Другими глазами

            Утро не бывает добрым.              Мы все могли уверенно подписаться под каждым этим словом.

-ПОДЬЁМ! БЫСТРО! - тяжело ступая и подкрепляя каждый слог звяканьем чугунной каструли, пару раз проорала в рупор женщина с голубыми глазами и перекрашенными чёрными волосами. Лина Барт, как всегда, будила всех оригинально. Видимо, была твёрдо убеждена, что они все глухие, немые и аутисты в придачу. — Встаём, пока дура штабная в комнату не ворвалась, — Шилли, широко зевая, неспеша взяла полотенце и зубную щётку. — Ох, косточки мои, — потянулась я и, не открывая глаз, попыталась нашарить на полу шлепанцы. И не спеша начала одеваться. А зачем торопиться? Захотят припахать — припашут, будь ты хоть ангелом. — ПОДЬЁМ, КОМУ СКАЗАЛА! — женщина средних лет ворвалась в комнату. — Мы уже вста… — Три дня работы в саду, тунеядцы, — сказала, как припечатала, матрона и вылетела в коридор, громко хлопнув дверью. — ли… — Ррр! — Зато уборную мыть не придется или полы, как в прошлый раз… «Кто-то должен работать в саду, убирать, смотреть за младшими детьми, гладить, стирать. А для чего что-то делать, если можно здорово сэкономить на обслуживающем персонале просто обучив детей всему? На бумаге уборщица, дворник и садовник у них были и зарплату получали. То бишь, получала директриса, что так хорошо организировала труд юного поколения.<center><center>

</center> Двое воспитательниц-учителей и повар, это всё. Даже на кухне бесплатные помощники работали и с младшими помогали. Считай, почти всё делали. К счастью, старших было много, намного больше, чем младших. Поэтому и работали они по очереди. Да и младшенькие были умненькими, знали, что не стоит злить, а то легко можно люлей получить. И на деток можно всегда скинуть часть обязанностей… А те, кто пожаловались воспитательнице, получают люлей уже от нее. За то, что пожаловались. Вот вчера, почему-то, заказов на рисунки не было. А два-три месяца подряд отбоя не было, и мы с Шилли рисовали, как очумевшие, то днем, то ночью, как выходило.

