Принц с пятачком

      Картиан де Майвиль, герцог Аррейский, до первого совершеннолетия был уверен, что ему сказочно повезло в жизни. Любимый племянник короля Гардиара III, правителя немаленького и весьма процветающего государства, один из самых богатых людей континента, потомок славного и древнего рода, лучший фехтовальщик столицы и писаный красавец: чего еще желать? А что в очереди на трон его номер не то двенадцатый, не то четырнадцатый – так оно и к лучшему. Не надо высиживать часами, слушая нудные речи королевских советников, вникать в тонкости государственного управления, и можно не бояться, что любимые родственники прирежут втихаря в темном переулке или подсыпят яд в бокал с вином.       Да и жениться Картиан мог на ком пожелает. У любимого дядюшки куча собственных детей и других племянников/племянниц, чтобы заключить выгодные брачные союзы. А его матушке, герцогине Алисии, которая в свое время стала жертвой подобного брака по государственной надобности и сильно от него пострадала, венценосный братец клятвенно обещал, что неволить Карта не станет. Вот и жил молодой герцог, не ведая забот: кутил с приятелями, дрался на дуэлях, строил глазки мамочкиным фрейлинам и сорил деньгами.       Но в свой двадцатый день рождения он узнал страшную тайну. Оказывается, его папаша не пал геройски в бою, как ему рассказывали до сих пор, а превратился в… кабана! Семейное проклятье! И Карта ждала та же участь, если до второго совершеннолетия он не найдет свою настоящую любовь.       – Да как ты могла скрыть от меня такое?! – орал осчастливленный известием именинник на родительницу. – Почему молчала до сих пор?       – Я не хотела отравлять лучшие годы твоей жизни! – заламывала руки герцогиня.       – А теперь у меня всего пять лет, чтобы найти эту самую настоящую любовь! А если бы ты рассказала раньше, то и времени на поиски было бы больше! – продолжал обвинять матушку юный герцог.       – Карти, этого я и боялась! Мужчины, в особенности такие молодые, как ты, часто путают любовь с постельными удовольствиями. А желающих женить на себе герцога Аррейского больше, чем песка морского. И на пути к этой цели все средства хороши. Много ли ума у тебя было пять лет назад, и даже три года тому? Ты был бы уже женат и имел парочку детей, ничуть не приблизившись к спасению! А затем повторил судьбу своего отца, деда и прадеда! – заплакала Алисия.       – Вот уж чего ты могла не бояться! – выкрикнул взвинченный Карт. – Меня юбки вообще не привлекают! А парень в подоле не принесет!       И только по вытянувшемуся лицу матушки сообразил, что ляпнул сгоряча. Но герцогиня была женщиной мудрой, что в сочетании с щедростью и редкой для придворной дамы порядочностью снискало ей любовь и уважение народа.       – Хм… – заломила тонкую бровь на все еще красивом лице Алисия. – Может, оно и к лучшему. Если на тебе род прервется, то и проклятье… Не хотела бы я видеть, как мой внук превращается в поросенка.       – А я, по-твоему, пусть превращаюсь?! – снова вскипел сын.       – Конечно же нет, Карти! – всплеснула руками матушка. – Все что угодно готова для тебя сделать, ведь ты – мое единственное дитя! Как только узнала о проклятии, стала искать выход. Что я только ни делала! Всех мудрецов и магов просила, но никто… – она горько всхлипнула, – никто не смог помочь. Проклятие Алой ведьмы снять невозможно…       Молодой герцог от изумления приоткрыл рот.       – И как мой предок умудрился перейти дорогу Алой ведьме?       – Влюбилась она в твоего прадедушку. Даже магический брак готова была заключить, но он ее отверг. Сказал, что женится только на той, кто будет его настоящей любовью. Вот ведьма и прокляла весь род до седьмого колена.       