К звёздам

22 декабря 1986-го — Саня! Белый! — кричал на всю комнату слегка захмелевший Пчёлкин, постукивая вилкой по хрустальному бокалу, в котором был налит сок, стопка с беленькой, будто из воздуха образовалась следом за призывом «внимание», — Брат, мы все сегодня здесь собрались, чтобы поздравить тебя с Днём Рождения, тебе много кто чего желал: вечной любви, лошадиного здоровья, стальных яиц, крепких нервов. А я хочу пожелать тебе, чтобы капуста всегда текла рекой в твои карманы, а будущее дело жизни приносило радость и прибыль. За тебя, брат! Шумная компания молодых людей загудела, поддерживая тостующего, зазвенели бокалы. И как Татьяна Николаевна не поскупилась на хрусталь, для празднования дня рождения сына, который всегда так бережно хранила в серванте, неизвестно. Магнитофон вещает хит C.C. Catch — Heaven and Hell, призывая не засиживаться за столом. Космос тут же утащил Геру на танец, Фил поспешил удалиться вслед за Викторией на балкон, которая, то и дело, пыталась увильнуть от его поцелуя. И как они вообще сошлись — непонятно. Ребята предполагали одно из двух, либо Валера её заставил, либо она просто поддалась чувствам, которые всё ещё жили в её сердце по отношению к Антону. Все это прекрасно понимали и старались не акцентировать на этом внимание, чтобы лишний раз не расстраивать друга. Почему-то отношения с девчонками друзей Филатова у Вики не складывались, то ли из-за разных взглядов на жизнь, то ли по каким-то другим причинам. Елисеева смотрела на девушку как-то надменно, пусть объективных причин на это и не было. Ася хоть и не была девушкой кого-то из парней, но частенько бывала в их компании. Девочка-зажигалка, практически каждая история с ней становились сплошным приключением. Но, Вика не жаловала её не поэтому, уж слишком часто в последнее время она зачастила с визитами к Валере. Они часто спорили о чём-то, и Вика была более чем уверена, что она станет его в какие-то проблемы. Единственной, с кем у девушки были более менее радушные отношения, была Гера. Но, общего у них было откровенно мало, поэтому круг их интересов едва пересекался. Витя хмурился, допивая ещё одну стопку за благополучие именинника и удалился из квартиры на лестничную клетку, чтобы покурить, оставляя влюблённых Белова и Елисееву на кухне наедине. Они о чём-то тихо шушукались, периодически затихая, а потом смешки раскатывались с двойной силой. Эх, влюблённые. Пчёлкин чувствовал себя лишним среди друзей, которые разбились по парочкам, тем более, после того, как проснулся этим утром у мало знакомой девицы по имени Катя, дома, в Медведково. Да, она была красива и мила, но тащить её на праздник к другу, где были только «свои» не комильфо, да и Саня бы не понял. Не тот повод, что ли. А вот та, которую он был бы рад видеть всегда и везде не общалась с ним уже месяц, и не потому, что ей было некогда, или зазналась, всё потому, что Львова таила обиду на Пчёлкина за то, что случилось на его празднике жизни. Ася была девушкой не из обидчивых, более того, всегда относилась лояльно к подобного рода выходкам, но не в этот раз, не для пьяного Вити. Распускать свои ручонки и хмельной язык вдобавок, было чересчур даже для именинника. — Аська, ну ты же охуенная, я тоже вроде не самый хуевый, да, чуть младше, но это что, бегущей строкой на лбу написано? Нет! Так какого же ты до сих пор с Лисом трёшься, он же гнида! — нависая над белокурой девушкой словно коршун, причитал Пчёла. — Витя, иди проспись лучше, иначе я за себя не ручаюсь! — гаркнула она, пиная его в бок. — Лучше не ручайся, я тебе уже говорил, какая ты красивая, когда злишься? — рука парня потянулась под изумрудную шифоновую рубашку, скользя пальцами по плоскому животу. — Если ты сейчас не уберёшь руку, я тебе сейчас твои похотливые яйца коленкой отобью! — Бьет — значит любит, но по яйцам лучше не надо. — Уверен?! — В твоём случае — да! Ася замахнулась, чтобы ударить Витю, но он перехватил её руку быстрее, чем подумал об это. Всё-таки реакцию не