***
Картера разбудило настойчивое пищание будильника на прикроватной тумбочке, и он тут же подскочил с постели, сжимая пальцами прохладную, жесткую простынь — да, это был только сон. Все уже как три дня закончилось, и закончилось хорошо. Джоанна сейчас в лазарете, она очнулась и получила помощь медиков… Это было тяжелое сражение, закончившееся победой лишь по счастливому, и даже удивительному стечению обстоятельств. Гарнизон потерпел немалые потери, но, в конце концов, в этом бою они одержали победу. Картер до сих пор чувствовал отголоски тех кошмарных ощущений, когда он наконец смог добраться до своей комнаты и просто завалиться на койку — не раздеваясь и не разуваясь. Как только он переступил порог Гарнизона, на него тут же свалилось кучу дел: ему нужно было отчитаться перед генералом Кито, проследить за тем, чтобы Джоанне и Нейтану помогли доктора и затем еще побывать на небольшом экстренном собрании по поводу принцессы Церен. Принцесса Кармен не представляла, что с ней делать, и потому ее пока временно посадили в камеру под тщательным надзором. Должно быть, ее следовало допросить; но этим решили заняться после того, как все получат заслуженный отдых. Все два дня Картер почти полностью проспал. Казалось бы, никакого непосильного физического труда он не выполнял, но чувство того, что у него внутри все поломалось-перемешалось, до сих пор было. Наверное, это все стресс. В тот день ему пришлось изрядно распереживаться. Наконец он нашел в себе достаточно сил, чтобы просто подняться с кровати. Широко зевнул, потянулся и шумно вздохнул. За это время на сердце скопилось странное, тяжелое чувство. Что-то пошло не так. Только Картер пока так и не понял, почему же ему вдруг стало так паршиво на душе. Сегодня — буквально через пару часов — на большом внутреннем дворе должна была состояться церемония в честь их победы. Принцесса должна была произнести речь, вручить медали и награды, кого-то, быть может, даже наградить новым званием; а затем все обязательно напьются в офицерской. Однако Картер не испытывал и доли должного энтузиазма. Что-то пошло не так.***
Людей у специально размещенной здесь сцены собралось не так уж и много, и в основном это были носители офицерских званий — лейтенанты, капитаны, майоры и командующие. В битве многие были ранены, и потому попросту не могли здесь присутствовать из-за проблем со здоровьем. Стоящий здесь гул немало напрягал Картера, как и множество пристальных взглядов, обращенных на него. Все знали о том, что он, вместе со своим небольшим отрядом, проник на корабль принцесс, а затем и лично встретил одну из них, и это, само собой, вызвало большой ажиотаж. К счастью, он быстро отыскал в толпе Алиссу и Каспера, и девушка тут же заключила его в крепкие объятия, набросившись на него с кучей расспросов о его самочувствии и жалобами о том, какой тяжелой была та битва — будто бы он сам этого не знал. Картер вдруг почувствовал себя не в своей тарелке и, ограничившись короткими, размытыми ответами, скрестил руки на груди и уперся взглядом в сцену. Она пустовала. Картер взглянул на часы — до начала церемонии оставалось еще две минуты, в течение которых Алисса и Каспер продолжали без умолку трещать у него под ухом, чем только сильнее его раздражали. Картер, конечно, прекрасно знал, что Алисса была любительницей перемывать кости, но не представлял, что настолько… Как же ему хотелось, чтобы эта церемония поскорее началась и закончилась. Наконец, по одной из дорожек зашагала принцесса Кармен вместе с генералом Кито позади. Поднялась на сцену, получив должный поклон всех присутствующих, и, поправив головной микрофон, заговорила: — Сегодня мы собрались здесь в честь знаменательного события — нашей первой великой победы! Тот день выдался сложным для каждого, кто сейчас здесь присутствует; и неважно, сражались вы на поле боя, либо же остались за стенами Гарнизона для его обороны — каждый внес свой вклад в победу. «Неважно, — подумал Картер, мрачно нахмурившись, — как будто нажимать кнопки на посте управления столь же опасно, как сражаться под прицелом аннигилятора». Его отчего-то так разозлили слова принцессы и то, что все были с ней согласны. Нельзя