Ева за семью печатями

Авионы пели и перекрикивались. Туманные вихри обхватывали пикирующие машины холодными руками, Ласель дышал через раз, и чувство свободного падения раскатывалось по каждой клеточке тела. Эйфория становилась все сильнее. За прозрачной преградой люнеты мелькали ярусы, сливаясь в ленту фантастических огней. Вихрем пронеслась группа красно-белых турбиллионов, явно спешащая на вызов. С длинного причала двадцатого яруса стартовала тяжело груженая баржа. На пятнадцатом ярусе происходило какое-то светопреставление. К десятому иллюминации стало значительно меньше, на пятом раскинулись технические джунгли, где даже на скорости можно было увидеть, как бесконечно обновляется Вильнёв – механические лапы двигались в лихорадочном темпе, монтируя что-то на ходу. Ласель успел скомандовать люнете произвести запись, чтобы попробовать разобраться чуть позднее, что именно там происходит. Первый ярус промелькнул мрачным "пирогом" киберпалеозоя: спрессованные за десятки лет основание, коммуникации, инфраструктура – хрен его знает, что из этого еще действовало, а что давно померло. Люнета перешла на обратный отсчет – до корабля, начала всей оси, предстояло пролететь еще полкилометра. Впереди задорно перемигивались огоньки авионов и стреляли вспышки хромографов. "Чичкана не отстают?" "Не! Летят, как снаряды!" В коротком обмене фразами звучали одновременно и зависть, и восхищение. Легонькие чичкана, всем видом демонстрирующие легкомысленное парение, при необходимости могли перейти в гравитационное пике, и насколько общественности было известно – верхний предел наращивания скорости в том пике пока никто не определил. Упорно ходили слухи, что там и до телепортации недалеко. Ну а чичкана предпочитали оставлять подобные статистические данные при себе. – Быстр-рее, – ликующе потребовал Иштургай. – Еще быстр-рее! Обожженные дредлоки трепыхались в потоке воздуха, Ласель то и дело жмурился и отдергивал голову, и ему очень хотелось облепить великого визиря еще тремя слоями пластырей. И, может быть, по уши залить активатором. На экране мрачными темно-зелеными контурами высветились дыры, уводящие в подземные ярусы. Благодаря люнете Ласель опять успел рассмотреть что-то весьма странное, что предпочел бы выкинуть из головы побыстрее: многочленный механизм, ощупывающий длинными тонкими лапками окраину дыры, из которой высовывался. Протянутые по стенам разлома сетки коммутаций выглядели неряшливой паутиной, сплетенной механическим безумцем. Множество светоиндикаторов вспыхивало в темноте, реагируя на быстрое движение. – Ага! Иштургай взмахнул рукой, из его ладони вырвался крошечный метательный диск и ударил куда-то в стену. Победное завывание огласило пролетающие мимо ярусы. – Что? – сквозь ветер крикнул Ласель. – Скорпион! Потратив целых три секунды на раздумья, какую тварь система перевода могла описать как скорпиона, Ласель решил, что это еще одна из вещей, с которыми знакомиться не хочется. "А вот и вход! – обрадовался Андрэ. – Мы уже почти в чреве Левиафана!" "Унифор Скайрижу это скажи, пусть порадуется высоте твоего слога", – мелочно посоветовал Келли. Лишенный возможности тискать птицоида, он то и дело пытался хотя бы фигурально куснуть соперника за пятку. "Эй, а чего там не открывается?" – удивился Джорджи. Авионы замедлялись, Ласель подался вперед, вытягивая связку на себя, и через несколько секунд их спарка достигла всей группы. – Закрыто, закрыто? – тревожно загудели пчелышки, вертясь в границах сферы, построенной их внутренним сознанием. Благодаря пыльце сфера в темноте выглядела как сияющий глобус. – Врата закрыты для жалких просителей! – торжествующе объявил фангаск. – Что теперь? Отчаяться и возвращаться? А? Кто ответит, если вы понимаете, о чем я? – Какой такой спецпропуск? – с досадой сказал Джорджи, щелкая пальцами перед люнетой. – По-моему эти машины совсем свихнулись! "А это возможно, – согласился Андрэ. – Учение нейрологистики не отрицает, ибо свет разума может быть подернут тьмой и соблазнами". Иштургай неторопливо потянул из-за спины балту. На свободном от презренного пластика лезвии заиграл кровавый отблеск бортовых огней авионов. – Только не надо туда прорубать дорогу, – предупредил Ласель. – Так, что за пропуск, почему в нашем каталоге не значится... "Доступ уровня обслуживающей компании городских систем", – вежливо разъяснил "Лагранж". Ласель бросил косой взгляд на стажеров. Тьма и люнеты скрывали выражения лиц, но по легким отблескам было понятно, что все четверо отчаянно пытаются найти информацию о пропусках. А самые наглые, которых надо бить по острым ушам, еще и пробовали систему взломать. Ничем иным вспыхнувшее раздраженное "недостаточно прав для доступа" не объяснялось. "Смотри, сейчас службу охраны вызовешь!" – тут же занервничал Андрэ и даже показал на пальцах что-то имеющее отношение к извращенным сношениям с плохо подходящими для этого предметами. – Если мы не хотим пройти напр-ролом, то нужно искать другой путь! – объявил яут, помахивая балтой. К счастью, руку Ласеля он отпустил и поэтому раскачивался на авионе самолично, выглядя при этом так, будто вот-вот совершит элегантный кульбит, по пути ненавязчиво отрубив кому-нибудь что-нибудь. – Можно зайти сверху, – оживился Ласель.– Ну как все обычные посетители, уровня с пятнадцатого. – А как же преодоление! – возмутился представитель чичкана. – Мы должны пройти каждую веху становления цивилизации! Это категорически невозможно! Ласель уныло вздохнул. Гюжон представлял собой огромный музей. Каждый ярус в нем соответствовал некоторым событиям в жизни человечества, и обычно все начиналось с нулевой точки, находившейся на границе ярусов. С момента прибытия на Ораж, так сказать. А то и повыше – с момента развития Эа как движущей силы. Но чичкана было вынь да положь мрачные картины предысходной эпохи, времен мотания по космосу и прочих зловещих периодов. – Пойду-ка я поближе, – наконец решился Ласель. – Почитаю, чем нам грозят. За мной не летать! Стажеры, я смотрю на вас! – С гордостью, я надеюсь? – нахально уточнил Джорджи, меняя цвет униформы на зеленый, когтям великого визиря под стать. Фангаск уже пытался залезть на голову Андрэ, что при его габаритах было весьма травмоопасно. Ласель сделал страшное лицо и ткнул в творящееся безобразие пальцем. Первым среагировал Келли: звонко гавкнул и в изящном прыжке-полете ухватил фангаска за куцый хвост. Птицоид заполошно возопил, пчелышки заулюлюкали и начали хромографировать. – Все как я люблю, – удовлетворенно сказал Ласель. – Что ж, великий визирь, вы отвечаете за безопасность группы. – Нас не надо спасать! – возмутился Вивьен. Иштургай выкатил грудь так, что затрещали ремни нагрудника, а украшения блеснули орденами несомненной воинской доблести. Балта отправилась за спину, а вместо нее на левом плече яута защелкал сегментами ласгренад. – Великий воин всегда на страже! – прорычал Иштургай. – Иди же, ханаби, и проверь, какие препятствия ожидают славных янычар! Я позабо-оучусь об остальном! Стажеры одинаково закатили глаза. Ласель помедлил, затем все-таки не выдержал и послал великому визирю воздушный поцелуй. И развернул авион. "Ой, шеф, – снова активизировался Джорджи. – И че это вы такой игривый сегодня? Чем вы занимались, пока мы культурно просвещались на фестивале?" "Отравился, наверное", – отмазался Ласель. Операция "снять стервятника с товарища" кипела, Иштургай уже предлагал малым ханаби спрятаться за его могучей спиной, и у Ласеля появился прекрасный шанс втихую вытащить "Сагаву" из загашника. На фоне уже состоявшихся отмененных туров мысль еще об одной неудаче становилась нестерпимой. В конце концов, что он за хренов гид, если не может найти выход из положения, даже если ради этого нужно слегка поломать городскую систему. Авион, парящий над бездонным котлованом со смехотворной скоростью полусотни километров в час, неторопливо полз к главному шлюзу. Тот, задвинутый плитами противометеоритной защиты, смотрел на Ласеля презрительно. Мимо пролетела стайка каменной мошки, и Ласель на всякий случай натянул воротник по самый нос. Был бы на его месте Вивьен, уже изнылся бы, требуя немедленно пересесть на турбиллион с функцией воздухосбива, пока с ним не случился аллергический приступ. Мошка в принципе любила людей как источник дармовой биоэлектрической энергии, но к Вивьену питала особую слабость. Келли полагал, что Вивьену нужно принять это во внимание и зооморфироваться по программе со скидкой, на каковую сам Келли готов был предоставить промокод. Ласель пригнулся, втягивая голову в плечи, и выкрутил линзу на максимум. Как обычно, та ничего не показала. Гибридный минералопластик, из которого формировались многокилометровые нити прямых инфосоединений, тянулся в одному ему известном направлении, и его совершенно не волновало, что вскоре поперек него с песнями и лозунгами должны были пройти будущие исследователи темных времен. Поцокав языком, Ласель залез в потайной карман, вытащил горсть маячков и щедрым жестом рассыпал их по ветру. Маячки, активизировавшись, полетели тонкой струйкой, распространяя мягкие волны сигнала. Нырнули в толщу нитей и исчезли там. Ласель ждал, а потом на экране вспыхнул один, второй, сразу несколько штук – и вот уже местная сеть оказалась обведена равномерным виртуальным мерцанием. – Ласель Обечанофф, как всегда, гениален, – продекламировал Ласель. – Тьфу! Очередная мошка попыталась укусить его за язык. Вообще, из всех туристов только чичкана относились к мошке снисходительно-дружелюбно. Остальные ее дружно ненавидели и постоянно требовали попрыскать суровую реальность аэрозолем. Даже непробиваемые бачу жаловались, что мошка умудрялась пробираться к ним под чешуйки и наводить шороху. Алгоритмы подготовки размечали сеть, выявляя слабые места. Вдали фангаск пытался совершить прыжок в никуда, поясняя это острой потребностью в перфомансе, а Келли с Андрэ удерживали его за лопаточные недокрылышки, причем Келли громогласно приговаривал, что ладно бы убился сам бесполезный турист, но допустить падения в пропасть ценной туристической страховки они не могут. Иштургай косился на это и нервно порыкивал вполголоса, внося обертонами хаос в кружение пчелышков. Пустое пространство отлично доносило звуки, и Ласель даже расслышал, как Джорджи приступил к арии умирающего лебедя, направленной на яута. В арии фигурировала внезапно схватившая спина, которую желательно было помассировать визирскими лапами. Спокойствие сохранял только Вивьен, с поразительной неуклюжестью пытавшийся шпионить за начальством. Подвешенный