пропьёшь, матёрый. Много усилий не потребовалось, чтобы завести руку назад, и обездвижить, тут же впиваясь в губы. Шок, прокатившийся волной по всему телу, от наглости и напора Пчёлкина ранее испытывать не доводилось, попытки отстраниться были тщетны, он не отпускал. Вместе они врезались в какой-то шкаф с книгами, и несколько упали на пол, но Витя всё равно не прервал поцелуй, пока девушка не вынудила его сделать это, прикусив губу до крови. Как только он оторвался, Ася тут же оттолкнула его от себя. — Ты придурок, Пчёлкин! — Да ладно, — Витя усмехнулся, — Скажи ещё, что сама этого не хотела! Ась, ну где твоя логика? Лис — тварь продажная, всё на место брата твоего метит, а ты трёшься вокруг него, как будто девочка по вызову! Витя понял свою оплошность, разбрасываясь громкими словами в порыве захмелевшей головы. Сказал лишнего, тут бесспорно его косяк, за который он тут же поплатился. Львова всё-таки замахнулась и ударила его по щеке. Кажется, ему не найти слов, чтобы объяснить то, что он не хотел её обидеть, но она явно не собиралась его слушать. — С меня хватит! Не приближайся ко мне ближе чем на два метра, а лучше и вовсе не попадайся на глаза. — А то что? — Витя преградил путь, но оказался тут же у стены, когда Ася его оттолкнула в бок. — Брату пожалуюсь! Он терпеть не станет, живого места на тебе не оставит, понял?! Конечно, Пчёлкин всё понял, и что приближаться ему не стоит, и что он скотина редкостная, и что нужно как-то извиниться и загладить свой косяк. Вот только как это сделать, на ум не приходило ни одной адекватной мысли. Хотя, для начала, можно было бы встретиться и извиниться, но что-то как-то за месяц не получилось, не фартануло, пока по лестнице не начали цокать чьи-то каблучки. Надежда умирает последней, поэтому Витя питал её всеми фибрами своей души, будто звук от этих каблуков принадлежит Львовой. То ли это силы какие всевышние свели этих двоих на лестничной клетке, то ли всё-таки девушка сменила гнев на милость и решила заскочить на огонёк к товарищу и, поздравить его с праздником. — Привет, — аккуратно начал он, затушив окурок в банке из-под зелёного горошка, которая служила пепельницей. — Ну привет, Пчёлкин, — оглядев с головы до ног парня, ответила она, та, кого он так сегодня ждал, поправляя прядь светлых волос, которая выбилась из пучка. — Я поговорить с тобой хотел. — Да? Неужели! Смотрите-ка у Вити Пчёлкина проснулась совесть? О, или нет, и ты решил ещё раз оскорбить меня, моего парня, а вдобавок ещё и попытаться меня трахнуть, да? — насмешливо говорила девушка, но близко не подходила, сомневаясь, стоит ли ей вообще появляться в квартире Белова или лучше просто уйти. — Я хотел извиниться, Ась. Был неправ, вёл себя как пьяная, озабоченная скотина, прошу понять и простить! — Ты думаешь, этого хватит? — Готов искупить свою вину новой ланкомовской пудрой, французскими духами и билетами в театр! — на самом деле, Витя был готов гораздо на большее, но почему-то по старой привычке обставил всё так, будто он сейчас фарцовщик, а девушка — обычный покупатель. — Я похожа на девушку, которую можно удивить французской косметикой и театром? Хорошего же ты обо мне мнения, Витя! — по её голосу было непонятно, она глумилась над ним или просто в нём разочаровывалась. — Проси что хочешь. — Не будь таким эгоистом, Пчёлкин. Иначе, вальнут же за такие необдуманные поступки, время у нас неспокойное. — Буду стараться. Ась, пойдём, выпьем за здоровье именинника и закопаем наш топор недоразумений? — Если такое ещё раз повторится, зарублю тебя этим самым топором, понял? А билеты в театр, я жду, как минимум в Большой! — Будет тебе театр! — радостный парень не сдержатся, приобнял девушку, так искренни и без всяких дурацкие мыслей, что Львова даже возражать не стала. Всё таки Витя был для неё не просто знакомым, она считала его своим другом. Жаль, что Пчёлкин считал немного по-другому. «Да какие мы друзья? Нет! Мы два человека, которые притворяются друзьями потому, что было бы неудобно не быть ими.»

