Милагро

Чонгук крепко спит, обнимая Чимина со спины. Его горячее дыхание направлено прямо в розовую макушку, а иногда и в маленькие ушки, что заставляет тело омеги покрыться мурашками. Всю ночь Чонгук не выпускал его из своих рук, трахая на всех поверхностях этой комнаты. Но даже так, Чимин спал неохотно от ожидания, что скоро Рождество. Девять лет назад, когда Милагро представили народу, как первого омегу Тарока, он попросил Чонгука создать праздник в их стране, который будет преддверием нового года. Это зарубежный обычай, о котором узнал Пак из книг, но он так сильно впечатлил омегу, что тот не смог удержаться от просьбы к своему супругу. Чонгук поддержит любую прихоть своего омеги, поэтому теперь Тарок уже несколько лет отмечает новый праздник. Основным его посылом является лучшее времяпровождение со своей семьёй. Праздник отличается от всех остальных стран, а всё потому что в Тароке мало верующих. В этот день у всех выходной, и все свободные минуты тратятся на родных и близких. — Чонгук, вставай! Уже шесть! — заметив на часах шесть утра, омега подскакивает и пытается выбраться из крепкой хватки. — М…нет, — голос у Чона охрипший от сна, но силы он не растерял, поэтому в ту же секунду притягивает Пака ближе к своей голой груди, зарываясь пятерней в его шелковистые розовые волосы. — Это единственный день в году, когда я могу поспать до семи. Дай Королю насладиться этим моментом. Чон хаотично мажет губами по лицу Чимина и чмокает его в пухлые губы. — Хорошо, десять минут, — Чимин лежит на спине, смотря в одну точку, и про себя считает секунды. Этот день для него дороже, чем день рождения, поэтому усидеть на месте так сложно. — Пока дети спят, мы можем полежать и подольше. — Одиннадцать минут? — Нет, — альфа усмехнулся и с новой силой обнял омегу, пустив по лёгким запах сладкой вишни. — Не торопись, мы всё успеем. Через сорок с лишним минут Чонгук встаёт с постели и прямо нагишом идёт в сторону, где лежат свободные штаны. Чимин не может оторваться от сильных мышц на теле, которые словно перетекают под кожей от любых действий. Загорелая кожа и тёмные длинные распущенные волосы до носа — слишком сексуальны. — Подбери челюсть с пола, и пойдём в купальню, — Чонгук возвращается со своей рубашкой и надевает её на Чимина. — Я не смотрел. — Конечно нет. Ты пожирал меня взглядом, — Чонгуку нравится это детское смущение на лице Пака. Особенно ему нравится заставлять его смущаться. — Пойдём. Чонгук подхватывает на руки омегу и идёт в направлении к выходу. — Я сам! — Чимин пытается самостоятельно встать. — Сегодня рождество, все у себя дома. Не волнуйся, — на месте стоит только охрана, а все остальные дома со вчерашнего вечера. Даже Биэк, который всегда рядом с детьми, раз в году, на два дня, уезжает к себе домой. Чимин не приемлет показывать свои романтические отношения с Королём на публике, и альфа это знает, поэтому успокаивает его в ту же минуту. Купальня готова ещё со вчерашней ночи, ведь они напрочь забыли об этом. Вода тёплая и расслабляющая. — Сегодня нам надо успеть поднять детей, приготовить с ними печенье, украсить наши комнаты, разнести гостинцы войнам, которые остались тут, и сходить вечером в город! — не передать словами, как омега счастлив, и это действительно завораживает сознание Чонгука. — Почему ты такой резвый? Сегодня ночью ты вроде отдал все свои силы, а сейчас ведёшь себя так, словно этого и не было, — Чонгук подплывает к омеге и обнимает того со спины. — Ну… — почувствовав горячее дыхание на своей щеке, ухе, а после и шее, Чимин замялся, будто в один миг он весь сдулся. — Давай немного её умерим, — Чонгук обходит омегу и, взяв его за талию, садится на бортик. Прикосновения нежные и безумно желанные, а этот запах алкоголя заставляет терять голову. Чимин сам льнёт на все эти прикосновения и подаётся вперёд, начиная тереться о член Чона, а тот лишь рычит на это, сжимая ладонью попу омеги. Пак стонет и сам обследует мужское тело, пуская через подушечки пальцев сильные мышцы. Омега выгибается и стонет в глубокий поцелуй. — Стой, — Чимин будто просыпается от сна и отодвигается. — Дети. Их надо разбудить. Чонгук нехотя отпускает чудо со своих рук и также идёт к чистой одежде. Он не забыл о детях, просто потерял счёт времени, а уже действительно пора их будить.

