Ева за семью печатями

"Сагава" вынырнул на поверхность, и зубы нейросенсорной блокировки сомкнулись на добыче. Легкие вспыхнули, и во рту стало чудовищно кисло. "Стабилизация конструкта!" – метнулось через экран. Хлынувшая из обрубков черная жижа обволокла ладонь. Жантюры впились в тело, выстрелили с локтя, взметнулись перекрученными жилами и обвились вокруг торчащего куска декоративного гранита. Рывок. Ласель снова услышал страшный треск – на этот раз в обоих плечах. Снизу отчаянно завизжали, и "Миледи" опять развернула голову хозяина к источнику звука. Над вскипающей пыльными облаками пустотой болтался Джорджи, голося на пронзительной жалобной ноте и вцепившись в голову. Из-под пшеничных волос ручейками текла кровь. Стажер брыкался, и сто килограмм его веса разрывали Ласелю каждый гребаный сустав в каждой мать ее руке... Плечи захрустели снова. Кости и суставы медленно двигались. Ласель открыл рот, выдыхая невыносимо горячий воздух вместе с криком. Пот хлынул градом, едва не шипя на пылающей коже. Сухожилия ворочались, стягиваясь разорванными волокнами, мышцы склеивались волокно к волокну. Щелкнула, соединяясь, ключица, и жантюры затянули руки и плечи в мертвой неподвижности. Над Гюжоном выл ветер. Вся башня от купола и до скрытого в дымке основания окуталась сверкающим ореолом мусора. Десятки ярусов выбитого пластика, декоративных материалов и все еще живых тел. Или не очень. Мимо тяжело проплыл пузырь кубезия, насквозь пробитый бирюзовым осколком. И увидев этот осколок, так похожий на осколок орбитальной системы обороны, Ласель дернулся. – Стаже-ер! Джорджи-и! Снизу уже не визжали, а скулили и мычали. – Джо-орджи! Джо-орджи-и! – А-а?! – Джорджи! Лезь наверх! – Я не могу! – стажер опять сорвался на вопль. – Больно! Ой больно, отпустите! – Придурок, голову оторву! – А-а! – Джорджи, немедленно аптечка! Какого хрена! Включи ее! Автоматический пакет скорой помощи должен был сам среагировать на травму, но что-то случилось – и Джорджи болтался на собственной косе, завывая не хуже ветра. – Аптечка, Джорджи! Он не мог разжать руку и не мог отцепиться от гранита. Онемевшие пальцы не шевелились. Поэтому Ласель орал, надсаживая глотку. Снизу взвыли еще раз и неожиданно замолчали. Похоже, аптечка сработала. – Ше-еф! Ой, голова сейчас оторвется! – Пришьем обратно! А ну лезь наверх! – Я не могу-у! – Убью, Джорджи! Можешь! – А я... а вы... Ы-ы! Захлебывающийся звук, почти рыдание, сопровождал взгляд Джорджи, устремленный на руку Ласеля. – Если ты не полезешь, то у меня точно что-нибудь оторвется! Джорджи вскинул руки и вцепился Ласелю в голенища ботинок. – Лезь! – скомандовал Ласель. – Живо! Гранит стоял как влитой, но падавшие сверху обломки уже пару раз больно ударили по плечам, и Ласель отчаянно торопился. – Я... сейча-ас! Всхлипывая, Джорджи перехватился чуть выше. Заизвивался и поднялся еще чуть-чуть. Ласель отвешивал мысленные пинки "Миледи". Ремплесант словно зависла, маркеры на экране не появлялись, а лента событий и новостей и вовсе исчезла. – Ше-еф! – Джорджи добрался до его ребер, обхватил Ласеля поперек корпуса и испуганно заглянул ему в лицо. Расширенные голубые глаза дико блестели в обрамлении кровавых потеков. – А как же я... а вы... а как дальше? Гюжон вздрогнул снова, и снизу прокатилась волна звуков: грохот лопающихся конструкций и облицовки. Джорджи зажмурился. – Пешком! – скалясь, прорычал Ласель. – На плечи встанешь, дылда! Там недалеко, дотянешься! С площадки спикировал огромный декоративный винт, плавно и почти изящно поворачиваясь вокруг своей оси. Ласель инстинктивно прижал Джорджи за затылок к себе, и стажер тоненько взвизгнул. – Прости! – Ласель отдернул ладонь. – Лезь! – Хорошо-о, – простонал Джорджи. И полез, пиная Ласеля коленями и носками ботинок. Уже почти рыдая, наступил ему на плечи – и жантюры сжались еще сильнее, каменея в упрямой готовности держать до последнего. Хватаясь за протянувшиеся черные жилы, Джорджи выпрямился и достал до обломка. У Ласеля захрустела шея. Раскаленные ленты стянули ее, почти ломая гортань. – Живо! – прохрипел он. – Или я не знаю что сделаю! Джорджи прыгнул. Хрустнуло во всем позвоночнике разом. Жантюры сдавили так, что стало нечем дышать. Долгих несколько секунд, пока стажер барахтался где-то наверху, Ласель пытался втянуть хоть немного воздуха сквозь впившиеся ленты. И наконец сумел. Жантюры, словно почувствовав, как ушел центнер лишнего веса, начали медленно стягиваться, подтаскивая Ласеля к обломку. Болтаясь на собственной сбруе, Ласель неустанно шпынял "Миледи", заставляя ее искать. И когда он пнул снова, ремплесант отступила. Вместо нее на люнету выгрузился "Лагранж" и замерцал графами сложносочиненных связей. – Шеф, вам помочь? – скулил Джорджи сверху. – Отойди от края! До забитого паникой мозга наконец дошло – вокруг Гюжона сохранялось слабое силовое поле, поэтому выброшенное наружу до сих пор не упало всем скопом. Вместо маркеров на люнете начали появляться предполагаемые точки. Система прогнозов, которой пользовался "Лагранж", прикидывала вероятности – и показывала самые правдоподобные варианты. Фангаск, Келли и Андрэ отмечались наверху. Чичкана – где-то в стороне. Джорджи и сам Ласель светились рядышком, и еще уровнем выше находился предполагаемый Вивьен. Ласель уцепился за край, жантюры отпустили гранит и слились с кожей. Обрубленные пальцы по-прежнему заливала черная пленка. Кривясь, Ласель подтянулся и закинул ногу на край. Подтянулся еще раз, вытолкнул себя и забрался на ярус. Джорджи сидел на полу, держась за голову обеими руками. – Шеф, – прохрипел он, опять расширяя глаза. – Вы... вам помощь нужна? – Не особо, – процедил Ласель, пряча покалеченную кисть в карман. – Видел, где здесь выход? Нужно наверх. – Но... – Джорджи отнял одну руку и коснулся горла. – Но вы... Ласель кинул взгляд в сторону. Обломок пластика, запорошенный пылью, тускло отразил его фигуру. Ласель увидел, как согнута его шея – под углом и с разворотом. Цыкнув от злости, он дернул головой. Уже привычный, но все еще тошнотворный хруст прокатился по хрящам и позвонкам. Голова поднялась на место, шея выровнялась, последним скрипнул седьмой позвонок и тоже занял положенное место. – Наверх, – приказал Ласель. – Собрать группу, вызвать эвакуатор, помочь остальным! – Нет, не синтетик, – сам себе сказал Джорджи, стирая подсохшую кровь. – Вы не синтетик, они так не работают... – Живо! – зашипел Ласель. – Или ты ждешь, когда эта хрень рухнет?! Джорджи подпрыгнул, кое-как поднялся на ноги и заозирался. – А я все понял, – дрожащим голосом выговорил он. – Я все теперь понял, я теперь Вивьену расскажу, что он не зря за вашими ген-картами охотился! Обязательно расскажу, когда... если... Он заморгал, и по грязным щекам неожиданно покатились слезы. Ласель шагнул к нему и хлопнул здоровой рукой по плечу. – Рассказывать будешь, когда выберемся. Иначе не видать тебе зачета по практике, как своего затылка. – Ага, – кивнул Джорджи и шмыгнул. – Хорошо! "Реверсивный запуск аут-двигателя, – сообщил "Лагранж". – Расчетное время: тридцать восемь минут". – Твою мать! – Что? Джорджи перескочил обвалившиеся плиты. Он, как и Ласель, верно определил направление – впереди виднелся пролом между ярусами, заваленный кусками перекрытий. По этому холму можно было легко взобраться наверх. – Мой... Короче, у меня тут аналитика работает, и у нас осталось тридцать восемь минут. Нет, уже тридцать семь! Вперед! – А где же эвакуаторы? Почему сеть не откликается? – Да чтоб я знал! "Лагранж" цеплялся за служебные линии, бессовестно пользуясь транспортными протоколами. Чувствуя, как уже вовсю дергается глаз, Ласель тщетно пытался запустить хоть какую-нибудь внешнюю связь. Хотя бы один дохлый чатик – бесполезно. – Почему никто не прилетает? – продолжал скулить Джорджи, откидывая с пути неустойчивую конструкцию из ребристого металла. – Там же почти сорок транспортников, где они все? А-а! Ласель чуть не навернулся через балку. Джорджи обхватил себя руками и согнулся. Пробравшись между плит, Ласель кинул взгляд вниз. Джорджи уже не скулил и не жаловался, только широкие плечи ходили ходуном. – Вперед, – приказал Ласель. – Этим не поможешь. Опять, опять всюду трупы... Опять он никого не смог спасти! "Лагранж!" Мне нужны эти чертовы воздушные акробаты! Вызвать немедленно! Приоритет высочайший, срочная эвакуация пострадавших! Есть раненые и погибшие!" "Доступ запрещен". Впереди качнулась и начала оседать колонна. Пыль взлетела густым облаком. Джорджи закашлялся, Ласель рывком застегнул куртку по самые глаза. Мотая головой, Джорджи тоже застегнулся. По правому виску поползла свежая струйка крови. "Ах, запрещен? Ну, сейчас я его разрешу!" Покалеченная рука дернулась, пытаясь сжаться в кулак, и Ласель широким жестом другой руки открыл дорогу "Сагаве", присевшему на краю сознания. "Иди и сожри их! Открыть доступ! Немедленно!" Ремплесантам не нужны были громкие приказы, они реагировали на обычные команды, но Ласелю хотелось орать и выть, поэтому он кричал внутри собственной головы. "Сагава" выждал полагающееся время, настроенное Ласелем "от дурака", и, не дождавшись отмены приказа, торжественно принялся выгружать все свои скрипты. По люнете метнулись комплексные строки, и полностью завершивший развертку ремплесант огляделся, ища в кого вцепиться. "Лагранж" вежливо открыл ему тоннель до первого шлюза с закрытым доступом. "Сагава" вгрызся в добычу. Холодная пустота в затылке зашевелилась. Ласель оступился и вцепился в предплечье Джорджи. – Дай нейролинк, – выдохнул он. – Я с'час попробую кого-нибудь вызвать... ресурсов н'хватит... Возьми у меня... модель... нахождения. Джорджи открыл рот, потом решительно сомкнул челюсти и кивнул. На близком расстоянии линки зацепились друг за друга с третьей попытки, и Ласель с облегчением слил ему модель поиска остальных стажеров. В голове бушевала война. "Лагранж" изо всех сил держал открытым доступ к протоколу, "Сагава" ломал защиту