маячок смехотворно торчал в общем потоке данных, и Ласель с трудом сдерживался, чтобы не вбросить туда высокочастотный сигнал. Люнета выдала внезапный маркер, заставивший Ласеля немедленно забыть про сотрясающие группу волнения. Пометка "эволюционный слой" бросилась в глаза, как плевок кислотной кровью. Ласель прекрасно знал территорию Вильнёва, и никаких эволюционных слоев тут быть не могло, просто потому что они выращивались только по плану министерства культуры и социологии. Этот хренов план висел на каждом информационном тултипе в каждой хреновой информационной базе. – Херня какая-то, – пробормотал он. На лбу от неожиданности выступила испарина. Незапланированные слои, появляющиеся обычно на стадии активного развития искиновых нейросетей, выглядели как потенциальная неприятность, но уровень ее был настолько размазан, что Ласель даже не мог охватить воображением, на что это могло бы повлиять. "Доступ для служебных компонентов открыт", – выдала люнета. Ласель отвесил челюсть. Машинально отмахнулся от кинувшейся к нему одинокой мошки. Значок доступа заманчиво подмигивал на экране. Количество дичи, происходящей с куратором Обечаноффым, неумолимо возрастало. В голове будто мигнуло, и Ласель слегка со стороны увидел, как проводит пальцем по воздуху, выбирая активацию. Секундное помутнение прошло, он испуганно отдернул палец, но было уже поздно. Слева от главного входа резко начали загораться огни. Один за другим они очертили контур круглого шлюза, и в монотонном шуме колодца звук открывающихся затворов прозвучал оглушительно громко. – Ух епт! "Что?" "А?" "Мы все умрем?" – Не говорите одновременно! – Ласель покрутил динамики ревоксера, мысленно пиная себя за вырвавшуюся фразу. – Унифор! Как глава группы и лицо, отвечающее за ваш комфорт, я все же настоятельно рекомендую подумать и перенести восхождение на уровень выше, где... – Вжиу! Пронесшаяся мимо группа пчелышков оставила за собой хвост золотистой пыльцы. Ласель задумчиво посмотрел на свою руку, протянутую красивым жестом к предполагаемым туристам и тяжко вздохнул. – Умираю от нетерпения, если вы понимаете, о чем я! – голосил Скайриж. – Что же там, что же там! Даже на расстоянии читалось облегчение Андрэ, спихнувшего беспокойного стервятника на коллегу. Келли стоически переносил прыжки у себя за спиной, авион исправно распространял силовое поле поддержки, и вся конструкция опасно раскачивалась. – Ого! Вуф! – обрисовал ситуацию Вивьен, вырвавшийся вперед. – Это что? Мусор? – выхватил у него инициативу Джорджи, обгоняя товарища на повороте. – Это, господа, эволюционный слой, – почти без пафоса сказал Ласель. – М-м... М-м! По мере ускорения графиков, скакавших на экранах присутствующих, выражения лиц становились все более удивленными и почти благоговеющими. – Жизнь всегда возьмет свое! – провозгласил Иштургай. – А я возьму от нее. Как требует великая бюйюк аннэ Кашелым. И вытряхнул себе в ладонь короткий клинок. – Ужас, ужас, веточки качаются! – делились впечатлениями чичкана, отлетев от прохода на безопасное расстояние. – Какой слой? – вскукарекнул фангаск. – Развития жизненных процессов? Это как? – Воспроизведение машинных конструкций путем заимствования эволюционных процессов, – отчеканил Келли. – Скрещивание, мутация, отбор, вуф! – Генетический алгоритм AI-развития, – не пожелал уступать лидерство Джорджи. – А-ах, теория возвращения к протоплазме, – защелкал клювами фангаск. – Знакомо. Но масштаб, если вы понимаете, о чем я... – Масштабно, масштабно! – согласились пчелышки. – Так может наверх? – выразительно уточнил Ласель. – Не-ет! – дружно загудели главные заказчики. – Мы проверили, эволюционный слой – явление нетипичное, поэтому мы должные его исследовать. – А опасно ли это? – с нездоровым предвкушением уточнил фангаск. – Не оче... кхм... вуф... Стажер прижал уши и быстренько сменил цвет формы на пристыженный серый. Ласель готов был лично укусить Келли за жопу. С другой стороны, эволюционный слой – и правда редкая штука. Хоть и имеющая неясные перспективы для города в целом, но ведь какой материал для личного обогащения одного человека... Ласель прищурился, вспомнив славные времена, когда за находки подобного типа платили чуть ли не по весу найденного в фиатах. А ведь парочка образцов – и несколько хороших старых связей... Он моргнул, изгоняя нарисованные воображением картины. От слоя ничем не пахло. Тонкое чувство, позволявшее Ласелю гулять по нижним уровням, поощрительно молчало. Ремплесанты лениво дрыхли в своих кластерах, не реагируя. Связь с "верхним" миром держалась отличная, что, в общем-то, было и не удивительно в пределах эволюционного слоя. К тому же у них был целый яут. – Не очень, – повторил Ласель. – Просто там может быть трудно пробираться, вы же видите. Проход затянуло перламутровыми конструкциями. Похожие то ли на лес водорослей, то ли на переусложненные кристаллические решетки, они заметно мерцали. Яут, подобравшийся ко входу вплотную, парил напротив них зловещим силуэтом. – У меня есть страховка, – сказал фангаск. – Я готов! Что может быть неожиданнее! Ох как я готов поменять свою скучную жизнь на буйство приключений, как это меня удовлетворяет... "Только б не мне на спину", – посетовал Келли. "А ты его придерживай пальцем в клоаку", – послал череду ехидных эмотиконов Андрэ. – Мы тож-же застрахованы, – согласился представитель чичкана. – Что ж, – Ласель сжал авион покрепче. – Я согласен препроводить вас этой дорогой при единственном условии – никаких заявлений об этом событии в средствах контакта. Это же касается и снимков! – О-о, – разочарованно загудели пчелышки. – Можно делать снимки для личного использования, – уточнил Ласель. Чичкана воодушевленно зажужжали и озарили пространство вспышками. "И ни в каких чатах об этом не писать, – предупредил он стажеров. – Раз никто об этом еще не орал на всю сеть, значит мы первые. Разберемся с туризмом и вернемся". Андрэ тут же изобразил несколькими жестиконами готовность хранить тайну до последнего. "Вот что значит непопулярное место, – задумчиво протянул Вивьен. – Серьезно, целый нормальный никем не замеченный эволюционный слой?" – Великий визирь, вас это тоже касается, – окликнул Ласель. – О, кому как не мне знать, что такое секреты, – усмехнулся Иштургай, вращая лезвие на ладони. По острию то и дело скользил красный блик. – Я желаю быть первым. "Трудно обнаружить то, к чему нет доступа, – проницательно заметил Джорджи. – Кстати, шеф, а как вы туда пробрались?" – Унифор Скайриж, вы меня слышали? – Конечно, – прощелкал фангаск. – Хотя я считаю, что искусство должно быть доступно массам, если вы понимаете, о чем я... "Бросай его в пропасть, Кел, – скомандовал Вивьен. – Все равно никакой пользы, одни блохи да страховка". – Но как прирожденный ценитель, я считаю, что первыми с шедеврами должны ознакомиться избранные, – завершил птицоид. – Ни грана данных тем, кто не осмелился сюда спуститься. "Шеф!" "Ты что, ожидаешь от меня раскрытия всех секретов профессии? – возмутился Ласель. – Как бы не так, конкурентов взращивать не собираюсь". Джорджи зарычал вполголоса. – Отлично, я иду вперед, следом великий визирь, далее унифор и замыкающими мои младшие коллеги. Прошу ответственно подойти к вопросу и не портить структуры, которые вы видите перед собой. При этом вы можете срезать очевидно погибшие отростки, это будет даже полезно. Великий визирь, нет! Яут с ворчанием убрал топор. – А чем же срезать? – озадачился фангаск. – Вжиу! – хором сообщили пчелышки. Их ножнички взлетели в воздух и синхронно клацнули. Даже у погорельца имелся полный походный набор – стажеры привезли с фестиваля. Двадцать минут спустя стало ясно, что пройти сквозь эволюционный слой сложнее, чем казалось поначалу. Чичкана то и дело роняли ножнички, отвлекаясь на бесконечные хромоснимки. Стажеры, ведущие авионы понизу, на которых эти ножнички падали, оглашали слой непечатными выражениями. Чичкана спохватывались, стыдливо втягивали хромографы и снова поднимали ножнички в воздух. Один раз, перепутав, в порыве группового раскаяния приподняли Андрэ заодно. Стажер тут же загрязнил площадной бранью площадь в радиусе сотни метров и был уронен испугавшимися пчелышками обратно в заросли, после чего расширил диапазон матерного поражения до двухсот метров. Ласель парил над этим контролируемым хаосом, время от времени уходя вперед, и даже не собирался пачкать руки о всякий стеклянный нейросорняк. Туристы платили деньги за то, чтобы возиться в этой херне самостоятельно, и он не планировал лишний раз и пальцем двинуть. Фангаск неожиданно проявил себя с акробатической стороны и путешествовал самостоятельно, перескакивая со ствола на ствол и словно бы не замечая коварно извивающихся в пространстве радужных и нежно-палевых корешков. Яут сердито хрустел где-то неподалеку. – Уважаемый визирь, не доставайте топор! – повысил голос Ласель. – Мерзкие растения! – заревел Иштургай. – Как глу-упо было с моей стороны поклясться беречь их! Я мо-оуг бы устроить славное истребление! – Вот так всегда, – сказал Ласель больше для туристов, чем для себя. – Так и выясняется, кто из нас наиболее толерантен и терпелив. – Возможно, это просто порыв вдохновения, – заклекотал фангаск, прищелкивая клювами. – А потом он... Хоу! Вот это поворот! – Унифор! – воспрял духом Ласель. – А вот мы и вышли к центральному стволу и не только! Поторопитесь, чтобы увидеть прекрасную картину! – Что это, что это? – закудахтал фангаск, ловко раскачиваясь на свободно протянувшейся "ветви" над пропастью. – Пока секрет, – таинственно понизил голос Ласель, осматривая открывшееся зрелище. – Дождемся остальных. – Свобода! Из сияющих ветвей крохотным снарядом выскочил чичкана и, кособоко кувыркаясь, профланировал в воздухе, то и дело заваливаясь на левый бок. Вроде там у пушистожопых находились датчики ориентации в пространстве. Пролетев над нежно мерцающей ветвью, пчелышек все-таки врезался в густо сплетенные стволы и с недоуменным жужжанием отскочил. – Берегите голову, – посоветовал Ласель. Следующие пчелышки начали друг за другом вылетать из-под веток. – Покидая рощу, не забывайте свои вещи! – наставлял их невидимый Вивьен. – Что это такое удивительное? – зажужжал представитель роя. – Я уже почти готов рассказывать, только пусть все соберутся... Ага, последним, но не проигравшим, остается великий визирь! – объявил Ласель. В зарослях яростно заревели и явно заматерились, но уже перейдя на родной язык. – Только не топор! – завопил оттуда же Джорджи. – Сейчас я пойду на крайние меры! Чичкана образовали