Дракон и охотник, сердца одного ритма

      Ночь. Любимое время приемника Демона. Приемника ВсеЗаОдного, Томуры Шигараки.       ВсеЗаОдного — скопление жестокости и ненависти всего этого мира. Ужасный и невероятно сильный, когда-то, человек. Умершие и совершившие ужасные злодеяния люди попадают в место далеко за землями внешнего мира, куда однажды попал и ВсеЗаОдного. Там не растут никакие плодородные деревья. Нет пресной воды и там не проживает ничего созданного руками Богов.       Это место, которое сводит с ума грешников, и они медленно разъедают себя всю оставшуюся вечность, пока не сдадутся и не падут на землю, которая впитывает и забирает их гнилые тела, которые еще больше отравляют природу в этом ужасном месте.       ВсеЗаОдного, получил много имен, когда смог объединить всех грешников, и смог из самой Преисподнии подняться наверх, пройти границы. Подняться и захватить тела людей.       Да, именно людей. Каждая раса по-своему сильна, в основном физически, но Демона они волновали именно люди…       Получить власть над эльфами, пробудить в них жажду крови, или завладеть сильнейшими драконам, сделав их черными — ничего не стоит, даже если таких пешек будет целая орда. Они ничто, по сравнению с душой человека. Люди, их души…       Именно люди имеют невероятное количество возможностей. Именно они могут видеть многие вещи такими, какими не увидят их даже Боги. Люди невероятное творение Господа. Они не зависят от своей природы, они вообще не привязаны к этому. Они могут выбирать кем хотят быть, способны развиваться так далеко, как не могли бы другие расы, из-за своих преимуществ. Люди сильнейшие игрушки Сатаны, и их тяжело совратить. К каждому нужен подход, но это стоит того. Душонка живого человека невероятно сильна, и способна всю орду творений Дьявола наделить невозможной силой, ненадолго.       Только люди могли творить, и они зависимы лишь от своих желаний. Их свобода, их любовь к жизни, солнечному свету, все это могли впитать духи тьмы, и стали бы непобедимы.       Однако, Всемогущему, верховному Богу, удалось предотвратить закат человеческой расы, и он заключил ВсеЗаОдного в бездну, из которой нет выхода. Собственная сила работает против заточенного. Боги не хотят использовать такую жестокую кару по отношению к оступившемуся, поэтому случай с заточением Сатаны, был и остается единственным. Первым и последним.       Но… Боги не учли одного. Падшего ангела Тенко Шимуру, оступившегося от врат Рая и небес.

«Боги отвратительны»

      Тенко Шимура, ангел, которого не воспринимали до самого последнего момента, пока не сочли что он мертв. Ангела, который хотел бороться против насилия. Боролся и молил о том, чтобы отвергнутым дали шанс на исправление.       Шимура многое скрывал. Он был внуком самой сильной Богини, которая оставила свою человеческую семью, в которой лишь Тенко был рожден с ангельскими крыльями, как потомок Наны Шимуры.       Так получалось иногда. Боги имели человеческие семьи, но их потомки редко перенимали божественные способности. Очень редко, они могли родится с божественным даром — крыльями ангела.       Тенко повезло уродиться таким, но…       Но повезло ли…       Богиня оставила собственного сына, так как не могла долгое время находится в человеческом царстве, и тем самым, посеяла в сердце обиду. И когда тот увидел своего сына с белоснежными крыльями, обида начала его разъедать на пару с воспоминаниями.       Крылья Шимуры связывали веревками, не давая ими махать, нередко ломая перья, что просто адски больно, хоть и незначительно. Нередко, Тенко запирали дома. Не давали говорить с другими, а все из-за детской обиды его отца.