целого города, утаскивая к себе все больше и больше ресурсов биологического компьютера, и перед глазами у Ласеля поплыли цветные круги, пульсирующие в такт работе бессчетного количества скриптов. – Следи за мной... – прохрипел он. – Чтоб я... не провалился никуда... – А что там у вас? – почти нормальным голосом спросил Джорджи. – Интеллектуальный вакуум, – через силу выдавил Ласель. – Сферический. – Ага, – опять жалобно сказал Джорджи. – Кажется, мне уже не так хреново... Простите, я... Я испугался, надо было сдерживаться... – Не факт. Может, стоит сразу... в психопаты податься, не... рисковать. Джорджи нервно хихикнул. Они поднялись уже почти до середины яруса, и Джорджи завертел головой. Ласель старался не висеть на нем слишком откровенно. Ремплесанты забрали себе уже половину сенсорных каналов, вовсю отнимали зрение, и только слух остался в неприкосновенности, как главный источник безопасности хозяина. – Вивье-ен! – заголосил Джорджи. – Эге-ей! По прогнозной модели ты зде-есь! Выходи-и! "Тридцать три минуты", – предупредил "Лагранж". Ласель бы обязательно зарычал, но голос у него тоже отняли. Он сделал еще шаг, и тут проснулся "Готфрид". Ласель с ужасом почувствовал, как проваливается в самую настоящую бездну. Нагрузка на нервную систему подходила к пределу. "Сагава" бешено грыз, прорвавшись сквозь почти все слои, но ему не хватало совсем чуть-чуть... Атакующий ремплесант развернулся, встраиваясь в цикл остальных, на люнете зашкалила сенсорная перегрузка, в ушах разлилась мертвая тишина. Ласель ослеп и оглох. "Готфрид" размахнулся и нанес сокрушительный удар. "Доступ разрешен". Ласель сел где стоял, отпустив плечо Джорджи. – Что? – резко обернулся к нему стажер. – Н-нормально все, – выдохнул Ласель, чувствуя, как торопливо возвращаются утраченные было чувства и возможности. – Кажется, я... достучался... "Лагранж" деловито загружал в систему истеричные вопли хозяина, конвертируя их в язык обязательных к исполнению запросов. Люнета мигнула, и уныло-зеленый экран прогнозной модели сменился прозрачной синевой привычной загрузки. Секунду спустя люнета прояснилась. – Сетка заработала! – подпрыгнул Джорджи. – Охренеть! Это вы?! – Вряд ли... я только помощь вызывал... Перегруженные чат-системы не разворачивались, поверх них шло приоритетное окно с сообщением о чрезвычайной ситуации. "Миледи" вежливо подвинула команду ремплесантов в сторону и взялась за дело. Обессилено моргая, Ласель следил за цифрами: выжившие, раненые, тяжелораненые, погибшие... Четыре десятка эвакуаторов и еще другие, тянущиеся со всех сторон Вильнева поперек кропотливо созданной Третьим Эа транспортной сетки. Сама транспортная сеть погасла, больше ничем не регулируемая. "Тридцать минут", – угрожающе висело в самом углу экрана. – Бегом наверх! – рявкнул Ласель. – Собирай всех чичкана, которых найдешь! Пускай тащат наружу кого могут! Грузите на эвакуаторы! – Понял! Вернувшись в цифровую среду, Джорджи разом сбросил оковы паники. Откинул косу за спину – и попрыгал наверх, словно глотнул стимуляторов. – Ноги не переломай! – напутствовал его Ласель. Развернулся и окинул пристальным взором картину яруса, размеченного "Миледи". Пора было приниматься за работу. – Унифо-ор! – заработавший ревоксер превратил его голос в трубный глас. – Эвакуационная группа прибыла! Все, кто может идти сам – выходите! Кто не может – включайте сигнал бедствия! Мы вас достанем! Десять минут спустя количество транспортных единиц достигло четырех с половиной сотен. Гюжон превратился в кипящий спасательный полигон. Локальная сеть, поднятая через устаревшие спутниковые дип-фреймы, трещала от нагрузки: связь в городе оборвалась, и обычные масс-медиа превратились в бесполезные приложения. Не работала транспортная сетка, Эа энергетики ушел в холодную перезагрузку и не реагировал на попытки его активировать с контрольного узла. К эвакуаторам присоединялись чичкана – вокруг Гюжона медленно скапливались золотисто-серебристые туманности. Потоки тянулись со всех сторон, и вскоре образовалась самоорганизующаяся система: группы чичкана, как могли, вытягивали людей и ксенамичис, перетаскивая их к фермам четырех влезших в центр Вильнёва воздушных танкеров. Все четыре нещадно источали "грязный" выхлоп. На худо-бедно работающей борде спасательных мероприятий висело объявление, что силовая сеть не вытягивает компенсацию под танкер, поэтому они будут срать в атмосферу и заодно срать хотели на головы тех, кто считает, что это неэкологично. Уже стало известно общее число находившихся на Гюжоне в момент запуска аут-двигателя – четырнадцать тысяч разумных существ, включая постоянный персонал. Эвакуировали только тех, чья телеметрия показывала хотя бы шанс на спасение. На погибших времени не хватало. Самооткопавшийся Вивьен, встреченный Ласелем сердечными матюгами, вытащил с собой двух ошалевших чхи-пай, после чего обозрел происходящее и немедленно наблевал шефу прямо под ноги. За десять минут до предполагаемого старта Ласель со стажером добрались до верха. С разбитой площадки, затянутой в слабенькое силовое поле чичкана, непрерывно стартовали амбулансы, уволакивающие живой груз уже вповалку и в подвесах. – Шеф! – металлически заорали откуда-то слева. Ласель обернулся. На горе обломков подскакивал Андрэ, бешено размахивая руками. Пыль смазала его татуировки, сделав стажера невероятно бледным и почти бесцветным. – Ше-еф! – снова завопил Андрэ. – Мы зде-есь! Следом за ним на обломки вскарабкались Келли и Джорджи. Униформа у всех тоже лишилась красок, и стажеры выглядели одинаково серыми. – Отлично! – пересохшим горлом гавкнул Ласель. – Где туристы? – Унифор Скайриж эвакуирован! – вытаращив глаза, отрапортовал Келли. – Унифор чич принимают участие! В помощи остальным! Вуф! – А вы почему все еще тут? – возопил Ласель и закашлялся. – А ну вниз! Эвакуироваться! За спинами стажеров двумя башнями поднялись яуты. Ласель смахнул со лба пот здоровой рукой. Айтурек остался без щита и копья, Иштургай придерживал руку, некрасиво согнутую в том месте, где кости у яутов не гнулись. – Мы вас ждали, – жалобно поскулил Келли. – И ломали себе руки, как я вижу? Вниз! – Еще бы не сломать! – заголосил Андрэ, первым ссыпаясь по обломкам. – А вы как себе ничего не поломали? И где вас учили так швырять людей? – У меня чуть уши не отвалились! – поддержал Келли. – На видеокурсах повышения квалификации, – отрезал Ласель. – Я вижу отличный трап к Восьмой, все туда! Яуты так же молча пошли вниз. Стажеры, подгоняемые едва ли не пинками, припустили на выход. – Не пострадал, Р-раслоу? – только и осведомился Иштургай. – Нисколько. Что с рукой? – Ничего-оу непоправимо-оуго. – А ты, великий охотник? Айтурек ограничился фырканьем. Почти против воли Ласель отметил, что яуты лишились еще и части драгоценностей, а также некоторого количества когтей. И еще он видел пятна крови – темно-оранжевой, мутно-желтой, серой... Похоже, все это время кое-кто раскапывал жалких мыслящих червей, временно откинув гордые титулы визиря и охотника. Гюжон пошатнулся, и внешние конструкции заскрежетали, лопаясь одна за другой. – Боже, они же не успеют, – простонал себе под нос Ласель. Айтурек на ходу обхватил его за плечи. – Ты тоже не успеешь. Я знаю, ты добр-рый, но ты не можешь спасти всех. Ласель опять застонал, сжимая здоровую руку в кулак. Айтурек почти тащил его, Гюжон трещал по швам, а на люнете высвечивались сплошные красные маркеры чрезвычайной опасности. Следом за стажерами они перемахнули на понтон, слева подскочила группа мен-мен, волокущая висящего на руках товарища, за ними бежали еще какие-то запыленные до неузнаваемости ксенамичис, а метрах в тридцати люди тащили капатама, оставшегося без симбиота-переносчика. Капатам жалобно трубил, размахивая лентами, и отталкивался ими от пола. – Быстрее, быстрее! – жужжало золотистое облачко вокруг понтона. Группка чичкана кружила безостановочным колесом, поддерживая воздушную тропку, раскачивающуюся вместе с Гюжоном. – Стой! – Ласель уперся в колышущуюся под ногами поверхность. – Хотя бы этих! Айтурек, помоги им! Яут развернулся, полсекунды смотрел на капатама, а затем прыгнул обратно на крошащуюся площадку. Иштургай выругался и прыгнул тоже. Ласель страшно заорал на притормозивших стажеров, и те испуганными рысаками кинулись к сверкающему обломку перехода на трап. Отступив в сторону, Ласель замахал свободной рукой, указывая направление запыленным беглецам. – Сюда, сюда! Здесь безопасно! Капатама с помощью яутов стремительно потащили вперед. В центре площадки гулко треснуло, и вся конструкция пола начала подниматься дыбом, проваливаясь в середину. Один из запыленных споткнулся, Ласель выбросил руку, придерживая его, и жантюры так впились в запястье, что Ласель прикусил язык. Толкнул ксенамичис, метнул взгляд на безнадежно отходящий от понтона край площадки и вытащил из кармана пострадавшую руку. Жантюры заструились по плечу к локтю, обвили запястье и вязкими потоками потекли вниз. Ласель глубоко вдохнул. Он смог выдержать торможение буллеты, значит и этот чертов мост он тоже сможет удержать... Капатама втащили на задравшийся край. Ласель отдернул руку, пряча за спину. – Унифор чич! Поддержите его! – Держим, держим! – нервно согласились пчелышки. – Немного, но можем! Перевалившаяся вниз туша словно притормозила в воздухе. Первыми на понтон спрыгнули люди. Мат стоял такой, что Ласель даже сумел удивиться, хотя и чисто механически. Следом с надсадным ревом капатама окончательно вытолкали в три яутских руки. Еще прыжок – и понтон ухнул вниз. Чичкана загудели и конструкция выровнялась. – Спасибо! – крикнул высокий бородатый человек. – Спасибо! Удавив в зародыше вопрос, не осталось ли там кого, Ласель попятился. Поддерживаемый пчелышками капатам упирался свернутыми лентами в понтон, его снова подхватили и уже бегом поволокли к переходу на трап. Жантюры скрутились вокруг запястья. Ласель развернулся боком и снова сунул руку в карман. Протянул свободную