поздравительный шар, в котором начали неистово обмениваться снимками, запечатлевшими, как каждый из них смешно барахтался, нелепо падал и звал на помощь маршала. Меньше чем через полминуты на свет вылез Иштургай, и Ласель чуть не заржал от неожиданности. Джорджи выбрал наивернейший путь для стреноживания великого визиря. Предположительно изобразил припадок усталости и просто рухнул в объятия к яуту – и теперь счастливо там висел, придав униформе благородный сизый цвет "январского полуобморока". Художественно болтающаяся нога отлично дополняла безумную физиономию Иштургая с нервно дергающимися клыками. Вивьен учтиво до невозможности вез топор на буксируемом авионе товарища. "Балту!" – гневным эхом раздалось в голове, и Ласель все-таки хихикнул. Вынырнувшие следом стажеры шипели и плевались, а Келли вообще попытался выявить в коллеге симулянта и уколоть его в жопу стимулятором. Джорджи развопился, что страдальца обижают, в этот же момент один из чичкана запутался в тонюсеньких корешках, неосторожно подлетев близко, и поднял крик, поэтому укол не состоялся, а Келли пришлось бежать и спасать грозу галактики. Ласель решительно взял себя в руки и снова сделал постное лицо. – Радикулит? – любезно осведомился он. – Притворство, – проворчал великий визирь и тряхнул башкой, расшвыривая ветки. – А это еще что-оу? Ласель отлетел на пару метров от условного края, где эволюционный слой истончался и превращался в ровные нити, протянутые к центру гигантской пустоты. Диаметр "Вильнёва-1" впечатлял: километр составляла жилая часть, плюс еще полкилометра технической обшивки. Эволюционный слой пронизывал всю техническую оболочку и даже частично захватывал внутреннее пространство. И, похоже, все имеющиеся здесь неразобранные переборки пошли в ход. – Это, унифор и господа, ядро, – у Ласеля аж дрогнул голос, когда он произносил столь торжественные слова. – То самое информационное ядро, из которого рождаются искины. "Феросы или Эа?" – уточнил Андрэ, развернув перед собой гексаэдр анализатора и уже быстренько набрасывая там какую-то компонентную систему. – Ядро жизни! – воскликну фангаск, перепрыгивая на соседнюю ветвь. – Как это... архетипично! И в то же время феноменально и эклектично! – Очень похоже на ядро улья, – уважительно согласились пчелышки и открыли пулеметный огонь хромоснимков по площадям. – В наших реалиях, думаю, ближе к Феросам, – прокомментировал Ласель. – Пишем для вечности и отчетности: при обнаружении внезапной аномалии командир группы произвел первичную оценку и выдвинул блестящую теорию. Осталось провести разведку. Видеосъемочные аппараты решением командира были запрещены как представляющие опасность. "А чичкана считать видеосъемочными летательными аппаратами?" "Там разберемся", – махнул рукой Ласель. – Так, сейчас мы запустим туда с десяточек зондов лично моих и больше ничьих, посмотрим, что оно нам даст. – Всегда восхищался вашей подлой практичностью, – скептически заметил Вивьен. Келли посвятил всего себя ловле возбужденно скачущего фангаска, Иштургай открыл собственную систему обработки данных и яростно в ней ковырялся, Джорджи упорно продолжал висеть на яуте, не стесняясь нагло подсматривать, что за вычисления производит великий визирь. И заодно транслировал это группе. Люнета сделала вывод, что яут пытается считать плотность обработки данных в ядре. – Чего это? – гордо сказал Ласель, доставая микрозонды пачками из карманов. – Я прозрачен, как слеза младенца. Чист и невинен! Андрэ с высоты роста и полета на авионе внимательно его осмотрел и сделал жест, означающий большие сомнения. Ласель швырнул в него зондом. – А мы можем туда нырнуть? – поинтересовались сверху. – Нельзя, – тут же встрепенулся Вивьен. – Это может быть опасно! Вон, посмотрите, всего лишь пройдя через слой, стажер Вангрефф лежит и страдает, истекая... чем истекая? "Хамством", – не стерпел Андрэ. Джорджи застонал еще более душераздирающе. – Страдает, в общем, – закруглился Вивьен. – Поэтому будьте аккуратны. – А если в сопровождении командира? – хитро поинтересовался представитель чичкана. – На крупной технике я туда близко не пойду, – пояснил Ласель. – Без техники... ну только если вы меня понесете. И на всякий случай визиря в придачу. – Мы тоже не можем! – огорченно загудели пчелышки. – А кто ронял моих стажеров в слой? – напомнил Ласель. Чичкана дружно поперхнулись. – Это потому и роняли, что не можем, – смущенно объяснил кто-то из середины мехового парящего клубка. – У нас же нет маршала! Без него мы не можем передвигать тяжелые объекты! – Шеф, вы жирный, – расшифровал Вивьен. – И, вероятно, умрете, потому что наели бока. – Убью, – пообещал Ласель, выпуская зондов. – Унифор, понаблюдаем на расстоянии! – А можно нейролинк? – вскукарекнул наконец изловленный фангаск. – Пока ограничимся, – покачал головой Ласель. – Все-таки рядом с нами в прямом смысле сверхплотное информационное поле, представьте, что мы взяли Волакту и сжали ее вот до этих размеров, – он махнул в сторону неравномерно пульсирующего голубым пузыря. – Вообще удивительно, что у нас не падает связь. Словно... "Словно оно ее не затягивает, а создает", – услужливо подсказал Андрэ. – Словно что? – настойчиво поинтересовался чичкана. – Словно ее специально для нас поддерживают, – выкрутился Ласель. – Итак, все видят наши зонды? – Прекрасно вижу, – моргнул сросшимся глазом фангаск. – Хотя, мгновение, если вы понимаете, о чем я... Из пуха появилась лапа, сжимающая круглую линзу в тяжелой металлической с виду оправе медного цвета. Фангаск отогнул тонкие дужки, ловко насадил на прижатые друг к другу головы, и в стекле мигнул его ставший огромным глаз. По оправе пробежалась цепочка огоньков, и глаз вдобавок засветился. – Вот теперь я во всеоружии, – удовлетворенно сообщил птицоид. – Уровень естественного излучения слабоват, – пожаловался пчелышек, – но в целом видно. Иштургай подлетел ближе, его развернутая люнета говорила больше любых слов. – Тогда полетели. Ласель отпустил зонды, и стайка устремилась к ядру. "А помнишь, Кел, когда мы в прошлом году были в Воласписе, – сентиментально настрочил Джорджи. – Там нам не давали даже близко подойти к матричным решеткам. А тут шеф сам кидается камешками в септумное гнездо". "Люблю риск, – согласился Келли. – Лишь бы нас в ответ молнией не вуф". "Слава подвигам!" – прибавил Вивьен, с усилием воздел над головой топор и победно им тряхнул. Иштургай заскрипел так, что стало ясно – ему и его топору нанесли смертельное оскорбление, и лишь радикулитный труп на руках мешает великому визирю тут же укоротить наглеца на добрых полметра. Зонды неторопливо двигались к ядру, придерживаясь первого принципа разумной осторожности. Вивьен покрасил униформу в стальную лазурь и тряхнул балтой еще раз. – Могучая бюйюк аннэ Кашелым уже ворвалась бы туда, – пробурчал Иштургай. – Бесстрашно! – До чего я рад, что почтенная бюйюк аннэ Кашелым находится не здесь, – любезно ответствовал Ласель. – И мы не побеспокоим великую ханшу требованием влезать в... Уй! Стажеры одновременно схватились за головы. Пчелышки с треском просели на добрых полметра, а фангаск истерически кудахтнул. Даже Иштургай нервно дернул башкой. "Внимание, – мягким набатом звучало в голове, – выполняется аварийное отключение энергосети общего пользования. Внимание, выполняется аварийное отключение энергосети общего пользования. Внимание..." По люнете вихрем пронеслись справочные данные. Эа городской энергетики отключал мосты энергоснабжения один за другим, оставляя только резервные сборки, предусмотренные для стихийных бедствий. Ядро неравномерно замерцало. – Какого хрена? – возмутился Джорджи. – Неужели это наша вина? – взволнованно загудели пчелышки, перебивая друг друга. – Да черта с два! – раздраженно сказал Ласель, убавляя громкость предупредительных воплей в голове. – Очередная внеплановая перезагрузка сетей, нет чтобы по частям обслуживание производить! "Какая перезагрузка? – нацарапал Андрэ. – Впервые слышу!" "Заткнись и не пугай туристов, стажер!" Ядро перестало мерцать и засветилось на десяток люмий ярче. – А это не опасно? – засомневались пчелышки. – Было бы глупо сдохнуть, так и не пощупав ядро жизни, если вы понимаете, о чем я, – встрепенулся фангаск. – Я против! Ласель проглотил несколько раздраженных замечаний и вскинул руки в успокаивающем жесте. – Ну что вы! Мы же находимся не просто в Вильнёве, а в самом его историческом центре. Эта башня стояла тут двести лет и еще всех нас переживет, простояв десять раз по столько же. – Из-зумительное качество строения, – благоговеюще прожужжал представитель чичкана. "Редкостной силы и мощи вранье", – согласился Джорджи. – Мы должны очень тщательно ознакомиться с этой архитектурой, – заключил рой. Во всех чатах, где Ласель имел неосторожность сохранить включенными уведомления, царила буря негодования. Волна каскадных отключений прокатилась по городу и связанным с ним окрестностям. Все, что питалось напрямую от сетей и не имело резерва или хотя бы компенсатора скачков подачи, пострадало. "Миледи" милосердно взяла на себя аналитическую задачу и начала группировать поток сообщений, разбив по группам: транспорт, медицина, туризм, медиа и производство. – Итак, унифор! – Ласель хлопнул в ладоши, привлекая внимание. – Перебои с энергопоставками закончились, давайте посмотрим, сказалось ли это как-либо на нашем маршруте... Хм-м... Встали подъемники в средней части, их уже разгружают и... О ужас! – Что, что? – загомонили пчелышки. Фангаск подпрыгнул и полез Келли на голову. – О ужас, в "Гнезде Ястреба", моем любимом ресто, встала кухонная лента, – трагически сказал Ласель. – Похоже, только чудо спасет нас от унылого питания во всех остальных двадцати пяти ресто Гюжона! Секунду царила пауза, а потом пчелышки закувыркались, облегченно хохоча. В их исполнении это походило на вибрацию гигантского отжимного механизма. Показалось даже, что ядро подмигнуло им в такт. Люнета продолжала сортировку и собирала подробности. В части медицины встало производство запчастей, и с каждой секундой рост убытков накручивал ситуацию на бирже криптовалют. Медиа заходились в истерике, требуя показать им виновного, и желательно, чтобы это был организм из плоти и крови, а не машина, решающая, кого и когда отключать от питательной розетки. В туристическом секторе злобствовали на тему безопасности, и люнета отдельно высветила блок со статистикой по пострадавшим. Очень досталось тем, кто осматривал тесла-решетки на Восточных Окраинах, к ним уже отправили помощь. Больше всего прилетело низкоуровневому