Бэби-бэби-Мол

Третьи сутки Мол не спал. Не в смысле — совсем. Он не спал в своей кроватке, а вот на руках у сенатора — очень даже крепко. Похрюкивающий во сне и сопящий ребятенок завозился в пелёнках, когда сенатор нерешительно привстал с места, чтобы уложить его обратно на положенное место дислокации. Но хрен бы датомирский там стоял. Малыш Мол душераздирающе всхлипнул, уткнулся носиком в грудь Палпатину и, довольно облапив его, снова уснул. У Палпатина нервы были стальные, но не настолько, чтобы выдержать это глумление над собой. Сломанных дроидов-нянек из его дома выносили пачками: маленькому вредному забрачонку они почему-то очень не нравились, так что, разбивая их до неремонтопригодного состояния, юный ученик гулил и вопил до тех пор, пока сам Сидиус не возьмёт его на ручки. Мол любил голубое молоко тала-сирен, но не воротил нос от каши с тыковкой, а вчера попробовал детское печенье — Палпатин подкупил им ученика, выцыганивая себе десять минут тишины. На личико малыша опустилось благоговение, когда он сунул в рот печеньку — и принялся мусолить ее, будучи пока ещё беззубым забрачонком. Он сидел у подушки в кабинете Сидиуса, прямо на его кушетке, ручкой теребил страницу биографии Дарта Сиона — и играл в незаряженный импульсный бластер… Палпатин тихонько держался за голову и думал, что ученик, возможно, в раннем и неосознанном возрасте таки прикончит учителя… — Мой л-лорд! — возопил он и подскочил в кресле, когда пред ясны очи явился Дарт Плэгас, с подозрением покосившийся на ученичка. — И незачем так кричать, — спокойно сказал муун, складывая на груди руки, покрытые широкими рукавами чёрной накидки. — Я прекрасно тебя и так слышу, передатчик наконец починили… Что нового, мой ученик? Сидиус Силой задвинул юного будущего грозу всея джедаев за подушку — и начал докладывать, параллельно обливаясь потом: Мол очень активно чесал лоб о подушку и усиленно чмокал печеньем. Сидиус исправно докладывался: учитель и ученик продолжали традицию Дарта Бэйна и усиленно разрабатывали Великий план, лелея надежду послать ко всем забракам орден храмовников далеко и надолго. Однако сейчас Дарта Плэгаса слегла понесло: во Внешнем кольце у него возникли некоторые проблемы, и он отрывался на уже не столь юном, но всё же ученичке, занудствуя: — Сначала, Дарт Сидиус, ты должен получить власть над собой… — вещал он. Тем временем, забрачонок скумекал, как сорвать с себя подгузник. Подгузники он в принципе всеми сердцами ненавидел, очевидно, предпочитая варварскую наготу, чем некое подобие прикрытости. Сидиус видел в большое и тщательно полированное дроидами зеркало по ту сторону голограммы учителя, как малыш Мол старательно выпихивает мокрый подгузник пяткой из-под подушки, после чего умиротворенно вздыхает. Сидиус закусил губу. Он уже усвоил привычку ученичка вздыхать, когда тот писает… Сидиусу было интересно, когда станет легче. Закончив с учителем, держа малыша Мола в одной руке и поручая дроиду отчистить диван от следов мокрого преступления второй рукой, Шив Палпатин думал, что ни один, даже самый потрясающий ученик, в будущем не стоит того, чтобы так унижаться. — Так что послушай, ты, — прошипел он и тряхнул Мола, перехватывая его подмышку. Забрачонок пикнул и сунул остатки печенья в рот, испуганно поглядывая глазёнками на учителя, — ещё одна такая выходка, и я лично сотру тебя в маленькую кучку датомирского пепла! Слава Силе. Малыш хлопнул глазами и успокоился. Он уж думал, будут печенье отнимать…

