Two plus one equals?

Мягкие прикосновения проходили по телу Ёндже, даря ощущение бабочек в животе. По его руке скользили гладкие пальцы, пока они не нашли его ладонь и не поднесли к губам, целуя каждый палец. Тепло. Накаченное тело прижалось к его груди, а чужая рука легла ему на подбородок, приподнимая. Глаза Джексона потемнели и внимательно изучали каждую черту его лица. Шершавый палец обвёл контур нежных губ Ёндже. Он затрепетал, глаза закрыл. Пальцы на подбородке немного приподняли его голову, заставляя открыть глаза. — Посмотри на меня, мой милый мальчик, — от хриплого голоса Джексона, по позвоночнику прошёлся табун мурашек. Только он подумал, что покалывание на теле дошло до придела, как губы, которые ласкали пальцы, прижались к чувствительной коже на шее. Судорожный вздох сорвался с его губ, Ёндже почувствовал, как хватка Джексона стала сильнее. Губы скользили вниз по шее, пока не коснулись воротника футболки. Пальцы Марка скользили по его спине и остановились на резинке шорт. Футболка была сдвинута вверх, открывая полоску кожи на его животе. — Дже-я, — губы послали вибрацию по его кожи. — Всё хорошо? — Марк задрал его футболку. Ёндже кивнул с слишком большим энтузиастом. — Ты уверен? — снова спросил Марк. — Да… — судорожно выдохнул он. Ёндже не мог ясно думать. Все его чувства обострились, он чувствовал, что бредит. Жар, исходивший от тел, которые прижимаются к нему с двух сторон, не оставлял места ни для каких мыслей. Единственное, что он всё ещё понимал, так это то, что он хочет этих мужчин каждой частичкой своего тела. Наверное, это то, чего он желал больше всего в своей жизни. Его футболка была задрана, и он сел так, чтобы Джексон смог стянуть её с него. Застенчивость и смущение одолели его, он знал: его тело не было таким красивым, как у Марка или Джексона. Он попытался прикрыть своё тело, и когда потянул руку на себя, то вскрикнул. Его запястье было схвачено, останавливая движение. Марк снова переплёл их руки, потянув вниз на этот раз за спину. Когда он поднял глаза, то увидел, как Марк поднял свободную руку и притянул Джексона в страстный поцелуй, оставив задыхаться не только Джексона, но и Ёндже. Огонь вспыхнул между его хёнами, он почти мог его потрогать. Раньше Ёндже боялся быть испепелённым им. Но прямо сейчас, рядом с этими мужчинами, он не хотел ничего другого, кроме как сгореть вместе с ними. Когда Марк и Джексон оторвались друг от друга, послышался влажный звук. Они обменялись улыбками, прежде чем их голодные глаза скользнули вдоль его тела. Старшие заняли места по обе стороны от Ёндже. Рот Джексона сразу же задел чувствительное место прямо за ухом, вызвав сладкий стон у самого младшего. Марк же склонился над его телом и следил за каждым выражением, появляющимся на миленьком личике Ёндже. Он определенно не хотел пропустить ни одной эмоции. Рыжеволосый наклонился вперед и запечатлел легкий поцелуй в уголке рта Ёндже, позволив его глазам распахнуться. — Хен… — это слово никогда не звучало так чувственно, так запретно, как в этот момент. Губы Джексона переместились к ключице и задержались там на некоторое время, оставляя свои отметки. Ёндже пришлось закрыть глаза, когда очередной шквал эмоций накрыл его. Нос Марка уткнулся в его щёку, после Ёндже почувствовал рядом с ухом тёплое дыхание, заставившее его вздрогнуть. — Всё ещё хорошо? — снова раздался глубокий голос Марка. Ёндже сжал руку Марка, которая всё ещё была переплетена с его собственной. Затем старший начал покусывать его за ухо в то же самое время, когда Джексон поцеловал левый сосок Ёндже. Громкий стон сорвался с губ парня прежде, чем он смог остановить его. Устыдившись собственных звуков, Ёндже уткнулся лицом в подушку, отвернувшись от Марка. — Пожалуйста, не прячься, выдра, — Джексон коснулся его щеки. Джексон терпеливо ждал, когда Ёндже почувствует, что может поднять свой взгляд, прежде чем он снова заговорил. — Не нужно смущаться. Мы хотим услышать твой милый голосок, — Джексон погладил его. Румянец на скулах Ёндже быстро распространился. — Хён, —это было произнесено так, что заставило Джексона вернуться и попытаться вызвать более очаровательные звуки у младшего мальчика. Джексон снова поцеловал его сосок и был вознаграждён ещё одним стоном. Только на этот раз — Джексон-хён. Это было его имя. Марк уткнулся лицом в затылок, чтобы оставить там нежные поцелуи, а его руки оставили руки Ёндже и вернулись к поясу шорт младшего. Его большой палец проводил кругами по одетой бедренной кости. Ёндже сходил с ума. Этих прикосновений было так много, но всё же недостаточно. Он хотел большего. И словно услышав его внутренние желания, он почувствовал, как чужой язык проник в пупок. На этот раз он был достаточно быстр, чтобы укусить свои пальцы, что принесло ему суровый взгляд от Марка, который потянул его руку обратно в свою. Губы Джексона достигли пояса. Ёндже не мог поверить в то, что должно было произойти. Язык скользнул вдоль линии пояса, прежде чем руки потянули шорты вниз, чтобы показать две тазовые кости. Маленький поцелуй был помещён на левую бедренную кость, прямо перед тем, как штаны были медленно стянуты вниз... Глаза Ёндже распахнулись, когда он очнулся от очень яркого сна. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть к окружающей обстановке. Тело Марка всё ещё было прижато к его спине, а рука свободно обвилась вокруг талии. Ёндже посмотрел на Джексона, который свернулся калачиком, но все ещё держал его за руку, как будто от этого зависела его жизнь. И затем Ёндже понял, что сон оставил свои следы на теле: тепло собиралось в нижней его части. Несмотря на теплое, бурлящее чувство, которое он испытывал во сне, теперь оно стало подавляющим, не оставляя ему места для дыхания. Как бы сильно он не хотел находиться тут, прямо сейчас он просто хотел пойти домой, закутаться в одеяло и никогда больше не выходить. Тошнота поползла вверх, и так быстро, как только он мог, Ёндже вырвался из рук Марка и побежал в ванную. Он закрыл дверь и повернул ключ так, чтобы его хёны не могли войти. Ёндже упал на колени перед унитазом и тут же вывернул содержимое желудка. Причина, почему он целовался с туалетом, была не только из-за большого количества выпитого алкоголя, которое он выпил накануне вечера. Он был глуп и невежественен. По крайней мере, его эрекция спала. Как только он подумал, что всё покинуло его желудок, как новая волна снова накрыла его. Противный и горький привкус желчи распространился по рту. По щеке скатилась слеза, за которой последовала ещё одна. Ёндже не был совсем глупым, но его умение отрицать очевидное превосходило само себя. До сих пор он отрицал почти всё в своей жизни. Он отрицал, то что его не беспокоит, что у него не было друзей в Сеуле в первые два года его проживания здесь; он отрицал, что обидные слова его сокурсников задевали его, оставляя маленькие шрамы на сердце; он отрицал, что не завидует БемБему и Югёму, смотря на то как они поддерживают друг друга несмотря ни на что. И то, что он уже несколько месяцев отрицает свои чувства... Тепло, которое распространяется по его телу, каждый раз когда Марк смотрел на него, искра, которую он каждый раз испытывал, когда Джексон касался его, и чувство безопасности, кода они заботились о нём. Он чувствовал себя таким любимым. Ну и шутка. За последние недели ему было дано множество широких намеков на его собственные чувства, но только теперь, когда эти намеки ступили по всему его телу, он понял их значение. Стук в дверь прервал его внутренний конфликт. — Дже-я, — голос Джексона звучал грубо, напоминая Ёндже о его сне. Желудок снова взбунтовался. После очередного приступа рвоты, хотя в нём осталась только желчь, снова раздался голос. — Ёндже, не мог бы ты открыть дверь? — а этот раз это был Марк. Ёндже прислонился головой к бежевой плитке, радуясь тому, что ощущение прохлады снизило температуру его тела. — Хёны, меня тошнит, — снаружи послышался смешок. — Это я уже понял. Джексон пошёл за стаканом воды и болеутоляющим, — Марк попытался убедить его открыть дверь. — Марк-хён, у меня не болит голова. Я просто чувствую себя опустошенным и, вероятно, выгляжу так же, — Ёндже спустил воду в туалете. Он медленно поднялся и увидел в зеркале ванной своё красное лицо. Уголки его глаз всё ещё были влажными, и пот стекал по лбу, оставляя на нём прилипшую челку. — Мы всё так выглядим, неужели ты не можешь нас впустить? — в голосе Марка послышалось лёгкое отчаяние, но Ёндже ничего не мог с собой поделать. Он просто не мог встретиться с одним из них лицом к лицу. Они видели его насквозь и могли бы прочесть отчаяние в его глазах. И тогда они возненавидят его, почувствуют себя использованными и никогда больше не будут с ним разговаривать. Он снова опустился на пол, но так и остался лежать на кафельном полу, надеясь, что снова проснется и никогда не поймет своих чувств. — Дже? — Джексон пришёл. Потрясающе. — Хёны, можете оставить меня на несколько минут? — это прозвучало жёстче, чем он хотел. За дверью послышались тихие голоса. — Ты уверен? Ты уверен? Ты уверен? Ты уверен? Слова этом отдавались у него в голове. Тоже самое спросил Марк в его сне. Он пожалел, что проснулся, он хочет вернуться в тот сон, где он желанен, где он также желал их. — Да, пожалуйста, — он почти умолял. — Хорошо, мы будем рядом, если мы тебе понадобимся просто позови, — затем он услышал шарканье ног и через несколько секунд снова остался один. Хотя не совсем, остались его мысли. Он попытался остановить этот поток и сосредоточиться на насущной проблеме. Как же ему выбраться отсюда, не вызывая подозрений? Обычно он бы проводил весь день, просто согреваясь на диване, прижимаясь к Марку или Джексону, или к ним обоим, не имея никакого другого намерения, кроме как обниматься. Но его чувства существовали уже некоторое время, теперь он должен подвергать сомнению каждое прикосновение, которое получал и отдавал. Когда же его чувства превратились в нечто большее, чем просто дружба? Он сходил с ума, ему нужно было уйти прямо сейчас. С этой мыслью он потянулся вверх и схватил зубную щетку, которую Джексон купил ему в прошлый раз. (Она была желтой, потому что он напоминал Джексону солнце.) Это воспоминание вызвало у него грустную улыбку. Джексон только что купил ему зубную щетку, теперь в стаканчике была щётка Марка, Джексона и его. Как будто они были уверены, что Ёндже будет приходить почаще. Он тоже хотел этого, но, чтобы