транспорту, использующему доисторическую магнитку. Под это дело союз грузоперевозчиков Вильнёва уже составил петицию с требованием к Эа транспорта обеспечить бесплатный переход на современные технологии перевозок и в бешеном темпе накручивал подписи. – Не зря я сел на шею великому визирю, – похвастался Джорджи. – Прославленная бабушка Кашелым наверняка одобрила бы такой мудрый и предусмотрительный поступок. – Ничего подобного! – вскипел яут. – Великая бюйюк аннэ Кашелым назвала бы тебя трусом! – Ну конечно! Меня-то, такого умного и красивого! – Харх! Впрочем, возможно, великая бюйюк аннэ Кашелым тебя бы просто отшлепала, – сообщил яут и зачем-то очень пристально посмотрел на Ласеля. – А давайте выясним, что там с ядром, – спешно сказал Ласель, чувствуя, что явно не допшикался аэрозолем против ожогов, иначе почему бы еще у него вспыхнули уши и загривок. – Как видите, проблемы с энергией не сказались на нашем эволюционном слое. Зонды-параноики едва-едва добрались до границы с короной ядра, и это мимолетное прикосновение уже полило на них петабайты информации. Даже обладающей какой-то загадочной структурой. "А в какой это системе? – озадачился Джорджи. – Кватрумной что ли?" – Что же там, что же там? – волновались пчелышки. – Должно быть что-то удивительное, потому что мы это чувствуем, оно похоже на нас! "Бери выше, – уверенно ответил Андрэ. – На кватрумной работает принятие нелогических вычислений, а здесь как будто еще сверху накрутили". "Что может быть выше нелогических решений?" – вопросил Джорджи и заодно художественно потянулся. "Вероятность получения вами диплома! – рявкнул Ласель. – За туристами следите!" – Оно похоже на чесотку, если вы понимаете, о чем я, – пожаловался фангаск и, чудовищно задрав ногу, поскреб левый затылок. – Как будто электростатические разряды! Кстати, не оно ли сожрало всю энергию вашего города? Вокс Андрэ выдал хрипло-скрежещущий звук, заставивший всех обернуться к нему. – П-простите, – металлически сказал Андрэ. – Меня ошеломило это предположение. Ласель, тоже с трудом проглотив безумную гипотезу, встряхнулся. – Унифор, уверяю, если бы вся энергия с каскадов пошла сюда, то мы бы с вами взорвались, как яйца в микроволновке. – Чьи? – практично уточнил фангаск. – Ну не моей же славной бюйюк аннэ Кашелым! – взревел яут. – Что за глупые вопросы, пернатое? – Это не перья! – защелкал клювами фангаск. – Это роскошь и мода! Ласель тяжко вздохнул. "Превышена максимальная емкость, – неожиданно сообщила "Миледи". – Начинаю сброс". – А вот и результаты подъехали, – обрадовался Ласель. "Повышаю сброс, – добавила ремплесант.– Передаю четыреста зеттабайт". – Стоять, – враз осипшим голосом приказал Ласель: – "Отмена! Слишком много! Куда?" Зонды на экране окутались многогранниками высокоплотного четырехмерного преобразования. Как десяток крохотных ядер. "Передача на шину служебного компонента", – добросовестно отчиталась "Миледи". Ласель вскинул руки, защищаясь. – А что у нас слу-у-у... Голос Вивьена расплылся. Превратился в рокот, а потом в низкочастотный белый шум. Ласель разинул рот, пытаясь пробить мигом заложившие уши. Ледяная пропасть открылась в затылке, и туда хлынул водопад. Десять крохотных ядер неистово пульсировали, заставляя каждый нейрон пульсировать им в такт. – От-тме-е... Собственный голос тоже рассыпался в помехи и был тут же удален, как излишняя информация. Ласель заметался посреди нигде, протянул руку, царапая пустоту – и неожиданно зацепился за что-то. Перепуганный мозг сформировал длинную трость, протянутую к высокому худощавому человеку. Кажется, седому и, кажется, очень недовольному. – По-мо... "Слышишь? Слышишь? Почему не слышишь?" Человек нахмурился еще сильнее. Ласель потянулся и ухватился за конец трости. Ледяная бездна в затылке схлопнулась. – Шеф! Але! Так что нам передают? Ласель открыл глаза. Разжал стиснутые на авионе ноги и услышал скрип расправляющегося пластика. Жантюры медленно отпустили спружиненные мышцы. На экране сердито мигала иконка "Лагранжа", только что проанализировавшего что-то сугубо служебное и очень этим недовольного. Вроде бы в этом микроотчете фигурировал некий файрвол, или наоборот, хайдроволл – Ласель с помутившихся глаз не разглядел. – А-а, мусор какой-то передают, – еле шевеля языком, сказал он. Его штормило. – И поэтому сейчас мы будем с вами отрабатывать транспортировку пострадавшего. – Что-о? – хором изумились Келли и навалившийся на него фангаск. – А что же передали, что передали? – настаивали пчелышки. – Ну... – Ласель одним глазом посмотрел на зонды. Все десять были абсолютно пусты. – Я бы сказал, что это сырые данные. Неклассифицированные. – Так, а почему мы ничего не получили? – возмутился Джорджи, наполовину вывернувшись из рук яута. – На таких данных как раз можно совершить интереснейшие открытия. Может там, не знаю, секрет вечной молодости! – А секрет вечной молодости в том, чтобы слушаться инструктора, – отвердевшим голосом сказал Ласель. – Тогда дольше проживешь и целее будешь! – Слушаться командира! – запели чичкана, танцуя в воздухе. Один из зондов вздрогнул и неожиданно выплюнул кусочек информации. Ласель машинально поймал его, развернул, и тот самостоятельно подцепился к аудиовыходам. Динамики на авионе приняли сигнал, и в пустом пространстве внезапно раскатился мягкий переливчатый звук в низких обертонах. – А-а! – завопил фангаск и вцепился Келли в уши. – А-а-а! – согласился Келли. – О-о-о! – запели пчелышки. Великий визирь не стал орать, но всхрапнул так громко, что на секунду даже разрушил симфонию. Ласель хлопнул по управляющей панели авиона, но тот не уступил, и динамики продолжали генерировать звук. Первым замолчал фангаск, потом – отпущенный Келли, и только пчелышки басили еще несколько секунд, прежде чем смущенно затихнуть. Звук опустился еще ниже, перекатываясь теплыми волнами от стен к ядру и обратно. – Что-о это-о? Вокс Андрэ внезапно вошел в резонанс, и свой вопрос стажер не проговорил, а пропел – и тут же прихлопнул вокс обеими ладонями, испугано моргая. – Это... это великолепно, – прощелкал фангаск. – Похоже, это наш сувенир из эволюционного слоя, – громко сказал Ласель. – Музыка жизни, извините за пафос. Голоса звучали четко, мелодия не перекрывала их, но продолжала ощущаться неумолчно. Пчелышки раскачивались в воздухе вместе с ней, даже Иштургай начал слегка встряхивать башкой, а фангаск и вовсе, кажется, вваливался в гипнотическое состояние. Ласель с облегчением понял, что может дать себе пару минут, чтобы очухаться и не свалиться с авиона. В голове уже не звенело, но теперь опомнились внутренности и отчаянно протестовали против недавно случившегося. Сглатывая вязкую слюну, Ласель дал команду "Луи" на полную проверку. Ремплесант тут же начал кропотливо собирать данные, начав с кончиков пальцев на ногах. Обнаружил перерастание ногтевой пластины и неодобрительно отметил это желтым маркером, послав в бой группу наноцитов. Потом прошелся по печенкам и селезенкам, исследовал легкие и сердце, задумчиво побуксовал на миндалинах и в конце концов нашел их фильтрующее состояние удовлетворительным. Потом добрался до мозга, и Ласель с внутренним нехорошим предчувствием уставился на экран. Пятна высокой активности закрывали весь рисунок. Ласель даже прислушался к себе – но ни о чем эдаком он не думал. Мозги Ласеля Обечаноффа со стороны выглядели, как работающий на износ мейнфрейм. "Луи" дал несколько сканирующих срезов, на секунду изображение мигнуло – а потом стремительно выкрасилось в обычный синий. "Норма", – решительно подытожил ремплесант. "Какая еще норма? – мысленно завопил Ласель. – Я все видел! Глупая механическая тварь, ты пропустил как минимум опухоль!" "Нет отклонений", – отрезал "Луи" и выключился. Мысленно еще и взвыв, Ласель попытался выковырять ремплесант из спячки, но безуспешно. Все его подпрограммы были теми еще личностями с характером, поэтому договориться с ними было почти невозможно. Стараясь не сопеть слишком громко, Ласель еще раз вслушался в ощущения, но похоже все и впрямь было нормально. Пульс стучал, подмышки потели, странных желаний не возникало. – Унифор! – воззвал он чуть громче, чтобы точно вернуть всех из музыкального забвения. – Итак, мы с вами убедились, что эволюционный слой способен на многое. И чтобы вы представляли себе предел его способностей, давайте вообразим, что меня, вашего руководителя, сразило... ну допустим разрядом от ядра. Не зря же у нас тут мигало электричество. – Насмерть? – кровожадно уточнил Джорджи, по-прежнему барахтаясь в руках Иштургая. "Великий визирь, он у вас сейчас выпадет", – предупредил Ласель. "Я держу, – коротко ответил яут. – Моя помощь совершенна". – Почему сразу насмерть, наполовиночку, – сказал Ласель. – И нет, моя предполагаемая смерть не ставит вам автоматический зачет по практике. – У-у! – разочарованно застонал Вивьен. Андрэ убрал ладони с вокса, и тот немедленно вновь тихонечко заинтерферировал. Андрэ страдальчески скривился и снова схватился за горло, чем-то напоминая в этот момент Самаркинда. На его униформе сердито заиграли изумрудные полоски. "Джорджи, ты в порядке?" "Не очень, – после заминки признался стажер. – Мне адаптеры, кажется, зацепило". "И?" "Обновляюсь, – виновато ответил Джорджи. – Еще минут пять". "Кретин, – печально сказал Ласель. – Тогда я прикрою". – Итак, я наполовиночку труп! – объявил он и раскинул руки, опрокидывая авион. – Что же вы будете делать? – А что делать, что делать? – заволновались пчелышки. – Конечно же, звать на помощь, – уверенно заявил фангаск. – Так я и знал, – Ласель тщательно подбавил в голос трагической интонации. – Дорогие друзья, почему же мы не можем доверить друг другу самое ценное? – Возможно, вы сами этого хотели, – отбился фангаск. – Может, это в вашей культуре, если вы понимаете, о чем я. – Великий визирь! – еще более драматически сказал Ласель. – Я не могу уследить за всем! – выпучил глаза яут. – Не смей обвинять меня в небрежении! Я и так держу малого ханаби, чего ты еще от меня хочешь? – А вдруг электричество отключат снова? – зловеще сказал Келли, толкая фангаска локтем. – Вдруг и правда случится так, что потребуется помощь? Фангаск прочувствованно вскукарекнул и заелозил. – Тогда дайте я до него доберусь! Вивьен любезно толкнул к нему авион. Ругаясь по-своему и кудахтая, фангаск перелез на транспортное средство и порулил к Ласелю, скрежеща лапами по подпоркам. Чичкана, решительно жужжа, кинулись вперед. Над потенциальным трупом руководителя развернулась активная работа. Путем пререканий и выдирания