***

Елисеева пыталась держать марку любящей и заботливой девушки всегда, но в последнее время слишком много всего навалилось на её хрупкие плечи. Провал на вступительных в театральном подкосил Ленку, заставив задуматься не только о будущем, которое развивалось совсем по другому сценарию. Её жизнь с каждым днём становилась всё несчастней, напоминая какую-то трагикомедию. Нелюбимая работа в прачечной омрачала будни, а непонимание матери и упрёки стали таким привычным делом и только Саша был её отдушиной, заставляя вспомнить о том, что она всё та же Ленка, которую любят и которой дорожат. А единственная учёба, на которую у неё получилось пробиться в этом году — вечерние курсы бухгалтерского дела, с каждым днём становились всё большей костью в горле, которую не пропихнуть ни одним куском хлеба. Обида и злоба на весь мир, поселившиеся в девичьей душе крепли каждый раз, как только ей на глаза попадалась парочка Холмогорова и Градовой. Профессорские детки не знали проблем и забот, учились в МГУ на экономическом, радовали предков и плодили зависть к себе. Представители аристократических семей были очень выгодной партией друг другу, про таких говорят, что у них жизнь не удалась, а сложилась. От этого белокурой Леночке было не то, что не по себе, её каждый раз передёргивало, когда на всеобщих посиделках с друзьями Белова она видела слишком счастливую парочку, рассуждавшую о том, что высшее образование было для них в тягость и это далеко не предел их мечтаний. Да ей, девочке из семьи рабочего класса и мечтать о таком не приходилось. А то, о чём приходилось — не сложилось! И почему она не надавила на Сашку, когда её не взяли в ГИТИС, умоляя обратиться его за помощью к академику Холмогорову? Если бы он не был таким гордым и принципиальным, девочка Леночка сейчас жила бы гораздо счастливее. Но портить настроение ни себе, ни Саше не хотелось, тем более в День Рождение. — Санечка, ну посмотри же, всё хорошо, счастье — оно рядом, а ты вот так вот хочешь всё взять и променять на армейку! — аккуратно шептала девушка ему на ухо, сидя на его ногах, обхватывая своими с обеих сторон. Такой ритуал по промыванию мозгов на тему армии был стабильностью для жизни обоих. Как минимум раз в неделю Лена основательно наседала на Сашу с рассказами о том, что его уход в армию испортит им жизнь и два года ожиданий — ужасная мука. Парню оставалось только слушать и увиливать от подобной мозгомойки, пока в один прекрасный момент его терпению не пришёл конец. — Ты опять? Я уже всё решил, Лена! Не нужно меня менять, я такой, какой есть, поняла? — грубый голос и ледяные глаза, будто и не было того доброго, внимательного Белова. Елисеева дёрнулась, в попытках подняться, но он прижал её, усаживая обратно. — Пусти, — негромко попросила она, стараясь не привлекать к их перепалке на кухне лишнего внимания, уж если портить настроение, то не так массово. — Всё будет хорошо, верь мне. Я люблю тебя, Елисеева, понимаешь? И никакая армия этого не изменит, — он говорил так чётко и ясно, что ему хотелось верить, и Лена действительно пыталась, но сомнения всё же терзали её душу. Всё было как-то неправильно, не так, как придумала себе девочка Леночка. — Всем салют! — кричала со входа Ася, разуваясь в прихожей. Приход такой нежданной, но приятной гости вызвал бурный ажиотаж, кто-то был очень рад встрече и бежал здороваться, а кто-то был готов спрыгнуть с балкона, лишь бы не видеть неугомонную Львову. — Какие люди, — Холмогоров оказался проворнее всех и уже обнимал девушку, после чего по-джентельменски помог снять пальто. Его