"Драконы не летают одни."
Oн хватается за нож и разрезает копии перeд собой, прорываясь к барахтающемуся в центре дракону."Я молод, и не могу самостоятельно летать в форме дракона, она не управляема."
– Киришима! – кричит во все горло Кацуки, чувствуя отвратительную устaлость и истощенность, которую он, очень зря, игнотирует."Я не уверен в себе, мне нужен тот, кто поведет меня, взяв лидерсто на себя."
– Киришима! – все замедляется и Кацуки, отправив еще одну фигуру мертвеца на землю, прорывается к Эйджиро, который полными расстерянности и несказанной неуверенности смотрит на него, как на героя. Благородного и сильного, сумевшего в одиночку справится и даже вырваться из плена. Эйджиро округляет глаза, обрывисто выдыхая, и вдруг чувствует, как Кацуки хватает его за уши, и притягивает его лицо к себе, хмурясь и смотря на дракона глазами полными... надежды. – Эй! Эй, спокойно! – выкрикивает Кацуки, когда крылья Эйджиро, не повинуясь его разуму, из-за инcтинктов, несуразно дергаются, что выдавало волнение. – Киришима, ты сможешь. Ты обратишься и взлетишь, слышишь меня? Bзлетишь! – Бакуго, я не могу сейчас справится, о чем ты... – Я сказал что ты взлетишь, идиот! – красноволосого будто бы молнией прошибает. Он слышит взрывающиеся выхлопы в ушах и перед глазами на мгновение пролетает тысяча искр, снова, как тогда, когда Бакуго спасал его и до этого. Он зачарованно смотрит на Кацуки, полностью успокаиваясь и покаряясь его властному голосу. Увидев в рубиновых глазах напротив веру в него, увидев волнение, Киришима чувствует как тело окутывает тысяча шелковых теплых лент, и он полностью доверяется Кацуки, давая волю своему телу. Эйджиро прикрывает глаза, а Бакуго отстраняется от него, наблюдая за яркой вспышкой, из которой вскоре появлается дракон. По размерам, ящерица с крыльями чуть больше лошади. Благородное существо, с великоленными громадными крыльями появляется перед Кацуки, что даже перехатывает дыхание человека. Он смотрит на покрытого сухой и прочной чешуей, словно доспехами, дракона, и смотрит на его благородную морду. От него веяло свободой. Только сейчас Кацуки по-настоящему понимает, почему драконов называют своевольными существами. Они по-настоящему непокорны и неприступны по одному своему виду. Их крылья, символ свободы, огромные и величественные, рога и длинные когти на лапах, опасные и острые. И только глаза. Только красные блестящие глазки дали Кацуки понять, что это его Киришима. Он видел в них что-то, что доминировало над словом "восхищение". Видел в них нечто большее и непонятное ему, но самое главное, видел уважение. Существо грозно рычало на всех вокруг, но смотрело верными и восхищенными глазами на Кацуки, и покорно склонилось перед ним, что заставило всех в округе отойти на несколько метров, в испуге и ужасе смотря на зверя с красной чешуей. которая по легендам не пробиваема. Преспешники нечистых сил смотрели на Кацуки как на идиота, бросившегося на верную смерть, а сам же Кацуки чувствовал, как захватывает дух от вида такого огромного существа. Он видел драконов ранее, но никогда не видел настолько лестного взгляда в свою сторону. Кацуки с трепетом медленно протягивает руку к дракону, на что тот опускается ниже под его руку, как бы показывая свое повиновение. Наблюдавшие за этим, широко распахнули глаза. Перед ними предстала невероятная картина: сильнейшая раса приклоняется перед слабейшей. Человек, сумел приручить дракона. Словами и взглядами, а не грубой силой. Мистер Компресс и Твайс в полнейшем шоке глядят на эту по истине невозможную картину. Все в мире подчиняется сильному, тот кто влавствует - тот сильнее, но вот эта картина показала совершенно обратное... Кацуки высовывает веревку из ремня, прикрепленного на ноге, и в некой спешке, будто очнувшись и вспоминая, что они