пуха с волосками из жоп друг друга чичкана с фангаском распределили обязанности. – Внимание, группа! – Вивьен явно наслаждался руководящей ролью. – Транспортировка хомосапиенс требует бережного обращения со спинным хребтом. При травмах зачастую повреждается именно он, и если в ходе транспортировки допустить смещение костей, то вашего спасенного парализует! Навсегда! Едва-едва начавший управляться с авионом Скайриж тут же кувыркнулся, дрыгнув ногами в воздухе. Иштургай нечленораздельно захрипел. – А это значит, что он не сможет ходить? – подал голос один из чичкана. – Это значит, что он не сможет ничего, – зловеще сказал Вивьен, меняя униформу на черный. – Разум будет заперт в тюрьме тела. День за днем он будет сходить с ума от невозможности хоть как-то выразиться. Все жизненные функции будут нарушены, хомосапиенс будет испытывать невероятные страдания. "Стажер, ну ты свинья!" – вознегодовал Ласель. Особенно это было актуально при том, что он и правда с трудом чувствовал свои руки-ноги, как будто сигнал от мозга шел с большой задержкой. Как по переполненному транспортному каналу. Представив себя затором в трафике, Ласель мрачно улыбнулся. – Вон, вон, у шефа аж лицо перекосило, – сказал Вивьен. – Поторопитесь! Нам нужно поднять его во-он туда, к следующим уровням. Все прилежно проследили за указующим пальцем. Следующий уровень парил над головами частой решеткой каналов, медленно срастающихся в сплошное перекрытие. – Лучше сразу зарубить, – наконец подал голос Иштургай. – Милосердное нанесение удара, исполненное великим визирем, позволяет отправить дух воина в сады почестей и восхвалений! – Только попробуй, – сказал Ласель. – Джорджи, увидишь, что он лезет за топором, немедленно его придуши. – А ногами за шею можно? – нахально поинтересовался стажер. – Можно, – разрешил Ласель. Джорджи глубоко вздохнул, откашлялся и снова застонал. "Все, адаптеры в норме, шеф". – Малый ханаби, не вопияй! – сердито потребовал Иштургай. – Я все понял, моя мощь может помешать тренировочным планам слабаков! Великая бюйюк аннэ Кашелым презирает подобное, но я слабее духом и мягче сердцами! Мельтешение чичкана внезапно прекратилась. Словно частички железа под влиянием магнита, желтые тельца стянулись к единой точке, образовав плотный почти до слипания слой. Больше дюжины маленьких черных глазок неподвижно уставились на яута. – У вас руководитель группы уже трижды помер, – напомнил о себе Ласель. Чичкана рассыпали строй, и напряжение, сковавшее стажеров, ощутимо ушло. Конечно, у пчелышков не было маршала, но неприятностей они могли доставить изрядно. – Тогда вы хватайте его за голову, – скомандовал один из чичкана фангаску. – А мы будем поддерживать все тело. – Э-э! – возмутился Ласель, тут же почувствовав себя ожившим. – Прямо за голову – это вполне, – согласился фангаск и защелкал клювами, приближаясь. – Как-то мне полегчало! – заголосил Ласель, пытаясь развернуться. – Шеф, стойте, вы болеете! – скомандовал Вивьен. Музыка начала стихать, Андрэ отпустил вокс и теперь ликующе показывал жестами, как именно Ласелю открутят голову в попытке его спасти. Авион под фангаском квакнул, резко дернулся, и птицоид оказался совсем рядом. Бестрепетно схватив Ласеля за ногу, он вскукарекнул. – Я его держу! Забудьте голову, тащите все остальное! – Тащим! – с энтузиазмом откликнулись пчелышки. – А-а, зачем же в разные стороны! – возопил Ласель. – Вектор, вектор один должен быть! Испуганно завертевшись, пчелышки скоординировали вектор. – Уф-ф, так и лишились бы великолепного меня! – Шеф, я снимаю, – успокоил его Келли. – В случае чего, мы бы как минимум имели великолепные снимки в остатке. – Снимки – это хорошо-о! – запел представитель чичкана. Гравитация словно исчезла, и Ласеля потащило вверх. – Я могу идти? – заорал Иштургай, задирая голову. – Конечно, о великий визирь! Авион резко стартовал. "Мама, – простонал Джорджи, – я сломал себе все позвонки и меня тошнит! У-у!" – Вот мы доберемся до цивилизованных уровней, – вещал Ласель, болтаясь вниз головой и чувствуя, как когти фангаска впиваются ему в щиколотку, – займем чудесные номера, приведем себя в порядок и будем вспоминать этот увлекательный момент! Авион Иштургая поравнялся с ним. "Чудес-сные номера, – почти прошипел яут на короткой связи. – Не упус-стим же момент, Р-раслоу?" Даже в невербальном общении его голос знакомо перекатывался в голове, и от этого "Р-р", словно прогрохотавшего камнями по склону, колени у Ласеля ослабели еще больше. – Шеф, у вас от висения вниз головой кровообращение так усилилось? – заботливо осведомился Джорджи. – А то, – мужественно сказал Ласель. – На что только не приходится идти, чтобы сплотить коллектив... Сплоченный коллектив поднимался, успешно отдаляясь от ядра, все еще негромко поющего мелодию. Теперь Ласелю уже не хотелось извлекать из него хоть какие-то данные. Очень хотелось как можно быстрее сбежать отсюда и забыть ощущение стеклянного водопада, льющегося в ледяную пропасть у него в затылке. И возвращаться после окончания тура тоже не хотелось. Пора было придумывать, как внушить стажерам строгий запрет на повторное посещение. От дум аж в висках заболело. – А где же проход? – взволновался разум улья. – Здесь все перегорожено! – Архетипичная груда обломков, – авторитетно высказался фангаск. – Симфония разрушения, если вы понимаете, о чем я. "Я его ощипаю и отжарю, – мрачно пообещал Келли. – Если вы понимаете, о чем я". Стажеры поддержали коллегу ворохом эмотиконов. – Конечно же, мы прорубим путь, – с предвкушением в голосе зарычал яут. – Виво-оу, малый ханаби, верни мне славное орудие, и я покажу вам, что значит симфония разрушения! – Ой, нет, я не могу, – закокетничал стажер, бросая быстрые взгляды на шефа. – Профессиональная этика не позволяет мне допустить подобного. Правда, ше-еф? Последнее слово было произнесено с особым нажимом, и Ласель наконец опомнился. – Правда! Унифор Скайриж, отпустите меня, я уже здоров! Великий визирь, мы никого не будем рубить топором. – Так может постреляем? – ухмыльнулся Иштургай. – Джорджи, ты что, зря висишь на унифор Иштургае? – сурово поинтересовался Ласель. – Немедленно примени тактику психогипноза и... Ау! – Тактику чего? – с детским любопытством переспросил Джорджи, болтая ногой над пропастью. – Опять вектора в разные стороны! – зашумел Ласель на чичкана. – Имейте совесть, унифор! – Ой, ой, ой! – испугались те, тут же бросая руководителя группы. – Ашхрр! Твою ж! – А за посягание на чужой разум можно и гловы-ыу лишиться, – сообщил Иштургай. Джорджи внезапно воспылал искренним интересом к собственному авиону, на котором энергично рассекал совсем уже освоившийся фангаск. Искры из-под его когтей летели только так. – Голова – отличное дизайнерское решение для любого интерьера, – оповестил он всех присутствующих. "Шеф, а проходов-то не видно", – пожаловался Келли. "И у меня глухо", – согласился Андрэ, задумчиво почесывая шею. – А ты, пернатый, что-то знаешь о декорировании трофеями? – внезапно заинтересовался Иштургай. – В искусстве я знаю все, – высокомерно прощелкал фангаск. – Практически. Если вы понимаете, о чем я. "Зато я вижу, – Ласель кинул стрелку-указатель. – Туда". "Да как так? – рассыпался в обиженных эмотиконах Андрэ. – Ни черта ж там не было секунду назад!" "Опыт, мальчик мой, учись, не то так и будешь практики писать". Не говорить же было, что слабый контур с вклейкой "только для служебного использования" сам Ласель увидел несколько секунд назад. Иштургай меж тем подгреб к фангаску, Джорджи с радостным возгласом схватился за авион, и завязалась короткая распределительная суматоха: кто к кому пересядет для удобства ведения дискуссий об отрезанных бошках как элементах барельефа. – Унифор, летим к секретному выходу! – бодро сказал Ласель, кидая указатель всем остальным. – Последний взгляд на ядро, прежде чем мы с вами покинем эту обитель тайн! Пчелышки дисциплинированно развернулись и сделали несколько массовых залпов хромографами. Фангаск наконец перелез на авион к яуту и увлеченно закудахтал. Краем уха Ласель расслышал что-то про "спустить шкурку" и предпочел сосредоточиться на чем-нибудь другом. – Прошу за мной! Традиционно группу замыкает великий визирь, чтобы в случае чего защитить нас от вероломной атаки сзади. Иштургай скупо помахал ладонью и даже не высказался, как обычно, об идиотах, которые всего боятся и неспособны защититься. Ласель удовлетворенно кивнул и бросил авион к служебному проходу. Внутренности на миг скрутило судорогой, до колик совпадающей со световой пульсацией ядра, и он стиснул зубы, приказывая себе перетерпеть. После восхождения по Гюжону точно следовало бы наведаться к мозгоправу. И на этот раз выбрать кого-нибудь прикормленного, умеющего хранить тайны по хорошо оплачиваемой страховке, чтобы наконец оправдать фиаты, отчисляемые в бездонные хранилища "Серюсьи". Восхождение от эволюционного слоя до стартовой площадки, как Ласель и ожидал, прямо на глазах растягивалось в уймищу времени. Гюжон, сформированный из отсеков, по большому счету тоже представлял собой грацель, только еще и предназначался для передвижений в космосе. Часть мегатурий Вильнёва его сопровождала, часть появилась позже, но именно сердцем космофлота был Гюжон, "Вильнёв-1". А за последние сто лет, благодаря Эа культуры и развития искусства, каждый ярус превратился в натуральный памятник. Первые посетители появились уже на минус третьем уровне, где с мегаломанским размахом освещался период стройки кораблей-гигантов для покорения дальнего космоса. Особенно впечатляюще выглядели проекты "спутниковых двигателей", когда планировалось взять какой-нибудь лишний спутник не очень нужной внутренней планеты в Сол-системе и превратить его в эдакую мировую сферу, способную плыть как угодно далеко и как угодно долго. От проекта отказались по причине сложности маневрирования возле экзопланет, и в ход пошли проекты мега-кораблей. Например, "Вильнёв-1" построили на орбитальных верфях Урануса, изрядно наворовав для этого материала у самой планеты. Величественные голографические картины срез за срезом показывали возникновение сначала остова, потом основных отсеков, имплементации чудовищного двигателя, взламывающего пространственные складки, ну и всего остального в придачу. Фангаск с чичкана слились в экстазе и совершенно потеряли связь с реальностью. Первый стонал и ахал по поводу грандиозного художественного замысла, вторые – по поводу грандиозного воплощения проекта. Стажеры перешли на церебровизии, помогая туристам словить еще больше впечатлений. Ласель