остаться друзьями, он должен избавиться от этих чувств. Умывшись, он причесался и постарался привести себя в максимально приличный вид. Затем он тихо открыл дверь и бросился в спальню, схватил свою одежду со стула и через несколько секунд вернулся в ванную. Как только он оделся, то сложил рубашку и шорты, полученные на ночь, и оставил их на корзине для белья в углу комнаты. На этот раз он медленно вышел из ванной. Марк и Джексон смотрели на него немного обеспокоенно. — С тобой все в порядке? — спросил Джексон, ставя на стол чашку, скорее всего наполненную зелёным чаем. И хоть Ёндже этот чай не нравился, он был бы благодарен каждому термосу, сделанному для него. — Нет, да, я имею в виду, я забыл, что мне надо сделать эссе на завтра, и мне всё ещё нужно закончить кое-какие дела, — брови Марка взлетели вверх. — Ты никогда ничего не забываешь, особенно, если это связано с университетом. — Да, я знаю. Я и сам не могу в это поверить. Но в пятницу я был выбит из колеи, а в субботу был взволнован походом на вечеринку, так что я забыл. Это звучало более-менее правдоподобно. Он похлопал себя по карманам, проверяя, есть ли у него телефон, ключ и бумажник. Теперь оба его хёна выжидательно смотрели на него. — Ты хочешь уйти прямо сейчас? — спросил Джексон, поднимаясь на ноги. — Ты ничего не ел и не пил. Твое тело нуждается в электролитах, — он должен быть быстрым, иначе Джексон и Марк буквально заставят его поесть под их наблюдением, чтобы убедиться, что он в порядке. Ну, против он не был, но это не имело никакого отношения к факту отсутствия чего-либо в его желудке. Быстрыми шагами он направился к двери, натянул куртку и ботинки. — Хёны, большое спасибо, что позволили мне остаться. Вы не должны отвозить меня в свой выходной, — он улыбнулся им. — Ты действительно в порядке? — Ёндже смотрел в совершенно ошеломленные лица, ему ничего так не хотелось, как обнять их и убедить, что всё в порядке. Но он не мог. — Да, конечно, я напишу вам! — и с этими словами он вышел из квартиры, почти побежав по коридору, прежде чем кто-либо успел последовать за ним. Он знал, что они беспокоятся, ему было больно, от того, что это он причина их беспокойства. Вся дорога до дома прошла как в тумане, и Ёндже смутно узнавал проходящие мимо дома. Он просто хотел, чтобы его мысли остановились, и знал, что есть только один способ заставить их сделать это. Поэтому, когда он добрался до своей квартиры, он не реагировал на удивленные взгляды Югёма и БемБема и бросился в свою комнату, вытащил свои заметки и ноутбук и пошёл на кухню, чтобы взять бутылку воды. — Ёндже-хён, что ты здесь делаешь? Мы думали, что ты проведёшь день в доме Джексона-хёна и Марка-хёна? — Югём с любопытством посмотрел на него. — Да, нет, мне нужно идти, но я ещё вернусь. Пока, — Ёндже знал, что позже последуют вопросы. Но это могло подождать, пока он прочищает свою голову, он пока не хотел ни с кем разговаривать. Отдать приоритет учёбе только пойдёт ему на пользу, ведь он обещал себе, что никогда не поставит ничего выше, чем учёба. Он мог бы сказать, что сейчас есть люди более важнее, чем учеба, но было бы неплохо немного уменьшить контакт и сосредоточиться на своих заданиях. До начала зимних каникул оставалось ещё две недели, и он мог поехать домой на Рождество и Новый год. После зимних каникул осталась всего одна неделя до начала сдачи его проекта. Это не было огромным мероприятием, закрытая от общественности, но с агентами из звукозаписывающих компаний. Так же участникам было разрешено пригласить двух членов семьи или друзей. Ёндже точно знал, кого он хотел там видеть, но в этот момент его хёны были вне игры. Он вздохнул. Зима довольно суровая, поэтому Ёндже пришлось натянуть свой шарф (Шарф Джексона) поближе и немного пригнуть голову, чтобы противостоять резкому ветру, дующему прямо в лицо. Облегчение нахлынуло на него, когда Ёндже увидел двери здания кампуса. Он быстро проскользнул в свою любимую тренировочную комнату, предварительно убедившись, что там никого нет. Ёндже вытащил листы и блокнот, после начал работать над своим проектом для класса исполнения. Промежуточные экзамены действительно сбили его с толку, но теперь он был более чем готов отдать себя вдвое больше. И в течение нескольких часов Ёндже не делал ничего другого, работал над песней, которую он так тщательно выбирал, и пытался повторить части монолога, которые он отработал с Джинёном раньше. Он почти закончил, но всё же чего-то не хватало. У него до сих пор не было лирики. Написание текстов бросало вызов его навыкам больше всего из-за глубины, которую они должны были передать, и в этот самый момент Ёндже не хотел находить какую-либо часть бури чувств внутри него, это должно подождать. ________ Ёндже работал уже несколько часов, он понял это, когда услышал урчание своего живота. Точно, он же ещё не ел, Марк и Джексон будут не довольны. Так же он не написал им, что он дома и всё в порядке. Это глупо (но все равно очень мило). Сон испортил ему всю психику. Он больше не знал самого себя. Каждая клеточка его тела взывала к объяснению, но парень не мог ничего предложить, что могло было успокоить его разум. Конечно, он испытывал эти чувства уже давно, и