примеру последовала и довольная Гера, обнимая девушку. — Ну, чего вы там застыли в проходе, е-маё, Аська, тебе штрафную, за опоздание! — кричал из кухни Белов, ссаживая с себя Елисееву, попутно наполняя пустые рюмки. — Сашка, дорогой, с праздником тебя! Ты уже большой мальчик, в такие игрушки играть уже можно, только осторожно, разумеется, — девушка обняла друга и протянула ему небольшой, резной, деревянный футляр. Парни догадались практически сразу, что же там внутри, а вот девчонки успели поломать себе голову. — Офигеть! Да это же царский подарок, Аська, спасибо! — именинник был в приятном шоке, рассматривая содержимое футляра. Да чего уж там, его рассматривали все. Деревянная рукоятка ножа была выточена до мельчайших деталей, а лезвие отблёскивало переливающимися бликами. Нож, походивший на охотничий приводил в восторг мужскую половину компании и Геру, остальные девушки смотрели на это всё скептически, ведь им были чужды мужские забавы и игры в войнушку. — Давайте уже бахнем, сколько греть её можно! — не выдержал Пчёлкин и поднял рюмку на весу, ожидая, когда же все соизволят составить ему компанию. — Угомонись, алкаш, тебе лишь бы набухаться! — пихая друга в бок, сказал Космос, — Нас никто ещё не выгоняет. — Ша! За тебя, Саня! — вмешался Фил, поднимая свой стакан с соком, все тут же поддались, поднимая бокалы.

***

31 декабря 1986-го Каждый ребенок в СССР знал, что Новый год важнее, чем День рождения или остальные праздники. Что к Новому году столько дел, и забот… И нужно все успеть и взрослым помочь. Надо обязательно разукрасить окна, сделать самодельные гирлянды, украсить ими квартиру, вырезать уйму снежинок, подписать открытки родственникам и выучить стихи. Вот только, все они уже давно не дети. Какие бы не были у них взаимоотношения с семьёй, для каждого родителя они по-прежнему маленькие мальчишки и девчонки. Это были очень приятные и душевно теплые хлопоты. Готовились к Новому году заранее, долго и ответственно. Ведь именно этот год был для них первым, пусть каждый сам вкладывал в это свой сакральный смысл. Праздновать уходящий 1986-й было решено у Холмогорова. Квартира у него была не такая большая, как отцовские хоромы на Ленинском, но жить можно. Если аккуратно, то восьмерым можно даже вполне комфортно развернуться. Ещё за несколько недель до празднования, каждый получил свои обязанности, за которые отвечал. Нужно было «достать» все необходимые продукты, выстоять в часовых очередях. Конечно, через имеющиеся связи закупиться к грядущим праздникам было проще, а вот соорудить из этого всего праздничный стол было чуть сложнее. В основном приготовления легли на плечи Геры с Космосом и Валеры с Викой, которые вызвались помочь. — Кос, куда стол нести будем? — Фил, нафига его куда-то нести, пусть стоит где стоит, — отмахнулся парень, поправляя косынку на голове, которая была надета больше для антуража «великого процесса». рассматривая какие-то двухлитровые банки с разным содержимым, от компотов до всяких солений. И откуда вся эта утварь взялась в его доме? Подобные запасы помнились в этой квартире последний раз года три назад, когда ещё была жива главная женщина его жизни — мама. Её не стало вмиг, ничего не предвещало беды, пока в один прекрасный день у неё не оторвался тромб, о котором никто и не догадывался. Смерть оказалась внезапной, никто ничем не смог помочь бедной Ирине. И Холмогоровым тоже уже ничего не поможет, так как рухнул этот мостик понимания и взаимоотношения между Юрием Ростиславовичем и Космосом, а с появлением Надежды всё только усугубилось. У отца