все же рискнул и кинул нейролинк фангаску. Все сработало четко, если не считать едва не случившегося у птицоида припадка радости. – А что, Р-раслоу, насекомые не умеют строить кор-рабли? – поинтересовался яут, небрежно облокотившись на парящий над гладким напольным покрытием авион. В глубине покрытия мерцали галактики и текли гравитационные волны. – А вы разве не изучали их историю? – машинально удивился Ласель. – Мы знаем, что они могут уничтожать планеты, этого достаточно, – проворчал Иштургай, непроизвольно скалясь в эмоции отвращения, сдобренного завистью. – Такие махины они не строят, – терпеливо разъяснил Ласель. – Вместо монолитных решений они используют микроподход. Вот, держи. Он очертил пальцем поле, и инфосетка спроецировала туда крупную и яркую визию корабля чичкана. Выглядел тот легкомысленной связкой шариков, плохо скрепленных друг с другом. Иштургай тоже повел пальцем, приближая изображение. Шарики-капсулы связывали меж собой тонкие трубочковидные проходы, по которым деловито шмыгали пушистые колобки чичкана. Над связкой не менее легкомысленно цвел бутон телекинетического поля. – Чрезвычайно хрупко-оу, – фыркнул яут. – Ну, они могут себе позволить. Унифор! Прошу, не забывайте, что у нас впереди еще весь Гюжон! Мы конечно остановимся на ночевку, но не пресыщайтесь впечатлениями! – А на каком ярусе великое батальное полотно-оу? – оживился Иштургай. – Вспомнил, я специарьно приходил на него посмотре-еуть! – Смотря что считать полотном... Прошу прощения, мы вам помешали. Хартицай что-то пробурчал себе в раковину и уставился на мозаичное представление космического океана, уткнувшись обоими зрительными стебельками в специальные окуляры. – То, на котором происходит битва с чужим наследием, – с энтузиазмом сказал яут. – Так прямо под нулевой точкой, – Ласель потыкал в потолок. – Перед посадкой. Иштургай неожиданно сгреб его за плечи и притянул к себе. – Чувствуешь ли ты, Р-раслоу, что мы стоим на костях этой битвы? – Во-первых, это была автоматическая линия обороны, – Ласель уперся в пол. – Во-вторых, уф-ф... В общем... м-м... Яут перестал прижимать его к себе, вместо этого запустив пальцы в тщательно оберегаемую прическу куратора Обечаноффа, предусмотрительно лишенную фибурросы. Ласель мысленно задрожал. Горячий бок яута щедро отдавал тепло, жесткие мышцы так приятно ощущались под плечом, что он не мог заставить себя отойти. К тому же острые кончики зеленых когтей пускали от затылка по загривку и ниже цепочки мурашек. Ласель ощутил, как начинает пылать кончик носа, и прочувствовал нескромное напряжение в паху. – Терпение, – почти прошипел он. – С-сначала нужно добраться до ночной с-стоянки и... – И-и? – точно так же прошипел великий визирь. Такого откровенного мотания жил гордость Ласеля выдержать уже не могла. Он все-таки оторвался от чужого корпуса, развернулся, встал на цыпочки и схватил яута за многочисленные украшения, болтающиеся на шее. – И тогда я всю душу из тебя вытрахаю! Иштургай дернул клыками, быстро моргнул пару раз, а потом в горле у него начал нарастать клекот. Сначала сиплый и сдавленный, а потом уже раскатистый, эхом отдающийся по залу. "Что это мсье крокодил так орет?" – заботливо поинтересовался Джорджи. "Сломался как яут и турист, – ответствовал Ласель. – Истерично подозревает у себя заражение культурными флюидами". "Святой Франциск, – подключился Вивьен. – Нам грозит очередной интеллектуал-пронзатель, смотрящий на плебеев с высоты своего мегамозга". "Ибо тщеславен и гордынею, словно ядом, наполнен по самое жало, – согласился Андрэ. – Стих восьмой к акромию пятому". "Опять неизданное?" – заехидничал Вивьен. Андрэ на жестонике показал, куда могут идти не верящие в его начитанность. – Мы готовы двигаться дальше! – оповестил пчелышек-делегат. – Вжиу! – Осторожнее! – заорал хартицай, громыхая раковиной. – Ачха! – Вжиу, – смутился чичкана. Ласель демонстративно смахнул с плеча золотистую пыльцу и отпустил яута. Иштургай, все еще приклекатывая, собрал дредлоки в хвост, потряс им, вынуждая украшения тонко звенеть, и снова отпустил свободно болтаться. – А где там... – Ласель приподнялся на цыпочки. – А! Все замечательно. Проследуем же к лифтовой группе, унифор. – Будем созерцать батальное пор-ротно! – сообщил всем присутствующим Иштургай. – Оно настолько велико, что даже я впечатлен, а меня сло-оужно впечатлить! Разве что-оу статями, подобными мощи прекрасной бюйюк аннэ Кашелым! – Батальное направление живописи! – подскочил фангаск и в три прыжка нагнал визиря. – Давайте обсудим! Что вы думаете о... Под быстрые щелкающие звуки речи Ласель даже слегка расплылся сознанием. Почему-то тоже захотелось повнимательнее осмотреть батальное полотно. Вдруг там найдется что-нибудь про ядро, к примеру, раз уж оно залегало так глубоко. Мгновение спустя Ласель сам над собой посмеялся. Сражение с автоматической системой обороны, поставленной тут первыми поселенцами хрен знает когда, все-таки случилось очень давно. Ни о каких слоях и речи быть не могло. "Вильнёв-1", обожженный и разбитый, но все же победивший, почти рухнул на Ораж. Согласно батальному полотну – в блеске молний и тектонических сотрясений. И, согласно историческим данным же, благополучно угодил в главный наземный центр автоматического контроля за орбитальной обороной, что и сыграло решающую роль. Только после этого урбан-капсулы, сброшенные заранее, смогли подобраться к Ораж на расстояние планетарного притяжения и благополучно войти в атмосферу. Ядро точно было моложе этих событий. – Я все-таки считаю, что с напавшей на нас техникой можно было договориться, – вещал меж тем Джорджи, обращаясь к окружившим его пчелышкам и Келли. – В конце концов, да, Эа тогда не было, но эвристика-то, эвристика! Машинные языки! Уж можно было потратить время на продуктивный анализ и наведение мостов. – Да ты не переживай, – бодро пошевелил ушами Келли. – Все, с чем не пообщались тогда – благополучно сожрано, переварено и существует сейчас. Красота! На мгновение Ласель представил себе Вильнёв, вросший чудовищными корнями в мертвый корабль, слипшийся с ним, и частично переваривший чужие знания. И в центре этой жутковатой склейки висело негромко поющее ядро. На затылок точно дохнули холодом, Ласель передернулся и поторопился к лифтам, из которых вываливалась неорганизованная группа чхи-пай, орущих на десяток противных голосов. "А после батального полотна, – неожиданно прорвался к нему транзит от яута, – мы устроим свою славную ночную битву, Р-раслоу". "Утреннюю, – не смолчал Ласель. – Она будет уже утренней". "Но не менее славной", – усмехнулся голос Иштургая у него в голове.

* * *

Скромно обозначенный Ласелем как "стоянка" срединный ярус гордо протягивал переходы-лучи к соседним мегатуриям. Он же единственный на весь Гюжон светился яркими огнями. Если совсем объективно и беспристрастно – сиял, как ошалевшая торговая галерея. Которой в большей степени и являлся. "Бесплатная шелуха с раковины хартицая!" "Жрите леассины бочками!" "Ценные бумаги! Ценные бумаги! Нежнейшие туалетные бумаги! Выгодное капиталовложение в гигиену!" "Купите один участок для захоронений по цене трех с половиной и получите один и четыре пятых совершенно бесплатно!" "Натуральные удобрения, подаются тепленькими!" "Ножки в маринаде, в перьях, в чешуе, в меху и в чулочках – заходи, не пожалеешь!" "Заказные убийства!" Последнее объявление выскочило на Ласеля, как киллер из-за угла, и пришлось срочно прикручивать фокус, чтобы прочитать, о чем же оно. Разочарование наступило быстро: "паразитов и переносчиков техногенных заболеваний" – гласила скромная сноска. Декардофф, безусловно, был тот еще паразит, но вряд ли бы фирма за него взялась. А еще, в лучших традициях Вильнёва, тут были толпы народу. Ор стоял такой, что "Миледи" автоматически настроила шумоподавление, и многоголосые вопли превратились в гул океана, иногда разбиваемый особо надсадными звукоформами. Келли вцепился в фангаска мертвой хваткой, не позволяя увлеченному культурологу немедленно помчаться и сгинуть в бесконечных торговых рядах, заполнивших километровый диаметр и бодро всползающих по стенам. Пчелышков старательно пасли остальные стажеры, а Иштургай с видимым удовольствием нежился в хаосе, периодически энергично толкаясь. – Если это стоянка, то я зеленая обезьянка! – проорал Вивьен, уворачиваясь от медленно надвигающегося на него вездехода "Лянеж", украшенного мириадами доисторических рекламных выклеек. Но эти хотя бы не пытались пробиться в мозг. "Вопиющая праздность, – поддержал Андрэ. – По этому поводу досточтимый Чолукай имел сказать следующее: трудитесь усердно, лени не зная, и сдохнете, ни разу не испив радости". "Что за намеки?" – возмутился Джорджи. – Ше-еф! – Вивьен лихо перемахнул длинную клумбу с минеральными сталагмитами. – А мы же здесь выпьем? – Только если успокоительного, – Ласель отмахнулся от пикирующего на него разбрызгивателя. – Хотя, если вы пообещаете не гаситься больше определенного градуса... На экран посыпалась череда эмотиконов, хаотически выражающих различные восторженные и ожидающие эмоции. "Доставьте туристов к номерам, и у вас будет шесть часов на моральное разложение", – определился Ласель. "А вы чем будете заняты?" "Ну, здесь все очевидно, – Ласель выцепил впереди могучую спину Иштургая и с трудом подавил желание плотоядно облизнуться. – Буду сидеть и неустанно о вас беспокоиться". Здоровый критический хохот продемонстрировал отношение стажеров к чистоте намерений начальства. Впрочем, вопросы больше не задавались – видимо, чтобы столь неожиданно щедрое разрешение не отозвали по причине безответственности. Засыпающих пчелышков быстро определили в домик-улей, фангаск объявил об уходе в культурологический отрыв и на ходу приобрел билет сразу на все экспозиции музея современного рекламного искусства. – Поставьте таймер! – напутствовал Ласель во взъерошенные лопатки. – У вас примерно шесть часов, и я уверяю, они пролетят очень быстро! – Хо-ро-шо! – прощелкал Скайриж и исчез за фонтаном Дружбы Народов, выполненным в эротической традиции. Задумчиво глядя на десяток совокупляющихся скульптур, исторгавших подкрашенные струи из всевозможных мест, Ласель потер челюсть. – Р-раслоу, ханаби моего сердца! От удара по плечу челюсть звучно щелкнула. Ласель присел, а подкрадывавшийся к нему дроид-попрошайка спешно сдал назад и принялся лихорадочно протирать напольное покрытие. – Ч-чего так резко? – просипел Ласель, разгибая колени. – Убьешь! – Пока ты занимался у-унылыми делишками, я взял все на себя, о мед моих