ставить такие разные вещи в один ряд, нельзя! — Благодаря всем тем, кто проявил отвагу и смекалку, мы сейчас стоим здесь и торжествуем. И эта победа — далеко не последняя. В тот день удракийцы увидели, насколько силен народ Немекроны, и они должны понимать, — Кармен вдохнула и жестко, решительно, с истинной королевской статью отчеканила: — нас не сломать. Мы защитим свой дом и отстоим свою свободу! Мы будем бороться, и мы победим! Рано или поздно, но они уйдут с наших земель, и я, как наследная принцесса Немекроны, клянусь вам в этом! Оглушительные овации не заставили долго ждать. Люди с новой силой прониклись уверенностью, какую в них вселили громкие, полные решимости слова принцессы. Сейчас она была необыкновенно величественна и как никогда раньше воодушевлена. Картер прекрасно помнил, как она на каждом собрании не преминула лишний раз напомнить, насколько слаба Немекрона по сравнению с Удракийской Империей, — так что же вдруг случилось? Кажется, первая серьезная победа действительно пробудила в ней запал. Только вот Картер не разделял общего энтузиазма. Он хлопал, потому что так надо, и потому что речь принцессы была действительно великолепной, но, глядя на Алиссу и Каспера, в глазах которых горел огонь, и на остальным, он чувствовал себя таким далеким от всего этого… Дала ли лично ему эта победу хоть что-нибудь помимо возможности прожить еще один день? Настало время вручения наград. Сначала награждали рядовых солдат и младших офицеров, в том числе и Алиссу, и даже Джоанну и Нейтана, которые, фактически, не являлись частью немекронской армии. Они получили медаль «За отвагу», которую генерал Кито собственноручно закрепил на груди каждого. Медали Джоанны и Нейтана вручили Алиссе и требованием передать их законным владельцам. Следующими на очереди были старшие офицеры; на сцену поднялась майор Маркес, которая, судя по стремительно разлетевшимся слухам, умудрилась перегрызть глотку одному из удракийский солдат. Ее появление сопровождалось возбужденным перешептыванием. — За проявленную храбрость, предприимчивость и верность своей Родине, медалью «За боевые заслуги» награждается майор Карраско, — Картер нервно сглотнув, поспешно поднялся на сцену, гордо расправив плечи. Генерал Кито, закрепив медаль на его груди, бросил ему одобрительную улыбку, на что Картер смог только растерянно нахмуриться. Выждав еще несколько секунд, он понял, что это все, что хотела сказать принцесса Кармен, и, мрачнее прежнего, спустился. Одной медали ему было мало. Неужели в этот раз никто даже не рассматривал возможности о том, чтобы наградить его более высоким званием? Он определенно что-то сделал не так. Победили они, или нет — но сам он не смог справиться с той целью, которую себе поставил. Бежал с этого гребаного корабля, как полный идиот — так еще и Джоанна с Нейтаном из-за него пострадали! Чего же он еще ждал? После всех его промахов он больше может не ждать расположения со стороны вышестоящих. После того, как наградили еще нескольких людей, церемония была официально окончена. Принцесса Кармен покинула двор, а люди постепенно начали расходиться. — Майор Карраско, — окликнул генерал Кито, — для вас есть важное поручение, — Картер вопросительно склонил голову, а стоящие позади него Алисса и Каспер мгновенно тут же замолчали. — Ее Высочество хочет, чтобы вы допросили удракийскую принцессу. — Я? — Картер растерянно вскинул брови. — Вы, вы, — кивнул он. — Ее Высочество считает, что раз уж вы были первыми, кто ее встретил, значит, именно вы и должны должны с ней поговорить. — Я-то могу, конечно… Но что я должен узнать? Поговорить с удракийской принцессой можно о чем угодно… — Ее Высочество хочет, чтобы вы как можно больше узнали о том, почему она здесь, и что она требует от нас. То, что случилось, вызывает много вопросов. Удракийская принцесса может и сказала, что она хочет нам помочь, но, вполне возможно, она могла сказать. — Конечно, — согласился Картер, — в таком случае, я все сделаю. — И ни в коем случае не идите у нее на поводу. Не выполняйте никакие ее просьбы, и будьте предельно осторожны. Она, конечно, под надежной защитой и выглядел безобидной, но всякое бывает… — Я понимаю, генерал. Не беспокойтесь: я выполню все, как вы приказали. Генерал Кито кивнул и удалился. Картер проводил его задумчивым взглядом и тяжело вздохнул. Отдохнул пару дней — теперь пора возвращаться к привычным обязанностям. — Алисса, — обратился он к девушке, — ты пойдешь со мной? — О да… Очень хочу взглянуть в лицо этой подлой удракийке, — она фыркнула и скрестила руки на груди. — А меня вы не хотите с собой взять? — вклинился Каспер. — Нет, — раздраженно бросил Картер, — не хотим. Лучше отнести Нейтану и Джоанне их медали и займись чем-нибудь полезным. Алисса, пойдем.***