***

— Па! Смотри, какой отец смешной! — Минхо бежит к Чимину и показывает пальцем на сидящего невдалеке Демона. — Пхахахаха, — Чимин вместе с Бонхва отрываются от развешивания звёздочек и заливаются смехом. Такой серьёзный образ Короля и завязанная красная ленточка с бантиком на голове выглядит очень забавно. Его грубые черты лица и, кажется, всегда напряженные мышцы, вместе с милым украшением смотрятся крайне несовместимо. — Отец, ты выглядишь достаточно мило, — смеётся Бонхва, хотя Чон просто сидит на полу и вырезает снежинки вместе с маленьким наследником его империи, который, кстати, прямо сейчас просто смеётся в другом конце комнаты. — Минхо, тут есть розовая ленточка, иди сюда, — Чон машет атласной ленточкой и игриво ухмыляется. — Неееет, на сегодня я стану главным альфой папы, поэтому стань на вечер подружкой для Бонхва, — маленький альфа опять смеётся, ведь отец в шоке приподнял брови на такое заявление. Только что он прямо сказал, что забирает себе Милагро, а Чон станет омегой-другом для Бонхва. — Прости, но у папы только один альфа, — глупо ревновать к ребёнку, но Чонгук ничего не может поделать с сущностью доминирующего, чистокровного альфы. — Почему это? Я тоже его альфа. Да, папа? — Минхо уже достаточно подрос, ведь ему уже пять лет, но он всё ещё мал, чтобы знать правду о парах между слабым и сильным полом. — Конечно, ты мой альфа, — Чимин садится рядом и гладит своего сына, замечает за его спиной закатившие глаза Чонгука. — Вы мои два самых главных альфы. — Нет, должен быть один. Так говорил Хваёнг, когда с Бонхва разговаривал. — Что там сказал Хваёнг? — вдруг меняется в лице Чон. Король Валлы не так часто приезжает со своей семьёй, и чёрт знает какие там опять перепалки у самых главных задир двух империй. — Минхо, ты же обещал не говорить! — Бонхва резко заволновался. — Чон Бонхва, мы как родители имеем право знать и дать верный совет. Чонгук с серьезным голосом и лентой на голове никак не вяжется, но это всё равно хоть как-то разбавляет обстановку. Минхо смотрит то на брата, то на отца и всё же решает молчать. — Ну… — начинает маленький омега. — Он сказал, что хочет в будущем создать такие же крепкие отношения со мной, как наши семьи. И…чтобы он стал моим альфой. — А я говорил! Эдин и Биэк будут в шоке! Господи, как долго я этого ждал! — у Чимина в голове колокола бьют вовсю. Да, Бонхва и Хваёнгу по восемь лет, но он с самого начала верил, что они истинная пара. Его догадки спустя столько лет наблюдений подтвердились, и это просто захватывающее чувство. Что не сказать о Чонгуке. Новость о том, что какой-то там наследник целой империи, сын самого Короля Валлы и по совместительству друга Чона, решил положить глаз на его маленького омегу, совершенно не радует. — Вам восемь лет, никаких встречаний! Я против, и вообще, вам ещё сказки на ночь читают, а вы про «создать семью». Чонгук откровенно в шоке. Он недавно мыл им попы после их ночных похождений по-большому, а уже вон как выросли. Бонхва два года назад только пошёл в начальную школу, а тут уже кандидат на его сердце нарисовался. — Когда они подрастут, то станут шикарной парой, — мечтательно произносит Чимин. — Нет. — Да ладно тебе, Хваёнг-хороший. Вдобавок он с рождения знаком с Бонхва, — Чимин видит это беспокойство в глазах мужа. — Я подумаю об этом, — Чон наслышан о том, что они до сих пор спорят и дерутся, поэтому он боится, что такое отношение может продолжиться в будущем. Как бы там не было, но Король голову может свернуть сыну Намджуна, если тот всерьёз обидит омегу. — А мы украсим твой кабинет? — Минхо опять идёт к отцу и берёт его вырезанные снежинки, которые потом подносит папе. — Конечно украсим, — вешая