Прощай.

Он устал. Смертельно устал от смерти за эти дни. Гоняться за невидимым врагом, стараясь совершить невозможное и совершив наконец. Панацея найдена. Город будет спасён. Но что ему город и весь мир, если её не будет рядом? Убежать, но только вместе, таково условие инквизитора и Артемий Бурах решился. Во тьме ночи он ступил на перрон, где ждала его одинокая фигура. Поезд уже пускал клубы пара. - Я рада, что ты пришёл. Здесь вне собора её голос был тише, он не отдавался эхом в высотных сводах, но всё также вкрадчиво трогал душу. - Я рад, что ты дождалась. - Больше не инквизитор. - Больше не эмшен. Я ушёл от своей судьбы. - Мы ушли. Заходи в вагон, я буду следом… Состав тронулся, набирая ход. Какое-то время они молчали. Когда беседуют душами слова не так уж важны. И всё-таки она произнесла это первой. - Я рада, что встретилась с тобой Бурах. Ты особенный человек. Она смотрела на него своими глубокими серыми глазами. Бледная, прямая словно натянутая струна. Сцепив за спиной длинные изящные пальцы, она была похожа на лук готовый к выстрелу, на револьвер, что взвели и взяли на изготовку. С виду как нерушимая кость. Но Бурах слышал сквозь плотную ткань её платья, как учащённо колотится сердце, чувствовал, как кровь пульсирует в венах и нервы звенят на пределе сознания. Он и сам испытывал это. Он хотел объясниться, но голос осип, а слова застряли в горле тяжелым комком. Плоть наливалась, жаждя вырваться на волю. Поезд неумолимо летел через степь, унося их прочь из заражённого города, прочь от навязанной судьбы и надуманных запретов. Мужчина рванул полы её платья и маленькие чёрные пуговички дробью разлетелись по вагону. Аглая прерывисто вздохнула и это был вдох свободы. Артемий потерял контроль. Он срывал с неё одежду, стягивал, рвал на части, наверняка причиняя боль этому хрупкому телу. Впивался жадно губами в нежную кожу. Она запустила пальцы в его взлохмаченные волосы, подалась вперед и прижалась к его запылённой, пропитанной ароматами трав, одежде. Вот оно значение времени, когда мгновения кажутся вечностью, когда секунда ожидания пылает адским пламенем в чреслах. Он подхватил её словно редкий цветок, крепкие мужские руки стиснули белые женские бёдра. Артемий прижал Аглаю к деревянной стенке вагона и одним резким движением вошёл в неё, задыхаясь словно раненый аврокс. И она застонала, так протяжно и сладко, откликаясь на каждое движение, на пульс бьющейся жизни. Стучали колёса состава, пела степь и отзывались на её зов два слившихся в единое тела. И не было прошлого, не было будущего, время остановилось. Обессиленные они сползли на пол, не в силах разъединить объятий. Аглая прогнулась в экстазе жадно хватая ртом воздух. И Артемий, не способный более сдерживаться, излился в её горячее лоно без остатка. Тело била мелкая дрожь, кончики пальцев онемели из-за оттока крови или же от срывающихся в прикосновениях искр. Мир вдруг стал прост до необыкновения, выстроившись в одну уходящую вдаль линию, совпавшую с полотном железной дороги. Аглая припала щекой к его груди, и Артемий крепко обнял ещё за плечи. Возвращение в реальность пришло с ощущением осенней прохлады. Мужчина приподнялся на локте в поисках одежды. Его облачение лежало сваленной горой в углу, а вот с платьем инквизитора уже вряд ли что-то удастся сделать. - Прости. Он растерянно повернулся к Аглае, и она лишь нежно коснулась его руки. - Это всего лишь платье, ваши травяные невесты ходят и в меньшем. Какое-то время потребовалось, чтобы привести себя в порядок. Даже придерживая разорванный ворот руками, женщина выглядела великолепно. Артемий на секунду подумал, что зря поспешил одеться. В это мгновение послышался визг тормозов. Вагон резко дёрнулся и замер. - Почему мы остановились? – в её голосе была тревога. Первый вопрос, на который всесильный инквизитор не знает ответа. - Останься. Я выйду и посмотрю, - хрипло отозвался Бурах. Он спрыгнул с подножки. Высокая степная трава доставала почти по пояса. Глаза слепил свет прожекторов. За офицером стояли фигуры с винтовками наперевес. - Отойдите в сторону, - стальной голос, приглушённый защитной маской. - Я врач, - Бурах старался говорить твердо, но недобрый холодок пробежал по спине. – Санитарная проверка. Есть заболевшие? - Кто с вами? - Моя жена. Как легко дались эти слова, признание перед степью и миром. Артемий смотрел прямо, не сводя глаз с офицера. Он не заметил, как Аглая показалась в дверях вагона, но услышал шелест травы, когда она спустилась к нему. Она не могла оставаться в стороне, она не умела прятаться. Артемий повернул голову и тут грянул выстрел. Девушка осела, прижав руку к кровавой ране в груди. Губы шевельнулись то ли говоря слова прощания, то ли посылая последний поцелуй и прекрасные бездонные серые глаза, перед которыми Бурах трепетал, в которых тонул, закрылись навсегда. - У нас нет больных, - офицер махнул рукой, приказывая конвою опустить оружие. – Вы свободны доктор. Возвращайтесь в город. - За что? – шёпот боли, раздирающей душу. - Нарушение блокады. По поводу инквизитора особый приказ. Повторяю – свободен. Город – это на север. Больше повторять не буду. В какой-то миг Бурах готов был кинуться на них, убить сколько успеет, а дальше будь что будет. Но кто тогда вспомнит о ней? С ним то всё ясно, мясник, потрошитель… Но какими словами помянут её. Он стиснул кулаки, так что ногти до крови впились в кожу. - Вы не доживёте до завтра, - процедил он сквозь зубы.