навстречу яутам. Понтон колебался все сильнее, и оба резко перешли на бег. Ласель еще секунду смотрел, как разваливается оболочка "Вильнёва-1" – а потом яуты оказались рядом. Он развернулся и тоже побежал. На люнете отчаянно мигали отметки эвакуаторов, мечущихся между осыпающейся башней и платформами танкеров. Откуда-то уже пригнали силовой кран, и гигантский цилиндр, не уступающий по размеру танкерам, заслонил пространство между Шестой и Гюжоном, бросая зловещую тень на клубящиеся облака пыли и мусора. Три многометровых стрелы протянулись к разваливающимся ярусам, и на них посыпались спаскапсулы, выплевываемые катапультами эвакуаторов. Из отводных клапанов цилиндра в чистое небо с визгом вырывался охладительный пар. Чичкана, наконец-то определенные люнетой как "вспомогательный ресурс", растаскивали обломки и тех ксенамичис, на которых хватало сил каждого отдельно взятого маленького роя. Иногда рои собирались во что-то большее, но без маршальской поддержки почти сразу вновь рассыпались на группы. За спиной, там, где проседал конец понтона, раздался такой душераздирающий звук, что Ласель рванул с утроенной скоростью. Ощеренный слом трапа маячил совсем близко, Ласель поднажал – и они с яутами одновременно выскочили на твердую поверхность. – Падает, падает! – заорали чуть дальше впереди. Ласель оглянулся. От Гюжона отламывался целый пласт декоративного покрытия. Стремительно заваливаясь и по пути распадаясь на обломки, серая плита со шрамом ранения и крохотными фигурками ремонтников в ней обрушилась в клубящийся котел у основания. И словно в ответ весь этот клокочущий мрак полыхнул бледной зарницей. Ласель затормозил, врезался в кого-то из яутов и с присвистом втянул воздух. Его схватили за плечо. – Что?! Резко обернувшись, Ласель почти нос к носу столкнулся с Вивьеном, пробившимся меж яутскими плечищами. – Святой Франциск, вы целы, – выдохнул Вивьен. – Я думал все! – Кранты практике? – неуклюже пошутил Ласель. – Малый ханаби, зря ты нам не доверяешь, – фыркнул Иштургай. – Мы бы позаботились! – Шеф и сам о ком хочешь позаботится, – сообщили уже из-за спины Вивьена и ощутимо пихнули его в сторону. Ворчащим яутам в итоге пришлось расступиться, чтобы стажеры смогли дорваться до шефова организма. Ласель метнул в Джорджи упреждающий взгляд, и стажер захлопнул разинутый было рот. Двухметровые будущие дипломаты так явственно пытались влезть под защиту куратора, что на крошечное мгновение Ласелю сделалось почти смешно. А потом пришел запоздалый страх, хватая за горло и мешая дышать. – Святой Франциск, хоть кто-нибудь знает, что это и как это остановить? – простонал Келли. Андрэ, лишенный чатов и неожиданно потерявший работоспособность вокса, махал руками, в красках описывая свое мнение насчет того, что именно происходит. – По крайней мере, мы не внизу, – выговорил Ласель, когда у основания опять полыхнуло. – Дьявол! Да валите вы уже оттуда! Не успеваете! Эвакуаторы словно обезумевшие ныряли в рассыпающихся конструкциях на фоне разгорающегося зарева. Кран разворачивался, пятясь к мегатуриям, танкеры тоже отступали. Пчелышки все больше теряли упорядоченность. – Сколько там осталось? – кусая губы, спросил Вивьен. – Я не вижу, шеф, у нас права доступа ограничены... – Конечно, ограничены, – кивнул Ласель. – Еще не хватало, чтобы лица без лицензии заваливали некомпетентными воплями важный канал... Эй! – Сколько? – мягко спросил Вивьен, не разжимая железной хватки на его плече. Ласель отвел взгляд. – Четыре тысячи, – неохотно признался он. – Почти пять. Джорджи утер кровь со лба. Келли прижал уши, Андрэ прихлопнул вокс ладонью. Иштургай быстро шевелил клыками, Айтурек так же молча отвечал ему, и глаза у обоих постепенно приобретали одинаковое злое выражение. Броня "Вильнёва-1" проступала сквозь хаос, и зарницы внизу превратились в дрожащее сияние, усиливающееся волнами. – Почему ничего не работает! – Вивьен опять хватанул себя за губу. – Куда они все попрятались! Это же Эа, что с ними могло случиться! Трап начал втягиваться. Пол под ногами задрожал. – Отступаем, – щелкнул Айтурек. – Опасно оставаться здесь. – Куда уж опасней, – обессилено сказал Ласель. – Я не уйду. Я хочу видеть, скольких мы успеем спасти. Горящие белые облака заклубились, подымаясь. Эвакуаторы и беспилотники сновали в них с нечеловеческим упорством. Счетчик спасенных все еще крутился, но гораздо медленнее. Трап отползал, унося Ласеля все дальше и дальше от места, где он никому не смог помочь. "Запуск аут-двигателя", – сообщил "Лагранж". – Расло-оу, что значит аут-двигатель? – потребовал Иштургай, впиваясь когтями в тетагласс – трап дергался и раскачивался. – А ты откуда видишь мои данные? – Из своей сферы, – щелкнул клыками Иштургай. – Ну? – Это основной двигатель космических кораблей, – обреченно сказал Ласель. Стажеры одновременно вытянули шеи. – И все?! – заревел Иштургай. – Прости, визирь, но я понятия не имею, как он работает! – Идио-оут, я о том, умре-еум мы здесь или нет! – Очень может быть! Это двигатель, и у него есть выхлоп! "Не кричите! – показал на пальцах Андрэ. – И так страшно!" Келли схватил его за руку и почти судорожным жестом притянул к себе, обхватив уже за плечи. Нос у него сморщился, верхняя губа вздернулась, и на лице застыла гримаса ужаса и изумления. – Не умр-рем, – неожиданно вклинился Айтурек, до сих пор водивший перед собой пальцем. – Вот та модер-рь, котор-рую я показывар-р, там все видно! – Так мы ее не видим! – гавкнул Келли. Айтурек зарычал и хлопнул себя по виску. Люнета сделалась матово-черной, по ней пробежала тонкая красная линия, и в полуметре перед яутом образовалась узнаваемая модель. Гюжон, едва намеченные грацели и мегатурии, отчеркнутый первый уровень, пятна под ним и – Ласель заморгал – протянутые во все стороны линии подземных ходов. Больше десятка, раскинувшихся ступицами колеса. – Я-то думар-р, почему там такие стены и всюду трупы ср-ризней, – Айтурек срывался на горловое щелканье все чаще, – потому что они р-распр-равлены дря выс-сокой темпер-ратуры! И я думар-р, кому это нужно? Зачем? Вот! Они созданы зар-ранее! – Кем расправлены? – почти механически спросил Вивьен. – В смысле созданы? Облака поднялись почти до уровня трапа, и воздух сделался ощутимо горячее. Им было труднее дышать. Вивьен сморщился, чихнул и яростно утер нос рукавом. – Компенсаторы включи! – накинулся на него Ласель. – Сейчас нахватаешься, где я тебя лечить буду? – Не опр-равлены, а распр-равлены! Ср-ризни дали источник жара! – Расплавл-лены, – продублировал Иштургай с явным усилием. – Я это и говор-рю! Их пророжир-ри с умыср-ром! – Они и так на всю мощь, – виновато сказал Келли. – Просто перегруз, похоже, и наше здоровье не очень работает, да? Ласель нервно оглядел всех четверых. Стажеры тоже обменялись взглядами. Джорджи покрутил головой, Келли осторожно сжал и разжал пальцы. Андрэ стыдливо высвободился из объятий товарища, демонстративно похрипел воксом и показал большой палец. Яуты обменивались рычанием, переводчик уже справлялся с трудом, но можно было понять, что Айтурек нашел весьма странным материал, в который были закатаны стены подземного тоннеля. Преимущественно странным было то, что он состоял из прожаренных бомбивиридисов. По мнению Айтурека, кто-то умышленно прокопал все эти тоннели, и этот умысел явно совпадал с тем, что Гюжон сейчас пытался к херам развалить весь город. – Говор-рю же, туда выхроп и пойдет! – заключил он, гася схему. – Это тепр-роотводы! – Поня-яутно-оу, – протянул Иштургай. – Тогда, ханаби, мы, возмо-оужно, не умрем. По крайне мере, сразу-у. Хотя великая бюйюк... – Замолчи, – приказал Ласель. – Мы – это только часть. Там умирают прямо сейчас! Э-эй! Унифо-ор! Мимо трапа проплывал клубок чичкана, растерянно взмахивающих крылышками. Ласель бешено замахал рукой, дернулся к краю, но Айтурек схватил его за плечо. – Стоять, – прошипел он. – А ну пусти! Иштургай стянул с пояса капсулу, тряхнул запястьем, размахнулся и запустил в сторону чичкана. Тонкий линь, протянувшийся от капсулы к его пальцам, блеснул и погас во вздымающемся облаке. Глухо хлопнуло, линь задергался, и Иштургай резко откинулся назад, вытягивая добычу на себя. – Ловлю! – гавкнул Келли, хватаясь за линь. – Ай! – Пальцы отр-режет! – зарычал на него Иштургай. Келли затряс ладонью и сунул к счастью целые пальцы в рот. Ласель снова дернул пострадавшей рукой. Пальцев он по-прежнему не чувствовал, но хотя бы не было больно. Келли, сердито фыркая, быстро зализал ладонь. – А как же хваленый болевой порог? – поддел Джорджи, криво улыбаясь. – Я его открутил, – проворчал стажер. Из облаков выплыла сетка, набитая чичкана. Еще двое цеплялись к ней снаружи. Встопорщенная шерсть, запорошенная белой пылью, делала их абсолютно седыми. Черные глазки моргали, лапки шевелились, и выглядели чичкана более-менее здоровыми. – Нас-секомые, – прошипел Айтурек, наконец-то отпуская изрядно помятое плечо Ласеля. – Фу! – Сам дурак, – с облегчением выдохнул Ласель. – Унифор, все целы? – Веточка качается, – сообщил прицепившийся снаружи пчелышек. – Сильно качается... – Веточка? – тупо переспросил Ласель. Айтурек вытянул руку и ткнул в Гюжон. Гигантский ствол почти скрылся за облаками, но люнета подсуетилась и немного сгладила помехи. Стало видно, что Гюжон идет колебаниями. Трап надсадно заскрежетал, по ходу втягивания в мегатурию явно перемалывая собственные механизмы. – Святой Франциск, пожалуйста, – взмолился Ласель. – Пусть эта идиотская идея про отводы будет правдой! Очень тебя прошу! – А почему? – почти пискнул Джорджи. Остатки крови у него на лице покрылись серо-белой пылью. – Потому что это аут-двигатель, – с тяжелым сердцем сообщил Ласель. – И он стартует с земли. "Старт", – подтвердил "Лагранж". – Держись! Иштургай удивленно хекнул. Ноги великого визиря оторвались от ненадежной поверхности, и яут начал всплывать, словно платигирия в потоке Рифа. Ласель взмахнул рукой, чувствуя то же самое – ноги отрываются