как бы сильно ему этого ни хотелось, черноволосый парень больше не мог отрицать этого. Но он не хотел их, ни сейчас, ни когда-либо ещё. Перед тем как пережить экзистенциальный кризис в своей тренировочной комнате, Ёндже решил, что будет лучше пойти обратно домой. Быстрыми движениями он упаковал свои вещи и схватил шарф, чтобы снова обернуть его вокруг шеи. Запах, исходивший от шарфа, был слабым, но все ещё присутствовал, и Ёндже ещё глубже зарылся в него лицом, прежде чем понял, что делает. Он должен был в конечном счете вернуть шарф Джексону, он не мог сохранить его, пока он предаёт доверие обоих своих хёнов. Он надел наушники и включил музыку на самую высокую громкость, которая только была возможна, в надежде всё заблокировать. И это работало некоторое время, пока телефон не просигнализировал ему о поступлении нового сообщения. Ёндже застыл, он был не в состоянии говорить с кем-либо. Тем более Ёндже знал Марка и Джексона. Скорее всего кто-то из них спрашивал, все ли с ним в порядке. На глазах выступили слезы. Он совершенно не заслуживал их внимания и заботы, которые они дарили, потому что он был ужасен. Как он снова сможет встретиться с ними лицом к лицу? Как только он открыл дверь квартиры, в нос ему ударил соблазнительный запах. Он хорошо знал этот запах, это был одеколон Джексона. Только он собрался развернуться и убежать как можно дальше, как услышал голос Югёма. — Ёндже-хён? Это ты? В панике Ёндже искал способ спрятаться, но у него не было другого выбора, кроме как встретиться со своим страхом лицом к лицу. Югём вышел в коридор с миской в одной руке и ложкой в другой. С счастливым выражением лица. — Вэксон-фон, фдесь быф, — сказал он с набитым ртом. На лице Ёндже появилось озадаченное выражение. — Чего? — на то, чтобы Югём прожевался ушло несколько секунд. — Приходил Джексон-хён, еды принёс. Ну ладно, скорее всего он хотел принести еды только тебе, но пожалел нас. Мне всё равно, как ты это делаешь, но лучше пусть будут здесь почаще, они приносят нам еду, — радостно воскликнул он. Ёндже мог только натянуть фальшивую улыбку и неуверенно кивнуть. Он быстро снял ботинки и куртку, прежде чем повесить их на место. Шарф будет отправлен в ящик и оставлен в дальнем уголке. Как только он прошёл мимо Югёма, младший схватил его за руку и потянул назад. — Хён сказал, что принёс тебе еду, потому что ты не ел у них. Он хотел убедится, что ты перекусил хоть что-то, потому что во время работы ты забываешь обо всём. Когда я спросил Джексона, что он имел в виду, он сказал мне, что ты вспомнил о задании и очень быстро ушёл, чтобы поработать над ним. И хочешь узнать кое-что забавное, хён? — Югём посмотрел на него, добиваясь какой-либо реакции от Ёндже, но тот просто неподвижно стоял и смотрел куда угодно, но только не на друга. — Я знаю, — продолжил он, — что никаких заданий у тебя нет. Студентам музыкального дали сосредоточиться на своих проектах. Ты же сам говорил об этом? Ёндже замер. Джексон знает, что он солгал. Если Ван раньше не был уверен в его поведении, то теперь он точно знал, что Ёндже неискренен. Югём сказал ему. И Джексон скорее всего поймёт, что что-то не так, и будет приставать к Ёндже до тех пор, пока тот не сдастся и не расскажет им. И тогда всё будет кончено, он потеряет двух самых важных людей в своей жизни. Потому что Ёндже был глуп. Нет чтобы влюбиться, как все нормальные люди... Надо было влюбиться не в одного, а в двух человек. И эти два человека состоят в отношениях. И в завершении оба были мужчинами. Ёндже не позволял своему разуму подвергать сомнению всю свою сексуальную и эмоциональную расположенность. Сейчас он не мог этого сделать. Ему нужен был кто-то, чтобы обсудить это, и он знал только одного человека, который, возможно, не будет судить его сразу. Кто мог бы убедить его, что его мир не разрушен, и он всё ещё имел некоторую ценность. — Хён? – Югём обеспокоенно посмотрел на него. — Я просто хотел подразнить тебя. Прости. Я не говорил Джексону, это не моё дело. У тебя наверняка была веская причина на побег этим утром. Я здесь не для того, чтобы делать какие-либо выводы. Хён, помни, что я твой друг в первую очередь, и даже если Бем и я кажемся идиотами время от времени, но когда что-то беспокоит тебя, ты можешь сказать нам хорошо? — это были определенно самые милые слова, которые Югём когда-либо говорил ему. Ёндже пытался сопротивляться весь день, но слова Югёма были последней каплей, которая разрушила все стены, которые он возвёл. Тело не слушалось, он задрожал, стараясь подавить рыдания. Он отвернулся от Югёма, не желая, чтобы младший видел его беззащитное состояние, но только встретился взглядом с БемБемом, который только что вышел из своей комнаты. — Что случилось? — обеспокоенно спросил БемБем. Югём беспомощно на него смотрел. — Я похоже сломал Ёндже. Но я не специально, честно, — воскликнул он, поднимая руки, чтобы выглядеть более невинно. БемБем достаточно умён, чтобы понять, что происходит. Даже при том, что разговор между ними он не слышал, но он присутствовал, когда Джексон принёс еды и рассказал о быстром уходе Ёндже. Он просто сложил два и два. Было не так трудно заметить, как упрямый Ёндже осознавал свои чувства. Но