В погоне за справедливостью

Разумнее всего было взять перерыв. В конце концов он выступал в качестве прокурора по двум судебным процессам подряд, по итогам которых в тюрьму был отправлен не только его лучший друг, но и единственный член его семьи. Клавьер не сомневался, что все — от главного прокурора до фройляйн Детектив* — поймут такое решение. Кто в здравом уме захочет вернуться обратно в зал суда, который похитил из его жизни двух самых близких людей? Головные боли и небольшие приступы паники, бессонные ночи и дни, проведенные как в тумане — все это можно было бы объяснить стрессом, рабочими моментами, личными проблемами. Но перерыв в работе означал бы новый побег, а Клавьер не был готов к нападкам со стороны журналистов. Он уже совершил эту ошибку однажды. В семнадцать, когда был неуверенным и полным подозрений в отношении представленных им в суд доказательств. В интервью и репортажах, вышедших после завершения дела «Государство vs Энигмар»**, абсолютно все — от Уилла Пауэрса и Макса Галактики до местных детективов и прокуроров — рисовали карьеру адвоката, который искренне верил клиентам и тяжело работал, чтобы докопаться до истины. А вовсе не наследие мошенника. Тогда Клавьер улетел в Европу и не возвращался в зал суда долгие семь лет. Подростковые журналы восхищались его музыкой и осыпали похвалами, тогда как более серьезные издания отмечали его неспособность маневрировать в мире юридической политики. «Вполне ожидаемо от кого-то столь молодого» — отмечали они. Слова «юное дарование» в статьях «Франклин Нью Готикс» и «Таймс» воспринимались скорее как оскорбление. Даже если бы он и взял паузу сейчас, больше не было «Gavinners»***, к которым можно было вернуться. После ухода Дариана все члены группы согласились, что будет лучше завершить их мультиплатиновую карьеру. Музыканты разошлись разными дорогами — большинство вернулось в Европу, где они познакомились, и иногда посмеивались над идеей воссоединиться и дать концерт в будущем. Если Клавьер хотел найти утешение в музыке, ему придется играть самому. Но начинать сольную карьеру сейчас казалось особенно незрелым поступком. Сейчас, когда большинство его мыслей вращалось вокруг основной профессии. И все же большую часть жизни гитара была для Клавьера источником комфорта в тяжелые времена. Верным другом. Только сочинение музыки могло заставить его улыбаться не столь натянуто. Так что нет, в этот раз — никаких побегов, никаких ударов по его репутации прокурора. Он повзрослел. И научился играть по чужим правилам. Улыбка для камеры. Без комментариев. Были ли какие-то признаки, мистер Гэвин? Без комментариев, без комментариев. Каково это быть братом убийцы? О, дамы, не плачьте при мысли о том, что «Виновен по всем пунктам» это прощальный тур в карьере Gavinners. Вы еще услышите немало песен в стиле «Как-вы-спите-по-ночам-зная-что-уничтожили-карьеру-невиновного-молодого-адвоката-мистер-Гэвин». Если бы только муза не ушла. Ночь за ночью сон ускользал от него. Клавьер сидел на кровати с пустыми нотными листами и карандашом наготове; с дрожащими пальцами, занесенным над гитарными струнами, в оглушительной тишине, не способный извлечь ни звука. Его лучший друг, его брат, а теперь и его музыка. Они все предали его. Вместо перерыва Клавьер решил браться за дела помельче. Легкие победы: грабители, пойманные на камеры, драки, произошедшие перед десятком свидетелей, и тому подобное. Он начал строить свою карьеру буквально заново, начиная с самого низа и постепенно поднимаясь выше. Зарабатывал хорошую репутацию. Старался всеми правдами и неправдами избегать герра Форехэда**** и безумных запутанных дел с его участием. Конечно же, они столкнулись в суде. Клавьер, как раз одержал свою седьмую победу в этом месяце: угонщики, оставившие отпечатки пальцев и следы от шин, чьи лица позже были засняты на камеру, когда они остановились на заправке. Пустяковое дело. В это же время, после объявления перерыва в деле об убийстве, Аполло вышел из судебного зала напротив. За ним следом пружинящей походкой спешила Труси — дочь герра Райта, которая быстро поравнялась с ним, с другой нервно вышагивал дёрганый мужчина (вероятно, их клиент). — Прокурор Гэвин, — несмотря на то, что они работали в одном районе, встреча в суде похоже удивила Аполло не меньше, чем Клавьера, — давно не виделись. Как дела? Причёска оставалась неизменной и всё так же стремилась вверх, что всегда делало его лицо слишком открытым. Впрочем, Клавьер разглядел бы его встревожено нахмуренные брови за милю. Он сверкнул своей самой ослепительной улыбкой, при виде которой фройляйн на концертах кричали и тянули руки к сцене. Но в ответ Аполло только неодобрительно поджал губы, сунув руки в карманы.  — О, герр Форехэд, не стоит переживаний. От этого, говорят, появляются морщины. — Клавьер протянул руку и легко коснулся его лба, подобно тому, как много раз делал сам Аполло, когда пытался сопоставить факты и доказательства. Тот вздрогнул. — Ты должно быть не читаешь газет, иначе был бы в курсе, что на моем счету достаточно побед. — Да, я в курсе, — прервал Аполло. Дочь герра Райта и нервный клиент за его спиной потеряли интерес к разговору и двинулись дальше к вестибюлю. — Грабитель музея, наркоделец, родители, которые подрались на детской площадке… они, конечно, заслуживают наказания, но это не твой уровень. Большинство людей обратили бы внимание именно на похвалу в конце этой фразы, и Клавьер исключением не был. Он определенно не собирался жаловаться на то, что Аполло неожиданно высоко оценил его работу. Однако новость, что он следит за делами Клавьера, стала неожиданностью. Он так растерялся, что даже не успел ответить, прежде чем тот заговорил снова. — И я не про работу спрашивал. Не видел тебя ни на одном месте преступления за последнее время. Сначала ты появляешься в каждом моем деле, а потом я не вижу тебя ни на одном из них и даже спросить не могу в порядке ли ты после того, как… в общем, того случая. О, вот оно. Тот самый запоминающийся подход: говорю-прежде-чем-думаю, то, чего так не хватало в последнее время Клавьеру. Адвокаты защиты, против которых он выступал, были лишены этой искры, возможно потому что знали, что их клиенты виновны. В то время как Аполло в суде иногда настолько спешил донести свою мысль, что это стремление порой мешало ему складывать слова в предложения. Клавьер и сам не понял, что начал смеяться, пока не заметил, как возмущенно Аполло сверкнул глазами. — Если в твоем плотном графике вдруг появится свободная минутка, ты можешь навестить мой офис. Как говорится, для тебя мои двери всегда открыты, — улыбнулся Клавьер, — Я в порядке, герр Форехэд, благодарю за беспокойство. Наши дела пересекутся рано или поздно. — Лучше бы это произошло пораньше. Без тебя мне приходиться выступать в защите против Уинстона Пейна, — Аполло опустил плечи и, кажется, поник до самых кончиков волос. — От его визгливых возражений меня посещает желание прострелить себе уши. — Ах, звук визгливых, брюзжащих возражений на максимальной громкости. Не могу даже представить, где бы я мог услышать подобное. Несмотря на возмущенный взгляд Аполло, Клавьер снова рассмеялся и смог остановиться только, когда к ним подошел пристав, чтобы объявить об окончании перерыва. Попрощавшись и пожелав герру Форехэду удачи, Клавьер принялся рыться в карманах в поисках своих ключей. Еще одна победа. Возможно, ему стоит побаловать себя вкусным ланчем. Или можно подождать и пригласить отобедать Аполло и фройляйн. Клавьер начал тихонько напевать себе под нос. Провести утро за спорами со своим старым соперником по поводу того, кто оплатит счет за обед (при том, что только один из них действительно в состоянии заплатить) было бы очень весело. Рука Клавьера застыла на ручке двери в комнату ожидания, где он планировал скоротать время, пока не закончится судебное заседание Аполло. Мелодия, которую он напевал сейчас — что это за музыка? Определенно, не песня Gavinners, но также не похоже ни на что из того, что он мог бы услышать. Он промычал последнюю часть мелодии снова. Нет, это был мотив, который он подобрал прямо сейчас. Новая музыка. Ланч с Аполло можно и отложить. Клавьер практически бегом бросился на парковку, запрыгнул на мотоцикл и помчался домой, напевая мелодию снова и снова, чтобы не забыть мотив прежде, чем он доберется до карандаша и чистого нотного листа. Пора было записывать новый хит.