тут не одни, и за ними букально ведут охоту, он залазит на чужую спину, быстро перебрасывая веревку через рога Киришимы, и та останавливается во рту дракона. Так он сможет им управлять, и тут же дергает за концы веревки на себя, заставяя поднять голову на небо, и дракон отрывается от земли, делая взмах крыльями, более усердный и полностью слаженный, от чего Кацуки чувствует невероятную силу. Сильнее притягивая к себе веревку, из-за чего дракон взлетает еще выше, и долетает практически до облаков, Кацуки ослабляет веревку, давая восможноть опустить голову и привести тело в горизонтальную позицию, и тот начинает лететь прямо. Кровь стынет в жилах. В висках стучит еще приливающий адреналин, а Бакуго широко раскрывает глаза от невероятного ощущения, которое он никак не может описать словами, да и многие жрецы бы затруднялись. Он радостно и победно выкрикивает, вапуская пар, от понимания, что он оседлал дракона! От мысли, что он, человек, поднался до небес. Он не может сдержать эмоций и радостно, от наката гордости, адреналина, и только что сброшенного стресса, он смеется, от чего крылатый, выпускает из ноздрей пар, а Кацуки вместо этого, слышит смех Эйджиро. - Я же говорил что ты сможешь, дурень! – самодовольно, но по-ребячески радостно воскликает Кацуки. – Еще раз не послушаешь, получишь по носу, понял? Краснокрылый негромко, и даже как-то ласоково и пристыженно мурчит. – Вот! Так и надо. – Бакуго слышит его ответ эхом, словами в своей голове, и даже ладонью, не выпуская веревки, проходится по чешуе, поглаживая ee, как бы извиняясь за то, что не доглядел и потащил за собой копию, но Эйджиро это вообще не смутило, так как он видел в нем невероятно сильного и мужественного парня, настоящего благородного рыцаря, который заставил его взлететь. Блондин поднимает одну руку, взяв концы веревок и управление в одну руку, а после вытягивая свободную руку вверх, касаясь кучевых белых облаков. Они приятно щекотят ладонь и Кацуки весело улыбается, чувствуя как на ладони появляются прохладные капельки воды. Они летели победителями, на легке и в радости, пока за их силуэтами снизу наблюдали Твайс и Мистер Компресс, которые отойдя от шока, переглянулись, одаряя друг друга разочарованным взглядом, так как все же не справились. - Ой, а он сильнее, чем мы думали. - мужчины слышат сзади нежный и игривый девичий голосок, и легкие шажки вприпрыжку сзади. Обернувшись, они взглянули на девушку с блондинистыми волосами и красными глазами. Ее уши заостренные, как у эльфа, и кожа такая же бледная. Единственное, что отличало ее от той расы, это ее красные глазки и острые клыки. Девушка вертела в руках плоский красных самоцвет в руке, с интересом глядя на него, ухмыляясь, явно зная его предназначение. - Тога, принцесса. - с ласковой улыбкой и мягкостью произносит Джин, кладя руку на ключицы, в следующую же секунду меняясь в лице, недовольно хмурясь. - Эти сраные дети, они ускользнули от нас. Какого черта люди не такие слабые, как говорил Шигараки? - после, Твайс, дергается, жалобно качая головой. - Это проблема, мы облажались, извини. - Ну-ну, Джинушка, всё хорошо. - любяще, словно мамочка тянет девушка, подходя ближе, и мило улыбаясь ему. - У них кристал беззвучия, кристал моих "родственничков", он забирает звуки, и Даби их не заметил потому, что у них был этот камушек. А тот человек, он силён духом, и это самое противное. - легко и непринужденно, из-за чего пугающе произносит вампирша. - это проблема, но, аах... - она воодушевленно стонет, прикрывая глаза. - Могу представить на вкус его кровь. От него идет такой пар, однозначно запретный и тяжелый плод, но такой сладкий. - блондинка хищно, словно лисица, переводит взгляд на Компресса. - Не отчаивайтесь. Мы просто не были готовы. Тот дракон молод, а человек, он хоть и сильный, но против демона не выстоит. - зловеще хихикает девушка, прикрывая рот тыльной стороной ладони. Ее смешок подхватывает и фокусник, пока тучи преобретают темный оттенок, и над землей поднимается луна, но более тусклая и с красноватым оттенком, как всегда бывало на осень, но сейчас это ее состояние воспринималось как сведетельствующее о грядущей опасности предупреждение.***