«Меня ненавидели просто за факт моего рождения»

      Белоснежные крылья часто заламывались и с каждым днем, приносили ему невозможную боль, заставляя постыдно рыдать в подушку, от понимания, что он не может дать отпор отцу. Не может.       Однажды, его оставляли и без еды, за то, что Тенко спросил для чего ему крылья, так как семья по воле отца отреклась от церкви, и об ангелах Тенко не знал.       Порождение Господа нередко избивали ремнями, крича на него последними словами, просто за вопросы, абсолютно нормальными для маленького ребенка.       Семью еретиков наказали, как только Тенко исполнилось 16 (возраст поступления на небеса). Ступив на небо, он понял, что Боги видели его страдания, видели, но ничего не сделали…       16 лет он жил купаясь в ненависти и агрессии со стороны родных, а Боги просто его проверяли. 16 сраных лет…       Но даже попав на небеса, он увидел, насколько Боги жестоки и переоценены в мире людей.       Но однажды, его довело до ручки…       Однажды, он увидел, насколько Боги, отвратительны…       Младший сын королевы и Бога огня, его чуть не убили в детстве. Неужели Боги способны изводить и убивать.       Тенко своими глазами видел Джина Бугаигавару при жизни. Человека, на плечи которого пало слишком много. Он был болен, его душу терзали сразу 2 человека, и другие люди не понимали его. Не понимали потому, что именно Боги внушили, что подобное «нехорошо».       Это так несправедливо, почему? Почему Боги создают такие странные требования и рамки? Почему?       Также несправедливо мир, созданный Богами, обходился и с другими. Даби, старший сын Бога огня, дракон, владеющим голубым огнём, оказался «слишком слабым», и поэтому, собственный отец от него отрекся.

«Почему?»

