Гурман из другого мира

Монах благочестиво сложил руки в молитвенном жесте. На его лице появилась добрая и ласковая улыбка. Его губы растянулись до ушей, пока он смотрел на Бу Фана, но пронзительный взгляд казался острым, как лезвие меча. Женщина-змея? Бу Фан застыл от удивление, а затем дернул уголком губ под пронзительным взглядом монаха. — Знаю, — равнодушно произнес Бу Фан. Его невозмутимое лицо ни капли не изменилось. В мыслях он задавался вопросом, почему змеелюди до сих пор не нашли его, а оказалось, что по дороге они попали в неприятности. Но в этом нет ничего странного… Сейчас столица империи — место, где собираются грозовые тучи. Буквально прошлой ночью группа сильных мастеров толпилась у дверей его ресторана. Змеелюди — изначально чужая раса. Если они ступают на человеческую территорию, возникновение неприятностей… совершенно нормальное явление. Но что этим пытался сказать монах? Взгляд Бу Фана, направленный на монаха, стал недоуменным: — И что дальше? Что ты хочешь, чтобы я сделал? Когда Бу Фан подтвердил, монах обрадовался, но его следующий вопрос ввел его в ступор. Он не знал, что ответить, поскольку тем, кто похитил женщину-змею, был старый лис Чжао Мушэн. — Если не можешь их спасти, приводи ко мне. — Бу Фан скользнул взглядом по лысому, затем развернулся и ушел на кухню. В Иллюзорном болоте он обещал, что если они смогут прийти в его ресторан, он им поможет. Но это не означало, что если они попадут в неприятности по дороге, Бу Фан отправится их искать. Монах провел рукой по своей голове и усмехнулся: ну и характер у хозяина! Но на этот вопрос он не мог ответить, пусть у Чжао Мушэна болит голова. Лысый монах вернулся на место и посмотрел на пьяные ребрышки, стоящие на столе. От оранжево-красных ребрышек исходил горячий пар и мясной аромат, вызывая сильный аппетит. По дороге сюда он съел целую решетку баоцзы, но теперь снова чувствовал голод. Он взял палочки для еды, легонько постучал ими по столу, а затем схватил кусок оранжевых пьяных ребрышек. Мясо оказалось сочным, нежным, и упругим, когда его сжали палочки. Облизав губы, сначала монах слизал сок с ребрышек. От кисло-сладкого сока у него сразу же заблестели глаза. Когда он запихнул ребрышки в рот, его глаза еще сильнее засияли. Вырвался насыщенный мясной аромат, и упругое мясо застучало о стенки рта. — Как… вкусно! — Монах продолжал жевать, а его глаза раскрывались все больше и больше, а изо рта вырвался странный смех: — Эти ребрышки… чертовски вкусные! Проглотив мясо, он причмокнул губами: мясной аромат, заполнивший его рот, приводил его в восторг. Как монах-мясоед, он испытывал непостижимое пристрастие к мясу. Он ел почти любое мясо, и во многом это объяснялось тем, что когда-то он выживал в бескрайней пустыне. Там не было ни растений, ни духовных плодов, а был только вид какого-то мохнатого духовного животного. Чтобы выжить, он питался сырым мясом и пил кровь животных. Вкус их мяса был просто непередаваем… После возвращения оттуда, добродетельный монах стал одержимым мясом, поклявшись попробовать все вкусное мясо на свете. Налив в чашу вина, он ощутил сильный аромат, который издавал прозрачный, как горный родник, напиток, заставляя его ноздри раздуться. Алкоголь пролился ему в рот, сопровождаемый мясным ароматом. Молодой монах не смог сдержать тихий возглас удовольствия. Неподалеку… Оуян Сяои вытаращенными глазами смотрела на лысого монаха, который беззастенчиво ел мясо и пил вино. Ее представления о монахах полностью перевернулись. — Разве в книгах не записано, что монахи не едят мясо и не пьют вино? — презрительно скривилась Оуян Сяои. Глядя на Шан Дэ, с его перепачканным маслом губами, он совсем не был похож на монахов из книг. И правда… в книгах сплошной обман. Сидя на стуле, монах закинул ногу на ногу и покачал ею. Запихнув в рот еще один кусок ребрышек, монах, как будто бы почувствовал взгляд Оуян Сяои и с улыбкой кивнул ей. Девочка хмыкнула и отвернулась. Цзи Чэнсюэ доел и отложил палочки. На его душе было радостно. Он уже давно не ел еду хозяина Бу и сегодня наконец смог ею полакомиться. — Дядя Лянь, пойдем. — Цзи Чэнсюэ обратился к Лянь Фу, который уже доел порцию жареного риса с яйцом. Лянь Фу взмахнул сложенными в жест орхидеи пальцами и слегка хмыкнул, с неохотой вставая. Ресторан был наполнен множеством воспоминаний. Как император, Цзи Чэнсюэ не мог надолго покидать дворец. Сегодня он пришел только для того, чтобы выяснить, как выглядит пятиполосое древо Познания, которого так жаждали все Святые Войны, а заодно попробовать новое вино хозяина Бу. Хотя выпить ему не удалось, о чем он очень жалел, но после того, как ему удалось освежить в памяти мастерство повара, он остался вполне доволен. Они вдвоем ушли, а У Юньбай и мастер А-Ву остались. Они заказали много блюд и с удовольствием ели. *** Императорская усыпальница в столице. Тихо падал мелкий снег и дул холодный ветер, шурша