— Малыш, ну что ты делаешь? — Тони в очередной раз устало вздыхает, когда, заходя в комнату, ловит парня за порчей шикарных белых обоев с черными вензелями (которые, между прочем, делали на заказ). А юноша лишь расплывается в ослепительной улыбке, прыгая с кровати и подбегая к мужчине. Смеётся. А потом крепко обнимает.
— Наклейки! — все так же радостно щебечет Питер, приклеивая маленькое розовое сердечко прямо на кармашек зелёной рубашки Старка. Новой рубашки Старка. И снова смеётся.
— Это я вижу. Зачем? — Тони не разделяет подобного восторга юноши и лишь отклеивает сердечко, цепляя его на лоб парня. Это ведь такая глупость, сплошной детский сад. И нет, Питер абсолютно не расстроен. Возможно совсем немного. Нет. Это была красивая наклейка и парень, черт возьми, расстроен.
— Миллион наклеек звучит очень устрашающе, не правда ли? Ну и я очень хотел проверить, можно ли ими залепить все стены и потолок этой большой комнаты. Тебе не нравится, да? — Тони устало потирает глаза. Это явно не то, что он хочет обсуждать после тяжёлого трудового дня в переговорной. Но смотреть на расстроенное лицо парня хотелось намного меньше, чем разговаривать. Старк со вздохом садится на кровать, хлопая рядом с собой, но Питер присаживается на колени и обнимает, утыкаясь носом куда-то в плечо.
— Почему именно наклейки, Пит? Почему именно миллион? — мужчина гладит парнишку по спине, приобнимая свободной рукой за талию.
— Наклейки — это круто. Миллион наклеек — ещё круче, — бубнит парень.
— В прошлый раз было миллион страз. И новый стильный дизайн бассейна. А в позапрошлый раз твой миллион домашнего печенья многим снился в кошмарах, его до сих пор не съели, — Тони пытался очень мягко намекнуть Питеру, что было бы неплохо остановиться. Нет, это все очень круто, но ведь у всего должен быть свой предел.
— Ну, миллион это ведь довольно много, но в тоже время и мало. Потому что за ним идёт следующий миллион и так до бесконечности. Это ведь так круто, — парень вздохнул, так как не мог объяснить насколько ему важны подобные мелочи. Он мог лишь восхищенно о них рассказывать, бесконечно повторяя, что это невероятно удивительно.
— Ну, а почему бы тебе не сделать миллион красивых фотографий, не прочесть миллион книг или не сделать миллион комплиментов? — Тони нежно целует Питера в макушку, под тихий смешок. И смешно выгибает бровь на тихое: «ты такой дурак».
— Миллионной книгой стал любовный роман о бизнесмене. Довольно глупый, но тогда я был влюблен и читал, представляя себя на месте героини. Миллионный комплимент я подарил самому красивому мужчине на планете, на что тот ответил: «Паркер, я конечно не против такого откровения, но предпочел бы услышать это где-нибудь не во время битвы с ебаными слизнями». А миллионной фотографией из коллекции «миллион фотографий Тони Старка» стала фотография, где он пытается прикрыть рукою камеру во время поцелуя. Поэтому я и клею наклейки, потому что миллионов в жизни очень много, и я хочу опробовать все, — парень смеётся, когда Старк нежно целует его в щеку и поднимает взгляд. А в глазах старшего улыбаются морщинки. Он определенно тронут до глубины души. И теперь уже дурацкие наклейки на стене не кажутся такими дурацкими.
— Так почему бы не попробовать миллион поцелуев от Тони Старка? — он смеётся в губы юноши, получая ответный смешок.
— Тогда осталось ещё 6 тысяч 546 поцелуев от Тони Старка.
И, ставший для Питера Паркера очередным миллионом, Тони Старк задумался о своем собственном миллионе в лице самого светлого юноши на планете…
Однако.
— Питер! Прошу, перестань клеить наклейки мне на одежду, — мужчина недовольно ворчал, махая перед парнем своим пиджаком, что со спины был полностью украшен наклейками с лицом человека паука и его глупыми шутками. На что Питер лишь звонко хохотал, вытирая слезы.
С этим явно нужно что-то делать.