также БемБем понимал, что он и Югём это не подходящие люди, чтобы разговаривать с ним. Как бы сильно они не любили Ёндже, они оба были слишком прямолинейными, и было бы лучше, если бы Ёндже поговорил с кем-то, кто был в похожей ситуации. — Пойдём, Ёндже, я отведу тебя в твою комнату и приготовлю чай. Хорошо? — БемБем положил руку на талию и с небольшой силой повёл Ёндже в его комнату. Когда они подошли к кровати, тот рухнул на неё, сунул шарф в ящик тумбочки и постарался стать как можно меньше, рефлекторно потянувшись за своей плюшевой выдрой, но заплакал только сильнее. Это была последняя капля. БемБем начал искать телефон Ёндже и положил палец на отпечаток, чтобы разблокировать его. Как только появился главный экран, БемБем сразу же стал искать номер Джинёна. БемБем был очень обеспокоен, но после пятого гудка послышался немного запыхавшийся голос Джинёна. — Ёндже-я? Что-то случилось? — БемБем посмотрел на телефон, прежде чем снова прижать его к уху. — Хён, это БемБем, ты бегал или что-то в этом роде? — Что-то вроде того. Чем могу помочь? И почему ты звонишь мне с телефона Ёндже? — Джинён рассмеялся. — Кое-что случилось. Можешь приехать? _______ Прошло пятнадцать минут, а Ёндже всё ещё не успокоился. БемБем и Югём были очень счастливы, когда приехал Джинён. И он выглядел немного потрёпанным, его волосы взъерошены, одежда небрежна. — Где он? — БемБем указал на комнату Ёндже и дал ему в руки еду, которую принёс ранее Джексон. — Проследи, чтобы он хоть немного поел. Кто-то тихо постучал в дверь его комнаты, выдернув Ёндже из тумана. Он всё выплакал, слышались только тихие всхлипывания и вздохи. — Да? — слабым голосом спросил Ёндже, садясь и вытирая слезы рукавом свитера. Джинён открыл дверь, поставил еду на стол и через секунду уже был на кровати Ёндже, только чтобы притянуть тело другого парня к своей груди. Когда Ёндже почувствовал рядом с собой тело Джинёна, он сжал его так крепко, как только мог. А слезы снова побежали по щекам. Было пусто, а теперь по новой. На несколько минут между ними воцарилась тишина, которую нарушили только тихие, грустные звуки, которые издавал Ёндже и успокаивающее «тсс» Джинёна. Ёндже был рад, что БемБем позвал Джинёна, он был так благодарен за его присутствие. Рука, гладившая его по спине, медленно, но успокоила его, и через некоторое время Ёндже снова выпрямился. Извиняясь за мокрое пятно на груди Джинёна, Ёндже поднял глаза и увидел, что тот был нахмурен. — Не хочешь рассказать мне, что случилось? — Джинён провёл рукой по чёрным волосам. Ёндже только покачал головой и снова уткнулся носом в тело Джинёна. — Ну же, Дже, я могу помочь тебе, — он почувствовал, как Джинён медленно ослабил руки вокруг него и немного отодвинул его, чтобы посмотреть на черноволосого парня. Пак поднялся, чтобы взять еду со стола и поставить её перед Ёндже. — Сначала поешь, а потом расскажешь мне, как твое настроение с 120% счастья вчера превратилось в это, — рука Джинёна указала в его сторону. Ёндже хотел возразить, но строгое выражение лица Джинёна заставило его закрыть рот и начать есть тёплую пищу. Как только аромат достиг его, Ёндже почувствовал себя немного лучше. Еда на вкус была как дома, не только вкусная, но и абсолютно такая же, как и в Мокпо. Только тогда он понял, что это был острый рыбный суп, Джексон, должно быть, специально ездил в ресторан, где подавали такую еду. Ёндже снова начал всхлипывать. Джинён выглядел озадаченным. — Что, так ужасно? А что заказал БемБем? — внезапно Ёндже поставил тарелку на тумбочку и стал торопливо искать свой телефон. Он был самым ужасным человеком в мире, он снова сосредоточился на себе, не думая об Марке и Джексоне. 3 пропущенных звонка от Марка 5 пропущенных звонков от Джексона [Марксон + Выдра] Марк-хён: Дже-я, ты благополучно добрался домой? Джексон-хён: Выдра, пожалуйста, скажи, когда ты вернешься с учебы! Марк-хён: Мы очень беспокоимся, но похоже ты выключил телефон. Просто скажи, когда тебе станет лучше, пожалуйста. Джексон-хён: Надеюсь, тебе понравится еда. <3 это, похоже, лучший ресторан еды из Мокпо в Сеуле. Марк-хён:Дже? Это было несколько часов назад, Ёндже посмотрел на время, 23:13, они, должно быть, действительно беспокоятся. Они ни в чем не были виноваты. Во всём он виноват, и он должен был разбираться с этим в одиночку. [Марксон + Выдра] Ёндже: Хёны, мне очень жаль. Я совсем забыл о времени. Я сейчас не очень хорошо себя чувствую, но от еды стало лучше. Так что большое вам спасибо :) думаю, что я заболел. Теперь у него был прекрасный предлог держаться на расстоянии некоторое время, только до тех пор, пока Ёндже не поймет, как избавиться от своих чувств. Телефон был выхвачен прямо из его рук и брошен на кровать. — Ты говоришь. Сейчас же! — Джинён выглядел немного встревоженным, Ёндже не мог его винить. Он вздохнул. — Джинёни, — он нахмурился, услышав своё прозвище. — Ты можешь обещать, что не будешь осуждать меня, когда я тебя о кое-чём спрошу? — Пак посмотрел на него ещё более взволнованно. — Конечно. Я же твой друг. Возможно, я даже выслушаю тебя, если ты убил кого-то, надеюсь у тебя была действительно веская причина, я не знаю... — он замолчал на полуслове. — А какая может быть веская