Незастеклённый балкон

      По дороге Данила думал о тщетности своей жизни, так что особо не замечал холода или боли, которая накрыла его где-то в середине первой пары. Ощущения, будто ныли все кости, все мышцы, все органы. Данил открыл рот в немом стоне, вытягиваясь вперед по парте и жмурясь.       Он услышал несдержанную усмешку, поднял голову, неловко встретившись взглядом с учителем на несколько адски долгих секунд, Данил нервно хихикнул, сделал по-детски трель губами. Он опустил голову назад на парту, больно ударившись лбом об ободранную деревяшку, болезненно промычав, и услышал ещё одну усмешку. Стало почти обидно.       До конца пары парень так и пролежал, изредка крутя головой, если шея особенно затекала. Но не слишком часто, а то он мог бы привлекать внимание, а этого не хотелось, хотя бы потому что на скуле был позорный яркий синяк (он мог, конечно, его замазать, но блин серьёзно? Он не стал бы этом беспокоиться, на кой чёрт тогда чёлка?). Хотелось есть.       Отец, обозленный уходом жены, каждый раз, когда видел сына, бросался на него. Поэтому Данил проводил всё время в комнате, подперев дверь. Сейчас парень думал о том, что можно попытаться приготовить что-нибудь, когда он вернётся домой, но если отец дома и в трезвом рассудке, то это маловероятно пройдет без жертв. Удары Даня получал часто, а ел не очень, поэтому новые увечья затягивались довольно-таки долго, из-за чего всё тело превратилось в одну сплошную боль от любых прикосновений. Как ужасно ныло колено сейчас, в него упёрлось что-то из рюкзака, но руки были слишком тяжёлые, чтобы поправить. В таком состоянии парень дожил почти до конца недели.