      Люди — лишь марионетки в руках Господа. Ужасно. Ужасно, Боги ничем не лучше дьявола!       Также используют и играются с людьми, как тошно.       Тенко не выдержал, не выдержал несправедливости, обиды, и в какой-то момент, он просто сломался, слетая с небес далеко далеко. Его просто не восприняли тогда, на собрании ангелов он рассказал о том, что людям нужна помощь. Что они должны контактировать с другими королевствами, что они должны быть услышаны и поняты, все до одного… что законы устарели, и отправлять оступившихся далеко над землями преисподней ужасно.       Его не послушали, и полный обиды за самого себя, за других таких же мучеников, он летел вниз. Падая прям у подножья черного замка властителя Ада, и там он…       Там он обломал себе крылья. Крик, слезы и боль, вот что завладело всем севером в тот день.       Ангел вырвал себе крылья с корнем, при помощи садовых ножниц, что лежали где-то в кустах. Он отказался от своего мира, от этой «истины» от своего собственного имени, из-за горечи несправедливости, что ядом разъедала его изнутри.       Сжимаясь в клубочек, сжимая пальцами окровавленную, некогда белую, тунику, он всхлипывает. От боли не только физической, но и от понимания, насколько ужасен этот мир. Насколько глупы люди, которых всю жизнь только и делали что обманывали и держали за безвольных кукол, которые такими вовсе не являются, которые должны следовать указаниям Богов, будто бы те хоть когда-то отплачивали чем-то. Дать свободу, но заставить жить так, как хотят сами Боги.       Почему? Почему те, кто не заслуживают подобного, должны возносится над другими? Это нечестно…       Односторонняя игра. Никто не поможет. Никто не спасёт, и плевать всем на человеческую жизнь… да и… на жизнь вообще.       К страдающему безымянному парню, подходит мужчина, в черном одеянии, и протягивает ему ладонь, касаясь его окровавленной спины, так бережно, как никто иной, словно отец.       — Тебя так довели? Какие чудовища так тебя извели? — единственный кто спросил об этом, был сам Демон. Тенко увидел в нем больше милосердия, чем во всех Богах на небе.       Его приняли, дали дом и даже больше, наделили невероятной силой.       Каждое существо может использовать человеческую энергию, каждый может поработить тело, имеющее в себе много скрытого потенциала, даже ангелы. Тенко, получивший новое имя Томура Шигараки, сумел поработить двоих монахов затворников, и открыл в себе невероятнейшее зло и страшнейшую силу, заклинание скверны.       Скверна — опаснейшая хворь, которая при правильном использовании позволяла ангелам благословлять влюбленных людей, и казалось нельзя было использовать благославение в корыстных целях…       Нельзя было, и это действительно невозможно, если ангел не ощутит всех радостей и почестей глубочайшего отчаяния, гнева и пустой, но нескончаемой ненависти в свою сторону, как некто Тенко Шимура.       Шигараки одним своим касанием мог проклясть обоих возлюбленных, и от обилия их чувств, искренности и верности, будут складываться самые мучительные пытки именно от их возлюбленного.       Чем искреннее и чище их любовь, тем больнее проклятому. Самое мерзкое, убивать его будет собственный любовник одним своим существованием, словом и вздохом. Эта мучительная игра окутанного болью и детскими обидами Томуры, в которой кто-то обязательно умирает. Причем неважно кто. Проклятый, или здоровый. Тот кого не касались руки демона может наложить на самого себя руки, и умерев, избавит от страданий второго, избавит от скверны, но лучше ли это?       Те, кто попадали под воздействие этого заклинания не могут ответить, так как по сути, их лишают самого дорогого… Отними у ангела крылья, он не сможет летать…       ВсеЗаОдного заточен, и теперь на его месте восседает юный Томура, принц Северного царства, царства отверженных.       Сидя на темном, отлитом золотом и украшенным изумрудами и другими самоцветами, троне, укутываясь в темную мантию с мехом белого песца по краям, Томура во мраке замка, где не горело ни одной свечи, кроме подземелья, одарял тронный зал и виднеющийся через маленькое окошко закат, пробегался брезгливым и пустым взглядом. Сухие губы растягиваются в садистской дьявольской улыбке, когда солнце наконец заходит, а его Величество встает с трона, медленным, и от того каким-то томным шагом подходя к окну.       Он стучит пальцем по подоконнику, будто подзывая кого-то и через мгновение там появляется некто, вызвавший у Томуры улыбку, хоть и неприятную на вид.       По залу эхом разносятся взмахи крыльев, и повернувшись он видит перед собой человеческую фигуру с огромными крыльями, крыльями рухов.       Крылья больше и сильнее чем у ангелов, да и раскрашены были достаточно пестро, словно крылья ястреба. Имели карамельный оттенок, в перемешку черными и белыми перышками. Такое сочетание цветов придавало дикости этому прекраснейшему виду, а карамельные перышки, такие же как и локоны этого существа, казались достойными похвал и длиннейших од в свою сторону, так как выглядели дорого, достойно золотой клетки.       — Кейго. — ласково тянет Томура, подзывая того к себе словно питомца, а то лишь послушно льнет ближе, хитро и кокетливо ухмыльнувшись, как нравится Томуре.       