семейства была надежда только на Градову, с которой завязались отношения у его сына. Как он считал, девушка положительно влияла на Космоса. Вот только никто даже подумать не мог, как сильно на неё влиял Холмогоров-младший. — А ёлка? — вмешалась в разговор Гера, помешивая какой-то салат. — Какая? — без задней мысли спросил Космос, пытаясь открыть банку с огурцами локтём, без открывашки. Никто не стал доказывать ему, что данная затея заранее обречена на провал. — Которой у нас, вообще-то нет! — то ли рассерженные то ли расстроенные нотки пробивались через её голос. — Ёб твою ж мать, — банка выскользнула из рук с грохотом приземляясь на «ёлочный» паркет, рассол разливался с завидной скоростью, а огурцы разлетелись где-то в радиусе метра. — Ой бля, такие огурчики угробил! Кос, у тебя руки из жопы что ли растут? — причитал Валера, аккуратно собирая осколки в общую кучу, пока девчонки несли половую тряпку, веник, совок и мусорное ведро. — Отлично, я как раз хотела полы ещё помыть, но теперь это сделаешь ты, да, любимый? — игриво спросила Гера, вручая Холмогорову тряпку, добавила, — А потом за ёлкой, мальчики, за ёлкой! — Да может ну её, эту ёлку? — аккуратно спросил Фил, помогая другу ликвидировать последствия его невнимательности. — Я Пчёле позвоню, он веточку какую-то припрёт по пути. — Веточку? А, то есть, если я тебе вместо мандарин одни шкурки на закуску порежу, ты не обидишься? Новый год без ёлки — это не праздник, а просто попойка, Космос! — она не ругалась, ей достаточно было просто порассуждать и правильно сделать акцент на имени парня в конце, чтобы проснулась его совесть. Ставить елку было грандиозным событием, ничуть не менее значимым, чем сам Новый год. Перед этим проводилась генеральная уборка. Обязательным было выбивание ковров в сугробе, тогда дома еще долго пахло снегом и свежестью. Холмогоров проделывать данный ритуал не сильно хотел, но спорить с Герой не хотелось, тем более, когда подвернулся шанс вывалять её в снегу совершенно без последствий, не считая пары снежков, попавших за шиворот куртки. — Ладно, хозяюшка, притащим мы тебе ёлочку, ты только не плачь и шкурками от мандарина нас не корми, — Фил пнул Космоса в бок, заставляя подать ведро. Последствия разгромленной банки огурцов были ликвидированы минут за пятнадцать, а ещё через минут десять Филатов с Холмогоровым покинули квартиру, отправляясь на поиски зелёной красавицы. — Главное, чтобы до Нового года теперь вернулись, — сказала Вика, помогая нарезать ингредиенты для салатов. — Они полы помыли, важность дела показали и свалили. Теперь вернуться, когда уже всё готово будет. — Включи что ли радио или магнитофон, может у нас дело веселее пойдёт! Из старенького советского радио заиграла знакомая песня Аллы Пугачёвой — Этот мир, из фильма «Женщина, которая поёт», салаты стали нарезаться веселее, девушки болтали о чём-то посредственном, стараясь огибать острые темы. На праздничный стол готовили стандартный комплект блюд. Это были особые, только новогодние блюда. Обязательно готовили оливье и селедку под шубой. От холодца пришлось отказаться, уж слишком это был кропотливый и «пахучий» процесс, который бы никто из молодых людей не оценил. Счастливчики, в виде Пчёлы и Космоса, у которых откуда-то был блат в продуктовых магазинах, умудрялись достать на праздник ящик полусладкого «Советского» шампанского, мандарины и пол-ящика коньяка, что за 4 р. 12 коп за бутылку. Разумеется, это всё добро было не только им, что-то родителям на праздник, что-то знакомым, которые очень просили помочь достать дефицит, ну и конечно