В лазарете стоял жгучий запах лекарств, от которых Джоанну моментами начинало воротить, как и от светло-серых, почти что белых стен. Большую часть времени, проведенного здесь, она проспала: из-за огромного количества обезболивающих, которое ей кололи, иногда сил не оставалось банально на то, чтобы открыть глаза. В основном, Джоанна лежала в полудреме на койке, иногда просыпаясь из-за прихода медсестер, которые то кололи уколы, то ставили капельницу, то обрабатывали рану специальными заживляющими мазями (последняя процедура была особенно ею ненавистна — просто кошмарные ощущения). Все это чем-то напоминало ей пребывание в психиатрической лечебнице, и от этих мыслей воротило только сильнее. По словам докторов, на полное заживление раны уйдет порядка трех недель, в течение которых она обязана будет пребывать в лазарете — ведь мало ли, что может случиться. Когда ей сказали об этом, Джоанна готова была подскочить на ноги несмотря на дикую боль и сжечь здесь все дотла. Больницы она ненавидела всей своей душой. Из хорошего была только новость о том, что они победили. Пошел третий день, как она здесь находилась, и голова уже начинала раскалываться от лекарств и безделья… Нет, так дело не пойдет. Пора вставать и искать себе хоть какое-то занятие — а то ведь так она окончательно с ума сойдет. Мыча и жмурясь от боли, Джоанна перевернулась с левого бока на спину и медленно, опираясь о локти, приподнялась. Солнечный свет неприятно ударил в глаза — кажется, сейчас было только утро. Широко зевнув, она осмотрелась по сторонам, и с удивлением застала на соседней койке залипшего в смартфон Нейтана. Где-то на третьем или четвертом своем пробуждении она услышала его голос, но почему-то подумала, что ей это почудилось. Как оказалось — нет. — Доброе утро, Нейтан, — хрипло протянула Джоанна и тут же прокашлялась. В горле совсем пересохло. Он обернулся на нее и весь словно расцвел. — Ну наконец-то! Я уже думал, что помру от скуки… — А что у тебя с лицом? — нелепый кусок бинта, опоясывающий его голову на уровне носа, почему-то не сразу бросился в глаза. — Рана, — буркнул Нейтан. Совсем не информативно. — И откуда она взялась? — Джоанна склонила голову набок и окинула его требовательным, нетерпеливым взглядом. — В электроузле нас накрыла кучка рогатых, — рассказал Нейтан, — среди которых была очень гадкая и очень злая тетка, и она полоснула меня по лицу. А потом я огрел ее дубинкой, и надеюсь, что насмерть… Хотя по сравнению с тем, что случилось с тобой, это еще цветочки. — Правда что, — хмыкнула Джоанна. — С этой идиотской раной я даже не могу посмеяться над тобой. С этим бинтом ты похож на клоуна, которому оторвали нос. — Я, по крайней мере, только похож на клоуна, — парировал Нейтан. Джоанна вяло усмехнулась и потупила хмурый взгляд. Она была на волоске от смерти. В тот момент, когда ее кожи коснулся раскаленный металл, ей казалось, что она вот-вот испустит дух; но она осталась жива. Странное чувство — словно целый мир перевернулся после этого. В ее жизни случалось немало потрясений, но такого — никогда прежде. Джоанна лежала на руках Картера и слышала, пока еще могла цепляться за уносящиеся остатки сознания, как он, глотая слезы, умоляет ее не умирать. «Пока я рядом, ничего страшного не случится». — Где Картер? — подняв голову, спросила Джоанна. — Я откуда знаю? — пожал плечами Нейтан. — Занимается своими майорскими делами, наверное… О, чуть не забыл! — Лиггер рефлекторно вытянула шею вперед и затаила дыхание. — В темнице Гарнизона сидит удракийская принцесса. — Твою ж мать, я все проспала… — недовольно буркнула