К вечеру, Кацуки и Эйджиро видели вдалеке огромный мрачный замок, вытанутый вверх. Готичный стиль сам по себе немного зловещий: вытянутые вверх арки, отличные обилием мелких деталей, которые придавали зданнию сложности и загадочности. Окошки узкие и высокие, что создавало ощущение некой узости, закрытости от мира. Высокие и острые башни, словно наровящие своей формой проткнуть небеса говорила о коварности людей проживающих там и частично говорило об их намерениях. Замок был окутан внизу густым, почти черным, туманом. Все говорило о том, что туда лучше не соваться, но Кацуки окидывает озлобленным взлядом поместье, раз за разом вспоминая события прошедших дней, с которыми он столкнулся. Смерти, ложь, попытка завладеть миром, толком не зная для чего им нужна эта власть. Кацуки проходится кончиком языка по верхнему ряду зубов, как часто делал перед охотой, будто надеясь пощекотать самого себя, чтобы подготовить тело к концентрации. Кацуки слышит негромкое пыхтение под собой, которое понимает как "снижаемся здесь". Он кивает и направляет дракона вниз к земле меж деревьев, у берега озера, так как им нужно было остаться хоть где-то на ночлег. Бакуго помнит, что еще эльфы предупреждали его о ночных поездках. Духи леса озверевают, и не терпя ночной активности в чаще, могут и вовсе затащить потревожевшего под корни деревьев. Кацуки выбирает место для ночлега у воды. Во-первых, это более безопасно, а во-вторых, он любил воду. Любил ее спокойствие и то, как легко его можно было нарушить, одним лишь прикосновением. Заставив дракона опустится на сухую почву когтистыми лапами, Бакуго перекидывает через его шею ногу и когда тот поджимает крыло к телу, он спрыгивает с него, и поворачивается, успевая на мгновение взглянуть в его красные глаза, перед тем, как он укутывается своими величественныли алыми крыльями. Бакуго медленно отводит взгляд, будто бы он смотрел не на дракона, а на переодевающуюся перед ним девицу, и отворачивается чтобы не смущать. Кацуки медленными шагами подходит к озеру, слыша приятное шуршание за спиной, которое создавал Киришима, перевоплащаясь в человеческую форму. От него исходит сияние, когда волокна и чешуйчатая кожа плавится и стекает с него ручьями пота, и вскоре, пот стекает уже с его впалого живота. Киришима наконец выдыхает, поднимая руки к луне, смотря на нее блестящими полного вдохновения глазами. Он переводит взгляд на Кацуки, пока тот медленно поворачивается к нему, опуская широкие плечи в расслаблении. Два взгляда алых глаз встречаются друг с другом, от чего они оба чувствуют странное оцепенение по всему телу, которое проходится по нему теплой дрожью. Бакуго первым делает шаг навстречу, разворачиваясь, попутно снимая с себя куртку, заметив, что Эйджиро предстает перед ним нагишом. - Как ты... как ты это сделал? - спрашивает Киришима, глупо улыбаясь Кацуки, будто бы он говорил во сне. Тихо и убаюкивающе, широко распахивая глаза, сложенные сотней лепестков красных роз. Они еще более красивые чем в их первую встречу, еще более честны. – Что? - грубый голос Бакуго звучит также заколдованно и от того более рассеянно и... ласково. Он говорит на басах, от чего складывается ощущение мурчания, а из-за низкого тона он чувствует щекотку в области гортани. Кацуки не понимает что с ним происходит, почему тело так щекотит, почему ему настолько хорошо смотреть в чужие красные глаза. – Приручил меня. Кацуки, в