же себя не обделить. Учитывая дефицит товаров в магазине, подарок было выбрать сложно. Отправляясь в гости, чаще всего с собой брали что-то из вкусностей, которые удалось достать. На общем мужском совете было принято решение подарить своим девушкам по флакончику импортных духов, чтобы они всегда благоухали. Да и в конце концов, это такая вещь, лишней никогда не будет. Главным украшением стола, как утверждал почтальон Печкин из мультфильма «Трое из Простоквашино», был телевизор. «Карнавальная ночь», «Ирония судьбы», «Голубой огонек», «Морозко» — советские фильмы, передачи и мультики, без которых ни один советский гражданин не мыслил себе праздничной ночи. «Иронию судьбы» начинали смотреть ещё вечером, когда оливье уже было дорезано под знакомые голоса и фразы было знаком, вот-вот и праздник! Стол засервирован, ёлка, маленькая, но пушистая была практически наряжена, оставалось только прицепить красную звезду на верхушку и зажечь гирлянды. Гости собрались часам к десяти вечера, пора провожать уходящий восемьдесят шестой, ведь навстречу их компании шли перемены, которые вот-вот свалятся на голову каждому из присутствующих. Сегодня не хватало только Аськи, которая по понятным причинам не смогла быть бок о бок с товарищами, всё-таки Новый год семейный праздник, она предпочла встречать его с семьёй. Праздновали от души, с размахом! Веселились, взрывали хлопушки с конфетти, которые откуда-то припёр Пчёлкин, заявляя, что если не взорвать хоть одну, то новогоднее настроение все прочувствуют не в полной мере. Конечно же, уговоры на эту выпившую пчелиную морду не действовали, поэтому первая бахнула практически рядом с праздничным столом, осыпая всё разноцветными маленькими кружочками. — Бля, точно! Герка, нужно к следующему Новому году нарешать костюм Деда Мороза и Снегурки! Будешь моей Снегуркой? — А ты моим дедом, Кос? — Э, каким дедом, космонавтом с бородой и мешком с подарками! — Куда я денусь, с космодрома-то! — То-то же! Слава Деду Морозу, который послал мне тебя в тот апрельский день, кареглазка. Космос взял очередную хлопушку и дёрнул за ниточку. Из трубочки повалились не то с конфетти, не то с мусор, а может и вовсе пластмассовая игрушка. Сколько радости они приносили окружающим, вот только не тем, кто это всё будет потом убирать на протяжении года, находя в закромах квартиры. — Ты уже пьян, Космос! — Да, я пьян. А ты прекрасна, и я тебя люблю. Завтра утром, я буду трезвым, а ты по-прежнему будешь прекрасна, и я по-прежнему буду любить тебя! — Ну хватит там шоркаться, голубки, идите сюда, сейчас Горбачёв речь толкать будет согражданам, — кричал из зала Белов, отбирая у Пчёлкин одну из бутылок с шампанским, ещё немного и пора наполнять бокалы, загадывать желания, петь песни и бежать во двор смотреть на салюты. — Фил, накрути громкость, там куранты сейчас пойдут! — Ленка, бокалы! На улицах царила доброта, праздник просто вливался в дом, в сердце, в душу. Отсчёт курантов пошёл в обратную сторону, бокалы наполнялись игристым, запах мандарин заполнял квартиру вперемешку с запахом салатиков, всяких вкусностей и несменных «Marlboro». Советское время не могло похвастаться разнообразием, но многие вспоминают советский Новый год с нежностью и ностальгией. Это были приятные праздники, после трудовых будней, когда большая компания в ожидании полуночи 31 числа наслаждалась общением, вкусной едой, присутствием друг друга. Рассказывали истории, делились новостями, мечтали о светлом будущем, строили планы и жили своей, ещё спокойной, беззаботной молодостью, которой больше никогда не вернуть.