Lost in the Darkness.

Данте подскочил, и попытался выбить меч из моих рук. Получилось лишь частично - он избежал удара (который, признаться, я не попыталась осуществить), но и не застал меня врасплох, чтобы лишить оружия. Следующее движение в мою сторону был выпад. Хватательное движение руки в перчатке выглядело минимум странно - будто бы он скорее играл со мной и тянул к себе, нежели пытался убить. Кончики его пальцев проскользили по моей груди (у меня внутри дрогнуло сердце), и я, вместо того, чтобы заломить наглецу руку за спину, колесом кувыркнулась назад и спиной упёрлась в стену. Я посмотрела на его лицо - весёлая улыбка блуждала по нему. Это был фальшивый бой. Первый раз в жизни мой соперник не сражался в полную силу. Нет, он фактически не сражался со мной. Почему-то мне не пришло в голову призвать на помощь демоническую руку, а вот охотник не растерялся и подскочив ко мне, схватил рукой за шею, а другой перекрыл путь к отступлению, упершись ею в стену. Меч сам лёг мне в руки, и обвив шею Данте, я приложила лезвие меча к её основанию. Точки над "i" стали расставляться. Либо он задушит меня, либо я отрублю ему голову - одно из двух. Но мы оба медлили. В то же время я чувствовала его два ли спокойный пульс, а он наверняка - моё колотящееся сердце о грудную клетку. Осознание, что стук этот вызван не схваткой, а волнением, этим простым человеческим уделом, повергло меня в шок. Пожалуй, я испытывала подобное чувство впервые. Впервые стояла так близко к мужчине, который делал меня настолько к себе неравнодушной. Более того - я чувствовала ответное неравнодушие. Иначе почему он не убил меня? Почему остался сидеть со мной? И чего ради вообще меня спас? А разум с сердцем снова заспорили, на этот раз без всякого вмешательства третьей моей черты. На повестке дня стоял вопрос, стоило ли мне сейчас посмотреть ему в глаза, или нет. Этому настойчивому желанию я сопротивлялась, как могла, но оно не покидало моих мыслей, которые и так нервно метались в черепушке, как загнанные зайчики. Всё же пришлось поднять взгляд. Как я чувствовала, от этого должно было зависеть нечто важное в моей жизни, словно сейчас я стояла перед открытой дверью в новую ипостась доселе бренного существования. Итак... Обнаружилось, что пока я собиралась с мыслями, ощущениями, думала и гадала о двери, которая откроется в "новую ипостась", голубые глаза с несколькими черными крапинками на радужке, которые делали его взгляд особенно притягательным, смотрели прямо на меня. Это был неотрывный, совершенно собранный взгляд очень серьёзно думающего человека; взгляд, который лишь подтверждал все мои предположения; и наконец, взгляд, в котором я видела собственное чувство, отражение своего взволнованного лица, и одну простую истину: я хочу видеть эти глаза всегда. Я однолюб. Этот факт про себя я выяснила раньше, чем все остальные факты, и гордилась этой чертой. У меня был один плащ, который в сравнении с другими обладал массой преимуществ и который я любила больше любых увиденных мною плащей. У меня были пляжи, на мой взгляд самые незабываемые и неописуемо красивые, и потому, в какое-другое место бы я ни попала, душа всегда оставалась с ними. У меня был дом. Самый лучший, самый дорогой, гораздо более нравившийся мне, чем остальные дома. В сравнении с ним остальное всё было просто грудой наваленных плохими строителями камней. Поэтому, смотря в глаза Данте, я могла смело говорить о том, что отныне он будет единственным моим идеалом. Идеалом, не подлежащим сравнению или замене, но в отличие от других идеалов, имеющий сердце и собственное мнение. И захочет ли он принадлежать мне - вопрос. Для многих людей он решается годами, но в моём случае получил ответ ровно в ту же секунду, в которую появился. Мы одновременно потянулись друг к другу, ни капли не изменяя позы. Всё гениальное в этой жизни просто - одно касание губ, и ты понимаешь - ты счастлив. Союз, заключённый на небе? Да к чёрту небо! Союз, заключенный в битве поцелуем.