Сборник драбблов

Брат-танцор с шилом в заднице — настоящая проблема. У вас дом вечно полон его друзьями из танцевальной студии, они шумные, ведут себя, словно дети, только ещё матерятся, напиваются и обсуждают своих женщин. Хосок к их разговорам редко присоединяется, контролирует свой язык в твоём присутствии, да и рассказывать ему, по сути, нечего. Последние пару месяцев он только о тебе и думает, ни с одной девушкой у него не получается довести дело до конца, потому что твоё лицо мелькает перед его глазами всегда в самый ответственный момент, он слышит твоё возмущённое «оппа» и член падает сразу же. Ты по дому ходишь в шортах, которые короче, чем Хосоковы трусы, и в спортивном топе, отопление дали уже давно и дома постоянно жарко, ты ненавидишь потеть под слоями одежды, поэтому носишь минимум, чтобы прикрыть только самое основное, всё равно отца у вас нет, мать пропадает на работе, а брат на тебя почти не обращает внимания, так что стесняться просто некого. Вот только Хо внимание обращает, и ещё как, он наблюдает втихоря, слюни пускает на твою задницу и ненавидит себя за подобные мысли в адрес родной сестры. Он не помнит, когда это всё началось, да и помнить, вообще-то, не хочет, он предпочёл бы вообще забыть обо всех этих своих мокрых снах, о твоём влажном после душа теле, об огромных глазищах, которые смотрят на него всегда так невинно и истинно по-сестрински. Ты уже большая девочка, понимать должна, что при мужчинах в таком виде ходить неприлично, но тебе всё равно, ты в этом ничего такого не видишь, на все его уговоры посылаешь на три буквы и просишь взамен больше друзей не приводить, знаешь, что он не может, вот и пользуешься. У твоей лучшей подруги сегодня день рождения, она эту вечеринку планировала последние три недели, а копила на неё больше четырёх месяцев, беря на работе все возможные подработки. Арендовывать целый этаж клуба дорого, но оно определённо того стоит, ты за половину вечера успела уже встретить почти всех ваших общих знакомых, а виновница торжества ускакала плясать на танцполе со своим избранником, оставив тебя в одиночестве. Брат к тебе подсаживается бесшумно и протягивает очередной коктейль, а тебе его жаль немного, его пригласили только из-за того, что он твоя родня, он не знает здесь совершенно никого и явно чувствует себя неуютно. — Я допью и домой, — Хо сообщает равнодушным голосом, потягивая свой напиток через трубочку, и морщится от его приторной сладости. — Хотя, наверное, даже допивать не буду. Как ты это пьёшь в таком количестве и не блюёшь? — Люблю сладкое, — ты со всей силой к трубочке присасываешься и выпиваешь всё до остатка, отставляя стакан на столик. — Поехали домой. — А Хана не обидится? — парень в твои мутные глаза всматривается и понимает, что ты не совсем в себе. — Я с ней и так пол вечера проторчала, а теперь ей всё равно не до меня, — ты оглядываешься на пьяно шатающуюся подругу, которая изо всех сил пытается соблазнить своего же парня, и широко улыбаешься, тихо назвав её дурочкой. — Попрощаюсь и поехали. Хосок ничего не отвечает, смотрит молча, как ты поднимаешься с дивана и поправляешь задравшуюся мини-юбку, и давится воздухом, случайно увидев край твоего кружевного белья. Он терпит из последних сил, прикрывает стояк краем лёгкой рубашки и выходит на улицу, чтобы вызвать такси. Ты выходишь следом спустя минут пять и улыбаешься весело, вешаясь брату на плечо и целуя его в щёку, он тебя в охапку сгрести хочет и увезти подальше от чужих глаз, выебать хорошенько, чтобы знала, что нельзя вот так совращать бессовестно, но приходится просто вновь громко выдохнуть через нос и мысленно сосчитать до десяти. — Оппа, почему ты не знакомишь меня со своей девушкой? — ты лепечешь едва разборчиво, жмёшься ближе и прикрываешь глаза. — Потому что у меня её нет. — Неужели никто не даёт? — ты хихикаешь в кулак, думаешь, что правда смешно пошутила, и не замечаешь, как Хосок поворачивает голову к тебе. — Ещё одно слово и справляться с моим недотрахом придётся тебе. Сидеть вместе с братом на заднем сидении машины впервые так неуютно, ты на его угрозу ничего не отвечаешь, делаешь вид, что пропустила мимо ушей, и списываешь всё на нетрезвое состояние, потому что ну не мог твой брат произнести подобное, будучи адекватным. Ты к окну жмёшься всю дорогу, а в квартиру залетаешь первая и тут же убегаешь в душ. Тёплые струи успокаивают и расслабляют, ты эту глупую ситуацию у себя в голове отпускаешь и начинаешь напевать что-то себе под нос, чтобы поднять настроение. Спать хочется жутко, ты явно перебрала алкоголя, но вода так мягко всё тело обволакивает, что вылезать не хочется, и ты просто под струями стоишь и не двигаешься, прикрыв глаза и наслаждаясь своей сонливой тяжестью. Хосок спать хочет не меньше твоего, но никогда в жизни не ложится, не помывшись, он честно ждёт твоего возвращения первые полчаса, а затем