* * *
(4 часа назад) Решение было столь чудовищным, что даже сейчас, переступив порог убогой хижины, лорд Гейбл не был уверен. С детства его учили, что нет у человека ничего дороже души, и даже мысль о ее потере должна быть страшнее самой мучительной смерти. Но страшнее ли тысяч смертей? — Ты все же пришел, рыцарь, — голос проскрежетал откуда-то из угла. — Ты медлил и враг у ворот, времени почти не осталось. Решайся: сейчас или никогда. Больше всего Гейблу хотелось крикнуть: «Никогда». Громко и звонко, чтобы развеять смрадное затишье. А затем выбежать прочь, и, обнажив меч, погибнуть за все, во что он верил. Но там, на стенах и за ними, в замке и лачугах, в торговых лавках и полях, оставались сотни невинных, не разделяющих его желания пасть смертью храбрых. И бессмысленно было надеяться, что Оскар, прозванный Кровавым, остановится, вырезав только защитников крепости. Нет, он сделает на этих землях все то, что делал с соседними захваченными графствами. Не останется ни одного боеспособного мужчины, юноши или мальчика, а женщины… Те, кому повезет, успеют пасть на нож. Войны приходили и уходили — за территории, золото и власть. Бойцы погибали, поля горели, богатства переходили победителям. Но теперь речь шла о выживании. Когда до Гейбла дошел слух о вмешательстве нечистой силы, он лишь смеялся. Во все времена врагов обвиняли в связи с Дьяволом. Смеялся, пока не увидел собственными глазами, как на вороном коне мчится громадный человек с огненными глазами. И как меч его будто масло надвое рассекает рыцарей в тяжелых латах. Осталось лишь прислушаться к стенаниям церковников, чтобы картина обрела детали. Оскар продал душу за могучую силу, способную покорить все земли к востоку от океана. И чтобы выжить, нужно найти силу равную ей. — Я готов, — собственный голос казался Гейблу жалким и надтреснутым. — Значит тебе осталось лишь подписаться, — скрюченный человечек, глумливо улыбаясь, вытащил на свет короткий свиток и перо. — Разумеется, кровью. И часть силы адского воинства будет твоей. Не давая себе времени на раздумья, мужчина стянул перчатку и полоснул себя по запястью предложенным ножом. А через минуту перед ним возник удивительно тонкий юноша с совершенно седыми волосами, не напоминающий виденного на поле боя демона ничем, кроме пылающих адским пламенем глаз. — Меня зовут Аэрто, — опустившись на одно колено, он вынул из-под плаща меч и вонзил в пол. — Приказывайте, повелитель.* * *
Комната выглядела пустующей, лишь насухо вытертый клинок на запыленном столе выдавал, что Аэрто в выделенных покоях все же побывал. Гейбл даже не был уверен, что демону нужна комната с кроватью, как и сон. На ужине он не появился и думать о том, чем питаются исчадия ада, совершенно не хотелось. Задумчиво пробежавшись пальцами по рукояти, мужчина поднял оставленный меч. Он был удивительно легким и холодным, в привычной к тяжелому оружию руке казался почти игрушкой. Но именно этой игрушкой тварь, по злой иронии воплощенная чуть ли не в ребенка, в одиночку перерезала арьергард и заставила противника отложить атаку до подхода основных сил. — Если вы размышляете, можно ли этим меня убить: можно, — Аэрто вошел бесшумно. Он был все в том же плаще, что при первой встрече, но пропитанную кровью рубашку снял, а штаны сменил. С белых волос капала вода. — Но это вам не поможет. Ваш контракт не со мной, а с колдуном. Если я буду жив к концу назначенного года службы, я заберу вашу душу и отдам ему. Если я погибну — придет другой и будет служить. А потом заберет душу. Вы же знаете, что вам не обязательно приходить, если я нужен? — Знаю, — Гейбл положил меч на место. — Хотел узнать, что нужно тебе. Я с демонами дел не имел, знаешь ли, понятия не имею, требуется ли вам сон, еда, вода, воздух в конце концов. — Без всего этого я проживу значительно дольше человека, — Аэрто аккуратно забрал клинок и отставил в сторону. — Но не вечно и буду слаб. — Ты не пришел на ужин. — Вы не