причина для убийства человека? — Я могу назвать целых пять причин, чтобы прикончить Югёма, — ответил Джинён, сохраняя серьезное лицо. Ёндже неуверенно рассмеялся, эта шутка придала ему немного смелости, чтобы задать свой вопрос. Он проглотил комок, образовавшийся в горле, сел на кровать и жестом велел Джинёну сделать то же самое. Дыши. Дыши. — Какого это влюбиться в человека своего пола? Если вопрос и застал Джинёна врасплох, то он никак этого не показал. На минуту воцарилась тишина, прежде чем тот снова заговорил. — Ну, я никогда не чувствовал влечения к женщинам, так что не могу сказать наверняка. Но я думаю, что та часть, где ты влюбляешься в человека, одинаковая. Это ужасно, но удивительно. Ты чувствуешь головокружение и счастье, когда видишь их. Ты чувствуешь себя в безопасности, когда ты рядом с ними. Ты всегда о них думаешь. Ты хочешь делать для них то, что и они для тебя. Тебе становится грустно, когда они уходят, хотя вы, ребята, провели весь день вместе. По крайней мере, так я чувствую себя с Джебомом. Когда он целует меня в плохой день, большинство моих тревог кажутся несущественными. Он может буквально превратить самый плохой день в самый лучший день на свете. Но, — Джинён заколебался на мгновение, — если ты задаешь этот вопрос, ты, вероятно, уже сам знаешь ответ. Затем Джинён заметил, что Ёндже снова начал плакать во время его ответа. Он опустился перед ним на колени и взял его руки в свои. — Я знаю, нужны усилия, чтобы принять себя, но мир ещё не остановился. Он будет просто продолжать вращаться, как и раньше. Я здесь для тебя на каждом шагу своего пути. Ёндже поднял голову. — А что я скажу родителям? — Джинён потрепал его по бедру свободной рукой. — По одному шагу за раз. Ты уверен в своей ориентации? Я имею в виду, что у тебя раньше были подружки, да? У всех нас бывает страсть к другому полу, который нас не привлекает. — послышался невеселый смех. — Джинён, ты же понимаешь, что я очень хочу пропустить этот этап? Да, у меня и раньше были подружки. Две. Одна в средней школе, которая не считается, мы держалось за руки и ничего больше, — он глубоко вздохнул. — Цзюнь была первой и единственной настоящей девушкой, мы целовались, занимались сексом. Такие отношения, которые могут быть у наивных семнадцатилетних детей. Было приятно, но мне всегда казалось, что чего-то не хватает. Я думал, что это была любовь, которая отсутствовала, но было что-то другое, что-то большее. О боже, а что, если мои родители никогда больше не заговорят со мной, когда узнают? Мне не к кому было возвращаться, если бы все меня ненавидели, — Ёндже спрятал лицо в ладонях своих рук. — Как я и сказал. Медленно. Во-первых, тебе не нужно говорить своим родителям, если ты не готов. Это самый большой шаг, который нужно сделать, не торопись. Во-вторых, если бы я знал в кого ты влюбился... Так, Ёндже-я, ты даже не сказал мне, кто этот счастливчик? Надеюсь, он отнесётся к тебе так, как ты этого заслуживаешь, — Джинён встал и притянул Ёндже обратно в свои объятия. — Мне не нужны эти чувства. Я их не просил. Они уничтожат всё, — приглушенно произнес Ёндже, уткнувшись в свои ладони. — Шшш… я знаю, что это тяжело. Но мы не можем выбирать, в кого влюбляемся. Не так плохо, если ты выбрал, того, кого ты считаешь предназначенным тебе, — Джинён убрал его руки и ободряюще улыбнулся Ёндже. Чхве не хотел ничего, кроме как сказать ему, однако он даже сам не до конца понимал этих чувств, как он мог ожидать, что и Джинён поймёт? Он был так напуган, что другой счёл его отталкивающим. Сейчас или никогда. — Двое, — сказал он слабым голосом. — Что ты имеешь в виду? — Джинён выглядел смущённым. — Ты говоришь, что предназначенный. Но вот это вторая причина. У меня есть чувства к двум людям, — он пытался прочитать мысли Джинёна, но его лицо ничего не выражало. — Ты имеешь в виду, как любовный треугольник, и не знаешь, кого выбрать? — лицо Ёндже вытянулось, и он потерял малейшую толику уверенности, которая ещё оставалась. Да, это было ненормально. Быть геем — это одно, а любить сразу двух людей, совсем другое. Всё, что он хотел сделать, это свернуться калачиком на кровати и ждать, пока все эго чувства пройдут. — Нет, — тихо ответил он и отвел глаза, не желая видеть разочарованный взгляд Джинёна. — Дже, брось, я не смогу помочь, если ты не объяснишь. Как я уже сказал, я выслушаю тебя, — парень сжал руку Ёндже, чтобы тот мог продолжить. — Я, эм, у меня не было времени подумать об этом самому, хотя я думаю, что я чувствую это довольно давно. Но я осознал их только сегодня утром, — Ёндже попытался успокоиться и выстроить мысли в одну прямую линию. Он даже не был уверен, чего хочет сам, Ёндже просто знал, что он слишком сильно любит своих хёнов. — Я люблю их обоих одинаково. — Ну, мне очень не хочется тебя огорчать, но в конце концов тебе придется выбирать, кто тебе больше нравится, — Джинён просто не понимал главного. — Джинёни, они... это пара. Ты меня понимаешь? Я не буду ни с кем из них, — Джинён отпустил его руку, Ёндже почувствовал себя ещё хуже, чем раньше. — Что ты имеешь в виду? Они пара? Ёндже ты не можешь лезть в существующие отношения, — голос Джинёна стал жестким. — И я не хочу! — попытался