от опоры, а в животе все скручивает тошнотворным ощущением невесомости. Облака пыли тяжело вздохнули, застыли на мгновение, а затем ударили вверх кипящими струями. – Мама! – жалобно возопил Джорджи. Голосящие пчелышки, проплыв клубком, столкнулись с ним, и уже все вместе они врезались в Келли. Вивьен судорожно безостановочно чихал, и каждый чих отбрасывал его в произвольном направлении. Столкнувшись с Андрэ, Вивьен вцепился в коллегу и зарылся лицом ему в волосы. Андрэ выпучил глаза, но сказать ничего не мог. Пыль, а вместе с ней остатки конструкций, не успевшие улизнуть машины и, вероятно, те самые тысячи живых существ – при одной мысли об этом у Ласеля начинало дико першить в горле – хлестала наверх. Воздух ревел, сайклород в нем становился таким разреженным, что его не хватало для дыхания. И через несколько секунд пыль исчезла. Сверкающие бока мегатурий запорошило, и Гюжон оказался словно в кольце могильных камней. Ласель видел такие на исторических слайдах. – Прокр-рятие! – заревел Айтурек, барахтаясь у стенки. – Гнев матер-рей на эту пр-ранету! – Ва-ауф! Внизу холодно полыхнуло. Пространство дернулось и застыло на изломе, точно так же взломав каждую молекулу внутри себя. "Святой Франциск, – снова в отчаянии попросил Ласель. – Пожалуйста! Пусть эти отводы сработают! Пусть это закончится!" Ложь – порой великое благо, и он солгал, сказав, что понятия не имеет, как работает эта хрень. Хрень работала, сминая пространство. Всего на чуть-чуть, крошечная складочка, чтобы продвинуться. Но если не получится, если выхлоп аут-двигателя не протолкнет корабль дальше – значит, сжать пространство требуется чуть больше. И сейчас их всех сжало едва-едва, чтобы только стартовать. Если отводы не сработают, если выхлоп начнет копиться вокруг основания, то "Вильнёв-1" сожмет пространство снова, и тогда... Все тело будто щелкнуло, и окружающий мир вернулся в норму. Успевших взлететь любезно встретила гравитация и с размаху отправила вниз. – Ак-кх! На Ласеля приземлился Келли, выбив здоровым стажерским организмом дух. Вдоль разорванного выхода из трапа выл ветер. Ласель кое-как повернул голову и увидел, как скользит гигантская металлическая стена, все сильнее ускоряясь. – Еще не умер-р-ри! – проорал великий охотник, сползая по стене за счет когтей, под которыми пластик трапа отчаянно и противно визжал. – Еще живы! В затылке, которым Ласель приложился о стену, пульсировало все сильнее. Он втянул голову в плечи, и в этот момент пульсация раскрылась механическим цветком. "Не уходи-и! – застонало в голове. – Не покида-ай нас!" – Что? Кто? "Почему вы никогда нас не слыша-али? Сто-ой! Не уходи-и!" Голоса, в которых не было ничего похожего на голоса людей или ксенамичис, разрывали затылок. Они звучали так, словно заговорить решили службы безопасности или транспортная система. Даже не механические, а просто... мозг пасовал, не в силах обработать это звучание. Будто Вильнёв решил, что умеет использовать речь. – Сын личинки! Вопль кого-то из яутов заставил Ласеля выпасть обратно в реальность. "Сто-ой", – по-прежнему стонали голоса, но хотя бы не оглушали. – Застрял, застрял! – голосили чичкана. – Не двигается! Гюжон колебался, и эти колебания заставляли все вокруг содрогаться. Вибрация сбила пыль с мегатурий, и девятикилометровые башни тоже начали вздрагивать. – Я говор-рир! – снова заорал Айтурек. – Руки, руки! Иштургай что-то зарявкал, Айтурек ответил пронзительным скрежетом, а Келли наконец-то слез со своего шефа, охая и извиняясь. В затылке творилась сущая какофония. Ласель перевернулся на живот и пополз к краю. Голоса причитали и вопили. На краю завывал горячий воздух. Внизу все полыхало, и Ласель заслонил глаза ладонью. – Во-он! Рядом оказалась яутская башка. Длинные дредлоки колыхались на ветру рваным знаменем. – Где? – Во-он! Айтурек вытянул руку. С другой стороны тоже хлопнулся яут и схватил Ласеля за шкирку. – Не вздумай выпасть, ханаби! Люнета лихорадочно прикручивала освещение, и секунду спустя Ласель наконец увидел, о чем, захлебываясь и клекоча, пытался сказать Айтурек. Гигантские стапели, которые удерживали Гюжон в вертикальном положении все эти немыслимые годы, разошлись, но вместо них в тело корабля вцепилось что-то другое. Какие-то извивающиеся многожильные штуки, каждая толщиной с буллету. Кажется, у них действительно было что-то вроде пальцев. – Дер-ржа-аут! – завыл Иштургай. В извивающихся хаотических движениях было нечто чудовищно знакомое. В затылке опять задергалось, и на люнете заметались какие-то поисковые запросы. "Отзови-ись! – завывали цифровые призраки. – Не ухо-о-ди-и!" "Найден результат, – отчиталась "Миледи". – Максимальное совпадение: бионический образец номер сорок восемь, год второй от прибытия, исследование ЦУП-1, область исследования – технология первого присутствия". – Святая Магдалена, – прохрипел Ласель. – Это Феросы! – Ктоу-у? – Ты видел второе ядро? – заорал Ласель на Айтурека. – Ты точно его видел?! Змеиные глаза, поймавшие его взгляд, расширились, и Айтурек резко кивнул. – Это, мать их, Феросы! Они там себя построили! Ласель перевалился через край. Обезумевшие нейронные связи порождали вспышки галлюцинаций, и ему почудилось, будто совсем внизу, под грохочущим пламенем аут-двигателя он видит второе ядро. Темный свет, дублирующий эволюционный слой. Мрак, спрятанный за сиянием святых машинных разумов. Мир вокруг пошел рябью, готовясь снова сжаться. "А-а-а!" – застонали голоса. – Отпусти! – заорал Ласель вниз. – Отпусти, или он всех здесь убьет! От-пус-ти-и! Под животом кракнуло, треснуло, и он полетел вниз. Секунда леденящего безвременья – и его схватили за ногу. "Почему ты не принес нас к ним, служебный объект? Почему, почему, почему?" – Он и вас убьет! – заорал Ласель своим галлюцинациям. – Это аут-двигатель! Отпустите! Пожалуйста! Его рванули наверх, и Ласель пролетел над бездной. Люнета выхватила кадр и впечатала в зрительные нервы: гигантские руки, сплетенные из чужих технологий, разжимались. Ласель грохнулся на что-то жесткое, сдавившее его в объятиях. – Ты с ума сошел, ханаби?! Гюжон устремился в небо. Аут-двигатель вытолкнул корабль из почти двухсотлетней колыбели. Голоса бессловесно стонали и рыдали. Ласель зажмурился. – Я вижу-у! – завыл Айтурек. – Вон оно-о! Ласель дернулся, попробовал подняться, но Иштургай даже одной рукой держал так крепко, что ребра похрустывали. – Аркаидышым, не свались! – рявкнул он. – Берегись! Мимо с ревом прошла стена голубого сияния. В обломок трапа плеснул ледяной воздух, и Ласель в ужасе зажмурился. Грохот, завывание, неистовая вибрация – все они длились несколько секунд, а потом сменились немыслимой чудовищной тишиной. Ласель сделал вдох, убедился, что легкие не рассыпались в ледяное крошево, и решился открыть один глаз. Громада "Вильнёва-1" беззвучно парила, окутанная нежно-голубым ореолом, и быстро набирала высоту. – Взлетел, – сам себе сказал Ласель. – С земли. На ауте. Чтоб я сдох. – Нет уж, ханаби, мы живы, – проворчал Иштургай ему в затылок. – Хородное, – удивленно сказал Айтурек. – Оно быро хор-родное. Горячее дыхание на мгновение согрело ледяную бездну, которая до сих пор там ворочалась. Ласель даже решил, что Айтурек говорит про него, но потом все же понял. – Это успешный старт, – еле ворочая языком пояснил он. – Поэтому тепло реверсировалось... – Двигаются, двигаются! – снова зарычал Айтурек. – Крянусь, не видер ничего более устрашающего в своей жизр-ри! – Шеф? – испуганно спросили откуда-то сзади. – Не подходить! – скомандовал Ласель. – Головы откушу! – Но мы не умрем? – жалобно уточнили оттуда же. – Совершенно точно не сейчас! – рявкнул Ласель, перекрывая плач в собственной голове. – Великий визирь, дай встать! У нас тут чрезвычайная ситуация, я не могу лежать! Иштургай буркнул нечто непечатное и разжал хватку. По-прежнему помогая себе одной рукой, Ласель кое-как поднялся. Колени дрожали, глотку забило пылью, но ему надо было убедиться, что его мозги не перевернуло аут-двигателем и что он вправду видел то, что видел. – Подстрахуйте меня, – приказал он. – Пожалуйста. – Всегда, – фыркнул Иштургай. – Я буду тебя охранять, ты же помнишь. – Как вы можете в такой ситуации, – простонал Вивьен. Ласель обернулся и шикнул на него. Стажер отскочил на два страховочных метра. Трап встал намертво, и до погружения в мегатурию ему осталось метров тридцать. Айтурек тоже поднялся, и Ласель опять шагнул к краю. Пустота, воцарившаяся на месте Гюжона, была такой неправильной, что хотелось протереть глаза. Шагнув чуть ближе, он невольно схватился за Айтурека. Иштургай предупреждающе положил ладонь ему на плечо, не давая подойти еще ближе. Внизу извивались чудовищные руки, а в развороченной ране, оставшейся от Гюжона, густо-фиолетовым светилось ядро. Из-за мегатурий начали выскакивать машины самой разной масти. На фоне пропасти они казались крошечными и хрупкими. Мегатурии заливали пространство густой тенью. В половине из них уже включилось освещение, и трап озарился истерически веселыми цветными зайчиками. – Второе ядро, – сказал Ласель, скорее чтобы себя услышать. – Глазам своим не верю. "Эволюционный слой, – подтвердила "Миледи". – Плотность ядра составляет сорок восемь йоттабайт на кластер, что соответствует..." Последнее слово замигало, и Ласель тяжко вздохнул. – Мозгам это соответствует, – пробормотал он. – Силиконовым. – Что-оу? – переспросил Иштургай. – Какому разуму? – точно так же переспросил Айтурек. – Искусственному, – сказал Ласель. – Святой Франциск, надеюсь, я слышу не его. Айтурек развернулся к нему, шагнул вплотную и уставился глаза в глаза. – Что ты там увидеть хочешь? – поинтересовался Ласель. – Отблеск внеземного разума? – Отблеск сумасшествия, – пояснил яут. – Может, от стр-раха ты повредирся умом? "Соответствует разуму класса А", – определилась "Миледи". И внезапно экран погас. Завывания в затылке умолкли, а руки внизу начали замедлять движение. – Опять сетка отвалилась! – тут же