Бэби-бэби-Мол

      

Шив Палпатин, набуанец-мужчина средних лет, среднего роста и опять же достаточно среднего телосложения, был человеком… как бы… ничем внешне не цепляющим. Привлекательный и приятный, но не настолько, чтобы пользоваться немыслимой популярностью у женщин. В меру мужественный, но совершенно ясно — не воин. Холёные длиннопалые руки говорили о том, что трудится он в основном интеллектуально. Проницательные голубые глаза свидетельствовали опять же о его незаурядных умственных способностях. Рыжие волосы были гладко зачёсаны назад, коричневый костюм из дорогой ткани сидел на нем идеально. Но сейчас всего Палпатина скрывал в тон костюму коричневый плащ, ниспадающий складками в пол, а голову его покрывал глубокий капюшон. Он пристально наблюдал со спущенных сходней космического корабля, приземлившегося ночью в каменной пустыне Датомира, за невысокой ведьмой, чья бледная кожа была покрыта алыми редкими татуировками. Такая же алая маска на лице украшала ее серо-голубые глаза. Подбородок был также покрыт острым рисунком. Голову ее покрывала длинная ткань, и Палпатин, зная некоторые особенности датомирок, догадывался, что она покрыла голову в траур по кому-то. Но не прекрасная девушка интересовала его в эту ночь. Вовсе не она, а то, что было в ее бледных руках. Объемистую корзину, сплетенную из местных жестких растений, схожих с набуанскими осокой или камышом, ведьма нежно прижимала к груди, и на лице ее, закаменевшем в горестном выражении, все же отразилась отчаянная решимость, когда она направилась к кораблю и поднялась по сходням. Молча, ведьма склонилась перед ситхом, все ещё не в силах расстаться с драгоценным грузом. И, тихо и почти незаметно, она в последний раз коснулась темными алыми губами крышки корзины, запоминая запах младенца. Глаза Саро. Прикосновение к шелковистой щечке сына. И передавая наконец корзину ситху. — У него уже есть имя?.. — Тихо вопросил Палпатин, бесстрастно глядя на молодую ведьму. Она уже торопливо сбежала по сходням, будто боялась передумать и забрать ребёнка, но все же преодолела себя… и, обернувшись через плечо, вдруг неожиданно светло для датомирки обернулась — и сказала: — Его зовут Мол, мой лорд. И он будет отлично служить вам. О… Палпатин надеялся на это. Он ушел глубже, исчезая на звездолёте, и Кайсина проводила глазами медленно удаляющуюся серебристую точку, которая уносила плоть от ее плоти в космические дали. — Будь свободен, — прошептала она своему сыну, который сейчас сладко посапывал в своей колыбели, не подозревая, в чьи руки он только что попал. Сама же Кайсина поторопилась назад. Прошли уже сутки с момента смерти Саро. Она хотела омыть его тайком украденное тело и похоронить, но не в безымянной общей могиле, как всех братьев ночи. Кайсина приготовила для него особое место. Саро бы там понравилось… среди скалистых ущелий и каньонов, возле красных горных гряд. Земля там жесткая, но ее это не пугает. Улыбнувшись, точно в ожидании свидания с любимым, она двинулась к поселению ведьм…