Джоанна и, вспыхнув любопытством, спросила: — Какая именно? — Та, что пониже… Церен. — И как это произошло? — Она сама сдалась. Если верить ее словам, она и аннигилятор сбила, и сестру свою тоже… Сказала, что хочет нам помочь. Если честно, я так и не вник в суть, потому что меня сразу повели сюда и больше не выпускали. — Просто невероятно, — фыркнула Джоанна, усмехнувшись. — То есть, на нашей стороне теперь сама удракийская принцесса? — Получается, что так, — Нейтан пожал плечами. — Хотя я бы не стал ей верить. Джоанна многозначительно покачала головой и вздохнула. Кажется, за то время, что она провела без сознания, много чего успело произойти… — Картер приходил сюда? — Нет, — тяжело вздохнув и закатив глаза, отозвался Нейтан. — Почему нет? — нахмурившись, спросил Джоанна. Неужели ему плевать? — Я ведь уже сказал, — цокнул Нейтан, — я ни-че-го не знаю. Девушка тяжело вздохнула и закусила губу. Нет, Картер не мог просто наплевать и… он занят, как и всегда. У него столько дел, что он не может и минуты лишней найти, чтобы прийти сюда… — Только не говори, что ты сейчас будешь убиваться из-за этого, — протянул Нейтан, медленно покачав головой. — Нет, — произнесла Джоанна на выдохе и постаралась натянуть как можно более беспечную, легкую улыбку. — Я просто… хотела бы спросить, как у него дела. — Все понятно, — Нейтан язвительно усмехнулся, — ты влюбилась в мистера Зануду… — Вовсе он не зануда! — То есть, то, что ты влюбилась, ты отрицать даже не станешь? — Не стану, — она пожала плечами. — Зачем, если все и так уже догадались? — Я только не могу понять, как такое вообще могло случиться. В смысле, вы такие, — Нейтан замялся, подбирая нужное слово, — разные. Картер слишком серьезный и ответственный для тебя. — А для тебя Каспер слишком умный, — язвительно парировала Джоанна. Нейтан невольно нахмурился и зарделся, от чего девушка только заулыбалась. Она не хотела как-то задеть Нейтана, но и колкое замечание в свою сторону не могла оставить без внимания. Проницательность и острый язык как всегда сыграли ей в этом на руку. А затем она вновь как-то помрачнела и задумалась. Как такое вообще могло случиться — это хороший вопрос. — Мы встретились осенью, — заговорила Джоанна, — в тот день, когда Каллан ввел свои войска в Кретон. Я хотела сбежать, но у меня не особо получалось. Повсюду были удракийцы, творился полный хаос… А потом у меня под боком появился Картер, и я ему врезала, — Джоанна нахмурилась и как-то странно заулыбалась. — Потом… мы, вместе с ним и с Алиссой, сбежали из города, и меня занесло сюда. Мне сначала здесь очень не понравилось, но… все лучше, чем моя прежняя работа, — как бы между прочим добавила она, пожав плечами. — Картер… — она глубоко вдохнула и подняла взгляд на потолок. Стоило только вспомнить его карие глаза, и все внутри замирало. — Он показался мне милым… нет, даже не так… красивым, прекрасным, — она усмехнулась, и ее глаза искренне, как-то по-детски, засверкали. — Один из самых притягательных парней, которых я когда-либо встречала. — А были и другие? — вскинув бровь, протянул Нейтан. — Были, но… Это уже неважно, — она вновь усмехнулась. — Картер очень забавный, если его разговорить, и очень… разносторонний. Вот ты знал, что он умеет играть на гитаре? — Впервые слышу, — отозвался тот. — Откуда я вообще мог это знать? — Мне кажется, — продолжила Джоанна, и выражение ее лица вмиг сменилось серьезностью и задумчивость, — мы с ним в чем-то похожи… Я чувствую, что только я могу понять его, а он меня — и больше никто. — Да ну, — Нейтан вновь фыркнул, скептично нахмурившись. — Нет… Не могу себе такого представить. — Просто есть вещи, которые я не могу рассказать. Но если бы ты знал, ты бы обязательно понял. Впрочем, Джоанна и сама не до конца понимала, откуда взялось это щемящее, заполняющее собой все пространство чувство. Чем дальше — тем глубже оно пускало корни. Возможно, Картер просто был уникальным опытом: такой безупречный, такой правильный; и так сильно ей хотелось испортить этот идеал — Джоанна всегда ненавидела совершенство. А, возможно, была и другая подноготная… совсем другая. Иногда она смотрела на Картера и видела в нем ту себя, в