Блондин с золотистыми глазами и невероятно прекрасными крыльями, это представитель с горных и скалистых городков, царства рухов, орков. Царство исключительно прекрасное, всегда державшие нейтралитет, и скрывавшиеся от других, но помогали каждым в округе, из-за чего считались благородным народом, о котором толком никто ничего не знал. Не знал ничего о их силе и умениях, так как птицы рухи очень хитры, циклопы очень неразговорчивы, а орки славились как людоеды и душегубы, поэтому изучать этот горный народ крайне тяжело и опасно.       Таками Кейго, красивейший мужчина с чертами лица настоящих русалов или эльфов, если не красивее, так как именно эти народы славились своей белоснежной кожей, и аккуратными чертами лица. Ястреб, прозванный так за свои крылья, скорость и реакцию, прекрасная лукавая личность. Томура прекрасно помнит тот день, когда эта пташка запорхнула в его покои с наглейшей просьбой присоединиться к северному царству.       Шигараки дьявол во плоти, и он просто обожал проявление всех 7 смертных грехов, во всей их извращенной красе, и в тот момент, им овладела исключительно похоть, впервые за столько лет.       Конечно, ему хотелось иметь в своем распоряжении нечто красивое и эстетичное, среди всего уродства и ужаса вокруг. Он уважал своих прихвостней, каждым из них дорожил, но объективно говоря, они ходячие и пошарпанные жизнью трупы, а эта птичка ему невероятно приглянулась как занятная игрушка.       Томура решил дать согласие и принять в стены замка ястреба, но это не было подарком, так как он забрал у того драгоценнейшую свободу и заточил его в золотую клетку.       Кейго — его личное развлечение, воплощение грязных фантазий и нечто, что помогает справится с неконтролируемой агрессией.       Лживые, но невероятно нежные ручонки, словно материнские, отлично успокаивали владыку тьмы, за что Таками приходилось в любом случае расплачиваться, ведь как бы там не было, трогать Томуру — нельзя, даже его собственной куколке.       — Все никак не могу понять, ты играешься или просто издеваешься надо мной. — спокойно и до дрожи вкрадчиво и маняще произносить обладатель имени, когда его окликают. Он подходит ближе и смотря в рубиновые глаза снизу вверх, украдкой усмехается, весело и пьяно, из-за чего кажется развратно, улыбается, прижимаясь спиной к холодному мрамору.       — Игра и издевательство… наверное что-то среднее. — задумчиво и мурлыкающе произносит Томура, сухо и безэмоционально.       — А Тога и Компресс скоро подойдут? — Таками мечтательно прикрывает глаза, опираясь локтями о подоконник, глядя в окно, с которого открывался вид на тропинку ведущую в замок, но янтарные глаза внезапно пробивает тенью растерянности и они останавливаются на огоньке где-то у берега. Костер. Но кто это мог быть? Кто мог преодолеть кладбище? Кто бы то не был, Таками переживал за него, ведь безрассудно было просто так заявиться под самое крыло замка или… это произошло по незнанию.       В любом случае, лицо Таками изменилось, а Шигараки, заметив это, обхватывает чужую шею, словно змея, проходясь по позвонкам холодными пальцами.       — О. у нас гости. — хитро шепчет ему на ухо Шигараки, как бы еще сильнее давя на Таками. После, он вдыхает через рот, словно дикий зверь, запах, что заставляет ястреба нервно сглотнуть. — Милый, да ты дрожишь, — усмехается демон, и прочувствовав запах широко распахивает глаза. — Это человек.       — Человек? Так далеко? — шутливо произносит ястреб.       — Да, пташка, человек. — уверенно произносит он и чуть тянется к окну вынюхивая свежий запах, манящий и невероятно приторный. — Я отсюда чую его… и чую дракона, красного. — с удивлением произносит тот, безумно улыбаясь.       — Томура, милашка моя, там был человек но… — слышится за их спинами тихий девичий голос. Он перевел взгляд на блондинку, которая стояла у лестницы и видимо только поднялась по ней. Шигараки склоняет голову набок, показывая что его терпение на исходе и ей лучше закончить фразу, — но, он кажется связан с краснокрылым драконом.       — Хм… значит дракона возможно покорить. — хитро и нежно хмыкает он, прикрывая глаза. — Химико, будь добра, найди Даби в его покоях и приведите их ко мне, взамен, ты попробуешь человеческой крови. — Но они сильны, Тому-       — Против Компресса и Твайса, да, но не против вампирши и опытного черного дракона. Опыт неимоверно важен, а тому по запаху 18 или 19 лет, тем более, это любовный случай, будет проще…       Блондинке льстят слова демона, и та лишь довольно, словно кошка, улыбается и в мгновение ока удаляется, негромко хихикая.       Кейго похлопав глазами, будто оклемавшись, ухмыляется, выпрямляясь перед Ширараки, пальцами медленно обхватывая его цепь на мантии, игриво усмехаясь и прикусывая губу, отвлекая того от своих мыслей.       — Ты снова трогаешь меня. — ухмыляется принц полукровка, прикрывая глаза, в которых вновь загораются огоньки присущей ему жестокости к которой привык Таками.       — А ты снова накажешь меня за это, да? — негромко хихикает блондин, словно кошка поводя плечами, игриво и ласково, что заводит дьявола.       — Распутник. — также игриво, что со стороны смотрится как какой-то дикий флирт, отвечает он.

