, оставаясь в вязаной жилетке поверх водолазки. Одри еще ни разу не видела, чтобы кто-то мог выглядеть настолько красивым в подобном одеянии. Купер присел на постель и макнул фри в свой милкшейк, и Одри последовала его примеру. — Очень знатный коктейль, должен заметить, — удовлетворенно прокомментировал агент. — А теперь, Одри, я бы хотел услышать обо всем, что тебя беспокоит. Одри хотела что-то сказать, но лишь коротко выдохнула, улыбаясь и задумчиво окуная картофелинку в густую розовую жидкость. «Одри, я бы хотел услышать обо всем, что тебя беспокоит». Она и не знала, как мечтала об этой фразе. Одри отправила картошку в рот, прожевала и заговорила: — Сегодня на вечеринку моего отца с исландцами пришел мистер Палмер. Она рассказала Куперу о слезах убитого горем о Лоре Лиланда, о том, как отец и дядя устроили из этого представление, о том, как она не могла на это смотреть. Рассказ довольно быстро перетек к ее отношениям с мистером Хорном, об их ожиданиях друг о друге, что, казалось, никогда не совпадали. — Впрочем, я перестала пытаться ему угодить, — призналась Одри, напуская на лицо раздраженное выражение. — Мне просто хочется как можно скорее оказаться далеко отсюда. Она посмотрела на Купера, кладя обмакнутый кончик картофелины на язык. В номере 315 на долгое мгновение повисла пауза, густая и сладкая, как клубничный милкшейк. «Заберите меня отсюда, мой специальный агент», — думала Одри, наблюдая, как его глаза, не слушаясь хозяина, остановились на ее губах. Купер коротко прочистил горло, поднимая взгляд. — Отношения отцов и детей редко складываются просто, — прокомментировал он. — Я уверен, что невзирая на сложности, мистер Хорн осознает, что воспитал совершенно особенную юную леди, которая может добиться любой поставленной цели — в Твин Пиксе или за его пределами. Одри могла лишь надеяться, что не краснеет.

***

Одри говорила долго. От картофеля фри остались только крошки на дне картонного блюда, милкшейки были давно допиты, а маленькая мисс Хорн продолжала изливать душу. Как Купер и догадывался, ей требовался лишь благодарный слушатель, а чему агент научился за свою карьеру в ФБР, так это внимательно слушать. Ему оставалось вовремя озвучивать свои мысли, подкрепляя их подбадривающими словами, дабы продемонстрировать: Одри, я здесь, и я тебя слышу. К своему удивлению, много говорил и сам Купер. В какой-то момент исповедь превратилась в диалог, и агент обнаружил неподдельный интерес к собственной натуре. Через несколько часов Одри уже знала имена его двух мачех, историю о кольце его матери, что он обнаружил в своей руке после сна о ней, и трехлетнем путешествии, в которое он отправился после выпуска из школы. Последний рассказ затянулся, и даже любознательность Одри касательно всего, что связано с Купером, не удержала ее в бодрствующем состоянии. Увидев, что она прикорнула во время его повествования об удивительности речных змей, агент замолк, беззвучно усмехнувшись. Взяв пример со своей гостьи, Купер убрал поднос с кровати, разулся и прилег, положив голову на подушку. Одри мирно посапывала, и даже макияж роковой дамы не скрадывал невинности, написанной на ее лице. Агенту сделалось стыдно. Одри лежала рядом, пленительная и беззащитная, дремлющая после того, как обнажила перед Купером душу. Он знал, что не тронет ее, не имеет права тронуть ее, но в присутствии Одри с агентом приключалась сексуальная фрустрация, сравнимая лишь с той, что он испытывал в семидесятых в отношениях с Леной Фрейзер, давшей обет воздержания. Купер закрыл глаза, чуть нахмурившись. Он напомнил себе, что случилось в последний раз, когда он поддался физиологическим инстинктам на фоне эмоциональной близости и завел роман с женой партнера по работе. Его любовь не стоила ее жизни. Кровь Кэролайн оставалась на его руках. Знакомая тугая боль