***

— Папа, — достаточно чётко произнес забрачонок в два годика. Он сидел в позе умиротворённого ворнскра, какой научил его Сидиус — ноги скрестил в лодыжках, коленочки раздвинул, а спинку старался держать прямо. Разумное личико осветилось радостью, когда он заметил, что рыжеволосый мужчина оторопело отстранился от документов. Падд буквально выпал из тонких белых пальцев, и на лице Палпатина проявились красные пятна. Он изумлённо покосился на юного наглеца, который посмел изречь это, и прошипел: — Ты что сказал?! Повтори! Малыш Мол обрадованно зажмурился. Его будут хвалить, однозначно! Он не раз бывал с дроидом-нянькой на детских площадках и, вслушиваясь во взрослые разговоры, сообразил, что рано говорящие дети нравятся своим родителям. Так что забрачонок с готовностью набрал в грудь побольше воздуха, от удовольствия поджал пальчики на ногах — и выдал: — Папа!!! Получилось ещё громче и ещё ужаснее, так, что Сидиус подскочил на месте. Голубые глаза стали вконец круглыми, и он рявкнул: — Замолчи, Мол! Малыш был непонятлив и игрив, как котёнок. Он весело наклонил голову с пробившимися маленькими рожками набок, и застенчиво прошептал: — Папа… О Сила, помоги, Дарт Малгус! Сидиус застонал, прикрыл глаза рукой и потер высокий лоб аристократической изящной рукой. Нет, это же невыносимо. Сколько всего он натерпелся за два года, а теперь ещё и это?! Дарт Сидиус очень живо, в красках, вообразил, как юный Мол шустро бегает по его особняку и направо и налево выкрикивает «папа»: чудная картина заставила ситха слегка обозлиться. Правда, сперва он всё же решил всё объяснить Молу как положено, без истерик, несмотря на то, что ситуация была подбешивающая. Он присел на корточки перед ребёнком, вскользь и холодно улыбнулся ему — и пояснил:  — Послушай, мой юный ученик. То, что я сейчас скажу, очень важно. Мол приподнял на него серые глаза, в которых явно теплилась надежда, что его сейчас будут хвалить. Активно. Палпатину на секунду даже стало жаль: мальчишка явно старался ему угодить. Но жалость прошла моментально, и ситх жёстко продолжил: — Больше не зови меня так, Мол. Ты должен с самых малых лет осознать: то, что произошло с тобой, означает, что у тебя больше нет ни отца, ни матери. Ты был рождён ими пустым сосудом для Силы, чтобы вырасти и стать моим верным помощником, моим оружием, послужить Великой цели и Великому плану, и если ты этого не способен осознать пока, ты осознаешь позже. Но больше не зови меня так, этого слова для тебя не существует. Понял? Мол задумчиво надул губки. Глаза на миг опечалились, он опустил их вниз… после чего озорно поднял и пролепетал: — Папа?! — О Сила! — застонал Дарт Сидиус. Он пояснял мальчику и так, и этак. Через нет, нельзя и запрещаю. Но тот никак и ничего не желал понимать! Твердолобый забрачонок лепетал и лепетал, так что Сидиус в конце концов не выдержал. Руку рванул вперед, сжал ее в кулак — и прорычал, впервые в жизни применяя Силу против ученика. Ребёнок поднялся в воздух, полупридушенный захватом Силы, и также впервые — сегодня для них обоих это был именно такой вечер — в его взгляде мелькнули понимание, что все серьезно, а еще — страх и… обида? Сидиус приподнял его невысоко над полом, вглядываясь в глубокие, поблескивающие серые глаза, обрамленные короткими ресницами и кажущиеся еще более яркими из-за алой кожи. Он испугался и задергался всем телом, замолотив ногами воздух. Сидиус держал его так не дольше пяти секунд, а когда отпустил, Мол брякнулся на ковер и тут же разревелся. Ему было страшно и больно, но больше всех — всё же обидно, ведь он ожидал, что похвалят, а не накажут. Ревел он долго и не успокаиваясь, даже когда дроид-нянька увез его под присмотром в отдельную комнату, прочь из кабинета хозяина, чтобы не мешать ему работать. Сидиус, слушая удаляющиеся детские вопли, задумался. Проворачивая в руке грифель от пада, он покусал губу, как делал, когда нервничает, и вспомнил вдруг, как он маленьким называл отца. Воспоминание было таким неприятным, что он раздраженно отложил пад в сторону. Работа не задалась… … Малыш Мол всё же уснул, хотя и после знатной истерики. Он лежал на матрасике в пустой комнате, в которой был лишь ковер, его худенькая постель и вдобавок — стол для занятий, и больше ничего. Тихо, приоткрылась дверь отсека, и Сидиус вошел внутрь, с высоты своего роста глядя на фигурку ребенка, которая клубочком свернулась под одеялом. Ему предстоит многое узнать и многому научиться. Дело, ради которого Сидиус его взял на воспитание, слишком серьезно. Ему не нужен ни сын, ни воспитанник, ни друг, которого он мог бы вырастить сам: ему нужен был лишь ученик, достойный, преданный и сильный, только и всего. Дарт Сидиус сурово нахмурился, решив, что с этого дня он будет безжалостен. Он слишком много потакал малышу, ссылаясь, что пока тот слишком мал и ничего не понимает… он форс! Вон, детишки забрачьего клана Шикаройя с младенчества спят в плоских колыбелях, приучаясь к чувству баланса и умению идеально падать в любых обстоятельствах. А он тут с учеником миндальничает! Отныне всё будет по-другому! Дарт Сидиус развернулся и пошел к выходу, преисполненный решимости. И на короткий миг запнулся, когда занес руку над панелью, услышав за спиной детский голосок, которым Мол во сне тихонько прошептал: — Па-а-апа…