Карт едва сдержал нецензурный возглас. Все же при матери использовать матерные выражения… Редким идиотом был его прадед. Это надо такое учудить: отвергнуть брачное предложение Алой ведьмы! Явно жопой думал. А теперь потомкам отдуваться.       – Выходит, ты не была истинной любовью папочки… – вздохнул Картиан.       Герцогиня покачала головой.       – Видят Четверо, я его любила. Настолько, что прощала все похождения. А он оправдывался, что ищет эту самую любовь… по чужим постелям, – горько улыбнулась она.       М-да, Карт был наслышан о подвигах отца не только на поле боя. Завсегдатаи столичных кабаков отлично его помнили и отмечали, что молодой герцог, хоть внешне и очень похож на родителя, да и талант к шпаге унаследовал от него, но вот характером и повадками никак на первого бабника и дебошира страны не тянет. Поспокойнее сынок, чем папаша, видимо, унаследовал матушкину рассудительность.       – Как же покойный король выдал тебя замуж, зная о проклятии?       – Ничего он не знал. Майвили скрывали ото всех. Только после свадьбы твой отец признался по пьянке…       – Может, он пил и гулял оттого, что знал свой конец, – с грустью подумал герцог. – Хотел прожить сколько ему отмерено так насыщенно, как только мог.       – Да, помнится, бабушка рассказывала, что деда убили разбойники, а прадед погиб на охоте, – вслух произнес он.       – Насчет прадеда – истинная правда, – усмехнулась герцогиня. – Он превратился в кабана как раз во время охоты, с перепуга рванул в лес и больше его никто не видел.       – Так может, его потом охотники…       Алисия пожала плечами.       – Прабабушка запретила охотиться в том лесу, но кто знает…       – Вот ужас! А дед?       – Умер не так давно в своем роскошном хлеву, вроде бы яблоком подавился.       – Ты хочешь сказать, что отец… до сих пор жив?       – А что ему сделается? Жрет, гадит, хрюкает, – скривилась матушка. – Можешь навестить его, если хочешь.       Всего через полчаса растерянный Картиан стоял перед просторным загоном, внутри которого обнаружился здоровенный вепрь с тщательно вычищенной шкурой и отполированными до блеска копытами. Заметив его и Алисию, зверюга повела пятаком, размером с ладонь, насторожила уши, а потом хрюкнула не то насмешливо, не то приветственно и потрусила неторопливо к ограде. Не доходя пару шагов до посетителей, кабан остановился, уставившись на молодого герцога маленькими глазками и дружелюбно вращая хвостом. Потом подошел почти вплотную, мотая головой, снова хрюкнул и попытался ткнуть пятаком в руку, которой Карт держался за толстый брус ограды.       Юноша ойкнул и быстро отдернул кисть.       – Ну-ну, – снисходительно произнесла герцогиня, почесывая «супруга» между ушей. – Чего ты как не родной? Поздоровайся с папочкой! Видишь, он рад тебя видеть.       Картиан осторожно просунул руку между брусьев и неуверенно почесал покрытый густой и жесткой серо-бурой шерстью бок. Кабану его прикосновения явно были по душе, потому как он зажмурился, переступил ногами и повернулся, подставляясь.       – Ну, здравствуй, отец… – прозвучало неуверенно, но почти тепло.       – Нет, ты только представь, – размахивал руками вечером того же дня изрядно уже пьяный Картиан, сидя со своим лучшим другом графом Сегрилом д’Эвре в кабаке «Три монеты», – и я стану таким: пятак, копыта, хвост крючком. Хрю, хрю! Свинство!       И он с такой силой грохнул кулаком по столу, что жестяные кубки и бутылки (благо уже пустые) подпрыгнули на дубовой столешнице.       – Ты хоть придешь ко мне почесать бочок, а, Рил?       Герцог обнял за шею графа и притянул к себе, уткнулся лбом в его висок и тихо всхлипнул.       – Ну, не свинство ли, вот скажи? Натуральное свинство!