звали. Показалось — или в голосе прозвучала тень запальчивой обиды? — Теперь зову. Будешь завтракать, обедать и ужинать со мной, — Гейбл смерил юношу взглядом и заметил, что его руки слегка дрожат. — Ты мерзнешь? — Вода в реке не слишком теплая. Пришлось напомнить себе, что внешняя юность — лишь маска, и не следует отвешивать подзатыльник адскому воителю, пусть и выглядящему хрупким мальчишкой. Зло скрипнув зубами, мужчина стряхнул с покрывала пыль и бросил его демону. — Было бы странно, если бы в ноябре река была теплой. Закутайся, я велю принести тебе одежду по сезону. Не хочу стать первым, кто продал душу за демона, сдохшего через неделю от воспаления легких. И в следующий раз, когда захочешь помыться — скажи об этом слугам, они нагреют воды.* * *
К проблемам лорд Гейбл был готов. По-правде, он был сильно удивлен, что затишье продлилось почти месяц. Гарнизон прекрасно знал, что такое Аэрто, но, то ли страх мешал высказаться, то ли солдатам хватало благоразумия понять, что между ними и верной гибелью стоит исключительно этот бледный молчаливый мальчишка. Так или иначе, шума не было, пока в замок не приползли беженцы из монастыря. Разговор с пожилым настоятелем был долгим и тяжелым. Покинув исповедальню, Гейбл чувствовал себя так, будто последние несколько часов провел то ли на плахе, то ли под ножом лекаря, но стало внезапно легче. Не то чтобы отец Дюк исключительно одобрял великое зло ради общего блага, но он, во всяком случае, отнесся к чудовищному греху с угрюмым сочувствием. Чего нельзя было сказать об остальных святых братьях. Потому что на следующий же день от осмотра прохудившегося, по мнению некоторых, водостока Гейбла отвлек взволнованный слуга, настоятельно просящий проследовать на площадь. Плешивый монашек неопределенного возраста визгливо орал заклятие экзорцизма, то и дело путаясь в словах и сплевывая скопившуюся во рту кровь, еще один монах, покрепче, лежал в пыли без движений, третий сжимал в побелевших пальцах распятие и флягу. Демон, оскалив непонятно откуда взявшиеся клыки, кинулся на монахов как раз в тот момент, когда подоспел лорд. — Аэрто! — не дойдя полшага, юноша обернулся. Половина его лица была покрыта жуткого вида ожогами, которые, впрочем, затягивались на глазах. Природа их вопросов не вызывала, особенного когда один из благочестивых братьев, воспользовавшись заминкой, выплеснул в перекошенное яростью лицо остатки святой воды из фляги. — Аэрто, назад! Снова зашипев, демон, впрочем, нападать не стал, не в силах противиться прямому приказу. Лишь как-то совсем безнадежно оскалился, и, передернув плечами, отступил на несколько шагов. Убедившись, что в ближайшие пару минут никто не умрет, Гейбл подошел к безжизненной фигуре и с облегчением вздохнул, нащупав на шее отчетливо бьющуюся жилку. — Что здесь происходит? — отец Дюк, прихрамывая, спустился по лестнице. Лицо его ничего не выражало, но Гейбл готов был поклясться, что мысленно настоятель поносит братьев такими словами, за которые просить у Бога прощения придется очень долго. — Он напал на нас! — завопил неудачливый экзорцист. — Ранил меня и насмерть зашиб брата Гая! — Ложь! — ощерился Аэрто. — Они подлили мне в вино святую воду и пытались изгнать. Вы сами слышали, этот недоумок на всю площадь орал заклятие. — Брат Имон, — Дюк не повышал голоса, но в нем отчетливо звенела сталь. — Мы с тобой уже обсуждали этот вопрос. Ты слышал мою волю и ослушался. — Это лживое отродье клевещет! — Имон замахал руками, будто сумасшедшая утка. — Неужели вы допускаете мысль поверить сыну Сатаны, а не божьему слуге? — Милорд, — негромко обратился к Гейблу настоятель. — Могли бы мы продолжить эту беседу в более уединенном месте? И было бы очень любезно с вашей стороны, если бы вы гарантировали, что ваш… кхм… спутник не навредит никому из братьев в процессе.* * *