очередную мишуру, со смешком отвечает Милагро. Он знает, что место, где Король решает вопросы империи, всегда сдержанно, словно с иголочки, но именно на Рождество, оно становится милым. — Я не смогу вам отказать, — Чон принимается развязывать ленточки, вспоминая, что это идея с самого начала была его семьи. Он не против, может совсем немного, но этого альфа ни за что не скажет. Если это принесёт им радость, значит и он будет счастлив. Через два часа они направились на кухню, где стали готовить вкусное печенье и пирожные со сливками. — Гуки, — Чимин быстро подходит к мужу. — Надо резать дольками. Положив свою ладонь поверх другой, омега начал резать яблоко в нужном направлении. Чонгук улыбается на это. Его супруг действительно шикарен во всём, и он гордится этим. — Папа! Помоги и мне тоже! Минхо актёрски делает вид, что не понимает, как лепить из теста основу для пирожных и нетерпеливо ждёт, когда же к нему подойдёт Милагро. — Ты всё прекрасно знаешь, маленький засранец, — Чонгук сразу реагирует на эту издёвку сына. — Уже с пелёнок лепил печенье. — Вот вырасту и смахнёмся! — с азартом отвечает наследник Тарока. — Давай сейчас. Минхо немного скрутил губы трубочкой и нахмурил брови от такого заявления. Отец настоящий доминантный альфа, а он пока даже запахов не чувствует, не говоря уже о клыках. — А я не боюсь! Папу и Бонхва всегда буду защищать! Минхо хватает один орех с тарелки и кидает его в отца. Тот, как будто на поле боя падает, схватившись за место удара и жмурясь от «боли». Маленький альфа победно смеётся, смотря на своего поверженного противника. Бонхва с Чимином спокойно готовят на другой стороне кухни, наблюдая за этим представлением. Если посмотреть на детей вместе, то можно заметить какой Минхо спокойный, а Бонхва, наоборот, не может усидеть на месте. Но когда они всей семьёй собираются вместе, темноволосый альфа становится более открытым, а маленький омега, наоборот, успокаивается. — Дорогой, ты замешал сливки? — эту сложную работу доверили главе семьи, потому что тут нужны сильные руки. — Да, — Чонгук ставит на стол миску с взбитыми сливками и садится рядом с Чимином, напротив детей. — Начинаем всё это соединять. Гуки, сначала надо взять кусочек теста, посыпать мукой и раскатать, — Король действительно слушает внимательно, всё-таки напортачить не хочется. Да и как он выяснил, готовка его успокаивает. — Добавляем внутрь ягоды и сливки, после заворачиваем тесто. На примере Чон понимает быстрее и уже вовсю входит в процесс. Дети тоже вносят свою лепту, но их также забавляет придуманная только что игра. — Бонхва! — Минхо вытирает рукой сливки, только что попавшие на его ханбок. Омега с вишнёвыми волосами взял ложку со сладостью и, как будто это рогатка, пульнул содержимое в брата. — Ахахахах, да ладно, в готовке все пачкаются! — Ах так, — началась бойня в виде главной цели: кто сильнее измажет другого. — Дети, успокойтесь, это же всё-таки продукт… Чимин прикрыл глаза, потому что сливки, которые летали по всех кухне, попали ему на лицо. — Ой… — Так, — Чимин открывает глаза и, не найдя салфетку, продолжает так, как есть. — Я сейчас пойду умоюсь, а вы дружно тут всё уберете. Да? — Да, па, — Минхо с Бонхва осматривают помещение и тяжело выдыхают, здесь куча бардака. А вот Чонгук надолго выпал из реальности после увиденного. Какой же Чимин сексуальный с этими сливками на лице. Слишком вызывающе, чтобы похабные мысли не полезли в голову. В памяти сразу всплыли те ночи, где Пак отсасывал ему, и сперма так же красиво блестела на его милом личике. После чего тот просил больше, продолжая облизывать свои блядские пухлые губы. Ещё и сегодняшняя ситуация, где им пришлось прерваться на