Тёплое место, но улицы ждут отпечатков наших ног, Звёздная пыль — на сапогах, Мягкое кресло, клетчатый плед, не нажатый вовремя курок. Солнечный день — в ослепительных снах.
Вите удалось добиться пропуска в палату только под утро. Всю ночь он находился подле больницы, скуривая сигареты, потом ошивался у автомата с кофе, выпивая один за другим стаканы, чтобы не свалиться от усталости и не уснуть прямо на полу. Несколько раз проходившие мимо врачи или медсёстры останавливались, сетовали на его присутствие, которое, по их словам, не имело никакого результата и важности, советовали пойти домой, а утром с новыми силами объявиться в здании, но Пчёла их не слушал. Если он ушёл бы этой ночью, то точно свихнулся где-то. Он понимал, что должен быть здесь. И наутро, сжалившийся врач, позволил навестить Львову. Так что, вместе с охапкой яблок, прикупленных у бабульки за углом, Витя предстал перед Аськой, лежавшей на кровати. Её ножевое ранение до сих пор не зажило окончательно, поэтому, двигаться было больно, но несмотря на это она уже несколько раз поднималась с постели и ходила по палате во время тихого часа, потому что это было единственное гарантированное время, когда ни медсёстры, ни врачи не тревожили её своей озабоченной беспокойностью и лекциями о спокойствии. Асе было только хуже от осознания, что вокруг её словно считают беспомощной все поголовно, а ещё от того, что она никак не могла помочь Сергею. Пришедший вчера вечером Кабан успел обрисовать в общих чертах перспективу брата. Асе не хотелось верить… И тем не менее, она понимала, как сильно это похоже на него. И, наверное, в глубине души не ожидала от Сергея какого-то другого исхода. — Как ты? — Как видишь, — у Аси нет настроения. Витя подмечает это и только поджимает губы, — Надеюсь, скоро меня выпишут отсюда и я смогу уехать домой. — Только не говори, что ты собираешься вернуться в Новосибирск. — Всё может быть, — на самом деле, у неё не было подобных мыслей, но за последнее время всё настолько переменилось, что Асе хотелось забыть все кошмарные события. Разговор с родителями накануне не задался, те, узнав об аресте сына, поставили вопрос ребром. Скандал, который навряд ли утихнет скоро… — Брось эти мысли, ты слишком пессимистичная какая-то, — это говорится в стиле «как бы между прочим», и Ася сама это понимает, но заводится. — Ну извини, может, мне станцевать надо? Повода только что-то не вижу, намекни! — Да не рычи ты… — Я и не рычу, — «Ага, как же, со стороны на себя посмотри» толкует внутренний голос Львовой и мысли Вити, — Просто ты сюда пришёл с таким видом, точно одолжение мне сделать решил, а я никого развлекать и держать рядом не хочу. — Зашибись! — теперь и у Пчёлы крышу сносит потихоньку. Ведётся таки, охота прояснить ситуацию же, — То есть, это я тут самый крайний и хуёвый? И я днями и ночами тут ошиваюсь, чтоб это услышать? Удружила! — Знаешь, Витя, и не надо было! Мне сейчас не до твоих ухаживаний, мы, кажется, договаривались, что не будем форсировать события, а ты, по-моему, только о себе и думаешь! У меня брат вот-вот одной ногой на зону отъедет, а ты, вместо того, чтоб поддержать… — Очнись! — «Нет, либо я идиот, и это уже диагноз, либо она, кто-то точно из нас тронулся кукухой!» — Что в твоём понимании тогда, блять, вообще поддержка? — Отсутствие эгоизма! Можешь проваливать на все четыре, пойдём разными дорогами, и не станем мучиться дальше, андестенд?! Из палаты Пчёлкин не выходит, а буквально вылетает. Как и из больницы. Злой, как чёрт, с полной уверенностью, что ни черта он про женщин не знает и не разбирается в них. В этой уж — точно! Все возможные ключи растерял, подобрать ничего не смог, а сегодня оказалось, что его старания и выеденного яйца не стоят. Перспектива — завиднее некуда!***