Полуподвальное помещение было достаточно свободным и светлым, чтобы не назвать его камерой. Привалившись плечом к стене, лорд слушал монахов с нарастающей злобой. Аэрто молчал — с того самом момента, как они переступили порог. А вот Имон не замолкал ни на секунду, закрывая рот лишь когда отец Дюк задавал очередной вопрос. По его словам, он с братьями проповедовал горожанам, когда мерзкое исчадие ада, которому противно любое упоминание Бога, набросилось на них, оглушило брата Гая и попыталось его, Имона, убить. И если бы не брат Лука, у которого совершенно случайно оказалась фляга со святой водой — быть ему мертвым. Сам Лука молчал, угрюмо пожевывая губы и очевидно чувствуя себя некомфортно. Когда фонтан обвинений иссяк, отец Дюк кивнул, и, немного поразмыслив, обернулся к Аэрто: — Подойди. Демон не пошевелился, лишь брезгливо дернул губой. Гейбл хотел было вмешаться, но настоятель, не дождавшись повиновения, приблизился сам. — Это правда? То, что рассказал брат Имон? — Вам интересно мое мнение? — иронично вздернул бровь Аэрто. — Помилуйте, я не стану каяться именем вашего Бога, а молитв моему создателю ваши праведные ушки не потерпят. Зачем вы спрашиваете, если уже поверили своему брату по вере? — Вот видите, видите! — и до чего у плешивого крикуна мерзкий голос. — Он даже не отрицает своей богомерзкой натуры. — Довольно, — неожиданно жестко оборвал его отец Дюк. После чего, приблизившись, заглянул в светящиеся глаза демона. — Я не прошу от тебя покаяния, лишь хочу услышать правду. Я обещаю, что выслушаю. — Можете засунуть свое милосердие и понимание себе в зад. Слышал, монахам с женщинами нельзя, так что едва ли вам в новинку что-то туда совать. Я не стану оправдываться перед вами. Вздохнув, отец Дюк вернулся к онемевшим от таких слов монахам. — Брат Имон, помни об обетах милосердия и смирения, которые ты давал. Сегодняшнюю ночь ты проведешь здесь, на коленях, читая покаянную молитву. Не менее пяти сотен раз. Брат Лука, если чувствует за собой грех, присоединится к твоему искуплению. Что касается демона… — мужчина нахмурился и повернулся к Гейблу, понижая голос так, чтобы никто больше их не слышал, — сомневаюсь, что он лгал, утверждая, что не был зачинщиком. Прошу учесть это, решая его судьбу.* * *
Аэрто так и не проронил ни слова, пока они поднимались в по-прежнему выглядящие нежилыми покои. — Почему экзорцизм не подействовал? — опустившись в кресло, мужчина кивком велел демону сделать то же самое. — Заклятие работает только тогда, когда его произносят без ошибок, — едко бросил Аэрто. И, помедлив, добавил. — И потом, оно работает лишь когда демон вселяется в тело человека. Это жалкая паразитическая форма для низших или мертвых. — Мертвых? — Гейбл от удивления даже забыл на минуту, как зол. — Что, по-вашему, происходит с демоном, если его изгнать? — презрительно улыбнулся Аэрто, явно позабавленный невежеством повелителя. — Куда он отправляется? Верно, туда, откуда пришел и где был, пока не взошел на землю — в ад. А куда попадает демон после смерти? Именно. Тоже в ад. Но если мы сильны и разумны, то те, кто был развоплощен на земле, не могут повторно обрести тело ни тут, ни в аду. Они так и остаются бесплотным скоплением ярости, лишенным мотивов, суждений и разума. Именно их прогоняют распятьями и заклинаниями. Но мы, кажется, заболтались. Дайте угадаю, вы пришли сюда затем, что именно здесь хранится меч, способный меня убить? Первым порывом было ответить колкостью на колкость, а потом Гейбл вдруг осознал, что мальчишка не шутит. Стало вдруг интересно — раз тело принадлежит Аэрто, то сколько ему на самом деле лет? И сколько вообще нужно демону, чтобы повзрослеть? — Если бы я хотел убить тебя, сделал бы это сразу, как только понял, что колдун подсунул мне демона-ребенка. Это ведь не просто погрешность воплощения, верно? По меркам своего народа ты действительно очень юн? — Давно вас стало это смущать? — взвился демон, выдавая себя с головой. — С тех пор, как понял, что, будь ты старше, не кидался бы на всякого недоумка, что попытается тебя