самом интересном, подливает масла в огонь. «Черт… У меня встал.» Чимин вышел, и дети сразу начали убираться. Пользуясь этим, Чонгук незаметно подошёл к двери. — Я помогу папе. Не торопитесь с уборкой, — с этими словами он быстрым шагом начал догонять Милагро. Чимин в их общей небольшой купальне на третьем этаже моет лицо, упираясь ладонью о раковину. Сегодня он сделал макияж в честь праздника, и чтобы его не испортить, Чимин внимательно смотрит в зеркало, поправляя некоторые детали. — Боже, напугал! Пак сильно дёргается, как только в отражении замечает Чонгука. Ничего не говоря, он подходит к омеге и, разворачивая его, целует. Так глубоко и настырно, что розоволосый на миг теряется. Большие руки сразу начинают блуждать по вишнёвому телу, пытаясь унять свою жажду. Эти пухлые, сладкие губы Чонгук никогда не отдаст. Весь Пак Чимин принадлежит только ему, и не дай воле Аида кто-то захочет его забрать. От этой мысли Демон зарычал и сильнее прижал к себе маленькое тело. — Гуки, дети ждут, — Чимин изо всех сил пытается скрыть стон от приятных поцелуев на чувствительной шее. — Я им сказал убирать медленно, — между делом кидает Чонгук, продолжая упиваться желанным запахом. — Но… — Я сделаю всё быстро. Сняв с омеги ханбок, Чон развернул того обратно, уперев его животом о раковину. Развязав свою одежду, альфа не стал тратить времени на себя и резко вошёл в Пака, от чего тот сразу прогнулся в спине. — Ах… Чон-и… Король каждый раз рычит на милые прозвища от своего омеги, и это тоже не исключение. Сжимая мягкую попу, Чонгук вбивается в податливое тело, которое так приятно двигается навстречу. — Мой, — совсем тихо прошептал альфа в покрасневшее ухо. Так мило, что омега каждый раз краснеет, будто в первый, а всё потому, что Чимина никто так не возбуждал, как его альфа. Даже мысль об их близости заставляет всё скрутиться внутри. Резкие толчки и блуждающие руки, которые приносят массу удовольствия, заставляют розоволосого кончить слишком быстро. — Я больше не могу… — Чимин скулит, как брошенная собачка, потому что Чонгук так и продолжает его трахать, не смотря на то, что омега получил свою разрядку. — Я хочу кончить тебе на лицо. От такой просьбы Пак совсем растерялся. Повернув голову, он заметил чёрный до чёртиков взгляд Чона, его длинные, завязанные в хвост волосы, и капельки пота на лбу и шее. Слишком сексуально и прекрасно, чтобы быть правдой. Он не ждёт ответа и просто садит Чимина на колени, продолжая надрачивать себе рукой. Омега не смог сдержаться и взял член в рот, продолжая подстраиваться под темп Демона. Пак очень старается: проводит языком по всей длине, делает вакуум щеками и заглатывает очень глубоко. Размер у Чона что надо, но Пак уже научился, и теперь не задыхается как раньше. От этих пухлых губ и такого развратного Чимина альфа кончает прямо на покрасневшее лицо. — Самый красивый, — Чонгук приподнимает омегу и усаживает его на тумбу рядом. — Ноги держат? Король знает, что каждый раз после секса омега не может нормально ходить, потому что всё тело дрожит, а ноги не слушаются хозяина. Чимин мотает головой и закусывает губу от смущения, ведь лицо до сих пор не вытерли. — Мой макияж однозначно испорчен. — Ничего, ты и так красивый. — Я не буду так ходить весь день. — Я говорил про тебя без макияжа, маленький извращённый омега, — Чонгук ухмыляется, будто ребёнок радуется от таких мыслей, которые посещают его Милагро. — Я тоже говорил про это, — Пак театрально отворачивает голову, но даже так прекрасно видно, как тот превратился в «помидор». От этого Чонгук засмеялся. — Хорошо, давай умоем тебя и пойдём обратно. — На сегодня всё? — В смысле? А ночь для чего? — Для сна! — Сон для слабаков.