которую она превратилась бы, если бы сдалась однажды. Джоанна смотрела на Картера и совершенно ничего не понимала. Впервые за несколько лет кто-то вновь смог пробудить в ней эти чувства, окрыляющие, пьянящие и до смерти пугающие. Раздался стук в дверь. Джоанна непроизвольно вздрогнула и повернула голову в ее сторону: дверь скрипнула, и на пороге показался Каспер. — Добрый день страдающим, — воскликнул он с бодрой улыбкой. Джоанна же мгновенно приуныла, в противовес Нейтану, который мгновенно весь просиял. — И тебе доброе утро, — отозвался он. — Ага, доброе, — произнесла следом Джоанна, нахмурившись. — Я уже во всех подробностях выслушал о том, что произошло, — сказал Каспер, пройдя вперед и бесцеремонно запрыгнув на койку Нейтана, — и должен сказать, что ты — безбашенная. — Я знаю, — безразлично отозвалась Лиггер. А может, Картер боится ее? Она вспомнила, как представила нож к его горлу, и внутри все сжалось. Дурочка, зачем она это сделала? Может, она и спасла их, но… «Ненормальная!» — Только что прошла церемония награждения, и вас двоих наградили медалями «За отвагу», — Каспер достал их из кармана и дал Джоанне и Нейтану их забрать. Девушка с интересом покрутила серебряный кружок с выгравированным изображением Немекроны с руках. Красивая побрякушка. Если она переживет эту войну, станет отличным сувениром. — Картер просил передать. — А что ему самому мешало сюда прийти? — вскинув бровь, возмутилась Джоанна. — Майор Карраско, — протянул Каспер с театральной, до комического абсурда натянутой важностью, ткнув пальцем в воздух, — очень занятой человек. Некогда ему по лазаретам ошиваться. — И чем же таким важным он занят? — Допрашивает удракийскую принцессу.***
Церен тяжело вздохнула и откинулась на жесткую койку тюремной камеры. Шел третий день ее заточения, и с каждым проведенным здесь часом ей все больше казалось, что рано или поздно она сойдет с ума. Серые стены, белый потолок, черный потрескавшийся кафель и маленькое окошко, закрытое металлическое решеткой, под потолком — вот и все ее занятия на целый день. Она была здесь совершенно одна, оторванная от всего мира, под круглосуточной охраной. За ней готовы были наблюдать даже тогда, когда она ходила в грязный, просто отвратительниший туалет — никакого уважения к знатной особе! От этой тесной, пыльной камеры начало тошнить уже на следующее утро после того, как ее, заковав в наручники (благо, хоть их потом сняли), привели сюда. Здесь царила смертная скука и уныние, а совершенно неприветливые охранники по ту сторону силового поля, кажется, и не хотели облегчить ее пребывание в этом месте. Пару раз Церен пыталась заговорить с ними: хотя бы спросить о том, что с ней собираются сделать, ведь это правда ее тревожила. За все это время ее ни разу никто так и не навестил — разве что какой-то рядовой солдат, который приносил ей пайки. Даже ее обеды строго контролировались охраной — никакого вмешательства машин или техники: еду принцессе передавали строго вручную, предварительно требуя ее отойти к дальней стене и убрать руки за голову, а потом пристально наблюдали за тем, как она ест. Пустую посуду забирали точно так же; тарелки и стаканы ей давали исключительно металлические и не допускали никаких столовых приборов помимо ложек. У нее сразу же отобрали все оружие, заставили снять броню и даже тиару, оставив на ней только серые шаровары и белую рубашку, а также выдали своеобразные тюремные тапочки, ожидая оружия, очевидно, даже в ее ботинках. Немекронцы не просто были осторожны — они определенно боялись ее, иначе не было бы всех этих излишних, порой доходящих до абсурда мер предосторожности. В удракийских тюрьмах, насколько помнила Церен из пары проверок, которые она возглавляла по приказу отца, все также было строго и четко структурировано, однако свободы действий было куда больше. Там никогда не было четких правил (если только заключенные не были особо опасными): упор шел на наказания, чтобы люди могли самостоятельно сделать выводы о том, что делать следует, а что — нет. Церен все это время мучал один вопрос: что происходит? Что случилось после того, как Рейла, признав поражение, уничтожила главный корабль и сбежала; как