Подработка

Тсуна стояла у стенки и наблюдала картину «Воссоединение матери и ребёнка». Как только послышались щелчки замка, Кота спрыгнул со стула и помчался в коридор. Был слышен фырк Хибари и радостный возглас его жены. Девушка в этот момент продолжала сидеть за столом и отстранёно переводить взгляд от стены к бутерброду. Ей было неуютно и казалось, что она здесь настолько лишняя, что даже просто желая уйти, она нарушит семейную идиллию. Хотя если бы она видела Хибари в тот момент, то не позволила бы себе обмануться подобной иллюзией. Парень, а вернее сказать молодой мужчина, всеми силами старался подавить в себе желание оттащить свою жену за волосы от сына подальше и придушить где-нибудь за углом. Савада появилась только через несколько минут, по прошествии которых молодая мама продолжала обниматься с сыном, попутно говоря какие-то глупости. Поэтому Тсуна робко стояла у стены, а Хибари, успокаивая себя мысленно, остался стоять у двери. - Мама, хва… тит, - тяжело дыша, начал вырываться Кота из материнских объятий. Маму он ждал долго и трепетно, но столь сильное проявление чувств ему было трудно вытерпеть. Сказывались доминирующие гены отца. Решив, что и правда, она слишком долго сдерживала сына, мать Коты выпрямилась и заметила Тсуну. Не слишком броско накрашенные глаза стали чуть больше, а рот приоткрылся от удивления. Видимо, она не ожидала увидеть здесь ещё кого-нибудь. - З-здравствуйте. Я Савада Тсунаёши. Няня Коты, - смущённо представилась девушка, игнорируя наигранную обиду мальчика на то, что она не добавила никаких уважительных вставок. - О, Боже мой, какая милая девушка! – секундное удивление тут же испарилось с милого женского лица, и Савада в один миг почувствовала всё, что испытывал Кота не так давно. – Я Хибари Нацуко. Зови меня просто – Нацу-тян. - Профстите, но по правилам я не могу, - еле-еле выговорила Тсуна, не в силах вырваться из сильной хватки. - Нацуко-сан, мне тяфело дыфать. - Божечки, какая она ещё покладистая, - девушка разжала хватку, дав Саваде возможность сделать шаг назад и желанный глоток воздуха, но тут же схватила её за щёки, как бабушка маленького ребёнка. – То-то ты не хотел, чтобы я приезжала! – Нацуко смотрела в глаза Тсуне, но обращалась к своему мужу. - Раздобыл очаровательную няню и знать не знает о родной жене. Коварный ты изменщик. - Хи-и, - Тсуна попыталась воскликнуть в привычной себе манере, но звук вышел непривычно сиплым и жалобным. - Не говори ерунды. Дети меня не привлекают, - спокойно бросил Хибари, уже разувшись под общую шумиху. «Спасибо, Хибари-сан, вы окончательно убили во мне уверенность», - обиженно пронеслось в голове Тсуны, но когда Нацуко отпустила её щёки, вдоволь наглядевшись, её стали заботить другие вещи. Например, жгучая боль в тех самых щеках. А ещё смущение и непонимание. Странно, что жена твоего, в некоторой степени, босса так рада видеть незнакомого человека. И ещё более странно, как она сошлась с угрюмым хищником. Но инстинкт самосохранения, свойственный всем травоядным, подсказывал, что пока лучше не спрашивать и делать вид, что всё так, как должно быть. Мать Коты была тем типом японских девушек, которых на конкурс красоты не отправишь, но мужское внимание их никогда не минует. Не выделяясь высоким ростом, она всё же была на полголовы выше самой Тсуны, что заставляло последней чувствовать себя шестнадцатилетним подростком. Светло-карие глаза были такими же, как у Коты, только более яркими и приветливыми. Пушистые крашенные в медовый оттенок волосы были перекинуты через плечо, доходя до середины груди, что делало её лицо круглее и милее. Короткое, но из плотной ткани жёлтое платье, оставленные в коридоре лёгкое коричневое пальто и схожие сапожки говорили о том, что эта девушка приехала совершенно из другого времени года, что на улице она находилась в общей сумме не более пяти минут, а также о том, что время от времени ветер гуляет в её голове. Но Тсуна не могла не признать, что, учитывая одежду не по сезону, Нацуко выглядела намного гармоничнее и приветливее с окружающим миром, чем няня. Хотя, если говорить совсем точнее, то Савада пыталась оправдать их колоссальную разницу в женственности. Замужняя Нацуко, у которой подрастает пятилетний сын, намного очаровательнее и больше похожа на девушку, чем студентка-Тсуна. И это было обидно. Хоть Тсуна прекрасно понимала, что во всём виновата её лень и любовь к чему-то более практичному. Хибари незаметно скрылся в своей комнате, чтобы собраться на работу, а Кота вернулся за стол, внимательно следя за матерью, будто она может исчезнуть в любую секунду. Нацуко покружилась на кухне, облюбовав бутерброд Тсуны, надкусила его, пощебетала о глупостях, которые при большом желании было тяжело запомнить, и села за стол напротив сына, заставив няню занять последний свободный стул. Да, за столом в доме Хибари могли сидеть