Гурман из другого мира

С небосвода падал и густым покровом ложился белый снег, такой же легкий, как гусиный пух, полностью покрывая землю. Императорский дворец из золотых кирпичей и нефритовой черепицы был накрыт слоем серебристой накидки, отчего огромный главный зал казался немного призрачным. Цзи Чэнсюэ был одет в простой наряд, его волосы перевязаны тонкой веревочкой, без особых изысков, и он медленно направлялся к большому залу. По дороге к залу снег был уже убран евнухами дворца. Ровная дорога вела внутрь, но чем больше шел Цзи Чэнсюэ, тем большую подавленность ощущал. Когда он миновал врата Небесной Тайны, перед ним оказался главный зал. Ступив на каменную лестницу, он встал перед входом. Суетящиеся вокруг евнухи и служанки поспешно приветствовали его поклонами. Цзи Чэнсюэ мягко кивнул, и жестом велел им продолжать, а сам заложил руки за спину и вошел в зал, в котором его отец-император часто задерживался при жизни. Ныне, в большом зале, фигура, наполненная энергией и решимостью уже исчезла, и остался лишь ледяной ветер, который будто беспомощными и недовольными вздохами наполнял зал. Изнутри медленно вышел силуэт. Лянь Фу казался несколько измотанным. Под его глазами залегли черные тени, а волосы побелели, что очень бросалось в глаза. — Евнух Лянь, — Цзи Чэнсюэ не смел презрительно относиться к главному евнуху. В конце концов, он Святой Войны седьмого ранга, да еще и доверенное лицо отца-императора. — По какой причине третий принц прибыл в главный зал? — спросил он Цзи Чэнсюэ. Резкий голос Лянь Фу звучал устало. С повисшей на его лице скорбью он взмахнул метелкой. У Лянь Фу и императора были хорошие отношения. Казалось, они были вместе с самого детства, а теперь великий владыка Чанфэн скончался, и не было никого, кто горевал бы сильнее, чем Лянь Фу. — Евнух Лянь, я хотел бы увидеть отца… — Цзи Чэнсюэ глубоко вздохнул и поклонился. Евнух слабо сложил пальцы в жест орхидеи, и мельком взглянув на Цзи Чэнсюэ, категорически отказал: — Нельзя. Его Величество когда-то приказал никого не допускать до похорон. — Даже родному сыну нельзя увидеться с ним в последний раз? — нахмурившись, спросил Цзи Чэнсюэ. — Третий принц, все-таки пожалуйста, уходи. Ты должен понимать, что этот слуга не может отступить от воли императора, даже если он уже отошел в мир бессмертных. Когда Цзи Чэнсюэ увидел непреклонную позицию Лянь Фу, он мысленно вздохнул, но не стал к нему больше приставать. Вместо этого он развернулся и покинул зал. Лянь Фу многозначительным взглядом наблюдал за удаляющейся спиной Цзи Чэнсюэ. *** Бум-бум-бум! Яростный стук в дверь прервал тренировку Бу Фана. Он с каменным лицом повернул голову и взглянул на дверь, которая сотрясалась от ударов. Кому это нечем заняться с утра пораньше, кроме как ломиться к нему? Бу Фан сполоснул свои белые изящные руки, тщательно вытер их от воды, и только после этого подошел к двери и приоткрыл створку. Перед его глазами оказалось лицо под вуалью. Подвижные, наполненные воодушевлением глаза на этом прекрасном лице повернулись в его сторону. — Хозяин Бу, наконец ты открыл дверь! Скорее, впусти меня! — нетерпеливо произнесла Ни Янь. Однако Бу Фан даже с места не сдвинулся, загораживая проход, и невозмутимо посмотрел на нее: — Время работы ресторана еще не наступило, зачем ты заявилась в такую рань? Ни Янь остолбенела, и вдруг подняла руку, показывая Бу Фану зажатые в ней продукты: — Вчера я ела еду хозяина Бу, и после этого почувствовала нестерпимый зуд. Мне кажется, я получила много пользы, поэтому хочу, чтобы хозяин Бу оценил мои навыки. Ни Янь была весьма уверена в своем мастерстве, поскольку в школе все были покорены деликатесами, которые она готовила. Уголок рта Бу Фана дернулся. Эта женщина больная… Прибежала сюда с утра пораньше и рвется готовить. Она хочет позаимствовать мою кухню? — Я не хочу смотреть, а кухня не сдается, — равнодушно произнес Бу Фан. Ни Янь вдруг поперхнулась. Она правда хотела на время занять кухню, но если нет кухни, как она сможет что-нибудь приготовить? Увидев, что Бу Фан собирается закрыть дверь, из ее тела вырвался поток истинной ци, не давая ему захлопнуть створку. — Подожди минутку! — крикнула Ни Янь. — Ты собираешься устроить неприятности? — спросил Бу Фан, ощутив, как из тела Ни Янь хлынула волна истинной ци. Затем сбоку от него появился луч красного света и возникла толстенькая фигура Сяо Бая. — Возмутители спокойствия будут лишены одежды в назидание остальным, — механическим голосом произнес Сяо Бай, поднимая светящиеся глаза. — Эй… ты не понял, это заигрывание. Я… эта девушка искренне хотела приготовить тебе вкусностей, чтобы ты попробовал, а ты меня прогоняешь! Как ты можешь быть таким жестоким с красавицей?! — большие глаза Ни Янь искрились слезами, а на лице было выражение, будто она вот-вот заплачет. *П.