Кофе горьковатый. Даже слишком. К этому умозаключению Градова приходит в тот момент, когда делает только первый глоток. Вообще, в этой квартире всё стало каким-то тусклым и серым после того, как они разъехались с Космосом. И хотя она сама выставила его с вещами, запретив появляться на пороге, это не отменяло того факта, что девушка скучала. Слишком сильно и очень явно, как говорила ей Ася, когда Гера проводила свободное время в палате у подруги. Вот и сегодня она собиралась её проведать. В прихожей её уже дожидался пакет с фруктами, захватив который, Гера закрыла жильё на ключ и приспустила вниз по лестнице. Погода сегодня была отличная: солнце светило, птички пели, и Гера, любившая весну, на мгновение улыбнулась. Эх, и вот почему нельзя, чтобы всё и сразу было хорошо, почему только по-отдельности? Едва налаживается одно, появляются проблемы с другим, и эта череда тянется по кругу, сводя с ума. Би-и-и-п. Биииип-бииип. Резкий звук заставляет подскочить на месте, оборачиваясь, но уже спустя секунду на лице у Геры проявляется холодное спокойствие. — Привет! — Космос показывается из машины, улыбаясь. Чертяка. А в следующую секунду выскакивает из салона, протягивая букет. Гера брови приподнимает, оценивая подобный жест щедрости, — Хватит дуться, Гер! — Думаешь, одним букетиком сможешь перекрыть все свои грехи, Холмогоров? — А я вообще грешный, признаю, но сегодня особенный праздник! — Неужели ваша с Царёвой какая-то общая дата? — язвит. Но Космосу всё равно — он готов выслушать и это, и многое другое от своей девчонки. И он просто так не сдастся, — Цветы явно не по адресу! — Да пофигу мне на эту Царёву, у нас Санька вернулся. Герк, возвращайся и ты! Я соскучился, правда, — Кос в объятья её заключить хочет, чтоб, как раньше, и поцеловать, несмотря на возмущённое выражение лица и пылкую беседу. Гере хочется того же, но воспоминания о находке в пиджаке ещё слишком свежи. — Я смотрю, ты костюмчик прикупил, — констатирует. Руки на груди складывает. Оценивающим взглядом пробегается, и Кос перед ней красуется, — Вот и бери свои цветочки, садись в свой линкольн и дуй отсюда. А прощение моё ты не заслужил, Холмогоров, всего хорошего! — Гер! Гера! Она оборачивается спустя несколько метров. И на лице её какое-то странное выражение, так что Космос даже понять не может, всерьёз это или нет. — И не надо меня караулить под домом, ладно?***
В больницу Гера, помимо фруктов, приносила Львовой и новости, но сегодня её ждала и ответная «почта». Расставание Аси и Вити было чем-то уже повторяющимся и, конечно, прошлых ошибок Гера припоминать им не хотела, но сегодня, узрев в стенах палаты недовольную подругу, поняла, что точка, похоже, может быть поставлена окончательно и бесповоротно. Вот так, оказалось — не нужно ни сбегать в другие города, ни искать каких-то увлечений. Согласившись на роль психолога, девушка стойко выслушала весь монолог подруги. — Не могу я так, понимаешь? Каждый раз всё сводится к одному: мы друг друга банально не понимаем! Он думает, что я с жиру бешусь, а я, что он на меня забивает! И так сейчас проблем по горло, а Витя только будто издевается, подбрасывая масло в огонь! И, конечно же, Гера ни за что бы в жизни не призналась, что в данной ссоре уж явно вина не одного Пчёлкина. Характер Львовой нрав и крут, с этим спорить бессмысленно, а если бы она сейчас заикнулась о возможной неправоте, то, наверное, её бы так же попросили за дверь. — Значит, выдохнула спокойно? — Спокойно, Герк, это точно не об этом… — Хочешь секрет? Всё расставит по местам время! Не сиди с постным лицом, знаешь, что мысли материальны? Накручиваешь и делаешь только хуже себе же, — конечно, речи тут бессмысленны, Градова понимала, что слова до лампочки могут быть, если на душе кошки скребут, но и наблюдать сей процесс было тоже отвратно, — Не знаю, конечно, поднимет ли тебе это настроение, но Сашка, говорят, вернулся. — И кто же разносчик этих новостей? Уж не один знакомый профессорский наследник? — Ася совсем чуть-чуть улыбнулась одними уголками губ. Мимолётно, а уже прогресс, — Что у вас с ним, налаживается? Гера в окно смотрит. Взгляд её задумчивый в какой-то степени пробегается по крыше домов, верхушкам деревьев с зелёной листвой, залитыми солнечными лучами. И так же, как и подруга секунду назад, едва улыбается, вспоминая их мимолётную встречу. — Не знаю, Ась, куда оно заведёт, — честно признаётся, руки на груди сложив, — Но это точно не конец. В её голосе обнадёживающие нотки и Львовой хочется верить, что у них действительно будет всё хорошо. В конце-концов, кого-то же должен постичь счастливый финал из всех этих событий?***
Группа крови — на рукаве, мой порядковый номер — на рукаве, Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне: Не остаться в этой траве, не остаться в этой траве. Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!