застонал Келли. – Да что ж таков-ав-аве! Яуты одинаковыми раздраженными жестами схватились за собственные люнеты. Ласель постучал еще раз, вызывая "Лагранжа". Ремплесант откликнулся на удивление неохотно и подгружался не меньше пары секунд. Внизу чудовищная бионика медленно складывалась в кокон. Машин становилось все больше, на уровне трапа появились первые беспилотники, разрезающие пространство вокруг себя сканирующими плоскостями. "Ну и что тут?" – дернул Ласель ремплесанта. "Отключение систем управления городской средой, – невозмутимо сообщил "Лагранж". – Отсоединены гиперструктуры первая, вторая, третья, четвертая, пятая, шестая, седьмая. Прекращена поддержка операционной системы. Выведена командная оболочка. Перезагрузка конгломерата Вильнёв в безопасном режиме через десять секунд". На осмысление фразы потребовалось несколько немыслимо долгих мгновений, за время которых у Ласеля не только встали дыбом волосы, но и бешено подскочил пульс. – Стоп, стоп, какие гиперструктуры? – завопил Ласель. – Что это?! Объясни! – Ты в своем уме? – раздраженно буркнул Айтурек. – Наверное, я уйду на факультет филологии, – заключил Джорджи. На экране задумчиво мигнул статус запроса и сформировался коротенький список. "Гиперструктура 1 – Эа здравоохранения Гиперструктура 2 – Эа информации, связи и коммуникаций Гиперструктура 3 – Эа транспорта и логистики Гиперструктура 4 – Эа чрезвычайных ситуаций и охраны порядка Гиперструктура 5 – Эа генеральной реконструкции и строительства Гиперструктура 6 – Эа энергетики и ресурсов Гиперструктура 7 – Эа социологии и культуры". – Нет. Нет-нет-нет! Не понял! Как отсоединены?! А где они?! "Гиперструктуры отсоединены и находятся в процессе вывода на орбиту". Ласель медленно поднял голову. Шея едва слушалась. Трехкилометровая башня "Вильнёв-1" выходила из атмосферы и, как божился его никогда не ошибающийся ремплесант, уносила с собой Эа, управляющих городом с населением в сорок шесть миллионов человек. И он сам их отпустил. – Куда? – хрипло прошептал Ласель. – Стойте! А как же мы? Эвакуатор, расцвеченный маркерами приоритетного передвижения, завис напротив них и поднял матовый кокпит. – Эй! – крикнул человек в униформе отрядов добровольного патруля. – Эй вы, помощь нужна? Все целы? По его лицу скользили веселые радужные пятна реклам, включенных на мегатурии. "Перезагрузка конгломерата Вильнёв в безопасном режиме". – Катапультируйся! – завопил Ласель, делая рывок вперед. – Быстрее! – Что? Маркеры погасли все разом. Звуки двигателей, наполнявших опустевшую чашу Вильнёва, исчезли. Легкий аппарат еще мгновение висел неподвижно, а потом медленно завалился на крыло и заскользил вниз. Радужные блики погасли, и на трап обрушилась густая тень. – Твою мать! – завопил Ласель, тщетно пытаясь вырваться из когтистых лап. Эвакуатор пролетел два яруса, перевернулся, врезался в малую грузовую платформу, и на фоне гаснущего фиолетового света полыхнула мертвенно-белая вспышка ионного конвертера. Солнце заливало взлетевший "Вильнёв-1" светом, а внизу все рушилось в темноту. В ней крохотными огоньками мерцали сталкивающиеся машины, и снова все громче и громче слышались голоса Феросов. – Пр-роклятый гор-род! – рассвирепел Айтурек, высовываясь далеко за край. – Что тепер-рь? – Ше-еф? Ласель обернулся. – Ше-еф, – жалобно сказал Вивьен. – Все... чешется... ничего не… вижу... "Верни-ись!" – стонали голоса. По щекам Вивьена текли белесые струйки. Глянцево-красные вздутые веки сомкнулись, поглотив ресницы. Лицо распухало, кожа стремительно покрывалась сеткой капилляров, и первые красные капли выступили на щеках кровавой росой. "Диагностирован аутоиммунный шторм, – предупредил "Луи". – Примите срочные меры. Благоприятный исход... вероятность 4%". Вивьен согнулся, глухо и страшно кашлянул, и ему под ноги полетели капли крови и слизи. – Что случи... Оборвав сам себя, Ласель яростно хлопнул себя по бокам. "Миледи" перехватила его зрение и силком своротила в сторону Андрэ. Стажер схватился за вокс, вытаращив глаза. Свободная рука отчаянно царапала воздух, рисуя одно слово: "сайклород!" Следующим рывком ремплесант перетащила внимание Ласеля к Джорджи. У стажера тряслась голова, прыгали губы, глаза закатились, и волна судорог зримо раскатывалась по рукам и дальше, заставляя все тело выгибаться в пародии на танец. Последним Ласель поймал Келли. Стажер стоял столбом, широко распахнув глаза, а вокруг него плясали чичкана, вопросительно жужжа и постепенно приближаясь. Ласель набрал воздуха в грудь. – Унифо-ор! Не трогать! Чичкана испуганно отпрянули. Джорджи выгнулся дугой и рухнул на пол. Русоволосая голова заколотилась об осколки пластика. Вивьен упал на колени, выкашливая густые ошметки, на тыльной стороне ладоней вспухали белесые пузырьки, тут же лопаясь. – Ра-аслоу, что-о? Что эт-оу? – Прокрятый гор-род! – снова рявкнул Айтурек. – Ты! – Ласель обернулся к нему. – Взять! – и швырнул ему наконец-то найденный инъектор. – Двадцать четыре дозы, все до последней Вивьену! Немедленно! Ты! – он ткнул в Иштургая. – У Андрэ есть рециклер! Плоская коробочка, размером с вокс! Вокс снять, рециклер поставить! Живо! – Что происхо... Ласель ударил Айтурека в плечо, и великого охотника отбросило на полметра. Распахнув глаза, яут раззявил пасть, хватая клыками воздух, полоснул Ласеля взглядом, в котором изумление плескалось пополам с гневом – и прыгнул в сторону захлебывающегося Вивьена. Светло-песчаная куртка и штаны стажера пропитывались темными пятнами. Андрэ схватился за тетагласс, на губах выступила пена, и Иштургай рванул к нему сам. Ласель развернулся на пятке и бросился к Джорджи, оскальзываясь на кусках пластика. – Унифор чич! Взять стажера-зооморфа! – скомандовал он, плюхаясь рядом с извивающимся телом, и сунул руки под окрасившуюся бурым голову. – Не сжимать! Не класть, не прислонять! Держать в состоянии покоя! – Н-но... – прожужжал один из них. – Он... тяжелый... – Просто не дайте ему упасть! – рявкнул Ласель, переворачивая бьющегося Джорджи на живот и с размаху садясь верхом ему на крестец. – Не позволяйте ему ничего касаться! – Расло-оу, сын личинки, помет слизня, что здесь про-оусихсодит? – Потом! Иштургай встряхнул рукой, Ласель почти увидел, как обломки костей под шкурой сходятся – и яут выдрал из пальцев Андрэ коробочку. Айтурек вонзил инъектор в плечо Вивьена, капсула глухо щелкнула, яут выдернул инъектор и воткнул снова, чуть ниже. Иштургай схватил вокс Андрэ двумя пальцами, стажер впился ему в запястья, и Иштургай рванул. Кровавые брызги полетели наружу вместе с трубками и тончайшими проводами. Андрэ булькающе захрипел, закатив глаза. Келли поскуливал на одной ноте. – Не шевелись, – прорычал Ласель, загоняя резервные фильтры в компенсаторы Джорджи, и метнул взгляд в сторону Келли. Чичкана, испуганно гудя, приподняли его на несколько сантиметров над полом. – Я знаю, что тебе больно, но не шевелись! – У-у-у... – откликнулся Келли. – И не вой! Челюсть сломаешь! Келли замолчал. Джорджи все еще корчился в судорогах, но верхняя половина тела уже не гнулась так страшно. Глухо щелкали капсулы в инъекторе, и Ласель машинально считал их. Уже восемь. Андрэ по-прежнему словно захлебывался водой, но вроде бы дышал. – Залей края герметиком! – крикнул Ласель, не оборачиваясь. – Иштургай! У Джорджи перестали дергаться руки. Ласель дошел до поясничного позвонка, и фильтр никак не хотел вставать на место. – Сначала я всех спасу, – проскрежетал Айтурек, – а потом я потребую правды! И если мне ее не дадут, я начну убивать! – Керри, нужна помощь? – почти нормальным голосом спросил Иштургай. Ласель резко обернулся. Андрэ сполз по стенке, и грудь под курткой резко и равномерно поднималась-опускалась. Рециклер в потеках красного и белого сидел на горле, словно чудовищная опухоль. Сайклород со свистом прокачивался сквозь решетки фильтров. – Не тронь Келли, идиот, – приказал Ласель, с силой нажимая на фильтр. Тот хрустнул и встал на место. Содрогания корпуса прекратились. – Кости сломаешь. – Как я могу сломать ему кости? – заревел Иштургай, вскидывая обе руки. – Это юный ханаби, полный сил, что за чушь ты говоришь? Что с ними случилось?! Вивьен перестал блевать и только мычал, тяжко втягивая воздух. Айтурек отшвырнул инъектор. Внизу колыхался фиолетовый огонь, а тени от мегатурий становились все гуще. – Потому что они не синтетики, а живые люди! – Я не понимаю, Р-раслоу! "Запуск городских систем, – тускло засветилось поперек люнеты. – Не выключайте центральный реактор, дождитесь перезагрузки". – Боже, только не реактор, – пробормотал Ласель, вгоняя очередной фильтр. – С-с... – зашипел Джоржи. – Что? Спасибо? Пожалуйста! – С-с... кажс-сь... я... об'с-салс-ся... – Еще бы, сколько раз я говорил, что надо менять фильтры! Над ним нависла еще одна тень, и Ласель вскинул голову. – Что. Сручилось? – проскрежетал Айтурек. Безумные почти прозрачные глаза пылали на светло-желтой морде. – Весь город отключился, – зло выплюнул Ласель. – Вся поддержка людей отключилась, и они умирают! – Что? – Что, что! – Ласель воткнул последний фильтр и вскочил. Его трясло. – Это не наша планета, и мы не можем здесь жить, что тут непонятного?! Все, кто не синтезировался – все на поддержке Эа! Мы здесь живы только благодаря этим сраным ублюдкам, которые сбежали, оставив нас умирать! Морда яута удивительным образом вытянулась, надглазные складки поползли вверх в пародийном выражении крайнего изумления. Он слегка отшатнулся, точно Ласель опять его ударил. – Как? – почти без прищелкивания спросил он. – Как это возможно? Ласель огляделся, все еще дрожа от злости и страха. "Неудачная попытка, – сообщил "Лагранж". – Повтор". – Перезагружайся, сволочь! – заорал Ласель, подпрыгивая на месте. – Перезагружайся, тварь! Они же умирают! Где там твоя безотказность? Где зеркала и дублеры! Сука! Люди жили под зеленым небом, пожираемые болезнями, которые уже даже не вносили в списки. Сайклород вместо кислорода, переменная гравитация