только трое. Именно такую картину застал Кёя, когда вышел из своей комнаты уже готовый поскорее покинуть квартиру и начать работать. Савада даже не обратила внимание на его угрюмый вид, будучи полностью поглощённой печалью о несъеденном бутерброде. Чего нельзя сказать о его жене. Как только Хибари скрылся в прихожей, Нацуко тут же подорвалась с места, чтобы, как порядочная жена, проводить мужа. Хотя ни ей, ни тем более самому Кёи не было радостно от такой традиции. Нацуко хотела посидеть, а лучше даже полежать хотя бы полчаса, чтобы отдохнуть с дороги, а Хибари просто не питал особого желания видеть её ещё несколько лишних минут. - Ты так опечален, что уходишь на работу. Может, отпросишься на сегодня? – не совсем правильно поняла эмоции Кёи Нацуко. Хибари вздрогнул от такого предложения и, резко выпрямившись, просиял. Нет, не стал лучезарно улыбаться, как это делают нормальные люди, а просто изменил выражение лица с «Выпрыгни из окна, женщина» на «Душевное состояние: нейтральное». - Всё нормально. Хоть кто-то из нас должен работать. - Эй, я ведь тоже не баклуши бью! – надула губы девушка и скрестила руки на груди, показывая всем своим видом, что она затаила обиду обидную на своего хмурого мужа. - Угу, - решив не спорить с одноклеточной, кивнул Кёя. – Савада! - Д-да! – подпрыгнула на месте девушка под тихий смешок Коты. - Эти двое на твоей совести. За Котой следить, а эту кормить, - с этими словами он вышел из дома, хлопнув дверью. «А как же свободный день?» - грустно подумала Тсуна и с немым вопросом посмотрела на мальчика. Кота положил ложку в пустую тарелку и, заметив взгляд няни, равнодушно пожал плечами. Он ещё маленький ребёнок, и поэтому ему нет дела до проблем взрослых. Нацуко что-то злобно пробубнила про высокомерного козла, но потом с широкой улыбкой зашла на кухню. Наблюдая за тем, как мысленно страдающая Тсуна выкидывает покусанный кусок хлеба с сыром, она постояла несколько секунд, что-то про себя обдумывая. - Фух, что-то здесь душно, - она просеменила между Савадой и столом, приложила ладони к щекам сына и, что-то отметив для себя, широко раскрыла окно. – Пусть проветрится. А то ты совсем горячий, и дышать нечем. Она вновь прошла мимо Коты, потрепав того по волосам, и направилась в сторону спальни. - Итак, - обернувшись, быстро проговорила Нацуко, - я сейчас переоденусь, отдохну, и потом мы займёмся… Ай, не знаю, потом решим. Говорила она так, будто озвучивала поток своих мыслей вслух, а не обращалась непосредственно к сыну и няне. Скрывшись за дверью спальни, она оставила девушку и мальчика одних. Тсуна посмотрела на Коту, который, пригладив волосы, бросил злобный взгляд на открытое окно. Одно сходство у Хибари и его жены всё же было – они оба открывали окна и любили прохладу. Но это семейное качество не передалось мальчику. Савада забрала у него тарелку и просто поставила в раковину, решив, что помыть она сможет её позже. - Ну, Кота-сан, - она обратилась к мальчику, - не будем расстраивать вашу маму и оставим окно открытым? - Угу, - спустя несколько секунд кивнул Кота, хотя по его лицу было видно, что он готов вот-вот сорваться и забить досками все окна, чтобы их больше никто не открывал до лета. - Тогда пойдём к вам в комнату. Там тепло, да и свитер я могу достать. Такой расклад мальчику пришёлся по душе, поэтому он покорно сполз со стула и вместе с няней направился в свою комнату, где не решался даже приоткрыть форточку его отец. Свитера были в нижнем ящике комода, чтобы Кота без проблем их доставал. Поэтому помощи няни в этом деле не потребовалось. Мальчик сам открыл ящик и явил миру синий свитер с пришитым на нём ёжиком. Пусть он и был сдержанным, но всё же являлся ребёнком, поэтому на одежде были небольшие, но забавные изображения. У Тсуны даже промелькнула мысль, что Кота сам выбирал себе одежду. Нацуко, как она уже поняла, появляется дома нечасто, а образ Кёи в магазине детских вещей, выбирающий куртку с динозавром, казался совсем уж сверхъестественным. Нацуко появилась где-то часа через полтора, когда Кота начал активно закидывать няню пластмассовыми кубиками. Она была ещё более радостной и свежей, чем когда Тсуна увидела её в первый раз. Девушка переоделась в простые чёрные брюки и из плотной ткани в цветастую тунику с геометрическим узором. Нацуко всем своим видом подтверждала, что она ребёнок лета* и отказывается меняться с временами года. Жёлтый кубик прилетел заглядевшейся няне в голову, вернув в реальный мир. - Ну что? Готовы к приключениям? – звонко и радостно спросила Нацуко. Кота и Тсуна вопросительно посмотрели друг на друга и, одновременно повернувшись к девушке, неуверенно кивнули. Они знать не знали, что пришло в голову столь активному созданию, но радужных надежд, что она хочет поиграть в настольную игру дома, не питали. Но у обоих пронеслась в голове мысль: «Хоть бы не на улицу».