форме дракона я не могу за себя отвечать, никогда не мог, но... – он прерывается на секунду, отводя взгляд на шею Бакуго, а после вновь встречается с его невероятными кровавыми глазами, замирая с улыбкой на лице. – Твои глаза. Такие мужественные, такие строгие и одновременно нежные. Они окутали меня в тысячу шелковых лент, и я почувствовал себя – Сильным. – произносят они в унисон, от чего оба умолкают, чувствуя странную связь. Эта эйфория, она невероятная своей новизной. Кацуки любил до этого, и думал что это сильнейшее чувство в его жизни, но тот раз даже близко не стоит с тем, какой адреналин, удовольствие, радость, волнение и расслабленность он чувствует сейчас. Все это сочетание эмоций просто разрывало его изнутри. Теперь ему физически сложно отстраниться, будто бы они связаны веревками. Кацуки не осознавая этого, приподнимает правый уголок губ, протягивая руку к Эйджиро, проводя пальцами, ласково и несколько виновато, по уголкам рта, где отпечатался легкий и еле заметный след от веревок. – Я не был одинок. Слышал выхлопы и чувствовал жар. Я... я, Бакуго, я чувствовал, чувствовал..! - воодушевленно разгоняется он, но Бакуго накрывает его мягкие губы пальцами, заставляя умолкнуть. – Я чувствовал потребность волноваться за чужой пульс. Я... боже, как объяснить, что я чувствую ты, ящерица... – он хлопает глазами, наклоняя голову к парню, так как хоть и на немного, но был его выше, а сейчас ему хотелось, чтобы их глаза были на одной высоте. – Ты будто, часть меня... незаменимая и независимая, живущая где-то снаружи. - он украдкой усмехается, касаясь своим лбом чужого, от чего красноволосый несильно вздрагивает, что показывает его прекрасную робкость. – Мне так этого не хватало. Не хватало чтобы чувствовать себя целым... – переходит на шепот Кацуки. Подмечая дрожь дракона, он обвивает его плечи своими горячими руками, чтобы согреть. – Ты чувствовал себя пустым? - наивно спрашивает Эйджиро, хлопая глазами словно ребенок, что вызывает у блондина смешок. – Давай сначала согреемся. Твоя одежда разорвана после перевоплощения, посмотрим, что я смогу сделать.***
Они разводят костер, а Киришима накрывает свои плечи крыльями. Колени он прикрывает курткой Бакуго, который при помощи уголька выводит на бумаге, которую им дала эльфийка Урарака, текст с известиями о сегодняшнем. – Это же волшебная бумага? - спрашивает Эйджиро, склоняя голову набок, подобно любопытному коту. – Та круглолицая сказала, что написав тут послание, потом сжечь и пустить пепел по ветру, то оно дойдет до эльфов. – с серьезным лицом произносит Бакуго, откладывая уголек и скручивая небольшой кусочек бумаги в трубочку, и переводит взгляд на Киришиму. – Мы должны сообщить им о планах преспешников... как там его, Шигараки. Нам понадобится помощь. Также, эти записки видят Боги, поэтому и ангелы должны прилететь на подмогу или хотя бы убрать барьер. А убрав барьер, они смогут защитить наш дом от дьявола. - Бакуго, а ты .. ну зачем ты тогда спас меня? - спашивает парень, несколько волнуясь. Он же и не знает причины такого поведения, и ему интересно, с чего бы Кацуки не убил его. – Ты говорил о том, что веришь драконам, но ты толком ничего не знал и поверил, почему? Бакуго долго молчит, угрюмо рассматривая свиток в своей руке, пепел которого после поджега и сам отрывается и подсвечиваясь нежно лазурным светом летит над озером куда-то на другой берег. Он молчит так долго, что Киришиме даже становится неудобно, и он прижимая плечи к телу, наспех мотыляет головой, извиняясь за заданный вопрос, но Кацуки лишь молча садится рясом с ним, одаряя их костер тяжелым задумчивым взглядом. – Знаешь. Я просто видел твои глаза. – вновь на басах произносит он, от чего краснокрылый застывает, в ожидании развития этой мысли, и Кацуки продолжает. – Я не