листьями. Гробница была расположена на вершине горы, на возвышенности. Из-за небольшого снега там было холоднее, чем в городе, который уже начал прогреваться. Из соломенной хижины медленно вышел человек в простой льняной одежде. Держа в руках метлу, мужчина шагнул в мрачную и величественную усыпальницу, в которой возвышалось множество надгробий, и начал неторопливо сметать с них опавшие листья. — Тц-тц… Величественный Юй-ван, дерзнувший бороться за императорский трон. Его Высочество Юй-ван теперь оказался в таком жалком состоянии. Неужели былые способности превратились в проточную воду? Печальный конец. В тишине усыпальницы вдруг раздался смех, сопровождаемый четким звуком шагов. Движения мужчины с метлой замерли, он выпрямился и посмотрел на того, кто издал смешок. Его взгляд был мертвым и невыразительным. Одетый в белое Чжао Жугэ стоял со сложенными за спиной руками. По бокам от него стояли несколько стражников в черном, лиц которых не было видно. Их пугающая энергия подавляла стражей гробницы. Чжао Жугэ сделал шаг и прошелся взад-вперед перед входом в усыпальницу. Он не ступал внутрь, в императорскую гробницу, у него, чужака, не хватало мужества, чтобы войти. Просто он не знал, какие будут последствия от того, что посторонний войдет в гробницу. Цзи Чэнъюй некоторое время изучал Чжао Жугэ, затем он снова опустил голову и продолжил сметать листья с надгробий. Его движения были вялыми, как у ослабленного старика. Куда подевалась сильная воля и элегантность Юй-вана? — Ваше Высочество Юй-ван, вы собираетесь оставаться в гробнице до конца своих дней? Подумайте о Цзи Чэнсюэ, который сейчас сидит на троне. Неужели в вас не разгорается гнев? — Во взгляде Чжао Жугэ заплясали искры и он холодно добавил: — Почему вы, Юй-ван, охраняете гробницу, как бездомная собака, а он, Цзи Чэнсюэ с комфортом устроился на троне? С какой стати? Глаза Цзи Чэнъюя повернулись и в его мертвом взгляде появилась мрачная улыбка. — Чжао Жугэ, неужели ты думаешь, что я могу соперничать с Цзи Чэнсюэ? Все уже решено, отец-император выбрал его, а я… я полный и окончательный неудачник. — Неудачник? Юй-ван, которого я помню, не такой, — фыркнул Чжао Жугэ. Цзи Чэнъюй покачал головой. Не обращая внимания на Чжао Жугэ, он повернулся к надгробию. Это было надгробие великого владыки Чанфэна. Оно было простым, не столь богато украшенным, как можно было ожидать от надгробия великого императора, и даже немного бедным. Цзи Чэнъюй опустил голову, пряча лицо, и продолжил медленно подметать листву. — Цзи Чэнъюй, я, Чжао Жугэ, пришел сегодня, чтобы сказать, что ты не лишен шанса. Лянь Фу сейчас в столице, самое время освободиться. Если не хочешь уходить, я ничего не скажу, но если ты еще не можешь смириться, я, Чжао Жугэ, и мой отец… Чжао Мушэн, мы предоставим тебе достаточно средств! — Что ты выберешь? — спросил Чжао Жугэ. Подул холодный ветер, раздувая мелкий снег, падающий с неба. Снежинки упали на лицо Чжао Жугэ и сразу же растаяли от температуры тела, превратившись в капельки воды. Его взгляд был устремлен на силуэт в гробнице. Он верил, что Цзи Чэнъюй так просто не сдастся. И действительно, этот уборщик, держа в руках метлу, медленно вышел наружу. Его глаза по-прежнему оставались мертвыми, но в этих мертвых глазах разгорался огонь. — Чжао Мушэн? Этот старый лис… слишком раздражающий. Цзи Чэнюй поднял метлу на плечо и развязал шерстяную веревку на голове. Его волосы сразу рассыпались по спине. Чжао Жугэ посмотрел на него и его губы слегка изогнулись. *** Была глубокая ночь, и две яркие луны висели в небе, отражая свет друг друга. Во дворе, заложив руки за спину, стоял Чжао Мушэн. Его взгляд был теплым и отрешенным, а энергия немного вздымалась и опадала, как приливная волна. Вдруг во дворе появился человек, окутанный запахом алкоголя. Иногда можно было даже услышать отрыжку. Чжао Мушэн нахмурился и посмотрел на мужчину. — Шан Дэ, ты слишком много пьешь. Монахи не должны пить, ты переходишь все границы. Раскрасневшийся Шан Дэ изверг целый фонтан винных паров и сказал Чжао Мушэну: — Хе-хе, старейшина, Шан Дэ в курсе, что вы знаете, почему монахи не должны пить. Якобы вино и мясо проходят сквозь нутро. Но этот монах хочет хорошо провести время! — Ладно, неважно сколько ты выпил, лишь бы не совершал ошибок, — вздохнул Чжао Мушэн, нахмурив брови. Если бы любой другой монах с острова Махаяны предстал перед ним в таком виде, он бы хорошенько его отлупил, но Шан Дэ… ай. — Старейшина, я все узнал, о чем вы меня просили. Тот хозяин Бу… Он сказал, что знает женщину-змею. — Пьяные глаза Шан Дэ были затуманены и он едва мог стоять на ногах. Он прислонился к дереву и добавил: — Хозяин Бу сказал… Даже если он знает, что с того? Мышцы на лице Чжао Мушэна дрогнули и он рассмеялся: — Что с того, что он знает? Ну, раз знает, тогда отлично… — Хозяин Бу, хозяин Бу, я хочу посмотреть, сможешь ли ты бросить их на произвол судьбы… Ха-ха-ха!