сердец, – ухмыляясь, проворковал Иштургай. – Проследуй же в альковы и доста-аувь мне обещанное наслаждение. "Контрацепция! – тут же прыгнула в глаза крохотная рекламка, паразитирующая на анализе речи. – Для всех теплокровных типов, защищает от паразитов и..." Молот "Готфрида" снес наглую программу без остатка. – А что, – скорее сам себе сказал Ласель. – И проследую. Нет, не проследую, даже больше: давай, великий визирь, возьми меня на руки и неси, как драгоценное сокровище. – Раслоу! – хохотнул яут, вскидывая голову. – Не претендуй на то, что предназначено лишь вели-иким ханшам и достойнейшим су-ултаншам! – Ах вот оно как? – Ласель не удержался и слегка подпрыгнул, чтобы ткнуть пальцем прямо в визирскую пасть в том месте, где у порядочных существ находился бы нос. – Значит, не претендовать? Отлично, в этом случае я пойду и найду тех, кому более интересно мое общество. Развернувшись, он окинул взглядом мельтешащий котел. Фортеция "Ле мильо", способная предоставить номера примерно пятнадцати тысячам посетителей, могла похвастаться целой площадью перед солидными стрельчатыми воротами. Вокруг площади буквально наползали друг на друга различные заведения. – Ага, – сказал Ласель. – Вот, отличный бордель "Поцелуй устьиц", думаю, там-то я... Кхы! Его схватили за шкирку и беспардонно оторвали от глазурированных эмалью плит. – Р-раслоу, не пробуждай гнев, о ханаби, – утробно пророкотал яут. – Твои игры подо-оубны скольжению по лезвию клинка. Сделав этот угрожающий словесный выпад, Иштургай прямо в воздухе развернул Ласеля к себе лицом, перехватил и аккуратно водрузил себе на плечо. – Нет, ну я бы предпочел на руках, – проворчал Ласель, пытаясь пнуть его для острастки. – Почему какого-то стажера ты таскал, как тухлый дуриан, а я болтаюсь, как мешок персеев? – Потому что! – Ау! Хлопок по заднице прозвучал внушительно, но вреда не причинил. Иштургай тронулся с места. – Вопиющее хамство, – сообщил Ласель тонкошеей мириаде, только что поднявшейся на террасу. – Я буду жаловаться в профсоюз. Уй! – Ужасно, – согласилась мириада. – Мне вызвать охрану? – Ни в коем случае! Я запинаю его насмерть сам! Ай! – Удачи, – нежно пожелала мириада и заскользила в противоположном направлении. Иштургай, впечатывая шаги в плиты, равномерно хлопал по человеческой жопе, точно выбивал из нее пыль. Ласель в отместку вытянул руки вниз и, насколько доставал, начал лупить тоже. Яутская задница была твердой, круглой и абсолютно непрошибаемой. – Наотращивают себе мослов! – позлобствовал Ласель. – Укусить не за что! – Мелочная хомосапиенска-ауя зависть. Нахамив таким образом еще раз, Иштургай остановился, клацнул когтями, выждал секунду и сделал еще шаг. Ласель на всякий случай пригнул голову, но притолока прошла где-то очень высоко. Мимо поплыла комната, оформленная в неброских темных тонах – сплошные занавеси и воздушные светильники. Иштургай сделал еще несколько шагов, и Ласель напружинился, почувствовав движение мышц под бедрами. Угадал – Иштургай бросил его одним толчком. Ласель сгруппировался и неожиданно приземлился не в силовое поле, а во что-то мягкое, резко пахнущее синтетическими пряностями. – А это еще что такое? – Ложе, – каркнул Иштургай, стряхивая сандаль с правой ноги. – Для утех! Ласель не был готов к кускам ткани, хаотично раскиданным по стерильной активной поверхности лежанки. Во-первых, он не представлял, как все это может держаться, ведь липучек или застежек на этих "ложах" не было. Во-вторых, отдельное укрывающее одеяло. Оно подразумевало, что надо лежать строго под ним, и если не контролировать себя даже во сне, то обязательно какая-нибудь часть тела окажется снаружи. Подушка – вообще исчадие остеохондроза. Ласель как-то был на выставке натуральных производств, честно перепробовал коллекцию так называемых ортопедических валиков и ушел с выставки с чувством, будто заработал компрессионное смещение шейных позвонков. В конце концов, в-четвертых – лежанка могла все это съесть. Пропитанные человеческими и яутскими выделениями ткани были бы для нее, как красный салат для гурмана. – Почему физическая материя? – возмутился Ласель, дергая за край. – Раслоу, зачем ты так нервничаешь, свет моих очей? – осведомился Иштургай. – Это лишь ничто-оужное обрамление для истомленных негою тел. – Мое истощенное тело очень важно обрамлять правильно, а тряпки это... Иштургай исчез. Мгновение спустя он появился рядом, и Ласель изумленно крякнул, чувствуя, как куда-то летит. Прежде чем он грянулся об пол, яут успел перехватить его за щиколотки. Стиснул обе и одной рукой поднял Ласеля, заставляя болтаться вниз башкой. – Сука! – возопил достойный экскурсовод. Иштургай грозно заворчал и тряхнул еще раз. – Свет очей моих, иногда ты столь удручающе раздражителен, что меня одолева-ают тяжкие думы – не будет ли более досто-оуйным освежевать тебя, как юную личинку, и оставить просыхать, каясь в греха-аух? – Поставь на место! – потребовал Ласель, вытягивая руки и упираясь ими в мягкие ткани. Иштургай развернулся, перенося его в пространство над полом, потянул еще чуть выше, и Ласель заматерился, чувствуя, как опора ускользает из-под пальцев. Иштургай хлопнул его по заднице, одновременно слегка закогтив, а следом провел когтями вдоль спины. Нервная дрожь пробежала по позвоночнику с такой энергией, будто он уже готовился быть выпростанным из плоти и подвешенным на стену. Ласель попробовал качнуться, осознавая бессмысленность мероприятия: выкрутиться из хватки Иштургая у него не получалось. К голове приливала кровь, и от этого даже становилось труднее дышать. Жантюры нежно стиснулись. – И долго я так висеть буду? – наконец поинтересовался он. – Пока мне не надоест, свет очей моих. – Чего? – Я весьма изощрен и терпели-иув в любовании тро-оуфеями, – глухо проворчал Иштургай. Транслируемая речь начала смазываться, украшаясь прищелкиванием. – Надеюсь, – воинственно сказал Ласель, – ты не считаешь, что я таким образом благодарю тебя за спасение этого злосчастного туриста? – Что-оу? Вовсе не-еут! Иштургай чуть разжал хватку, и Ласель забарахтался. Великий визирь развернулся и медленно опустил его обратно на постель. Ласель тут же отполз в сторону и занял самую вопиющую подушку. Яут поставил ступню на край ложа и оперся локтем себе на колено. – И почему ты так плохо-оу обо мне думаешь, ханаби? – Дурацкая штука, – буркнул Ласель. – Проехали. – Проехали, – согласился яут и вновь потащил его за ноги. – Эй-эй! Первыми в неравном бою пали ботинки. Штаны сопротивлялись чуть дольше, но тоже уступили натиску фосфорно-зеленых когтей, ловко управляющихся с мелкими для них пряжками. Куртку Ласель снял сам, с поддевкой они разделались вдвоем. А потом яут загрохотал своими облачениями. И это подзатянулось. Свисая голой задницей над полом, Ласель устроил ступни на широких бедрах, пока Иштургай возился с системой нагрудников и наплечника. Богато украшенный миллион крючочков и заклепок требовал почтительного подхода, и Иштургай едва не пыхтел, расцепляя их один за другим. Браслеты и подвесы на нем нетерпеливо звенели. Больше всего Ласель следил за вооружением, в частности за любимым топором великого визиря. Топор требовалось устранить как не вписывающийся в канву надвигающегося полового фронта. Убедившись, что топор отправляется на пол, он с облегчением выдохнул. Потом, замыслив хулиганство, сунул правую ногу под длинный язык ткани и толкнул большим пальцем ноги защитную пластину. Яут курлыкнул. Ласель прищурился и сосредоточился. С телом он управлялся неплохо, и сейчас, как следует взявшись за дело, быстро отпихнул мешающую пластину и нащупал уже слегка разошедшийся капюшон. – Хана-аби... – Что? У меня чистые ноги. Я мылся. – Вода! – И гель, – согласился Ласель, щекоча поднятую складку. – Как знал, что будет встреча. Иштургай захрипел, скидывая последние куски пластика и металла, взялся за пояс и решительно принялся его расстегивать. Драгоценные инкрустации игриво взблескивали, и Ласель утроил усилия. Когда пояс оказался расстегнут, он уже умудрился запихать палец по самое основание и сосредоточенно шевелил им в кармашке. Влажные складки начали резко сжиматься. – О-о! – экстатически сказал Ласель, наблюдая, как из-под его ступни понемногу восстает такой же влажный яутский хер. – Только не секс в пятку! Я боюсь щекотки. Иштургай зарычал. Скользкая головка и впрямь прошлась по всей подошве, а следом за ней и остальные великолепные мускулы, обтянутые упругой кожей, приласкали ногу. – Ханаби, а ведь это вызов! – провозгласил яут. Сняв пояс, он энергично тряхнул его, наконец-то уронил, и в руках у него остался короткий нож простых форм. – Э-э... – протянул Ласель. Иштургай склонился к нему, так что все брюхо пошло складками, и кармашек вновь плотно сжался. Гибкий член коснулся щиколотки Ласеля. – У меня слишком острые для тебя ко-оугти, – вкрадчиво сказал яут. – Но великий ум всегда найдет выход. Возьми. Ласель моргнул, глядя на протянутый рукояткой вперед нож, а потом заморгал быстро-быстро, чувствуя, как кровь приливает не только к члену, но и к лицу, и к соскам... Веки сделались тяжелыми, он глубоко вздохнул и взглянул на яута из-под опущенных ресниц. Желто-зеленые глаза почти светились от возбуждения, и Ласель сдался. Открыл рот. Собственный член уже стоял по стойке смирно, иногда нарушая ее раскачиванием, когда Ласель сжимал ягодицы. Короткая отполированная рукоять оказалась у него на языке. "Луи" бормотнул что-то о гигиене, но мимоходом, и Ласель не стал дергаться. Иштургай, держа клинок за самый кончик, подтолкнул его, и Ласель с шумом облизал всю рукоятку насколько мог тщательно. Жесткий, гладкий и удивительно теплый материал вновь надавил ему на язык, Иштургай едва заметно шевельнул кистью, и нож задвигался туда-сюда. Ласель сжал губы, воображая, что это настоящий член, и сердце у него заколотилось вдвое быстрее. Он чуть не забыл, что на другом конце тоже получают удовольствие, и только когда яут негромко зашипел – опомнился. Почти в том же темпе начал работать пальцем, и наконец пустил в ход вторую ногу. Член терся об его щиколотку, Ласель поймал его левой ступней и легонько прижал к подъему правой. – О-оу, – воодушевленно среагировал Иштургай. – М-м! Совсем чуть-чуть, но это походило на групповушку, а в них Ласель тоже участвовал, и никто не мог сказать, что Ласель Обечанофф плохо удовлетворяет своих партнеров. Ласель приподнялся на локтях и сосредоточился сразу на трех разных действиях. Иштургай дышал все тяжелее и наконец со стоном дернул нож на себя. Ласель успел убрать зубы, и округлое навершие