заполнила грудную клетку. Купер открыл глаза, посмотрел на Одри и пообещал себе, что не поступит так с ней. Он позволил себе только тихо любоваться нежными чертами ее лица, пухлыми губами с побледневшим цветом красной помады, родинкой у левого глаза, похожей на мушку — отметку красоты из середины века. Он не даст ничему плохому случиться с ней, включая себя. Агент не заметил, как заснул. Его разбудил собственный организм, работающий, словно часы, и не нуждающийся в будильнике даже после нескольких ночей почти без сна (спасибо исландцам!) Одри тем временем продолжала спать у Купера под боком, за ночь придвинувшись ближе — ее лоб теперь касался его плеча, а ладонь покоилась на сгибе его локтя. Купер оглянулся на часы, показывающие без пятнадцати семь. В девять его будут ждать в участке, а агенту еще предстояло сполоснуться в душе, исполнить ритуал личной гигиены и попрактиковать утреннюю йогу. — Одри, — шепнул Купер, поворачивая к ней голову. Одри не отреагировала. — Одри, — позвал он чуть громче, мягко взяв ее за плечо. Юная мисс Хорн, наконец, открыла глаза, часто заморгала и приподнялась, находя взгляд агента своим. — Агент Купер, — сипло отозвалась она. Ее лицо находилось в сантиметрах от его. Было бы так просто потянуться и поцеловать ее, и Купер знал, что Одри ему позволит. Он невольно сжал ее плечо сильнее, и то ли неосознанно поддаваясь языку его тела, то ли пользуясь возможностью, она подвинулась еще ближе. Купер мог рассмотреть комочки несмытой туши на ее ресницах и узоры на радужке ее глаз. Он знал, что должен прекратить это сейчас же. С каждой уходящей секундой его воля слабла. С каждым мгновением воздух становился тяжелее, и из мыслей уходило все, что не имело отношения к губам Одри и теплу ее тонкого тела, льнущего к нему. — Одри, — напряженно произнес он, хватаясь за ускользающие остатки своего благородства. — М-м-м? — взгляд Одри опустился к губам агента, прежде чем вернуться к его глазам. Идеи для путей отступления в его разуме вытеснялись упрямыми фантазиями о вкусе ее поцелуя. — Уже утро, — оповестил Купер. — Мне требуется вскоре отправиться в участок, да и тебя, подозреваю, тоже уже ищут. Он отпустил плечо Одри, отстранился и поднялся с кровати. — Сомневаюсь в этом, — послышалось за его спиной, и агент различил в девичьем голосе нотки разочарования. Купер ничего не ответил, принимаясь извлекать из шкафа свежий костюм и рубашку. Ему нужно было разогнать дурман сексуального наваждения в своем сознании, но при общении с Одри эта задача становилась непосильной. Сосредоточившись на поисках утюга — горничные в Great Northern любили каждый раз спрятать его в новое место — Купер слышал, как Одри обувается, и прикладывал всевозможные усилия, чтобы не поворачиваться к ней. Увы, долго избегать юную мисс Хорн невозможно. Направившись к выходу из комнаты, она окликнула его: — Агент Купер? — Да, Одри? — ответил он чуть более раздосадованно, чем хотел бы. — Спасибо, — сказала она с открытой улыбкой. — Спасибо, что были мне другом этой ночью. Купер не мог не улыбнуться в ответ. — До скорой встречи, Одри. Он проводил ее взглядом и глубоко вздохнул, услышав, как захлопнулась дверь его номера. Купер взял с комода диктофон и нажал на кнопку «Запись». — Дайен, — начал он, — время около семи утра, я в моей комнате отеля Great Northern, и должен признаться, что нахожусь в довольно плачевном состоянии. Я начинаю ставить свой профессионализм под вопрос, как и умение учиться на собственных ошибках. Чтобы оправиться от прошлой ночи, мне потребуется больше, чем хороший кофе. Пожалуйста, надейся, что мне это удастся, потому что моя надежда потерпела серьезный ущерб. «… учиненный юной мисс Хорн», — закончил он про себя, не найдя в себе силы оставить ее имя даже на пленке, словно один его звук способен нанести урон клятве агента ФБР.