Похолодание?

   Наступило воскресенье. Остальные собрания в клубе были потрачены на подготовку к фестивалю. Девушки читали поэмы вслух. Нацуки и Юри это далось тяжело, но они вполне хорошо справлялись. В целом, фестиваль и подготовка к нему ужасно щекотили нервы фиолетовой. Что, если новые участники клуба будут шумными и плохими ребятами? Что, если Юри им не понравится? Эти мысли не покидали голову девушки. Сегодняшний день предстоял быть довольно тяжелым — к старшекласснице придет её подруга. Перед которой, кстати, Юри недавно опозорилась. Ей всё ещё было ужасно стыдно и грустно из-за той ситуации.    Заранее подготовив кухню, девушка сидела за столом и ждала прихода Нацуки. Она заранее сказала маме, что к ней придёт подруга, из-за чего та уехала в город отдохнуть, чтобы не мешать девочкам. Мама фиолетовой быда рада, что у той появились друзья. Юри не могла успокоиться, она перебирала свои длинные прядки волос и смотрела в пол. Страшно. Вдруг Нацуки станет хуже относиться к ней из-за того стиха?    Из коридора послышался стук. Девушка тут же подскочила и быстрым шагом примчалась к двери. Открыв её, Юри обнаружила на пороге гостью, которую ждала. Маленькая милая девочка была одета в повседневную одежду. Розовая юбочка шла ей куда больше, чем школьная.      — Привет, Юри, — Нацуки показала девушке большой пакет, — я принесла всё необходимое.      — О... Хорошо. Тяжелый, наверное, — фиолетовой было грустно видеть, что такая маленькая, тоненькая девочка, которая еще и недоедает, принесла такой пакет. Поэтому, Юри взяла его и отнесла на кухню. Вытащив из пакета все продукты, девушка сложила их на стол. Нацуки в это время прошла за подругой и помыла ручки.      — Разбей два яйца и взбей их. Думаю это ты сможешь, — дала младшая поручение Юри. Девочка положила масло в миску, насыпала туда сахар и стала мешать.    Юри еще какое-то время наблюдала за действиями подруги, всё пытаясь успокоиться. Нацуки вела себя как-то не так. Как-то холоднее, чем обычно. Но старшая была рада, что девушка вообще пришла. И что она захотела, чтобы Юри ей помогала. От этого на душе было приятно и волнительно одномременно.    Старшая взяла в одну руку яичко, а в другую — небольшой ножик. Руки фиолетовой слегка тряслись. Резким движением ударив по скорлупе, Юри почувствовала, что как бы проехалась кончиком ножа по коже ладони. По телу пробежались мурашки, боль приятно обожгла руку. Девушка выронила яйцо и уставилась на небольшой порез. К щекам прилила кровь. И, кажется, не только к щекам.    Обратив внимание на треск яйца, что упало на стол, Нацуки взглянула на Юри.      — Эй, ты чего? — приблизившись к подруге, девушка увидела порез на её изящной руке, — Юри блин! Как так-то?    Фиолетовая повернулась к подруге. Её дыхание явно стало тяжелее.     — Ох, Юри, садись, — взяв старшую за здоровую руку, Нацуки усадила её на стул, что стоял за кухонным столом. Ладонь, пальцы розовой казались Юри такими горячими. Ей хотелось почувствовать это тепло снова.      — Нужно обработать рану. Где у тебя лежит аптечка? — спросила Нацуки, держа руки на поясе и смотря на подругу сверху вниз.    Юри подняла глаза на подругу. Заданный вопрос заставил девушку прийти в себя. Она не совсем понимала, что чувствовала сейчас, но определённо было приятно.      — М... Да, сейчас, я сама, — выдохнув, Юри поднялась со стула и, достав аптечку из кухонного шкафчика, обработала порез, заклеела его пластырем.      — Молодец. Только это... Будь аккуратней. Я-то думала ты хоть с этим справишься, — фыркнула розовая и вернулась к миске с маслом.      — Я буду стараться. Честно, — взволнованная старшая говорила очень тихо. Девочка, что ей нравится, только что назвала Юри бесполезной. Это сильно ударило по сердцу школьницы. Настолько, что она уже позабыла только что произошедшее. Теперь её мысли были заполнены тем, как показать себя с лучшей стороны. Чтобы Нацуки не думала о ней плохо. По мнению Юри девушка считала её бесполезной бесталанной растяпой. И теперь она хотела показать, что это не так. Что она хорошая.    Юри принялась старательно взбивать яйца. Работа пошла слаженно и быстро. Правда Юри была так сосредоточена на том, чтобы все поручения пекаря-Нацуки выполнять идеально, что почти всё время молчала. Розовая, в свою очередь, тоже была не особо разговорчива.    Спустя какое-то время кексы были уже готовы.      — Ха, мы справились достаточно быстро. Хорошо, что я взяла тебя к себе в помощники, — улыбнулась Нацуки, на что Юри лишь кратко кивнула.      — Ты тише обычного в последнии дни. Это из-за того, что я сказала о твоей поэме? — вдруг стала серьезной младшая. Юри немного покраснела, затем вновь кивнула.      — Глупая ты, — вздохнула Нацуки. Она подошла к девушке и, встав на носочки, погладила её по голове, — и высокая блин. Своими действиями розовая лишь заставляла Юри смущаться сильнее, но то, как младшая пыталась дотянуться до ее макушки вызвало лёгкую улыбку.      — Я сказала это только потому, что не хотела, чтобы ты показывала эту поэму другим, — девочка сложила руки на груди и отвела взгляд.      — Потому что она плохая.., — опуская голову, тихо произнесла школьница.      — Да нет же! Юри, эта поэма, она.., — Нацуки выглядела смущённой и растерянной, — гх... Она... Для меня, да? Ты же написала её для меня?    Старшая удивлённо подняла глаза. Она думала, что подруга не поняла этого. Но теперь она даже не знала хорошо это или плохо. Девушка неуверенно качнула головой в знак согласия.      — Тогда почему другие девочки в клубе могут её читать? Это же... Это твоё и моё, — в некоторой степени с обидой сказала Нацуки. Её щечки тоже покрылись лёгким румянцем. Было видно, что она чувствовует себя неловко.      — Моё и твоё.., — повторила фиолетовая. Почему-то ей очень согрели душу эти слова, они казались ей такими тёплыми, — так значит, тебе понравилась эта поэма? — неуверенно спросила Юри. Её подруга только кивнула. Старшая тепло улыбнулась. Какого было её облегчение, когда она это узнала. Она не позор. Её поэма хорошая. Она понравилась Нацуки.      — Так что не дуйся больше из-за этого. Ты всё неправильно поняла. Так. Мне пора идти домой. Ты принесешь кексы на фестиваль, — это было странно. Ведь Юри поняла Нацуки именно так, как та и сказала. И это скорее она неправильно выразилась. Да, ей было неловко, но не стоило говорить такие вещи о поэме Юри.      — Хорошо, — кивнула старшая, — увидимся там.    Нацуки покинула дом. Убрав кексы в холодильник, Юри легла на кровать, взяв в руки книгу. Всё было позади. Больше нет такого волнения. Да, осталось легкое послевкусие, но это цветочки, по сравнению с тем, что было до и во время прихода Нацуки. Единственное, что тревожило Юри — что произошло когда она порезалась? Но девушка уже достаточно наволновалась, и ей очень хотелось просто насладиться книгой. Чем она и занялась.