возразить он в ответ. — Поверь мне, если бы я мог, я бы никогда не позволил этому случиться... — он чувствовал себя таким маленьким и ничтожным. Снова стало тихо, но у Ёндже возникло ощущение, что это просто затишье перед бурей. Это был тот момент, когда терпение Джинёна закончилась, Ёндже почувствовал себя одиноким, но он не мог судить его. — Итак, — Джинён, кажется, снова обрел дар речи. — Ты имеешь в виду, что хочешь вступить в отношения с ними обоими? — если чувства в его сне что-то значили, то это был, возможно, самый предпочтительный вариант для его сердца. Но он никогда ничего не скажет Марку и Джексону о своих непонятных чувствах. Он знал, что это была не просто глупая влюбленность, которую легко забыть. Эти чувства проникали глубже, наполняя его тело желаниями, от которых тяжело избавиться. — Пожалуйста, не говори мне, что это Марк-хён и Джексон-хён... — тёмно-русый парень пренебрежительно посмотрел на него. — Ёндже... — предупредил он. Так или иначе, Ёндже надеялся, что Джинён поймет беспорядок внутри него и смог бы помочь понять, откуда он пришёл. — Пожалуйста, не делай этого, — жалость в глазах Джинёна совсем не помогла черноволосому. — Они и мои друзья тоже. Слушай, они самые хорошие люди на свете, я знаю это. Они заставляют вас казаться важным для них, и ты, вероятно, такой для них. Но не путай их заботу с любовью, они делают это для всех своих друзей, — привет, проверка реальности? Слова Джинёна пронзили его насквозь, оставив раненым и истекающим кровью. Джинён задержался ещё на некоторое время, но напряжение в комнате было таким острым, что легко можно было перерезать горло. Через некоторое время актёр ушёл, и Ёндже был благодарен за то, что его выслушали, хотя исход их разговора был совсем не тем, что он хотел услышать. Честность Джинёна была одной из тех черт, которые Ёндже ценил больше всего, так что он был по крайней мере благодарен за его искренность. В конце концов, Ёндже знал, что Джинён был прав. Он просто принял их заботу и доброту за что-то другое. Это всё же больно. ________ Дни не отличались друг от друга. До возвращения домой Ёндже оставалось чуть больше недели, и чем больше он ждал своего отпуска от Сеула, тем труднее ему было игнорировать Марка и Джексона. Утром он отправлялся на свои семинары и работал, но всё же он старался не выходить из своих четырех стен. Джебом приходил к нему домой, чтобы обсудить проект, так как Ёндже сказал Марку и Джексону, что он был болен гриппом и посещал университет только ради посещаемости. Так что он не мог спокойно ходить по кампусу, и встречаться со своим советником. Ёндже понимал, что это низко — лгать своим хёнам. Но если они знали бы правду, почему он избегал их… Нет, это не выход. Всё это время Ёндже находился в своей комнате, где занимался учебой, играл в карты, либо просто лежал в постели, ожидая, когда его чувства угаснут. Но как он должен был справиться с ними? Они ежедневно присылают ему сообщения "выздоравливай" и небольшие смешные истории о своей работе. Они также оставляют ему еду, чтобы он скоро поправился. Каждый раз, когда БемБем кормил их его собственной ложью и говорил, что он спит, был в ванной или просто слишком болен, чтобы быть увиденным, вообще, его тело не слушалось его. Больше всего на свете Ёндже хотелось броситься в объятия Джексона и Марка, но он понимал, что этого делать не стоит. В кои-то веки он не хотел быть обузой, не в этот раз. ___________ Это был вечер четверга, когда у Ёндже закончилась его дневная смена. Он лежал в постели, только что приняв душ, когда раздался тихий стук в дверь. Ёндже замер, пока не услышал голос БемБема. — Хён, можно мне войти? — и прежде чем Ёндже успел ответить, дверь отворилась, и пепельноволосый парень вошёл в его комнату. БемБем сел рядом с Ёндже на кровать и положил перед его лицом стопку бумаг. — Хён, тебе нужно больше есть и больше выходить на улицу. Ёндже проигнорировал его, он хотел схватить бумагу, но тот взял его за руку и заставил посмотреть на себя. — Ёндже-хён, мне надоело лгать Марку-хёну и Джексону-хёну, и мне надоело, что ты чувствуешь себя дерьмом. — Не понимаю о чём ты. Я в порядке, — у БемБема был такой вид, будто он вот-вот задушит его. Он тяжело выдохнул. — А вот и нет. Ни раньше, ни особенно с того дня, когда Джинён-хён был здесь. Я думал, что это было правильное решение, звонить ему, но после этого стало только хуже. Я не знаю, что он тебе сказал, но, по-видимому, это совсем не помогло, — Ёндже никогда не видел БемБема таким сердитым. — Нет, Джинён только открыла мне глаза, чтобы принять правду. Мои чувства неправильные, — Ёндже понимал, что БемБем знает о его чувствах. БемБем наверняка осознал это ещё до того, как он сам понял это. Мальчик был умнее, чем многие считали, поэтому Ёндже даже не пытался скрывать свои чувства перед ним. — Нет, это не так. И ты в этом не одинок. Слушай, хён, всё, что ты чувствуешь — это нормально. В этом нет ничего плохого, особенно когда Джексон-хён и Марк-хён чувствуют то же самое. Я наблюдал за вами много раз, и я на 100% уверен, — Ёндже горько рассмеялся. — И, прежде чем ты сделаешь такое лицо. Прочти это, — БемБем наконец отпустил его руки и подтолкнул бумаги к Ёндже.