сложилась судьба Каллана, который сотворил невесть что; и, самое главное, что будет с ней? Примут ли ее помощь, либо же казнят ради зрелища и отмщения? Принцесса Кармен, которую она увидела лишь на пару мгновений, когда ее доставили в Гарнизон, была по-настоящему разгневанной, что, пусть и не было понятно по ее беспристрастному, каменному лицу, четко отражалось в ее взгляде. Она смотрела на нее с такой ненавистью и презрением, что Церен готова была сквозь землю провалиться. Принцесса пыталась заговорить с охранниками, но они, все до единого, неукоснительно игнорировали. Разве что одна девушка-блондинка, подобных которой на Немекроне, кажется, называли «котоликими», ответила на очередной ее вопрос сухим «не знаю». Положение, в котором оказалась Церен, вызывало у нее лишь печаль и раздражение, но она изо всех сил старалась не показывать своего недовольства. В конце концов, было бы совершенно неправильно с ее стороны требовать безоговорочное доверие к своей персоне. В глазах немекронцев она прежде всего — заклятый враг, дочь инопланетного тирана, сестра кровавого захватчика, что поверг их дом в пучину кровопролитий. Кто знает, что Церен придется сделать, чтобы доказать обратное. Одних слов может быть недостаточно, а дел предстоит сделать невиданное множество. Но ради благих целей она готова была пойти на все. Со всем смирится, все перетерпит — лишь бы только люди поверили в нее, подобно тем несчастным, обездоленным войной кретонцам, что нашли в себе силы довериться ей и увидеть в ней свою спасительницу. Тот, кто хочет изменить хоть что-то, должен многим пожертвовать и многое вынести. И если ценой прекращения этого кровопролитного безумия станет ее голова — Церен покорно положит ее на плаху. А пока ей остается только ждать решения немекронской принцессы и надеяться на лучшее, как и на то, что она не сойдет здесь с ума от скуки. Церен шумно выдохнула и перевела взгляд на потолок — сегодня одна из трещин на побелке стала длиннее и отчетливее. Устало прикрыв глаза она перевернулась на бок, свернувшись в клубок; неплохо было бы и вздремнуть, чтобы хоть как-то убить время, хотя, говоря по правде, от сна у нее начала болеть голова — невозможно спать так много! Откуда-то издалека, в другом конце коридора, послышался скрип дверей, раздались глухие шаги, и Церен тут же, взволнованная, подскочила на ноги, замирая и прислушиваясь. Это точно не были дежурные с пайком — ей только недавно приносили завтрак. Значит… Принцесса затаила дыхание и попыталась вслушаться. Она услышала несколько незначительных обрывков фраз, и не более того; зато с уверенностью могла сказать, что узнала один из голосов — это был голос немекронского майора Карраско. Громкий, шипящий, нервный, но одновременно уверенный и требовательный — совсем как у Каллана. Церен невольно вздрогнула от возникшей в голове ассоциации. Шаги становились все громче и отчетливее, и принцесса тут же поспешила занять свое прежнее место на койке, словно она совершенно не хотела их подслушать и даже не заметила их появления… Нет, так не годится! Она выставит себя рассеянной дурочкой. А впрочем, какая разница? Они пришли за тем, чтобы сказать ей что-то, и им будет совершенно неважно как она их встретит. Вряд ли они вообще ожидают от нее какого-то теплого приема. Церен шумно выдохнула и нервно сцепила руки в замок. Спокойствие, только спокойствие. — Майор Карраско, — синхронно отозвались охранники, — лейтенант Витте. — Я пришел сюда по приказу Ее Высочества принцессы Кармен, — уведомил он их. — Не могли бы вы оставить нас с заключенной наедине? — Но, майор, — возразил один из охранников, — мы не можем… У нас был приказ не спускать глаз с удракийской принцессы. — А я приказываю вам уйти. Если что-то случится, я вас позову. — Но, Картер… — Алисса, — строго отрезал они прошипел: — Я уже сто раз говорил: не нужно со мной спорить. Итак — вы…? — Как прикажете, майор, — солдаты смиренно согласись и отошли от камеры. Церен проводила их фигуры озадаченным взглядом и вновь опустила глаза в пол. Никогда прежде она не оказывалась в подобной ситуации, и даже не представляла, что такое вообще может случиться. Ожидать от немекронцев можно