***

Тем временем, Шив Палпатин заложил курс на Корусант, перед тем опустив корзину на металлический стол, и отвлёкся на пульт управления, задумчиво меняя на нем кое-какие параметры. Вдруг его обуяло любопытство. Он ведь так и не посмотрел на своего потенциального ученика. Даже если ребёнок его не устроит, не беда — он вырастит из него личного убийцу. Палпатин многое читал о ситхах древности — и слышал от мастера Плэгаса — и знал, что те предпочитали иридонских забраков пуще прочих рас. Забраки были гордыми, воинственными и сильными — лучшими воинами, каких можно было заполучить. Но в то же время, они сочетали невероятную верность своему владыке с собственной страстностью. Темная сторона была их природной стихией. Ситхи покупали таких искусных воителей за баснословные деньги. А ему забрачонок достался случайно! Более того, он владел Силой! В этом Палпатин был уверен: он ощущал это существо в Силе и оценивал его потенциал как… волнующий и многообещающий. Понятно, почему его мать связалась с Палпатином лично, выйдя на него по своим каналам — и умоляя забрать сына с Датомира. Конечно… в противном случае, Тэлзин выпила бы из него всю Силу, а ребёнка сделала бы обычным братом ночи. Скривившись, сенатор подошел к корзинке и провёл ладонью по ее круглому боку. Медлить он не стал и откинул крышку, под ней видя… Маленького, только что родившегося забрачонка. Алого, как ситхский клинок, и покрытого естественным рисунком чёрных, контрастных татуировок. Хорошо. Это хорошо. Благоприятный знак, — подумал сенатор, критическим взором окидывая ребёнка. Малыш мирно спал, раскинув ручки. Он был ещё сморщенным, с широким носиком, на кончике которого была чёрная татуировка, отчего забрачонок походил на манка-котёнка. Выпуклости на голове обещали однажды стать роскошной короной. Пухлые щеки и в целом крепенькое телосложение (Палпатин себя поправил: скорее, тельцесложение) говорило о его физическом здоровье. Это был в целом очень симпатичный бутуз в коричневых пеленках… которые… Палпатин принюхался… определенно уже стоит поменять. Вот ведь зараза. Палпатин скривился и подозвал дройда-няньку, которого приобрёл специально для этих целей, и задумался, отойдя в сторонку. А как вот, интересно, сообщить о воспитании одарённого ребёнка Хэго Дамаску, иже Дарту Плэгасу? Поджав губы, ситх думал так и этак, пока не подпрыгнул на месте от внезапного баммм! за спиной. Обернувшись, он изумлённо застыл. Дройда отнесло к противоположной стене и разбило до неремонтного состояния, буквально сплющив о стальную обшивку. Палпатин с возросшим интересом взглянул на колыбель, где тихо захныкал младенец, и подумал: а подарок хорош. И даже очень! Одно лишь плохо. Дройд был только один… Сколько там лететь до Корусанта? Два часа в гипере? Палпатин отмахнулся. Младенец потерпит, а там его передадут в руки новых дройдов. Конечно, забрачонок хныкал, и весьма громко, но Палпатин — ситх, один из великих темных лордов. Как будто он не потерпит два часа детского хныканья.

***

Двадцать три минуты спустя. — Да что за проклятье, — взвыл Палпатин, пытаясь с помощью Силы удержать ребёнка, подгузник с небольшим подарком от маленького будущего зла, и вместе с тем — запеленать рогатое исчадие датомирского Ада. Пеленка не поддавалась, ребёнок вопил так, что разрывались барабанные перепонки, а рыжая прическа подрастрепалась. Палпатин сражался с вредным мальцом не только физически (хотя и признавал, что противник его был мал и несерьёзен), но и в Силе. Подгузник порхал в воздухе, норовя вот-вот сверзиться на Палпатина. Наконец, взяв ситуацию в руки и совладав со всеми трудностями, Шив усилием мысли — а иначе не быть ему ситхом и сенатором! — запеленал кое-как забрачонка, который смотрел на него прищуренными серыми глазами. Не мигая. Для ребёнка это был очень странный взгляд, сверлящий и неприятный, и Палпатин поёжился, вообразив, что однажды этот малец вырастет в здоровенного рогатого мужчину и будет сверлить его таким же неприятным, жутким взглядом, только ещё и желтым, как у любого ситха. После смены пелёнки, ребёнок, вопреки ожиданиям, не успокоился, и решил Палпатину показать, кто в их тандеме главный, поскольку хныкать прекратил, но начал орать. Орал он ещё неприятнее, чем хныкал. Беззубый ротик так и вопил «уваааааааааа», от которого хотелось повеситься — и возможно, прямо в эту секунду будущее всей Галактики было бы предрешено, поскольку Палпатин не выдержал бы ещё часа таких же диких воплей… Как вдруг он вышел в воздушное пространство Корусанта и увидел планету-мегаполис в иллюминаторы. Под дикий рёв неистового младенца, Палпатин едва не кинулся целовать вид на Корусант через стеклопласт. — Скоро уже прилетим, маленькое чудовище! — прорычал он, глядя на сучащего ручками и ножками голодного забрачонка. Откуда большому и глупому ситху было знать, что ребёнок просто хочет есть?! Есть — и на ручки. Забрачата вообще были ласковыми, как котята, и на ручки просились с завидной частотой, так что Палпатин ещё не знал, на что себя обрёк. Но к Корусанту уже подлетал, а значит, был готов вступить в неравный бой с будущим учеником…