Быть влюбленным более чем в одного человека

Изучение полиамии

Установление полиаморных отношений

Ёндже пролистал все бумаги и ещё больше растерялся. — Не торопись, хён. Не нужно спешить, но обязательно подумай об этом и не недооценивай чувства Марка-хёна и Джексона-хёна. Что бы ни говорил о них Джинён-хён, они испытывают к тебе те же самые чувства. И прежде, чем ты будешь хандрить ещё больше, от чего мы, кстати, все устали... Мы с Гёми не хотим больше ходить по тонкому льду. Югём тащи её сюда! БемБем позвал младшего, и прежде чем Ёндже успел спросить, что тот имел в виду, Югём вошёл в комнату с маленьким белым комочком в руках. — Поскольку о себе ты о себе заботиться не в состоянии, то тебе нужно научиться быть ответственным. Эта маленькая девочка здесь, нуждается в новом доме и будет твоей с этого момента, — Югём положил собаку на кровать Ёндже, который смотрел на своих соседей по квартире широко раскрытыми глазами. — Вы что, с ума сошли? — он почти закричал и тут же пожалел об этом, когда собака дернулась на звук. Он посмотрел на неё, и что-то в его груди расцвело, собака выглядела так мило, но у него не было ни времени, ни денег, чтобы заботиться о ней. — И прежде чем ты начнёшь о том, что у тебя нет ни времени, ни денег, не волнуйся, если тебе помешают по какой-либо причине и ты не можешь её выгулять или что-то ещё, мы поможем. Мы также купили большую часть вещей, которые тебе нужны для неё. Но это твоя собака, так что заботься о ней хорошо, — Ёндже больше не обращал внимания, когда маленький сверток переваливался через его тело и ложился к нему на колени. Когда его рука потянулась к её голове, маленькая собачка прижала её к его руке, чтобы поприветствовать. И через несколько дней первая настоящая улыбка наконец появилась на его лице, на мгновение забыв о своих проблемах. Ёндже прижал собаку к груди, не желая думать о том, насколько сумасшедшими были БемБем и Югём, но они были правы, ему нужно было восстановиться, как бы то ни было. Он все ещё не мог поверить в то, что БемБем сказал ему не игнорировать своё сердце. Он становился светлее от слов пепельноволосого, ему ничего больше не хотелось, кроме как установить так называемые полиаморные отношения. Хоть он больше верил Джинёну, но самая маленькая частичка надежды была сильнее всех страхов и сомнений. В любом случае, Ёндже ещё не мог встретиться с Джексоном и Марком, потому что он ещё не был в порядке. Он принял решение. [Марксон + Выдра] Ёндже: Дорогие хёны, я знаю, что вы очень беспокоитесь, и мне жаль, что я избегаю вас. Но есть некоторые вещи, которые я должен решить для себя. И нет, вы ничего не можете сделать. Я должен сделать это сам. Недавно в моей жизни произошла серьезная перемена, и очень хочу рассказать вам. Но сейчас всё, о чем я прошу — это дать мне немного времени. Я знаю, что слишком много, но вы не знаете, что происходит, но я надеюсь, что вы сможете уважать моё желание. И каким бы сильным ни хотел быть Ёндже, он не был готов. Он откопал шарф, который отодвигал на самый дальний конец в своем ящике и вдохнул запах Джексона. Хоть что-то приближает его к Джексону. В то же время ему было грустно, что у него нет ничего от Марка. Как только он нажал кнопку отправки, то прижал собачку к груди и заплакал в шарф. Белый сверток лизнул его руку, чтобы успокоить. И хотя на какое-то время это помогло, но как только лицо Марка осветилось на экране его телефона и Ёндже повернул его, он почувствовал, что его сердце разбилось на несколько кусочков. Прижимая к себе собаку, Ёндже был просто рад, что он больше не один.