провоцировать. Так что придется восполнять недостатки воспитания на ходу. Снимай рубашку. Побледнев от злости, Аэрто швырнул рубашку на пол, и, повинуясь командам, опустился на колени, упершись руками в стену. По-хорошему, следовало принести что-то более подходящее, но желания откладывать наказание в долгий ящик не было никакого, потому, отцепив подвес с мечом, мужчина сложил вдвое освобожденный ремень и на пробу хлопнул себя по руке. Узкая тяжелая полоска выглядела вполне внушительно. Не плеть, конечно, но должно быть достаточно ощутимо. Замахнувшись, Гейбл без предупреждения опустил ремень на бледную кожу, перечертив лопатки длинной алой полосой. Демон даже не вздрогнул, лишь напряглись пальцы, будто желая раздробить стену. Удары посыпались один за другим — быстрые, тяжелые, оставляющие вспухающие багровые полосы. Остановился мужчина лишь тогда, когда на некогда алебастровой коже выступили первые капли крови. Вернув ремень на место, мужчина поднял брошенную рубашку, и, аккуратно сложив, положил на кровать. — Не опаздывай к ужину.* * *
Аэрто не опоздал. Поздоровавшись кивком, он занял привычное место, наскоро расправился с едой, и, как обычно не проронив ни слова, ушел к себе. Как только это произошло, отец Дюк, оторвавшись от скудной постной трапезы, поднял на лорда серьезные, немного усталые глаза. — Что вы знаете о демонах? Последовав примеру святого отца и отложив приборы, Гейбл утомленно откинулся на резную дубовую спинку. — Почти ничего. Аэрто, как видите, не слишком разговорчив, а сведения в книгах разнятся. Все сходятся лишь на том, что они — абсолютное зло, потомство Сатаны и средоточие грехов. — Но вы сомневаетесь? — умные серые глаза смотрели, казалось, в самую душу. — А вы? — наполнив бокал, рыцарь сделал несколько глотков. Пить вино в присутствии священника, признающего лишь воду, было слегка неловко, но иначе не выходило. — Многие считают, что сомнения есть грех, но по мне именно в них рождается истина, — Дюк слегка улыбнулся. — Я смотрел в глаза этому исчадию ада и готов клясться бессмертной душой, что, если и существует абсолютное зло, то это не оно. Он полон греха. Гнев, уныние, гордыня. Но кто из нас им не наполнен и кто со смирением и благодарностью принял бы подобную судьбу? Мне, как сыну святой Церкви, положено порицать не только любой контакт с отродьями Дьявола, но и сам факт присутствия их на земле. И я первым изгоню тварь, которая посмеет вырваться из ада и вселиться в человеческое тело. Но спрашивали ли вы, чьим выбором было выдернуть это дитя — а Аэрто еще дитя — из родного дома, пусть и богомерзкого? Сам он пожелал бросить все и сражаться на чужой войне — или злая воля смертного колдуна вырвала его, сковала магическим контрактом и приковала к существам, которых он ненавидит? Это было странно, очень странно. Сидеть с настоятелем монастыря, разрушенного демоном, и обсуждать, что зло идет не от них. Но, по большому счету, те, кто был растерзан демоном воителем — в первую очередь жертвы Оскара, отдавшего приказ. — Вы хотите сказать, что люди большее зло, чем демоны? Отец Дюк тихо рассмеялся, позабавленный обрывком логической цепочки, сорвавшемся с губ герцога против воли: — Я ничего не хочу сказать, кроме того, что не отказался бы узнать о них больше. Потому что сейчас я могу сказать лишь одно: злодей Аэрто или жертва, не он ваша главная проблема. Если он переживет этот год, то заберет вашу душу и обретет свободу. Но и убить его нельзя, ведь, стоит выпасть одному звену клятвы, оно тут же будет заменено и придет другой демон. — Да, он говорил что-то подобное в первый день, — припомнил Гейбл. — Я, признаться, постоянно думаю о возможных лазейках, но пока ничего. — Надежда священна и я не в праве отнимать ее, — помрачнел Дюк. — Но контракты создавались не просто так. Смысл как раз в том, что каждый будет искать лазейку и никто не найдет. Так или иначе, у вас еще одиннадцать месяцев. Сами решайте, на что их тратить.