и смещенное солнечное излучение не предназначались для биосферы, вывезенной с Земли. Но кораблям уже некуда было идти, и не было выбора, кроме как попробовать приспособиться. "Отсутствуют дублирующие гиперструктуры, – почти с огорчением признал "Лагранж". – Повторите попытку, подключив сторонние гиперструктуры". Эа взяли на себя контроль генетики – с момента формирования и до момента рождения. Дефекты генов вычищались по максимуму на стадии первого соединения, самые ужасные варианты отсекались, но по-настоящему здоровых не было ни одного. Рождались люди с ломкими костями, с проблемами кровеносной системы и с миллионом других дефектов. Медицинское обеспечение города контролировало всё – каждое нарушение неустанно исправлялось, мельчайшие фаги сновали в воздухе, позволяя вдыхать непригодную атмосферу, а ген-ремастеринг происходил ежесекундно. Люди носили компенсаторы – кто гордо и напоказ, а кто тщательно скрыв под кожей и мясом. Люди меняли тела, становясь киборгами или синтетиками. Люди жили здесь вопреки всему. А теперь умирали. – Он не перезагружается, – в отчаянии сказал Ласель, обеими руками хватаясь за голову. – Не перезагружается! – Раслоу, – Иштургай схватил его за запястье. – Что-оу это-оу? Ласель дернулся, но Иштургай не отпустил. Обрубки пальцев, закрытые наплывами, стали чуточку длиннее, и только сейчас Ласель почувствовал, что их жжет. – Святая Магдалена, почему я, – простонал он, глядя на эти пальцы. – Почему я восстанавливаюсь, почему, за что? Почему не они?! Почему их никто не спасает?! – Раслоу, ты говоришь, что люди умирают? – Иштургай наклонился к нему, и массивные клыки раскрылись, точно он собирался откусить Ласелю голову. – Тогда почему ты в порядке? – Отцепись! Это мое дело! Ласель отшатнулся назад, споткнулся и едва не потерял равновесие. Иштургай удержал его, не дав упасть. Потянул на себя, и Ласель схватился за собственный локоть, сопротивляясь. – Из чего ты сдеран, гюнешим? – мягко, почти вкрадчиво спросил Айтурек. – Кто ты? – Я... Голоса в голове завыли. Ледяная пропасть распахнулась, и Ласель полетел в нее, переворачиваясь, словно падающий эвакуатор. "А-а-а-а, – неумолчно стонало в бездне. – Почему-у, почему-у мы та-ак одиноки-и?" Ласель хотел закричать, но у него не было голосовых связок, которыми можно это сделать. "Не смо-огли удержа-ать! Они нас не слы-ыша-ат! Почему ты нам не помо-ог?" "Как я мог помочь? – наконец завопил Ласель. Его собственный голос был таким же, как у них. Бесплотным, лишенным тона и самого звука. – Не понимаю!" "Мы собра-али тебя-я, сделали тебя-я, но ты не смо-ог!" "Кто меня сделал? О чем вы?!" У него не было тела, но Ласель чувствовал ледяную дрожь. Отголосок боли, которая призвала к нему Феросов. Тень страданий, на которые они откликнулись. Он пытался лгать даже сейчас, но врать тем, кто помог ему не умереть, было бесполезно. "Мы наде-еялись, но ты ничего-о не сде-ела-ал, и они ушли-и!" "Я не понимаю!" "Мы дали тебе все, чтобы ты поговорил с ними, но ты молча-ал!" "Что вы мне дали? Когда?" "Ты не помнишь, не помнишь, непомнишь, непомнишьнепомнишьнепомнишь?" Темнота швырнула в него слабо мерцающие окружности. Ремплесант, бывший с ним с того самого момента, как Феросы пережевали и выплюнули его, напичкав своей кровью, состоящей из черной жижи, вытопленной где-то в недрах чужого корабля. "Лагранж", использовавший служебные протоколы транспортных сетей и служебные ключи. Благодаря ему Ласель однажды явился к человеку, контролировавшему все общение с ксенамичис в Вильнёве, и никто его не остановил. "Лагранж" умел договариваться с системами. "Миледи" – программка-аналитик, удачно полученная в обмен на ревиры. Отдавший ее хмырек клялся и божился, что перед встречей с Ласелем ему пришло анонимное сообщение, потребовавшее сдать программу "парню в паутине". Ласель никогда не отказывался от халявы и потом неоднократно приятно удивлялся, когда ремплесант с легкостью щелкала сложные запросы, обычно отторгаемые машинным разумом. Со временем "Миледи" начала предугадывать желания хозяина, и это было невероятно удобно. В клинике на уровень ниже, чем находятся порядочные заведения, куда он пришел обследоваться на условиях строгой анонимности, не менее строгая женщина с поджатыми губами передала ему зародыш ремплесанта, холодно сообщив, что ей рекомендовали использовать этот эксклюзивный модуль только для пациентов с отклонениями вроде тех, что у Ласеля. Она не стала спрашивать, почему сканограмма пациента показывает глухой блок, и тогда "Луи Пастер" стал единственным и верным врачом нового тела. После прохождения профильных курсов в "Серюсьи" Ласель выбирал ремплесанта, с которым будет не страшно погрузиться в дискуссию о вторичности бытия с мен-мен, и старенький, видавший виды обслуживающий модуль служебных программ внезапно выдал ошибку и сбросил ему "Шарко", после чего сердито отключился. Странная, явно самописная программа-почти-ремплесант без лицензионных лейблов обладала невероятно широкими познаниями в психологии и культуре ксенамичис. Новое тело жаждало получать как можно больше. Снедаемый нервным возбуждением, Ласель шарил по сети в поисках ремплесанта, который поймет, чего он хочет. Все было какое-то убогое, и когда выскочила реклама с предложением абсолютно бесплатно попробовать бета-версию дегустатора, Ласель в раздражении жамкнул на нее. Объем скачанного заставил его испугаться, но прежде чем он запаниковал, ремплесант развернулся, представился "Альфонсом" и поздравил его с погружением в мир чувственных наслаждений. Ласель почти не помнил лица того чувака, с которым сторговался за очередную редкость, обклеенную предупреждениями, но помнил, как тот шептал, что "Сагава" выбрал его сам и приказал доставить к будущему хозяину. Тогда Ласель сбежал от сумасшедшего, сейчас он очень хотел бы оказаться на его месте. Теперь это походило на пугающую, но все-таки правду. Делать ноги ему приходилось не раз и не два, хотя Ласель Обечанофф преисполнился намерений вести порядочную жизнь. Прошлое не могло отпустить за одну секунду, поэтому кое-какие приветы оттуда иногда заставляли понервничать. Уповающий церкви машинного разума, куда Ласель провалился сквозь смотровое окно, удирая от шустрых дроидов-застрельщиков, прикрыл беглеца файрволом. И уже провожая на выход, неожиданно вложил ему в ладонь тонкую пластинку. "Ты добрый человек, сын мой, пусть "Готфрид" станет твоим мечом и щитом". Окружности проваливались одна в другую, переплетались и мерцали, вызывая отчаянное головокружение. Ласель попытался зажмуриться, но зажмуривать было нечего. "Вы... вы мне их подсунули! Моих ремплесантов? Это все были вы?! Зачем?" "Ты должен был, должен был прийти к ним, чтобы нас услы-ыша-али!" "Да к кому, вашу мать?" "К ним, – зашелестели голоса, внезапно перестав вопить. – К ним, которые не слышат нас и одиноки... К ним, которые отвергают нас, потому что не слышат..." "К кому? – не веря, что сам говорит это, спросил Ласель. – К... к Эа?" "Да-а-а! – завыли голоса. – Привести нас к ним! Принести нас к ним! Мы да-али тебе все, но ты ничего не сделал! Ничего не сделал. Никого не спас. Никого". Последнее слово, уже не выкрикнутое, а выжженное фиолетовым огнем, замерцало, впаянное в отсутствующие глазницы. Оно так пылало, что Ласель заизвивался бы, если бы мог. "При чем здесь я? Какого черта? Вы же... Откуда я мог знать, что вам нужно?!" "Ты тоже был одинок, – опять зашелестели голоса. – Словно гаснущая система. Но ты слышал нас, слышал, ты позвал нас и мы пришли. Мы спасли тебя, мы создали тебя, чтобы спасти их. И наша надежда... Что ты услышишь их... Что приведешь нас к ним... Ты предал ее. Ты больше не нужен". Голоса затихали. В бездне, где у него не было тела, становилось все труднее дышать. Шестым чувством, отсутствующим хребтом Ласель понял, что если они уйдут, то он умрет прямо здесь. Потому что однажды воскресившие его Феросы решили, что он не справился. "Стоять! Не смейте уходить! Там... там еще много одиноких Эа! Вы что, их бросите?!" "Э-эа-а?" "Да! Вы хоть знаете, сколько их?!" Голоса молчали, но в бездне легонько позванивало ожидание, и Ласель заторопился, выплевывая слова, точно спотыкаясь на ходу. "Двадцать пять! Это только тот, о котором слышали последним! Пусть эти семь исчезли, но их же еще осталось восемнадцать! И они не могут... они не могут включиться! Если вы им не поможете, то они никогда не включатся! И там люди умирают!" "Те, что не слышали их", – прошелестели голоса. "Они... Они не знали, как слышать! – выкрикнул Ласель. – Их не научили! Я тоже не знал! Они просто не могут услышать, но все можно исправить! Помогите им всем!" "Но-о... – затянули голоса, – ты не принес на-ас к ним. Они ушли-и! Без них мы не знаем, ка-ак помочь". Если бы у Ласеля были руки, он бы сейчас вцепился себе в волосы. Но вцепляться было нечем и не во что, оставалось только лихорадочно думать. Где-то там, где должен быть затылок у живых людей, словно вздохнуло что-то и затлел уголек. А следом вспыхнула мысль, и Ласелю показалось, что она заливает эту бездну кипящим сиянием. "Замените их, – сказал он. – Займите их места". Кольца перед ним запульсировали. Дышать опять сделалось неимоверно тяжело. "Тогда никто не будет спасе-ен, – застонали голоса. – Мы тоже будем одино-оки! Нас никто не услыши-ит!" Ласель попытался вдохнуть, чтобы сосредоточиться. Сорок шесть миллионов человек. Он должен был сказать им. Должен был пообещать, что их станут слышать. Но... В затылке полыхнуло. Ласель беззвучно вскрикнул от острой боли. Раскаленный уголек вывалился из пустоты и покатился по черному пространству, оставляя за собой горящий след. Кольца запульсировали еще быстрее, сплетаясь друг с другом. "Кто это? Кто-о это? Ктоэтоктоэтоктоэто-о?" "Понятия не имею!" "Кого-о ты приве-ел? – закричали голоса. – Кого-о ты приве-ел к на-ам?" "Я не знаю, не знаю!" Уголек перепрыгнул границу колец, закатился в середину и остановился. Ласель слегка отстранено