было чего угодно, но Церен четко решила, что ей нужно быть настойчивой и уверенной в своих словах, иначе они никогда не поверят ей. Самое главное — показать, что она готова ко всему, а ее намерения по-настоящему искренние. Две фигуры встали напротив силового поля, сверля ее невидимыми, но отчетливо ощутимыми взглядами. Церен поджала губы и обернулась на них: майор Карраско, скрестив руки на груди, сверлил ее задумчивым, хмурым взглядом, в то время как лейтенант Витте, эльфийка с огненно-рыжими, словно пламя красного гиганта, волосами смотрела на нее с искренней ненавистью и презрением. Это плохо, пусть и вполне ожидаемо, подумала Церен. Поднявшись с места и медленно пройдя к силовому барьеру, сцепив в замок руки на груди, она нахмурилась и спокойно, насколько только могла, протянула: — Спасибо вам, — принцесса мягко улыбнулась и, встретив растерянность и удивление на лице майора, добавила: — за милосердие. Вы ведь могли и убить меня тогда… — пожалуй, Церен только сейчас осознала, что ей действительно стоило благодарить за это: они ведь могли и не пощадить принцессу вражеского народа. — А кто сказал, — враждебно процедила рыжеволосая эльфийка — Алисса Витте, как она поняла из услышанного разговора — мрачно посмотрев на нее исподлобья, — что мы тебя окончательно помиловали? Если Ее Высочество решит казнить тебя как врага народа, так оно и будет. Никто не пощадит тебя, удракийская мерзавка. Майор Карраско посмотрел на девушку с настоящим, неподдельным удивлением, в то время как Церен невольно отступила назад, раздосадованно нахмурившись. Этого она совершенно не ожидала. Неужели все немекронцы и впрямь такие сварливые и категоричные? Почти каждый, к кому она обращалась с искренними, благими намерениями, в самом начале готов был осыпать ее всеми известными во Вселенной проклятиями. Впрочем, разве это не было заслуженно? Удракийская Империя была не просто врагом Немекроны — она была бывшей союзницей, что предала их доверие. — Алисса, поспокойнее, — требовательно протянул Картер. — Мне она тоже не нравится, но давай хотя бы выслушаем то, что она скажет, — девушка хмыкнула, а майор, повернувшись к Церен, подозрительно прищурился и произнес: — Итак, почему ты здесь? — Я уже говорила вам, — принцесса сглотнула подступивший к горлу ком и попыталась проигнорировать столь непочтительное обращение — привыкнуть к пренебрежительному «ты» было совсем непросто. — Я хочу помочь. — Это не ответ, — хмыкнул майор Карраско. — Это просто пустые слова, которые даже не подкреплены никакими поступками. — Неправда! — отчаянно возразила Церен. — Я сбила аннигилятор и пошла против собственной сестры, которая могла убить меня за предательство, только чтобы помочь вам! — А еще ты послала к нам охранников, из-за которых была тяжело ранена моя… — он запнулся, вмиг вспыхнув от раздражения, — подчиненная. Ты устроила нам западню, из-за которой двое человек чуть не погибли! — Простите, — сдавленно произнесла принцесса, — но я не могла поступить иначе. К тому, что произошло в электрическом узле, я не причастна: мне доложили обо всем уже после. А что касается вас… я и вам пыталась помочь. Я хотела, чтобы вас привели ко мне, а дальше… Вы бы, возможно, помогли мне устроить саботаж на корабле, — Церен помнила все, как вчера: ее план изначально и был таков, придуманный на ходу, но четко структуированный; и сейчас она без капли обмана пересказывала его немекронским солдатам. — Самое главное тогда было спасти вас от Рейлы. Уж поверьте: она бы вас точно не пощадила… — И что, ты думала, что мы просто так сдадимся какому-то удракийскому солдату и добровольно пойдем к удракийской принцессе? — язвительно протянул Картер. Церен пристыженно потупила взгляд и тихо произнесла: — Я надеялась… — И это было очень глупо. — Я знаю, — она кивнула. — Я не могла все обдумать, потому что придумала все это на ходу. Я уповала только на удачу, и я крупно ошиблась. Простите меня, майор. Я не хотела, чтобы так вышло. — Хорошо, — он, чуть помолчав, шумно выдохнул, — с этим мы разобрались. Но что насчет твоих мотивов, принцесса? С какой стати тебе нам помогать? — С такой, — начала Церен, сдержав дрожь в голосе, — что я