***
Алекс врывается ураганом в мою комнату. Спотыкается об лежащие на полу бутылки, матерится. — Хей, ты когда-нибудь можешь убирать здесь? Вначале я не обратила внимание на его слова. И просто улыбнулась. Он вначале тоже улыбается. Но улыбка тут же гаснет, когда он принюхивается. Он медленно обходит комнату, напряжённо вдыхая запахи. Замечает весь хлам на столе. Подбирает оплавившуюся зажигалку. Придирчиво оглядывает ее. Бросает на пол. И поворачивается ко мне: — Встань. Вставай, Мари. Сейчас же! Я не буду делать то, что он хочет от меня. Просто нет никакого желания. Лень. Говорить не хочется. Язык будто онемел. Он вглядывается в моё лицо. Подлетает, хватая за подбородок. Ловит мой взгляд. И отшатывается, будто от удара. — Ты… Ты не могла это сделать… Ты мне клялась. Ты же говорила, что завязала. Что ты творишь… Я молчу. Мне забавно. Но отвечать нет желания. Хочется курить. И пить. Дико хочется воды. Протягиваю руку к стоящей на полу бутылке минералки. Движения резкие. Рваные. Словно вырванные из контекста. Жадно прикладываюсь к горлышку бутылки. Вода стекает струйками по подбородку. Обливая грудь в вырезе грязной, рваной футболки. Он молча смотрит, то сжимая, то разжимая кулаки. Напряжённые скулы. Кажется, будто я слышу их скрежет. — Допила? Его голосом можно заморозить Африку, столько в нем льда. Я усмехаюсь. — Подай пачку сигарет. На комоде должна быть, — охрипшим голосом каркаю я. Горло все ещё нещадно дерет. Он фыркает. Швыряет в меня пачку. Как ни странно, но я ее ловлю. Закуриваю. Алекс обиженно отворачивается, всем своим видом демонстрируя недовольство моим поведением. Затягиваюсь и тут же закашливаюсь. Видимо, мне попалась та «самая» сигарета. С травой, а не табаком. Алекс тут же оборачивается. — Ты снова? Ты снова?! Ни капли совести, Мари! Ты же мне вчера вечером клялась, что завязала! Я больше не буду вытягивать тебя из притонов! Я устал вытягивать тебя из-под всяких обдолбанных ублюдков. Я больше не собираюсь лицезреть их голые задницы! — Шипит он, учуяв, что именно я курю. Мышцы ног сводит спазмами, одновременно с этим тело накрывает лёгкость. Кажется, что если он сейчас не трахнет меня, то я сойду с ума. — Алекс… Иди сюда… — Хрипло шепчу я, облизывая пересохшие губы. Он смотрит с омерзением, а после выходит в прихожую. До меня доносится его приглушённый голос. Он с кем-то говорит по телефону. Слов не разобрать. Да и плевать. Звук шагов. — Ты хочешь меня? Киваю. — Тогда мы едем ко мне. Снова киваю. Тогда ещё не зная, что едем мы не к нему, а в клинику…Часть 1
20 мая 2020 г. в 06:39
Время откровений. Зависимость.
Я достаю сигарету из пачки. Руки предательски дрожат, и жалобно ноют сгибы локтей. Во рту словно развернулась во всей своей красе Сахара. Все тело словно гудит и дрожит без моего на то согласия. Волны усталости накатывают на меня, чередуясь с приливами энергии.
Я с тоской смотрю на почти пустой зип-пакетик с синеватой пылью внутри. Она осталась только на «стеночках» пакетика.
Губы начинают дрожать. Пересохшим языком провожу по ним. Мгновение — и я судорожно перетряхиваю всё на столе в поисках лезвия. Беспощадно разбираю пакетик, стараясь не потерять ни крупицы столь желанного. Выскребаю остатки на скомканную фольгу, согнутую посередине. Мятая купюра в очередной раз за ночь свернута в трубочку. Зажата в потрескавшихся губах.
Дрожа от нетерпения, подношу зажигалку под фольгу и чиркаю ею. Стёртые об кремень пальцы болят, но мне плевать.
Золотистый, едва крохотный язычок пламени танцует под фольгой. Пыльца начинает пузырится на фольге. Следом появляется тонкая струйка дыма. Жадно втягиваю его в себя, гася зажигалку. Лёгкие начинает жечь, но я всё ещё тяну в себя те оставшиеся крохи дыма. И лишь когда его больше не остаётся, откладываю столь милые моему сердцу предметы. Какое-то время держу в себе едкий дым, с мерзким привкусом. Выдыхаю. Закуриваю сигарету. Постепенно меня начинает накрывать.