***

      Кацуки долго смотрит на огонь. Тело ноет. В висках стучит. Так долго бодрствовать ему еще не приходилось и это невероятное упущение.       Бакуго хоть и сильный физически, но сейчас его ноющие мышцы молили о сне и отдыхе. На фоне того необъяснимого наплыва эмоций, которое сильно вымотало дракона, который чисто по природе превосходит Бакуго в силе и выносливости в сотню раз, вообще удивительно, что он держится на ногах.       Он переоценил свои силы и это ой какое большое упущение. На почве усталости он и позабыл насколько близко они находятся к врагам.       Блондин с немалым трудом опускает и поднимает тяжеленные веки, и с каждым разом делает это все медленнее и медленнее, пока веки не слипаются, и блондина не затягивает в мир грез…       Не составило труда их найти. Из темной чащи чужие обжигающие руки обхватывают его плечи, где-то вдали эхом проносится голос Киришимы, но Кацуки не в силах бежать за красноволосым во сне, и поэтому его мозг, чтобы не сильно переживать, изощряет информацию, превращая крики в шепот, что и не тревожит спащего.       — Воу, воу… малыш, ты чего так вскакиваешь? — усмехается одними бесстыжими голубыми глазами парень, чьи когтистые руки с черным переходом у самых кончиков пальцев держали Кацуки. — Я не сделаю ему больно, Шигараки мне крылья с корнем вырвет, а тебе ли не знать о том, как это должно быть больно, сам за них боишься. — лукаво улыбается он, наблюдая за Киришимой, расправившим крылья в боевую позицию. Брюнет склоняет голову набок, по-кошачьи прищуривая глаза. — Удивительно…       — Зачем вам Бакуго? — изгибает бровь Эйджиро, озираясь на блондинку. Атаковать глупо, вампиры проницательны, их скорость невероятна и непостижима для всех существ в мире, и та может в мгновение ока оказаться у сонной артеии и вцепится в ту клыками, а в этой форме он не выдержит кровоизлеяния, а на трансформацию нужно время, но даже в форме дракона, он не уверен, что примет вызов черного дракона вновь. Разрыв в опыте сильно мешает.       — Как зачем? А тебе он зачем? Затем же он и нам нужен. Люди очаровательные зверушки, верно? — ухмыляется брюнет, поддаваясь вперед к красноволосому, будто дразня. — Ты силен. Возможно, если ты добровольно пойдешь за мной, я не наврежу твоему хозяину, правильно? Человек ведь слабее тебя, во много раз, а ты даешь ему власть? Не идиотский ли это поступок для дракона?       — Иди к черту. — скалится он, на что черноволоцый лишь усмехается, мол «уже был». — Как вы нас нашли?       — Твой камушек у меня, сладкий. — хихикает за его спиной Тога, вертя в руках красный самоцвет, дар колдуньи Мины. — Я выхватила его. Пока ты плавал, за тобой пристально наблюдал человек, а камушек остался в карманах одежды, которая лежала на земле у костра. Мне просто повезло, что в этот момент я возвращалась после разговора с нимфой, — она облизала свои клычки, словно показывая, что произошло, от чего красноглазый хмурится до боли в переносице.       — Но зачем вам… это? — потерянно спрашивает Эйджиро. — Зачем разрушать и убивать?       — Мы не убиваем, что ты. — как-то даже более искренне обидчиво дует губки девушка. — Мы просто хотим создать другой мир. Более справедливый. Где Боги не будут выбирать кто лучше, а кто хуже. Кто достоин их милосердия, а кто нет. Не будет войны, и все расы снова будут жить в гармонии. — торжественно произносит девушка, обхватывая одну свою ладонь, другой, что показывало ее искренность.       — Абсурд…       — Абсурд — верить тем ублюдкам, которые сослали твой народ с небес. Которые не остановили меня, чем навлекли беду. — прерывает его Даби. — Я не хочу убивать тебя. Пошли с нами, я сохраню жизнь этому человеку. Ты ведь любишь его, — делает предположение Даби, и хмыкает, когда видит эти огоньки в чужих глазах. — Так что мешает? Вы будете счастливы, только иди со мной, добровольно.       — Вы убьете его, не ври мне. — упирается Эйджиро, сжимая руки в кулак.       — Нет. Порабощение не убивает. Оно лишь забирает некоторые жизненные силы, которые ему не пригодятся, и он останется жив как ни в чем не бывало.       Киришима молчит. Это тупик, у него нет выбора. Просто нет, но… возможно они не врут. Нет! Нет, они же… если бы не они… Бакуго бы не нашел его в бане. Он бы на выстрелил, а потом не зализывал бы ему эти раны. Они бы не спали рядом, не… не летали бы. Но какое это имеет значение если…       Хотя… Боги ведь… не остановили их…       — Как… тяжело… — Киришиму пробирает короткий, но очень болезненный импульс, от потерянности в собственных мыслях.