п.: Это интересно: обычно Ни Янь говорит о себе «мамаша», то есть лао-нян, а сейчас поправилась с «мамаши» на «девушку» — гунян. Называя себя мамашей, она показывает превосходство. Ни Янь неожиданно почувствовала страшную угрозу, исходящую от Сяо Бая. Как и ожидалось от парня, способного забрать траву Кровь Феникса… — Говори, какая у тебя цель? Нечего ходить кругами, — Бу Фан нахмурился и глянул на Ни Янь. Как только прозвучали его слова, слезы на глазах женщины моментально высохли, да и возвышенный облик вернулся. — Я хочу научиться у тебя технике, которая поможет удержать энергию духовного зверя в мясе, — прямо заявила Ни Янь. Бу Фан невозмутимо смотрел прямо на нее, и Ни Янь тоже не сдаваясь, уставилась на него. Взгляды двух людей бескомпромисно столкнулись в воздухе. Бах! Ладно, Бу Фан в итоге признал свое поражение. Взгляд у этой женщины был слишком острым, поэтому он предпочел захлопнуть дверь. — Я не собираюсь тебя учить. После того, как дверь закрылась, из-за нее раздался холодный голос Бу Фана, долетая до ушей пораженной Ни Янь, и заставляя ее по-идиотски застыть у входа. … Через некоторое время Бу Фан наконец закончил практиковаться, и держа только что приготовленные пьяные ребрышки, открыл дверь. У двери на корточках сидела Ни Янь, закутанная в длинное пао. Заметив Бу Фана, она тут же радостно подскочила. Повар ощутил головную боль. Почему эта женщина все еще здесь…? — Сяо Хэй, поешь, — прошептал Бу Фан и поставил пьяные ребрышки перед мордой Сяо Хэя. Ему было лень разбираться с женщиной. Погладив смирного пса по теплой шерсти, он повернулся и вернулся в ресторан. Часы работы официально начались. — Вонючий хозяин, я вернулась! В переулке раздался топот бегущих ног и издалека донесся голос Оуян Сяои, очень скоро зазвенев в ушах Бу Фана. Бу Фан только что принес блюдо для толстяка Цзиня. Удивленно подняв голову, он увидел бегущую вприпрыжку Оуян Сяои, которую не видел уже несколько дней. Глядя на ее счастливое лицо, можно было подумать, что ее только что освободили… Хотя Оуян Сяои действительно только что освободили. — А ты кто? — озадаченно спросила девочка, войдя в ресторан. Когда она увидела женщину в длинном пао и вуали, следующую по пятам за вонючим хозяином, ее большие глаза стали еще больше. Вонючий хозяин так быстро нашел новую официантку? Он так быстро пресытился старым и полюбил новое? — А это что за мелочь? — Ни Янь кинула взгляд на Оуян Сяои, хмыкнула, и продолжила следовать за Бу Фаном. Бу Фан прошел на кухню. Она тоже собиралась последовать за ним, но снаружи ей преградил дорогу холодный и безжалостный Сяо Бай. Если бы Ни Янь не ощущала, что от этого куска железа исходит слишком сильное давление, она бы уже разнесла его на кусочки… Сяои скривилась. От боли в сердце ей было даже трудно дышать. Этот ветреный вонючий хозяин действительно нашел новую официантку! Она вдруг почувствовала себя покинутой всем миром. — Сяои, подавай еду. Когда глаза девочки уже наполнились слезами, как будто наводнение прорвало плотину, из кухни донесся равнодушный голос Бу Фана. Оуян Сяои замерла, хлюпая носом, ее лицо прояснилось, и она счастливо поскакала к окошку. Эй… так вонючий хозяин не сменил официантку! После того, как он передал тарелки сияющей по неизвестной причине девочке, Бу Фан повернулся к Ни Янь и нахмурился: — Тебе не надоело меня преследовать? — Научи меня сохранять энергию в мясе духовных животных и я сразу отстану, — бесцеремонно фыркнула Ни Янь. — Тогда приготовь блюдо, которым ты больше всего гордишься. Если оно меня удовлетворит, я научу тебя, в противном случае ты прекратишь меня преследовать, — серьезно произнес Бу Фан, ненадолго остановившись.