Люминофания

…десять ноль ноль. …будильник. …понедельник. …досмотреть остатки сна, попрощаться, вернуться в тело, расслабиться, понежиться. я встал, потянулся, вышел из комнаты. позабыв поесть, несмотря на вечные упрёки сестры, я быстро оделся и вышел на улицу. Вышел как обычный человек, не через окно. Пошёл я к тому же самому лесу, но в этот раз — прямиком по бетонной дорожке, пролегающая сквозь опушку. Вскоре я вышел на трамвайную остановку. Рельсы тянулись вдаль сколько было видно: в полкилометрах начиналась плотная городская застройка, а здесь был ещё практически пригород. Здесь было довольно уныло: всё небо было скрыто за тучами, хоть и было лето, деревья шатались под ветром, то тут, то там были лужи после воскресного дождя, в лужах плавали листья и отражалась серость небес. Большинство людей были грустными, но никуда при этом не спешили: видимо, я был из тех немногих работающих летом. Но меня это не смущало, я им не завидовал, скорее наоборот, я был рад возможности работать хотя бы в более-менее приятном мне месте. И вообще: я не говорил, что я странный? Унылая погода меня радовала. Я сел и погрузился в мысли… …многие годы я не мог найти себя. я перебивался, то живя у друзей, то работая где попало по магазинам. я бросил универ, не закончив последний курс, и несколько лет зарабатывал себе на жизнь играя в переходах и работая грузчиком. я наблюдал за людьми, не зная о магическом даре что жил во мне всё это время, пока не встретил девушку, с которой живу сейчас и которую считаю своей единственной настоящей сестрой. моя настоящая сестра и мои родители для меня не существовали. они отказались от меня, негласно, отказав мне в любой поддержке и развернув против меня кампанию травли когда я ушёл с универа, не выдержав бессмысленности и давящего на меня комплекса отличника. сейчас я расцениваю это как позорный побег, но это не даёт права никому измываться надо мной, и уж точно не тем кто претендует на роль моих близких. Из мыслей меня вырвал свист трамвая. Людей было мало, а на часах было десять сорок восемь. Я опаздывал, но обычно это мало кого волновало. Дальше я почти ни о чём не думал, разглядывая грязь на улицах, сквозь которые мчался трамвай. Изредка включалось тонкое зрение, и я видел барахтающихся в грязи бесёнков, которые, видимо, жрали источающийся из местных жильцов негатив. Точно: я видел буро-красные потоки, которые ловили эти мелкие сущности. Но больше меня пугали грязно-пурпурные потоки, что висели в воздухе вокруг. Похоже, это было ни что иное, как ненависть, как страдание, и от одного взгляда на неё мне становилось больно. Я вспомнил о четырёх врагах человека знания, точнее об одном из них: об Ясности. Включил безжалостность на полную катушку. Горечь из сердца начала испаряться, переходить в более приятное чувство решительности. Как хорошо, что теперь я это умел. Дальнейший путь прошёл без происшествий. В одиннадцать пятнадцать я вошёл в офис. Меня лениво приветствовал один из местных старожилов-кодеров, Шурик. Остальные, включая начальника Василия, меня словно и не заметили. Занимая скромное положение ассистента, работа моя заключалась в том, чтобы читать огромные простыни кода, исследовать запутанные микросхемы, и находить в них недочёты. Включив свой комп, я открыл облачное хранилище, и увидел, что работы у меня на сегодня, пардон, дохренически. Большинство сотрудников не замечали меня, считая студентом на практике, который задержался на одном месте, и это положение меня устраивало. Хотя на деле я никогда не был радиофизиком, электронщиком или кибернетиком. Возможно, моя ментальная магия начинала наконец-то работать где-то ещё кроме моей головы? Вокруг ходили небольшие роботы, летали квадрокоптеры. Компьютеры были весьма современными, совсем не похожие на те, что я видел в большинстве офисов. Даже айтишных. …я включил тонкое зрение и наблюдал. исправив пару файлов, я откинулся в кресле и немного осмотрелся, сканируя местных людей и сущностей параллельно с этим пожирая лапшу с овощами. это и было моим основным родом деятельности здесь. мне было всё равно на небольшую зарплату, деньги я планировал зарабатывать не тем. я исследовал, что происходит с роботами на тонких планах, ловил сущностей, общался с ними, а иногда и расщеплял. они часто стремились внушить мне фантазии что происходят лишь в моей голове, но если я вёлся на такое ещё год назад, когда мучался, учась на своей магистратуре на биофаке, то сейчас для меня монстры разума и монстры астрала не путались, и влиять на последних я мог не хуже, чем на первых. иногда я, правда, грешил всё ещё тем, что улетал в свои бесцельные мысли — о своём тяжёлом прошлом в основном. например, в четверг в один из квадрокоптеров с инфракрасным зрением и небольшим ИИ, подселилась небольшая синяя сущность. никто из коллег, конечно, не видел этого. может они что-то почувствовали, но вряд ли. я глянул на этот квадрокоптер, и увидел — эта штуковина всё ещё сидела в нём. начальник управлял им, выруливая через лабиринт преград, которые он сам должен был различать, летя между ними. я увидел, что он взлетел почти к потолку, а затем спикировал вниз, и… Внезапный треск вывел меня из мыслей. Квадрокоптер врезался в стену, неся с собой коробку с пончиками, заготовленную для доставки на несколько этажей вниз после завершения исследования. На полу оказалось сладкое месиво. Василий матюкнулся несколько раз, затем окликнул меня. — Эй, Алик, ты тут менее всех загружен. Убери, будь добр, эту херь. А то мы все тут будем скользить и падать постоянно. Молча встав, я побежал к лужице сладкого месива, взяв электрошвабру. Я почти всегда был ярким примером оптимизма для моих коллег, хоть и отличался чрезмерной молчаливостью. Ничего, когда-то я исправлю и эту свою черту. Но сейчас. Мысли мои были забиты лишь одним вопросом. …ПОЧЕМУ ОН РЕШИЛ СУИЦИДНУТЬСЯ?!!!