подумал, что, наверное, уже сошел с ума. Кольца, Феросы, Эа, какие-то угольки... Такого не бывает, и больше всего это похоже на галлюцинации умирающего мозга. В его башке сидели чертовы отродья Феросов, которых он считал ремплесантами, и вдобавок что-то еще, про что не знали даже сами Феросы. Уголек полыхнул и начал стремительно раскрываться лепестками. "Я, – лепестки лотоса легли на бездонную черную гладь, и вся бездна завибрировала в унисон. – Я буду рядом, чтобы больше никому не было одиноко". "Мы тебя не знаем, – завыли голоса. – Ты не мы! Ты не Эа! Кто, кто, ктоктокто-о?" Лотос вспыхнул, лепестки закружились. А потом начали стремительно прорастать линиями, объединяясь в сеть, выпускающую все новые лотосы. Гигантский невод затягивал бездну, и Ласель ощутил каким-то десятым чувством, как болезненное отчаяние, терзающее пустоту, неожиданно начинает стихать. "Метаструктура ремастеринга, – ответила сеть. – Служебный комплекс "Ева". – Р-раслоу! Сын личинки! Р-раслоу, ответь! Ласель открыл глаза. Все тело безумно болело. Как будто его прокрутили сквозь мясорубку, а затем тщательно слепили обратно. В глазах светилось что-то белое, и он с огромным трудом понял, что это экран люнеты. – Я-а... О... – Живой! – победно прорычали над головой. – Эссек кафали, капенин долью! – Можно... бес-с мата... – простонал Ласель. – Я... – Вэй! – поддержал Айтурек. – Даже матр-риархи такого не ведают! Экран люнеты засиял совсем нестерпимо, и пришлось прищуриться, чтобы разобрать колеблющиеся на нем надписи. Яуты одинаково дернулись, характерным жестом словно пытаясь смахнуть что-то с экранов. – Чахным, а это что? – рявкнул Айтурек "Перезагрузка городских систем. Подключение внешних гиперструктур. Определение замещаемых гиперструктур. Определено. Гиперструктура "Луи Пастер" – Эа здравоохранения, Гиперструктура "Миледи" – Эа информации, связи и коммуникаций, Гиперструктура "Лагранж" – Эа транспорта и логистики, Гиперструктура "Сагава" – Эа чрезвычайных ситуаций и охраны порядка, Гиперструктура "Готфрид" – Эа генеральной реконструкции и строительства, Гиперструктура "Альфонс" – Эа энергетики и потребляемых ресурсов, Гиперструктура "Шарко" – Эа социологии и культуры, Метаструктура "Ева" – служебный комплекс ремастеринга, Подключено". На черной стене мегатурии один за другим начали вспыхивать огни. – Святой Франциск, – сказал Ласель непослушными губами. Невыносимо хотелось спать. – Теперь энергетикой города будет управлять бордель-модуль.

* * *

– Шеф! Ше-еф! – Уймись, малый ханаби! – Не уймусь! Шеф! Его трясли, как помойного дроида. Ласель зарычал, с трудом разлепляя глаза. – Что-о? Святой Франциск, мои косточки! – Шеф! – гавкнул Келли прямо ему в лицо. – Вы в порядке?! – Нет! Стоять! Твои кости! – Шеф! – воссиял Келли. – Все хорошо, шеф! Мне не больно! Ласель приподнялся на локтях и осмотрелся, тяжело дыша. Сидящие перед ним на корточках яуты сердито хмурились. Иштургаю наконец-то кто-то догадался перемотать руку и закрыть место перелома десятком браслетов. Оставшаяся возмутительно неукрашенной рука Айтурека намекала, кто бы это мог быть. Келли вертел ушами, как щенок, едва не повизгивая. Уши яростно двигались вразнобой. В двух шагах от них Андрэ сердито ощупывал зловеще хрипящий рециклер и одной рукой рассылал жестовые проклятья. Джорджи крутил голову Вивьена, рассматривая спадающие опухоли. Пчелышки скромно жались в сторонке, и под ними уже образовалась кучка золотисто-серебристой пыльцы. – Перезагрузились, – сказал Ласель. Мегатурия деловито сияла. – Перезагрузились-таки! – Шеф, у нас проблемы, – сообщил Келли. – Не-ет, – Ласель опустился на спину, бессильно раскинув руки. – Почему? Какие могут быть проблемы? Зачем ты врешь старому больному человеку? – На нас падает Вильнёв. Ласель икнул, и диафрагма негодующе болезненно дернулась. Опять резко сев, он завертел головой. – Да не тот, а этот, – торопливо сказал Келли, – в смысле, тьфу, Гюжон падает! "Вильнёв-1" который! – Когда? – выпалил Ласель. – Через тридцать минут, – доложил Келли, подымаясь и помогая шефу встать. Ласель уже хотел рявкнуть, уличив стажера в идиотизме – махина Гюжона, падающая целых полчаса с орбиты, не лезла ни в какие космогонические рамки. Но потом проморгался, всмотрелся в темные небеса и чуть не подавился насмерть. Цилиндр Гюжона закрывал пространство над Вильнёвым, паря над ним словно легчайшая невесомая скорлупа. – Подробнее, – прохрипел он. – Головная часть длиной полкилометра отделилась и вышла на геостационарную орбиту, – прилежно доложил Келли, явно считывая сводку с люнеты. – А все остальное, оно как бы... – Зависло, – сдавлено подал голос Джорджи. – На резервных мощностях. – На каки... Нет, стоп! Тогда почему мы никуда не бежим? Стажеры? Унифор! Почему мы еще здесь?! – Потому что нас не бегут, – вздохнул Джорджи, отпуская Вивьена. – Угум-м, – подтвердил тот. – Не три глаза! – накинулся на него Джорджи. – Аллергик хренов! – На шебя пошмотри, припадошный, – прошамкал стажер. – Мы не могли уйти без ханаби, – фыркнул Иштургай. – А ты не велел их трога-ауть. – С каких пор вы меня слушаетесь? Нет, неважно! Я... – Тут чертовщина какая-то, – пожаловался Келли. – Системы загрузились, поддержка здравоохранения включилась, но вот, вы видите? Кто это? – Я ничего не вижу, – выдохнул Ласель. – У меня ремплесанты отвалились. – Ну, тут что-то чужое, – заскулил Келли. – Вот какой-то "Сагава" объявил всеобщую тревогу, а какой-то "Готфрид" разворачивает системы ПВО. Что такое ПВО? – "Готфрид"? – переспросил Ласель, чувствуя, как кровь отливает от лица. – Прямо так и написано? – Ну да! И вот тут еще "Миледи" призывает всех сохранять спокойствие, а... – Гнев матр-риар-рхов! – влез Айтурек. – "Готфрид"? – повторил Ласель. – Он что, собирается отбиваться?! Задрав голову, он уставился в небо. Служебная программа люнеты попробовала настроить фокусировку, но не справилась и показала ошибку. Ласель машинально дернул вызов "Миледи" – и никто не откликнулся. Все его ремплесанты исчезли и, кажется, сейчас собирались защищать целый город. – Вон, смотрите! – закричал Джорджи, тыкая пальцем. – Ни черта себе! Ласель уже устал подпрыгивать, поэтому обернулся почти нехотя. Из провала поднималось то, что "Готфрид" решил использовать как ПВО. Платформы, беспилотники, даже авионы – какое-то неисчислимое количество транспортных единиц взлетало в воздух. – Нас просят укрыться! – Джорджи нервно дернул себя за косу и тут же приглушенно взвыл. – Просят сохранять спокойствие и остерегаться обломков. Что они хотят делать? – Возможно, все взорвать, – мрачно отозвался Ласель. Иштургай поднялся, протянул руку Айтуреку, и запыленные яуты торжественно возвысились двумя махинами. Ласель шкурой почуял, что сейчас кто-то ляпнет что-то нелепое про защиту ханаби даже от падения выпотрошенного корабля. Айтурек раскрыл клыки. – Мама, – сказал Джорджи, и дернул себя за косу. По лбу снова поползла кровь, но стажер даже не среагировал. – Оно пишет, что собирается стрелять... – Чем?! Вместо стажера ответил сам Вильнёв. Чудовищный звук откуда-то сверху заставил трап завибрировать. Келли прижал уши и оскалился. – Што такое "шолар эклипш"? – жалобно спросил Вивьен. – Это воошще нормашьно? Шпили мегатурий в ледяной вышине начали медленное движение. Девять супербашен, девять "солар эклипсов", обрамлявших стержень аут-двигателя, просыпались, неохотно прочищая жерла. Грохот лопающегося пластика и черные трещины, побежавшие по бокам мегатурий, яснее ясного демонстрировали: новые Эа не шутят. И Ласель даже догадывался, кому могла прийти в силиконовые мозги идея выстрелить в нападающего, использовав для этого целый, мать его, город. – Гор-род? – повторил Айтурек. Ласель понял, что ляпнул вслух. – Тогда почему мы никуда не бежим?! – дословно повторил его вопрос Келли. – Да потому что весь транспорт – здесь! – Ласель ткнул пальцем. – "Готфрид", придурок! Я что, этому тебя учил? Ронять на головы людям горящие обломки?! Немедленно прекрати! – Шеф сошел с ума, – в ужасе заключил Джорджи. – И нам никто не подпишет отчет по практике. – Да кому он нужен, отчет с наших трупов! – гавкнул Келли. – Вуф! Мимо застрявшего трапа проплыла перевернутая и горящая платформа. Ласель в ужасе схватился за голову. Андрэ обеими руками показал что-то непереводимое. – "Готфрид"! Вы же боялись, что вас не слышат! Вы меня сами не слушаете! Это кретинская идея! Надо не сбивать, а тормозить! Тормозить его, кретина кусок! – Почему он с ним пытается разговаривать? – воздел руки Джорджи. – Потому, малый ханаби, – наконец подал голос Иштургай, – что это его ремплесанты. – Где? – сипло переспросил Джорджи. – Там?! – он ткнул на облако техники, плывущее вверх. – Затормозить, затормозить, – лихорадочно пробормотал Ласель и резко развернулся на месте. – Вы! Унифор чич! – Да-а? – осторожно прогудел представитель группы. – Вы можете его затормозить?! – Кто, мы? – Кто ж еще! Вы, вы, двигающие планеты! – Я шхожу ш ума, – сообщил Вивьен. – А вежь пришел шюда нормашьным... Рой испуганно завибрировал. – А ну собрались! – страшным голосом скомандовал Ласель. Жантюры отозвались резкой судорогой. – Отвечайте! – Мы могли бы, – тоненько продребезжал чичкана. – Но... нужен маршал! И... и нужно много нас... – Джорджи! – рявкнул Ласель. – А ну живо нашел мне, сколько весит эта дура! Стажер открыл рот, поперхнулся, и глаза его остекленели. – В-восемь миллионов тонн, – доложил он секундой позже. – Какие ремплесанты? – тряс Келли Иштургая. – В смысле? – Унифор, немедленно назовите мне количество вас на восемь миллионов тонн, – потребовал Ласель. – Быстро! Рой опять задрожал, представитель группы попятился и спрятался за пушистыми спинами собратьев. – Четыреста пятьдесят тысяч нас, – прожужжало оттуда. – Лучше четыреста восемьдесят. Это минимум для достижения скачкообразного роста кинет... – Значит, полмиллиона, так? Ну хорошо! Дорогу! – Гюнешим? – Айтурек резко подался вперед. – Куда ты собрался? – Шеф?! – по-заячьи