выскочило из его губ с неприличным звуком. – Что? – удивился он, облизываясь. – Плохо? – Слишком хорош-шо, ханаби, – прошипел яут. Склонился еще больше, подхватил ногу, которой Ласель забавлялся с его членом, решительно отвел ее в сторону и приставил мокрое навершие к приоткрытому анусу. Ласель чуть не замурлыкал от предвкушения. Иштургай надавил, и рукоять начала медленно погружаться. Слюны Ласеля хватило, чтобы это произошло гладко и чувственно. – О-оуф! Он уже хотел потянуться вперед и вцепиться Иштургаю в дредлоки, но остановился в последний момент. На них все еще виднелась тонкая корка сукровицы, и поэтому вместо того, чтобы хвататься за чужое – Ласель схватился за свое. Взял в кольцо двумя пальцами вставший член и медленно провел вверх-вниз, оголяя головку как можно сильнее. Иштургай с хрустом вытянул шею, огромная башка съехала вниз пугающим движением, и клыки уперлись в бедра Ласеля. – Вот та-ак, – почти протянул Иштургай. Кончик языка коснулся продетого в головку колечка. Ласель прерывисто вздохнул. У него еще была целая одна свободная рука, но пока он хотел смотреть на происходящее, и приходилось опираться на нее и тоже вытягивать шею. Ступни уже жгло, особенно большой палец, ласкающий кармашек, и Ласель слегка прикусил губу. Жесткая рукоять надавила на простату, он охнул, и пойманная нога непроизвольно дернулась. Жантюры на мгновение усилили нажим, заставляя его дернуться вновь – и расслабились. Горячий язык медленно кружил по головке, пирсинг отзывался едва ощутимым движением, и Ласель начал втягивать горячий воздух, пропитанный запахом кислых яблок, все чаще. Рукоять дразнила его, и Иштургай словно нарочно, никак не мог войти в темп: он то замедлялся, то делал несколько быстрых толчков. Ласель дергался каждый раз, реагируя почти всем телом, даже волоски на загривке вставали дыбом. – Мхм-м... Ишту... м-м... Длинные когти перебрали лезвие с металлическим звоном, и рукоять еще и начала поворачиваться. Ласель расширил глаза, хватанул воздуха – и не смог зажмуриться, так дрожали все жилки. Даже будучи гладкой, при вращении эта штука дарила нервным окончаниям такие необычные ощущения, что Ласель не выдержал и застонал в голос. По люнете поплыли неровные пики, демонстрирующие, что лучший калькугаль Вильнёва вот-вот кончит от вставленного в задницу яутского ножа. Иштургай потянул рукоять на себя, мягко похлопывая кончиком языка по мокрой головке, и круглое навершие почти-почти выскользнуло, растянув вздрагивающее отверстие. – М-м! – М-м? – точно так же невнятно откликнулся яут. Стекающая с клыков слюна медленно расползалась по бедрам Ласеля, и он заерзал, чувствуя нестерпимое желание добавить другой жидкости – горячей и даже обжигающей. – Давай... продолжим, – выдохнул он. – Давай уже потрахаемся... без... игру... ох! А-а! Резким движением с проворотом рукоять вошла обратно. Иштургай выпрямился. Тяжелый нож остался погруженным в анус, и Ласель прочувствовал до глубины души, как выпуклость на рукояти упирается прямиком в простату. Иштургай сделал крохотный шаг назад, почти отпустив его ногу, и палец выскользнул из кармашка. Ласель отпустил свой член и оперся на оба локтя. Медленно, с вызовом раздвинул колени пошире, демонстрируя торчащую из него опасную игрушку. Качнул бедрами, заставляя клинок тоже качнуться. Сердце застучало еще быстрее, и он возбужденно облизнулся. Иштургай пару мгновений смотрел на него, потом протянул руку и резко выдернул нож. – А-а! Стремительное движение, с которым рукоять покинула сфинктер, запустило несколько горячих волн по телу. Ласель рухнул на спину, прижимая колени к груди. Иштургай заворчал, склонился над ним, подтянул выше и опустился сверху, расталкивая колени Ласеля в стороны. Ноги сами собой дернулись, мечтая сжаться на темно-зеленых боках. Но белые пластыри пятнали кожу повсюду, и Ласель удержался. Вместо этого ухватил себя за колени и широко потянул в стороны, раскрываясь. Задница, отведавшая предварительной ласки, требовательно горела, растревоженный анус сжимался и разжимался совершенно неконтролируемо. – Что же ты не хочешь обня-яуть меня, ханаби? – Я... ты в ожогах весь... – Это чепуха, – Иштургай наклонил голову и коснулся клыками его лица. – Мелкое язвление. Ласель радостно всхрапнул и вцепился в него руками и ногами. Непривычные подстилки заскользили под спиной, когда яут почти навалился на него и начал вводить свой замечательный хер в страждущую этого задницу. Ласель обвил массивный корпус еще сильнее, отчаянно пытаясь выбирать места без пластырей, и даже неловко ткнулся губами в открытое горло над собой. Яут вскурлыкнул, по обе стороны от Ласеля обрушился ворох влажных дредлоков, и Ласель застонал, раскрываясь для эротического вторжения. "Альфонс", как всегда, помог расслабиться, подкинув эндорфиновой горячки. Сразу задрожали губы, и ноющее нетерпение заклубилось в животе. Он провел по спине яута, по плечам, машинально перебирая гладкие и гравированные браслеты, и Иштургай, словно отзываясь, слегка покрутил членом. – О-о... – Ласель закрыл глаза, утыкаясь лбом в яутскую челюсть. – О-о... Иш-шту... хн-н... Яут нечленораздельно захрипел и заклекотал в ответ, несколькими фрикциями вошел чуть глубже, на пару мгновений задержался внутри – и его потрясающе огромный хер двинулся назад. Ласелю показалось, что он выворачивается следом за ним наизнанку. Упоительно длинное стимулирующее скольжение заставляло стонать, пока в груди хватало воздуха. Когда из ануса попыталась выскользнуть головка, Ласель протестующе заскулил, сжимаясь. – Х-хорошо-о... – выдохнул Иштургай у него над головой, шелестя окольцованными дрелоками. – Да! О да! ...Извивающийся хер буравил раскрытую задницу с неумолимостью машины, Ласель стонал и корчился, зарываясь под дредлоки пальцами – все-таки страшно было тянуть их совсем сильно. В порыве удовольствия он то целовал, то кусал чуть более светлую кожу под нижней челюстью яута и захлебывался его горячим дыханием. Напрягающийся живот Иштургая придавливал его член, и каждый раз при этом Ласель начинал поддавать бедрами, стараясь доставить себе еще чуточку больше удовольствия, чем получал уже сейчас. Сочащаяся этим удовольствием головка так приятно скользила по твердым мышцам, что Ласелю то и дело казалось, будто он уже достиг оргазма – и всякий раз он ошибался. Находилась еще одна ступень, где пульс блаженства становился еще более нестерпимым. Смазка Иштургая наполняла его кипящим эликсиром, выплескивалась на ягодицы, стекала на поджавшиеся яйца, и Ласель взбрыкивал снова и снова, срываясь на такие же горячие стоны. – Х-х... Ханаби! Как же ты... горяч! – Д-да-а... – через силу выстонал Ласель, принимая в себя мощные толчки. Набухшая простата ритмично сжималась, в мошонке словно тоже что-то сжималось, заставляя яйца твердеть все больше. Мышечные волны на члене Иштургая, казалось, заворачивались в спираль, и эта бесконечная спираль так же бесконечно сладко ввинчивалась в растянутый зад, затопляя его жаром и наслаждением. – Е... еще... – простонал, почти проскулил Ласель, чувствуя, как напрягаются жантюры, напрягается весь он сам до кончиков пальцев. – Ох я сейчас... о... н-нх! Иштургай чуть ускорился, яростно фыркая у него над головой, и Ласель действительно заскулил в полный голос, бессильно царапая толстый загривок. Пальцы путались в нагретых звеньях ожерелья. Удовольствие раздавливало его, становилось все сильнее, хотя казалось, что финальная точка была секунду назад, – и наконец он задергался, не в силах соскочить с источника этой безумно приятной пытки. – А, а, а-а! Шарик на колечке уперся точно в уретру, яйца будто обожгло, и раздутый член выстрелил спермой. Ласель уткнулся в шею яута и закричал, вздергиваясь всем телом. Момент пикового наслаждения наконец-то наступил. Оргазм прокатился огромной волной, выбил из него слезы, вопли и судороги – и растекся горячим озером. – О-о, ка-ак же... о-ох... Не слыша ответа и не чувствуя чужого оргазма, Ласель заморгал, убирая влагу с ресниц. Вздохнул и с хрипом выдохнул. Иштургай над ним не шевелился, а чего член... Все еще был твердым и все еще был внутри Ласеля. – М-м... – неуверенно подал голос Ласель. – Уже? – курлыкнул Иштургай, не опуская головы. – Ханаби, это все? – Я... О... Иштургай оттолкнулся от постели. Медленно, словно изнемогая от усталости, поднялся, подхватив Ласеля под лопатки и сел. Все еще нанизанный на живой кол Ласель ощутил себя слишком маленьким и выставленным напоказ. Губы загорелись, и он все-таки схватился за дрелоки. Метнул взгляд вниз, где по темно-зеленой шкуре белыми каплями расплескалось свидетельство его несдержанности. – То ли ты так скучал, – клекотнул Иштургай, – то ли наоборот хорошо проводил время? Сердце на секунду испуганно запнулось, а потом Ласель ощутил удивительную энергию. Негодование наполнило его от распаханной задницы до охрипшего горла. – Кто знает, – мстительно сказал он, качнув бедрами из стороны в сторону. – Может, проверим? Иштургай радостно всхрапнул. "Альфонс" деловито высветил на экране, что все уже готово для второго захода. Помимо припекающей задницы, Ласель ощутил еще один уголек нетерпения – и находился он точно там, где сейчас терлись прекрасные мускульные выпуклости члена, запиханного ему в зад по самое основание. В паху томительно напряглось, и Ласель опустил руку, вновь обхватывая себя за не успевший опуститься член. – Второй раунд, – сказал он, заглядывая в желто-зеленые глаза. – До победного. Второй раунд продлился третьим, но после этого Ласель сдался. Физически он бы еще потрахался, но в затылке начало тонко позванивать, а глаза сами собой слипались, словно он две недели сидел на антисне, и человеческая природа все-таки взяла свое, требуя дать организму пару часов законного отдыха. – Чертовы туристы, – пробормотал он, потираясь головой о растопыренную нижнюю челюсть яута. – Все соки выпили. – То есть это не капитуляция, а всего лишь форс-мажор? – клекотнул Иштургай. Длиннокостная фигура распростерлась на лежанке, занимая чуть ли не две третьих. Забрызганная спермой ткань светилась пятнами, и Ласель беспардонно обтер мягкими складками всю задницу, опасаясь только соваться в самое нежное место, ныне развороченное так, что казалось, будто там до сих пор пульсирует разбухшая плоть. – Совершенно верно. Вот еще чуть-чуть, и я докажу... Ого как докажу... Произнося последние слова, Ласель почувствовал, что проваливается в сон. Ладонь Иштургая лежала на лопатках – тяжелая, как покрывало из ткани. И он не мог сопротивляться ее давлению. Глаза закрылись сами собой.