В погоне за справедливостью

Пока он добрался до дома, в голове сложилось уже два куплета и припев, которые необходимо было срочно перенести на бумагу. Клавьер так спешил найти нотные листы, что едва не забыл снять с головы мотоциклетный шлем. Со временем его невнятное мычание превратилось в слова. Герр. Форе. Хэд. Герр Фо-о-рхэд. Клавьер тихонько напевал прозвище себе под нос в ритме мелодии, разнося ноты на бумаге. Мысль о возмущении, которое отразится на лице Аполло, если он услышит песню в текущей версии, вызывала улыбку. Он записал ноты куплета и припева и попытался сосредоточился на тексте. — Нужно выбросить герр Форехэда из головы, — пробормотал он, быстро нумеруя страницы с нотами. — И начать думать над словами. Клавьер попытался подыскать подходящую тему для новой песни. Что-то связанное с правовой системой? Но, конечно же, Gavinners уже использовали все хорошие идеи. Прокурор, который влюбился в нечестного свидетеля? Пожалуйста — «Любовь с правом на обман». Важность отношений прокурора и полиции? «Запру тебя». Рука Клавьера дрогнула над очередной линией разметки, и он сжал карандаш покрепче. Возможно, ему следует подумать о том, чтобы отойти от тем, связанных с работой. Эта музыка все-таки была только для него, чтобы избавиться от тревожности и хоть немного вернуться в норму после всего сумасшествия прошлого года. Он глубоко вздохнул. Слова. Слова. Нужны слова. В ту же минуту, как лицо Аполло ушло из его мыслей, музыка исчезла тоже. Что ж, если муза решила покинуть его, значит нужно попытаться ее приманить. Он начал напевать мелодию и закрыл глаза в ожидании образов, которые она вызовет. Природа, ветер, океан, пляж — все, что помогло бы почувствовать вдохновение. И ничего. Пустота. В груди появилась знакомая тупая боль. Такая же, как и много ночей подряд, когда он сидел на кровати и мял бумагу в руках, не в состоянии написать ни одной ноты. Теперь, когда ему удалось поймать музыку, неужели слова ускользнут сквозь пальцы, подобно убегающему преступнику? Клавьер встряхнул головой. Нет, никаких плохих мыслей. Всего лишь час назад он чувствовал себя лучше, чем за все последние месяцы. Он встретился с Аполло и поддразнил его совсем как раньше. В мыслях снова промелькнули сведенные брови и то обеспокоенное выражение лица. Детка, не стоит волноваться обо мне. Аполло бы явно не обрадовался, назови он его «деткой», но именно это слово всплыло в мыслях, когда его вроде-как-соперник неожиданно спросил, как у него дела. Карандаш как будто сам по себе заскользил по бумаге, записывая первую строку для будущего аккорда. Идеально. Что еще он мог бы сказать Аполло, если бы у него было больше времени? Я в порядке, худшее позади. Бесконечные воспоминания о прошлом не изменят настоящего. Для него действительно много значило то, что Аполло за него переживал. — Твои же слова выдают тебя, — вслух протянул Клавьер, царапая карандашом бумагу, в попытке как можно быстрее записать пришедший в голову текст. — И если сейчас твои мысли обо мне, то-о-о — Он прервался и позволил себе небольшой смешок, — то в порядке я. В последний раз текст для песни сочинялся так легко, когда он работал над «Серенадой для гитары» с Ламирор. Но тогда, процесс шел немного иначе. Сочиняя ту композицию, Клавьер думал о том, чтобы собрать воедино самые красивые картины и слова, которые Ламирор оживила бы своим исполнением. Сейчас же, он как будто писал послание для Аполло. Чем больше строк он накладывал на музыку, тем ярче проявлялся образ живых темных глаз и забавной всклокоченной прически. Конечно, Аполло не особенно восторгался музыкой Gavinners, демонстрируя это не раз перед самим Клавьером и ничуть не смущаясь. Еще когда они вместе с Труси навестили его за сценой после окончания первой части концерта и исполнения «Моя любовь виновна», отсутствие всякого энтузиазма с его стороны неприятно укололо. Почему что-то, что было так весело сочинять и исполнять на сцене, хоть немного не наполнило радостью жизнь Аполло? Кто вообще выходит после концерта с настолько неодобрительно нахмуренными бровями и поджатыми губами? Несколько позже, уже на судебном заседании, Клавьеру удалось увидеть неподдельную реакцию Аполло на «Серенаду для гитары». Получилось так, что тот забыл отключить звук на телефоне и хотя успел молниеносно нажать отбой, Клавьер, разумеется, узнал первые ноты собственной песни. И тут же забыл оскорбление, нанесенное прежним равнодушием Аполло к музыке его группы. Значит далеко не всё, выходящее из-под пера Клавьера, он считал недостойным. На самом деле то, что ему понравилась именно эта песня (имеющая наибольшее значение для Клавьера за все время существования группы) внушало немалую уверенность в собственной музыке. Клавьер решил, что новая песня будет духовным преемником «Серенады для гитары». Возможно, мелодии недоставало музыкального гения Ламирор, но она приносила ему успокоение, сравнимое только с песнями из далекого детства. Слушая ее, он вспоминал теплые ночи, проведенные в Боргинии за сочинением в гримерке Ламирор; старшую школу, поездки на машине с Дарионом и остальными, когда они бурно обсуждали новые идеи; молодого Кристофа, напевающего колыбельные и гладящего его по спине, пока молнии разрезали небо в окне спальни, забитой плюшевыми медведями разной величины и игрушечными гитарами. Аполло обязательно понравится эта песня. Возможно, сначала его смутит, что песня, собственно, о нем самом, но, несомненно, легкая мелодия и текст, посвященный его доброте, сделают свое дело. Дописав последнюю строку, Клавьер откинулся в кресле, оценивая собственный труд. Нужно опробовать текст. С первых же слов он понял, что это не очередная пустышка. Ни один журнал для прыщавых подростков, из тех, что часто заляпывали изжеванной жвачкой, не стал бы восхищаться танцевальными битами и обходить стороной смысл песни, чтобы сосредоточить все внимание на том, что ее написал бывший член бой-бэнда Он прогнал слова дважды, затем взял свою любимую акустическую гитару, чтобы спеть еще раз. Слова ложились на музыку настолько хорошо, что ему даже не пришлось читать их с бумаги. Они слетали с его губ подобно долгожданному признанию в любви… О. Эта мысль заставила Клавьера притормозить. Возможно, баллада с сентиментальным текстом не лучший способ изменить мнение Аполло о своей музыке. Хоть эти слова и были о дружбе в жестоком мире камер и газетных заголовков, но на фоне мягких звуков гитары, слушатели могли понять все несколько превратно. Если он начнет проникновенно напевать Ты спас меня от себя самого, вряд ли это будет расценено как невинное восхваление лучших качеств его друга. Клавьер ощутил, как энтузиазм слегка угасает. Тогда некоторые слова придется поменять… но песня звучала удивительно хорошо именно в первоначальной версии. Он вздохнул и достал карандаш, чтобы добавить последний штрих: название для его хита. Но прежде чем стертый кончик карандаша смог коснуться бумаги, его телефон издал звук. Сообщение? Клавьер проверил — помяни, дьявола — это был Аполло собственной персоной.       |Мы выиграли. Простая фраза, сильно преуменьшающая его собственные заслуги, ведь он упомянул герра Райта и его дочь. Никаких лишних эмоций, даже восклицательного знака не поставил. Должно быть это было действительное сложное дело. Клавьер ответил сразу же.       |Я не сомневался, ГФ. Стоит отпраздновать. Либо Аполло наконец разжился телефоном с сенсорным экраном, либо стал мастером набора мгновенных сообщений с помощью кнопок. Его ответ был немедленным:       |То есть ты только что сократил мое прозвище? Было не сложно представить, как он повышает голос, высказывая это вслух, будто разрываясь между неверием и возмущением. Но ему не удастся отвертеться от предложения поужинать простой сменой темы.       |Может в 7? Я знаю хорошее место. На этот раз интервал между сообщением и ответом был несколько больше. Клавьер выжидающе прокрутил карандаш между пальцами.       |Ок, но ничего если чуть раньше? Я не успел пообедать из-за с/з.       |Значит поздний ланч. Я заберу тебя. Несколько секунд спустя короткое «Ок» всплыло на экране и погасло. Оставив гитару на диване и схватив ключи, Клавьер быстро нацарапал «Ланч в 3:30» на самом верху заполненного теперь листа, хлопнул дверью квартиры и рванул вниз на стоянку. Он не сомневался, что от вида подъезжающего к зданию суда мотоцикла, Аполло придет в неописуемый восторг.