устала от несправедливости и безумия, которое сеет Удракийская Империя. Это продолжается уже много веков, в сотнях солнечных систем, и многие войны попросту оканчиваются чудовищными геноцидами. Империя, — принцесса напряженно сжала кулаки, вдохнув побольше воздуха, — никогда не проигрывает. Тех, кто не сгибается, она ломает. — И зачем ты говоришь нам об этом? — недовольно буркнула Алисса, гневно сверкнув глазами. — Потому что я хочу предупредить вас о том, что будет, если сдаться и не прекратить это. Сердце колотилось так бешено, что грозилось вот-вот вырваться из груди. Никогда прежде Церен не говорила так открыто о своих взглядов, и от этого странного, такого диковинного чувства свободу подкашивались ноги. Но она впервые чувствовала себя так, словно может быть услышанной и понятой. — Это просто отвратительно — я знаю, — продолжила принцесса. — С самого детства мне, и всем другим удракийцам, внушали, что наша раса — высшая, совершенная; что мы обладаем исключительным правом власти над всей Вселенной. Столько крови было пролито из-за этой безумной идеи… Я еще в детстве видела казни тех, кто осмеливался оспорить власть Императора, — она шмыгнула носом и сморгнула слезы. Столько лет эти кровавые картины скрывались в недрах ее подсознания, и сейчас все всплывало наружу, будто желая подкрепить ее ненависть к бесчеловечным устоям. — Мне всегда казалось это неправильным, но только сейчас я осмелилась сделать хоть что-нибудь… Мне правда жаль, что я была так слаба раньше… Церен бросила мимолетный взгляд на Алиссу и заметила в ее глазах понимание. Оттуда словно вдруг испарилась вся ненависть, сменившись невнятной горечью. Картер же смотрел на нее задумчиво и слушал внимательно, и молчал, словно ждал, пока она скажет еще что-нибудь. Вообще-то, Церен и правда еще не закончила: она забыла высказать самое главное опасение, которое могло полностью перевернуть взгляд немекронцев на сложившуюся ситуацию. — Но знаете, что самое главного в том, что подтолкнуло меня к этому шагу? Каллипан. Возможно, вы уже знаете, но это — самое мощное оружие в истории всей Вселенной. Если оно попадет в руки Империи, ни Немекрона, ни какая-либо другая планета не выстоит перед ней, — мрачно протянула она. — А однажды он погубит и саму Империю. Мы все будем обречены. Повисло тяжелое молчание. Было очевидно: Алисса и Картер задумались над ее неутешительными словами. Их лица исказило настоящее волнение, которое сейчас не давало покоя и Церен. Стоило только задуматься о том, что происходит и с ней, и в целой Вселенной, — и казалось, голова вот-вот взорвется. Когда ее только утянуло в этот водоворот безумия? — Это все? — хладнокровно спросил майор Карраско спустя некоторое время. — Да, — растерянно буркнула Церен. Его реакция сильно озадачила принцессу: неужели он не скажет ей ничего конкретного? — Тогда, и для тебя есть новости. Принц Каллан мертв, а принцесса Рейла буквально вчера покинула Немекрону. — Что?.. Каллан мертв. Нет, нет, нет! Не могло этого случиться, не могло! Почему это случилось? Неужели Азгар решился убить собственного сына?! Нет, нет, нет… Церен не смогла сдержать слез и заткнула рот рукой, глотая рвущиеся наружу всхлипы. Если Каллан мертв, а Рейла отбыла с Немекроны, неужели это значит, что и с отцом что-то случилось? А если это так, то… Нет, нет, нет! Майор Карраско бросил на нее хмурый взгляд, развернулся в сторону выхода и поспешно, стуча тяжелыми ботинками, зашагал по коридору. Лейтенант Витте еще пару секунд простояла у ее камеры, смотря на нее как-то странно и мрачно, а затем точно так же развернулась, готовая уйти. — Что со мной будет? — нетерпеливо выпалила Церен, пользуясь последней возможностью, перед тем, как и она ушла. — Не знаю, — девушка пожала плечами и хмуро, будто бы с сожалением, поджала губы. — Это решать уж точно не мне. Ее фигура, словно алый мерцающий огонек, начала отдаляться, пока полностью не скрылась из поля зрения, какое имелось у Церен, скрытой за силовым полем. Судорожно выдохнув, принцесса, шмыгая носом, обессиленно рухнула на колени, сжав руки в кулаки. Каллан мертв. А она здесь, взаперти, томится неизвестностью. Быть может, и она отправится следом?