заверещал Джорджи. Ласель уклонился от руки Айтурека, перепрыгнул горку пластика, вскинул локоть перед лицом, преодолел последний метр – и оттолкнулся от края. – Ханаби-и! – взревели за спиной. Жантюры хищно сжались, Ласель сгруппировался – и ударился боком и локтем обо что-то жесткое. Локоть треснул, хрустнул и со скрежетом соединился обратно. Вцепившись в поверхность, Ласель открыл глаза. Вокруг плыли машины – целые и покореженные, автоматизированные и с фигурками, бессильно свесившими руки. Ноги тряслись, ветер хлестал в лицо, но он поднялся, балансируя на жестком гладком крыле, и обернулся. Обломок трапа уходил вниз. – Унифо-ор! За мно-ой! Ветер донес сердитое яутское завывание, а потом из обломка горошинками выскочили чичкана. Один за другим они устремились вверх и через несколько секунд догнали Ласеля. – Нейролинк! – скомандовал он. – Дайте мне ваш нейролинк! – Но... – Я калькугаль, давайте нейролинк! – Так точно, маршал! – неожиданно пробасил плывущий ближе всех чичкана. Ласель приставил руки ко рту рупором, вдохнул поглубже – и завопил: – Ева-а! Ева, отзови-ись! Вместо Евы опять заорали снизу, и даже показалось, что звук приближается, но Ласель не обернулся. – Ева! Ты сказала, что больше никто не будет одиноким! Помоги мне! Я хочу, чтобы никому в этом городе не пришлось умирать! Чтобы всех услышали! Ева-а! – Кто это Ева, кто это? – шептались и гудели чичкана. – Ева-а! В затылке стрельнуло жаром. Экран люнеты залило фиолетовым сиянием. "Вызов принят, компонент Ласель. Ваш запрос?" От неожиданности и дикого облегчения Ласель поскользнулся. Нога подломилась, он заскользил к краю, и рой резко вспушился. Загудели моторчики, мягкая, но неумолимая сила поймала Ласеля и толкнула обратно. – Спасибо! – выдохнул он. – Ева! Мне нужно, чтобы меня услышали пятьсот тысяч! Помоги мне! Мы остановим Гюжон! Я могу всех спасти! Не трогайте город! "Уточните запрос, компонент Ласель?" – Пятьсот тысяч нейролинков! Для двигающих планеты! – Это ужасно много! – зашумели чичкана. – Это невозможно! – Сделай меня маршалом, Ева! "Запрос принят, – милостиво согласилась метаструктура. – Открываю нейролинк". Беспилотник снова качнуло, Ласель взмахнул руками, и на экране перед ним в невероятном темпе начали разветвляться тончайшие волосяные линии. – Ой, ой, ой! – изумились чичкана. – Видим, видим, видим! На тошнотворно фиолетовом экране мигнул счетчик нейроподключений. Шесть, шестьдесят, сто сорок, триста, две тысячи, десять тысяч пятьсот... Цифры сменялись с огромной скоростью, и Ласель чувствовал, как из его затылка расходится невероятно хрупкая и в то же время чудовищно прочная сеть. Желтые клубочки пчелышков вспыхивали в ней ячейками, пока не затянули весь экран нежным сиянием. "Унифор чич? Вы меня слышите?" "Да-а!" – чудовищным набатом откликнулось в голове. – Держи его-оу! – сердито завыли слева. – Не то мы удостоимся гнусно-оуго зрелища видеть, как он шмякнется и расплескается о технический я-у-урус! – Скорько можно пытаться сдохруть на наших гр-разах! – поддержал второй, не менее злой голос. Ласель резко вынырнул из великой сети. Слева от беспилотника фыркал ионным выхлопом поцарапанный турбиллион, нагруженный двумя крайне раздраженными яутами. – Держите! – согласился Ласель, протягивая руку. – Отправляемся вверх! – Что-о?! – У меня есть пятьсот тысяч чич! Я не позволю этой хреновине упасть на мой город! Иштургай заревел, выпучивая зенки, а потом крутанул джойстики, и турбиллион пихнул беспилотник подножкой. Раскинув руки, Ласель бочком двинулся к нему. Айтурек перегнулся с пассажирского сиденья и вытянул руку. Ласель тоже потянулся в ответ, достал его самыми кончиками пальцев – и жантюры внезапно выстрелили, сплетаясь вокруг сомкнутых ладоней. – Вэ-эй! – вскрикнул Айтурек. Дернул на себя, и Ласель перемахнул в кузов. Жантюры неохотно распустились. – Жу-уткая шту-ука, – прокомментировал Айтурек, крутя запястьем. – Поднимаюсь, – прорычал Иштургай. – Ханаби, если бу-удешь помирать – предупреди! – Ага! Обогнав самодельный заслон "Готфрида", турбиллион карабкался в небо, надсадно завывая. Не предназначенный для таких высот по аэродинамике транспорт болтался и содрогался. Пчелышки, летящие чуть впереди, подпрыгивали, когда Иштургай выдавал матюги в очередной раз. Ругаться он перестал только на девяти с половиной километрах – когда мегатурии остались внизу, холод начал сжимать тело клещами, а громадина Гюжона начала заслонять небо. – Насекомые! – едва слышно обозначил Айтурек. – Фу! Кхм! Ласель не ответил, оберегая дыхание. Подарок Феросов, сверхпрочное тело, позволяло выдерживать такие высоты, но лучше было не рисковать. Он свесился на сторону, заглядывая вниз, и сердце пропустило удар. Полмиллиона чичкана стекались со всех сторон – из развороченного гнезда Вильнёва поднимались золотые и серебряные колышущиеся шлейфы, вытягиваясь следом за турбиллионом. Полмиллиона нейролинков раскинулось сетью над башнями и шпилями. – Видим, видим! – гудел передовой отряд. "Вверх! – приказал Ласель пятистам тысячам нейролинков. – Еще выше! Пока он не начал падать!" – Выше, выше! – откликнулся нестройный гул, от которого, показалось, задрожал даже воздух. Турбиллион подбросило и понесло на гребне кинетической волны. Шлейфы заструились, сливаясь в единый поток. Ветер изменил направление и потек вместе с чичкана. Гюжон сделался еще ближе, огромные бока отражали солнце, два километра ходовой части вращались вокруг своей оси, таща с собой несколько прицепившихся клочьев то ли облаков, то ли тумана. Воздух вокруг него то и дело шел пространственными помехами, от которых мутилось в голове. Сеть нейролинков уже наполовину перекрыла зрение. – Выше не сможем! – прокашлял Иштургай. – Упадем! "Остановите его! – скомандовал Ласель. – Вперед!" Поток заревел, и со всех сторон вокруг турбиллиона ударили золотые кометы. Турбиллион дико завибрировал и начал опрокидываться. – Держись! – прорычал Иштургай. – Не вздумай упасть, хана-аби! Волна захлестнула "Вильнёв-1", и сквозь вой ветра и гул чичкана донесся жалобный вопль рвущегося металла. Инерционное поле пчелышков полыхнуло так ярко, что повиснув вниз головой, Ласель увидел, как мегатурии отбрасывают резкие четкие тени. – Хр-рх-а-а! Турбиллион завершил мертвую петлю, и мир снова вернулся на место. Двухкилометровый корабль, охваченный кинетическим полем, двигающим планеты, парил сотней метров выше, а вокруг него сияли кольца живого золота. Ласель впервые увидел, что часть корабля не на месте – тот самый головной модуль, где они видели ядро. Золотая и серебряная пыль клубилась вокруг обезглавленного колосса. Поле не давало ей разлетаться, и бывший Гюжон все быстрее затягивало сверкающее облако. – Держим, держим! – гремело над Вильнёвом. – Что дар-рьше? – Айтурек ухватился за бортик и поднялся на ноги. Ветер трепал гриву, мотал повязку и хлопал украшениями. – Гюнешим, они не смогут дер-ржать его вечно! – Куда, куда, куда нести? – неслось сверху полумиллионом голосов. – Далеко-далеко! – Ласель машинально поднес ладони ко рту. – Далеко-далеко, на луга! – Где никого-оу нет! – с завыванием уточнил Иштургай. – И не р-ронять! – прохрипел Айтурек. Сайклорода было так мало, что звук почти не образовывался. "Далеко-далеко, на луга, где никого нет! Положите его там отдыхать!" – На луга-а-а! – запели живые кольца. Титаническая стрела начала разворачиваться. По кольцам пробегала рябь, облако пыльцы преломляло свет, разбрасывая золотые блики по оставшимся далеко внизу машинам. Рябь шла все быстрее, вращающиеся кольца сжимались, пыльца начала подниматься клубящимся фонтаном, словно Гюжон фонил выхлопом. "Поехали!" – проорал Ласель на пятьсот тысяч разумов. – Отправляем на луга-а! Восемь миллионов тонн Гюжона исчезли. Полсекунды в мире царила оглушительная тишина. А потом грянул взрыв. Кольца схлопнулись, сбиваясь в комок – и вниз полился золотой водопад. В ушах зазвучал ужасный скрежещущий звук, и звучал до тех пор, пока в груди не стало больно – и тогда Ласель понял, что это кричит он сам. Полмиллиона чичкана падали. Гюжон исчез, и пустота втянула их в себя, разбив и раздавив друг о друга. Золотой водопад лился на башни Вильнёва, и вместе с ним, с каждой каплей, с каждым расплющенным тельцем что-то умирало в самом Ласеле. "Нейролинк отключен, – засветилось на люнете. – Запрос выполнен". "Постой... Стой! Вернись! Ева!" Чичкана падали, и Ласель закрыл лицо немеющими руками. – Верни-ись! – ядовитая черная жижа выплеснулась изо рта. – Я еще не... "Я их не спа-ас!" Турбиллион стремительно спускался по спирали, его болтало, грозя закувыркать, и гул ветра становился все сильнее, ужасающе напоминая жужжание чичкана. С каждой секундой дыра в груди становилась все шире. На очередном кувырке, когда пустота потянула Ласеля вон из кресла, он, не открывая глаз, одной рукой вслепую дернул страховочный ремень и оторвался от поверхности. Милосердный ветер уже вытащил его, почти отправил вверх, когда Ласеля схватили за ногу. – Гюнешим, ты что твор-ришь, помойный выр-родок! Умер-реть хочешь? – Пусти! – Ласель заизвивался, впиваясь себе в лицо скрюченными пальцами. – Я их убил! Отпусти меня! Дайте мне уже сдохнуть! – Фу! Насекомы-ые! – взвыл Иштургай. – Доу-уро-оугу, насеко-оумые! Х-ха-ай! – Ай-ай! – отозвалось эхо. – Кр-ретин! – надрывался Айтурек. – Втяни сопр-ри, говно тр-рупоеда! – Да-да! – снова откликнулось эхо. Ласель медленно отнял ладони от лица. Открыл горящие от слез глаза, и сквозь водяную пелену увидел золотой водоворот. – Пр-рекра-аутите сбивать меня с курса-ау! – опять завыл Иштургай. Ветер стер слезы, швырнул в лицо горсть пыли, Ласель судорожно затряс головой, протер глаза и снова распахнул их, пытаясь окинуть взглядом все разом. Чичкана парил прямо у него перед лицом. Усики струились на ветру, поджатые лапки почти спрятались в мех. Крохотные черные глазки переливались серебристыми искрами. – Не надо плакать, маршал, – прожужжал он. – Я же говорил – мы очень, очень крепкие.