Сумерки медленно опускались на город. Небольшое окно с решёткой пропускало последний дневной свет, а светящаяся лампочка на потолке, державшаяся на паре каких-то проводов то и дело покачивалась от лёгких порывов ветра. Сергей не спал. Он в принципе нечасто мог погрузиться в объятья Морфея за последние недели. Нервы, натянутые как струна, будто лопнули после совершённого им убийства. Наверное, если бы ему сказали раньше, где и по какой причине он будет сегодня, Львов бы не поверил. Он никогда не думал, что сможет убить друга, но, оказалось, друзьями они перестали быть ещё весной восьмидесятого года. И девять лет понадобилось, чтобы узнать правду и отомстить. Сергей не раз вспоминал Антона, пытался найти какие-то ниточки, ведущие к убийце, но тщетно. И вот, теперь, Филатов отомщён, а он, Львов, понесёт своё заслуженное наказание. Порядки здесь, в следственном изоляторе, были уже не ахти, но, имея определённый авторитет, статус и сигареты, можно было договориться с кем угодно и о чём угодно. Одолжив у одного из сокамерников сотовый телефон, потому как, его изъяли при задержании — он не стал допытываться о том, откуда аппарат, понимая, что любопытных нигде не жалуют, — Сергей набрал знакомые цифры по памяти. Таким абонентом нельзя ошибиться… Гудки ожидания сменились родным голосом. — Привет, мамочка. Не спишь ещё? — поинтересовался он. Время-то располагает к тому, чтобы уже готовиться ко сну. — Уснешь с тобой. Рада, что сам позвонил, — Сергей мог с точностью представить себе картину, как его мать стоит сейчас в коридоре с телефоном. Её уставшее лицо после целого дня работы по дому или на работе, морщинистые руки, сжимающие трубку, и волнение, застывшее в глазных зрачках, граничащее с радостью от звонка. — Я вот тут стишок написал. Послушаешь? — и, дождавшись утвердительного ответа, зачитывает, — Я — сломанный язык Об слоги и запятых Кочки И строчки Молитв Умирающий Исполин Уверяющий Что спалил В мире рай на отшибе земли Я — проглоченный зевок В спазмах тоннеля метро Неиспользованный патрон Раскуроченный вором замок — Будто больной и слепой Но я — только делаю вид Играем с тобой в морской бой Мимо. Ранен. Убит Как тебе? — Сынок, очень красиво. И очень страшно. Ты откуда звонишь-то? — Из хорошего места, — чуть усмехается и голос старается бодрее сделать. Хотя у самого, честно говоря, ком в горле встаёт. Не любит он врать матери, но зачем ей знать всю правду? Понятно, что неизбежно и рано или поздно новость долетит до берегов Новосибирска, но не сейчас. У неё больное сердце и Сергей скорее бы всадил пулю сам себе, чем позволил бы её волновать. — Сыночек, у тебя всё в порядке? — Все хорошо, мам. Как обычно. Всё в полном порядке, — повторяет. И себя в этом убедить пытается. Вот только выйдет ли? — Не обманываешь? — Ни в коем случае. Люблю тебя очень. Пока, — звонок обрывается прежде, чем он позволяет себе высказать какое-то явное эмоциональное напряжение. Женщина, оставшаяся на том конце провода с короткими гудками, роняет тихое, уже никому неслышимое «и я тебя».И есть чем платить, но я не хочу победы любой ценой.
Сергей возвращает телефон, как и положено, а затем откидывается на койку. Твёрдая поверхность отдаёт болью по спине, но Львов уверен, что привыкнет. Возможно, не сегодня, но когда-нибудь уж точно. У него ведь будет много времени, чтобы как следует усвоить новые порядки не столь отдалённых мест?Я никому не хочу ставить ногу на грудь.
Когда в камере гасят свет, он ещё долго лежит, просто глядя в потолок и прокручивая моменты в голове. Голоса отдают звоном в ушах, шутки, смех и жесты. Все воспоминания, нанизываясь на крупицу подсознания, воплощаются перед ним и в один момент кажется, что вместо тёмного потолка Сергей видит улыбку Веры и слышит смех Аси, общие шутки с Антоном и Максом, когда они были молоды и беззаботны, когда только-только становились на свою первую осознанную тропу.Я хотел бы остаться с тобой, просто остаться с тобой,
Все они, так или иначе, пытались пробивать свой путь. Иногда землю грызли зубами, иногда рвали и метали, а иногда приходилось отступать. Один шаг назад, чтобы сделать огромный рывок вперёд, зубами вырывая победу, правду, справедливость. Может, их времена и не совсем идеальные, а честность становится таким же дефицитом, как варёнки или диски Цоя, но Сергей был уверен, что эти времена, так или иначе, можно назвать счастливыми. Это был их путь и он не закончится. Да и можно ли обозначить какой-то явный конец, если стремиться к звёздам?Но высокая в небе звезда зовёт меня — в путь!