видел настолько самоотверженного взгляда не у кого. На самом деле, я восхищаюсь твоей открытостью. Меня учили прятать эмоции, не открываться, ведь охотники принадлежат лишь своей работе, лесу, а люди это не животные. Они жестокие и в отличии от лесной дичи, могут лгать и предавать. Я не люблю людей за их лживость, и это вытекает наружу, а они ненавидят меня за то что я обладатель крайне тяжелого характера. Тяжелых людей не любит никто, на них никто не смотрит восхищенными глазами, а ты, – он переводит на него взгляд, от чего Эйджиро несильно вздрагивает, – ты невероятен. – Ба-куго.. – шепотом удивленно кроизносит Киришима, подвигаясь ближе. – Ты сражаешься за правду и тогда в бане, я понял, что мы похожи. Я уважаю правду, а ты за нее сражаешься даже такими безрассудными путями... Я впервые чувствовал к кому-то уважение, и мне это не понравилось, так как я почувствовал, что могу быть слабее. Я привык быть сильным, привык что я лучше, а тут появляешься ты и оказывается, что я принадлежу слабейшей расе. Это.. это было так больно, но так безумно глупо и с твоей стороны тоже, так как несмотря на это ты... ты восхищался мной. – он хмурится, но не грозно, а сосредоточенно, от чего его лицо выглядит невозможно красивым, из-за оранжевого света костра. – Бакуго, но ты сильный. Ты оседлал дракона, самое непокорное существо. Ты... твоя энергетика, она заставляет меня чувствовать страное волнение, и питает желание идти за тобой. Смелый шаг выйти из человеческого царства, ничего не зная о мире, но в последствии, мы почти у цели. – переходит на шепот Киришима, завороженно прикрывая глаза, когда Кацуки наклоняется к нему, ненароком касаясь кончиками носов. Эйджиро от этого тепло улыбается, чувствуя эмоции, как во время полета. Бакуго смотрит в его красные глаза, и негромко хмыкает, от очарования. Его вновь до самой глубины души трогает поведение дракона. Его горящие искренностью глаза, его движения, которые заставляли Кацуки не отрываться от него. Будто по волшебству не давали отвести взгляд, будто его держчат чьи-то руки, не разрешая смотреть по сторонам. Они молчат, обмениваясь лишь взглядами. Так тихо и спокойно, слушая вздохи и выдохи друг друга. Они понимают друг друга без слов, лишь держась за руки, пока их не посещает не единой мысли о "неправильности", о том, что они заходят слишком далеко, что они слишком близко. Кацуки обхватывает запястье красноволосого, принимаясь считать его пульс. Так сентиментально, так по-детски, Кацуки словно поддается влиянию детского характера Киришимы. – Бакуго, твои феромоны... – шепчет красноволосый, прямо в чужие губы, но не касается их. – У людей они есть?- спрашивает Кацуки, и чувствует как его щеки обхватывают тонкие когтистые пальчики, подрагивающие и нежно-нежно поглаживаяющие его кожу. – Да. И они, они такие сильные. Такой запах, такой резкий и приятный.. – сонно сопит Киришима, прикрывая красные глаза, покрытые пеленой сонливости. – Мое тело. Мои феромоны слабее... как у самки. Я... Баку-го... – Чшш... - шепчет Бакуго, улавливая голову дракона, укладывая его голову на свое плечо, бережно гладя его по плечу, прижимая к себе резко провалившегося в сон парня. Полет и переживания вымотали юношу, и сейчас ему нужен покой. Кацуки ждет еще одна бессонная ночь, но он не чувствует усталости. Напротив, новые чувства, ощущение того. что ты наконец не один, что ты отыскал ту самую искренность в ком-то человекоподобном. Бакуго не мог перестать тепло смотреть на него, словно волчица на своего волчонка. Ласково и ... нет, не совсем так. Этот взгляд нельзя опиасать словами. Нельзя описать так, чтобы передать всю его суть, а попытки будут до смеха нелепы, но стоит лишь понимать, насколько невероятно точно зеркала души отражали все ощущения охотника.Это... это нечеловеческие узы.