идёт стучаться в дверь и кричать о том, что у тебя нет совести. Вот только дверь не заперта оказывается, а из помещения доносится твоё тихое пение, парень стоит минуту с лишним на пороге и пытается найти причину, почему он не может войти к тебе, но ни одна причина не оказывается для него действительно веской. Танцор тихонько дверь открывает и заходит в помещение плавно, беззвучно скидывает вещи на пол и тут же раздвигает дверцы душевой кабины одним движением, пока не успел передумать. Ты слышишь шум сквозь своё пение и чувствуешь сквозняк, пробежавшийся по твоей спине, но развернуться не успеваешь, тебя вжимают в стенку спереди и не дают шевельнуться. Тебе закричать хочется, но ты слышишь голос Хосока над ухом, он просит успокоиться и напоминает о том, что раньше вы часто мылись вместе. Только сейчас вы не маленькие дети, вы оба давно выросли и для вас подобные действия неприемлемы, ты оборачиваешься и с измученным виноватым взглядом сталкиваешься, брату плохо морально, ты это на подсознательном уровне чувствуешь и видишь всё собственными глазами. Он тебя за талию обхватывает, обнимает и тянет ближе к себе, а тебе стыдно до дрожи в таком виде перед ним стоять и позволять прикасаться к своему обнажённому телу, но оттолкнуть не хватает смелости. — Пожалуйста, постарайся простить меня за то, что я собираюсь сделать. Ты не успеваешь ответить, тебя перехватывают поперёк живота и разом загоняют полувставший член внутрь, помогая рукой, ты там мокрая от воды, но не скользкая совершенно, вскрикиваешь от жгучей боли и пытаешься соскользнуть. Тебя переполняют непонимание и страх, ты в жизни бы не подумала, что Хосок способен на что-то подобное, а он толкаться начинает, держа тебя крепко за руки и не давая отпрянуть. Тебя родной брат насилует в вашей же ванной, дышит громко и имя твоё произносит вперемешку с извинениями, он сам себе омерзителен, плачет навзрыд, роняет слёзы на твою мокрую спину, но остановиться не может никак. Боль отступает на второй план, ты почти привыкаешь к ней и начинаешь соображать судорожно, как к этому всё могло прийти, вспоминаешь все его взгляды долгие и пристальные, все двусмысленные фразы и ревность к его же друзьям. То, что ты за братские любовь и заботу принимала, на деле было самой банальной ревностью, как между обычными влюблёнными людьми. Тебе почему-то обидно за Хосока больше, чем за себя, ты представить даже не можешь, как долго и сильно он страдал от своих неправильных чувств, и хоть ты не можешь взаимностью ответить, но и возненавидеть не сможешь даже после того, что он натворил. Его член в тебе двигается всё быстрее, расширяет и обжигает изнутри, на тебя накатывает естественное физическое удовольствие, ты расслабляешь руки и позволяешь иметь себя своему брату, он к твоему плечу припадает губами и целует смачно, слегка покусывая, а ты голову запрокидываешь назад и просишь успокоиться, обещаешь, что не оттолкнёшь сейчас и не прогонишь. Парень ушам своим не верит, но замедляется всё равно, берёт тебя теперь медленно и с оттяжкой, входит до самого основания и виляет бёдрами так, что у тебя внутри живота всё скручивается. Твоему телу приятно, как бы неправильно это ни было, как бы ты ни хотела это отрицать, но его член тебе удовольствие приносит, и ты бёдрами подвиливаешь, потому что слишком сильно брата любишь и боишься ранить и сломать его, если оттолкнёшь. Ты знаешь, что пожалеешь об этом буквально сразу же, как только он кончит, но ничего поделать не можешь со своей идиотской жалостью, в конце концов, Хосок не виноват в том, что полюбил тебя так, как не должен был. С твоих губ внезапно срываются тихие стоны, редкие, короткие, но они есть, и брат слышит их даже сквозь шум воды и своё захлёбывающееся дыхание. Парень благодарен тебе искренне, что ты не закатила истерику, не возненавидела тут же и не выгнала прочь, но он понимает так же, что это не означает твоей взаимности. Ты всегда была сострадающей, всегда отличалась эмпатией и любовью к самопожертвованию, оттого и позволяешь сейчас разгоняться и долбить тебя снова в бешеном темпе, хватая за бока и дёргая нервно себе навстречу. Хо кончает на твою задницу, его сперма вместе с водой сразу стекает в сток, а ты падаешь на дно кабинки, сидишь и не двигаешься вообще, смотришь перед собой пустым взглядом и не знаешь, что вам теперь делать. Хосок твоего убитого вида не выдерживает, вытирает новый подступившийся поток слёз с лица и уходит прочь из помещения, чтобы одеться, а затем покинуть квартиру, чтобы напиться как следует и забыть о содеянном хотя бы на время. Ты сама в рыданиях заходишься и проклинаешь себя за свою слабость, но при этом понимаешь, что ваши отношения теперь никогда прежними не будут, вы либо разойдётесь по разным дорогам, либо будете вынуждены менять свои отношения. Тебе страшно себе в этом признаться, но ко второму варианту ты готова гораздо больше.