Даже казалось, что под этими работами нас и похоронят. Обо всех нюансах договаривались в сообществе, потом кто-то из нас встречался с человеком вживую и отдавал работу. «Дежурили» по очереди возле компа, обычно ночью. Не только ведь развлекаться нужно. За работу, естественно, брали деньги, и выручку делили на двоих. На карманные хватало. Так даже Блумка подзарабатывала. Блум была из приёмных, жили очень небогато и карманных денег родители ей не давали. Интересно, куда она собирается поступать? Сказала как-то, что думает в колледж на дизайнера или на ветеринара, но пока что не решилась, куда именно. Сомневается, уйти с девятого класса или остаться доучиваться. Думает, что скорее всего пойдёт после одинадцатого. А неделю назад, пацан лет десяти просил нарисовать поздравительную открытку для мамы на день рождения. Чтобы «было у-ни-каль-но, а не как в магазине». Ценитель, блин. Зато когда встретились, отдал все обещанные деньги и даже немного сверху. И был просто в щенячьем восторге. Я и вправду старалась. Шутка ли, что он копил на это целый год с карманных. Надеюсь, язву ещё не заработал и кондуктор «зайца» не поймал. Шилли сегодня была непривычно грустная и почему-то не ела. А вот на доске обьявлений в коридоре и обнаружился предмет её грусти: на стенде висели листовки о разных техникумах, еле-еле дышащие колледжи и ПТУ. И все на рабочие специальности. В следующем году уже нам выбирать, куда поступить. И то, только потому, что остались в одиннадцатом классе, поскольку не смогли определиться, куда же всё-таки поступать. Просто тянули время, не более. Выбор без выбора, хех. В более-менее приличный колледж тебя попросту не возьмут. По оценкам в аттестате, итогам экзаменов в школьные годы и по конечному творческому конкурсу ты просто не пролезешь с такой «отличной» базой. Даже на платное, если взять придуманные деньги. Что уж говорить об институте или университете. И пусть мы учимся в одном классе с детдомовцами и информацию вроде бы получаем одинаковую, но задания на контрольную мы получаем намного легче, чем они и домашнее задание нам почти не задают. А для чего? Всё равно ведь пойдём после 9 или 11 в какой-то техникум или в ПТУ. Годами ведь проверено. Умеем читать, писать, знаем матан на уровне 3 класса, понимаем, что за звери такие дроби, и то хорошо. Да и хорошо учиться просто нельзя. Свои же не поймут, тут так не принято. Были, конечно, ещё чётыре года назад двое, что учились выше среднего, близняшки Вера и Яна, но над ними постоянно издевались. Одно дело, когда ты тихо зарываешься в какую-то книгу в мягкой обложке, и совсем другое, когда ты очкарик. Интересно, что с Верой и Яной стало? Куда поступили, кем сейчас работают? Вот если бы кто-нибудь придумал что-нибудь, способное растягивать время. Настраиваешь, и время тянется вечно, как сироп. По крайней мере, для тебя. Хотя и сироп вечно не может тянутся. Когда-нибудь он просто загустеет. Найдя очередную улитку, Шилли с хрустом раздавила её. После дождя паразиты, как назло, повылазили. — Ещё как минимум полчаса. — устало буркнула Шилли. — А ты представь вместо улитки училку языка. Веселее будет. — Да улиток не хватит на них всех, — улыбнулась та. … Стою на подножье зелёно-жёлтой большой горы, дует тёплый ветерок, поют кузнечики, солнце не выглядывает из-за туч. За спиной лес. Пахнет грозой. Под ногами земля вперемешку с песком. Как будто из вершины холма начинают доноситься чудесные мелодии. Вот-вот сольются в одну, и снова звучат раздельно. Одна из них более нежная, воздушная, легко запоминается, но приторная и какая-то назойливая. Вторая же сильная, грубая, она неустанно меняется то на грустную, то на радостную. Вторая мне больше понравилась, она была глубокой, под нее хотелось размышлять… От резкого толчка просыпаюсь. Вот так всегда! За окном уже рассвет. Все ещё спят, тишина. Всегда ведь спала, как сурок, что угодно могло разбудить. Досыпаем… *** Каникулы идут уже второй месяц. Сегодня день был скучным, капал и капал с неба мелкий дождик. Завтра должна быть первая наша стрелка* за пять месяцев. Скок, налёт, или на крайняк, баклан*? В прошлый раз чуть не поймали мусора, а Аристократу всё мало. В конце зимы планировался налёт на магазинчик, но полиция всё накрыла в середине работы. Многие успели сбежать, но четырёх поймали. Повезло, что доказательств не было, но мелкое дело пацанам подшили. Изменила своей привычке и не залезла ночью во всемирную паутину. Надо хорошо выспаться, ночью надо быть бодрой. С Шилли мы не только подруги, но и работаем в паре. Всегда. — Итак, всё сошлось. Двух нет и не будет. Копы в в прошлый раз нас запалили, но этого больше не повторится. Никто в этом не виновен, все идиоты. У нас нет организованности, у многих нету практики и элементарных знаний. Некоторые и вовсе вступили в банду год назад. Нам надо объединиться с бандой Котика-младшего, чтобы научится у них мастерству и стать лучше. Пару годиков поучимся, потом отработаем им за это и будем вольны, как птицы, — худой парень с бледной, почти синей кожей, чёрными волосами и длинными пальцами расхаживал около нас. Аристократ был необычно доволен. На шесть лет старше, он уже успел связаться с бандой Бурого, но долго там не продержался. Говорит, не его это, быть домушником*. Хотя, как знать, может, выперли. — Но чтобы туда вступить, надо доказать, что мы тоже кое-что умеем. «Чистые листы» они не принимают. Так что дуйте работать. И чтобы всё было алмазно*! А я что-то долго не навещал главную улицу, пожалуй, с Чундрой и пойдём, — парниша, которому с виду нельзя было дать и двенадцати, довольно оскалился. В углу подвала запищала крыса… Вечер и прохладный воздух, который так хорошо пахнет, трава с росой… — Куда пойдём? — На главную точно не сунемся, там сейчас главарь и Чундра… Но вблизи-то можно… — Не нравится мне это. Будто что-то должно произойти. — Думаешь, подставляет нас? Но зачем? Сам же мечтает войти в почёт к Котейку- старшему. А без людей это невозможно. — Не думаю, — Шилли надела капюшон старой куртки и пнула серым кроссовком чёрный камешек, — вряд ли. Засунула руки в фиолетовую куртку. Похолодало… Немного побродив по улицам и ни на кого не наткнувшись, мы остановились. — Вот куда все люди подевались, спрашивается? Всего-то девять часов, а улицы пустые… — Будто все вымерли. Как в зомби-апокалипсисе. — Мара, перестань верить в детские сказки! — И не верю, ты вспомни, как предысторию всех ужастиков. — Ффф. Праздник, может, какой-то… А вот, смотри, есть, — указала она на группу людей, которые шли где-то вдалеке. Оббежав их, направились в сторону магазинов. Поблизости должен кто-то быть. Оглянувшись, Белка (кличка Шилли. Но, как по мне, Шиншилка звучало лучше) зашла в тень дерева и сунула в пакет куртку. Футболка с брюками выглядели прилично, хоть и поношенно. Подруга имела милую, невинную внешность, и ей верили. Приятный овал лица, большие и теплые карие глаза с густыми, чёрными, пушистыми ресницами, с тонким прямым носиком и розовыми полными губами (верхняя губа чуть вздернута). Русые волосы собраны в два хвостика, маленькая, из-за чего выглядит намного младше своих лет. И люди охотно ей объясняли, как пройти, отвечали на вопросы, помогали искать что-то или, «столкнувшись», спокойно собирали свои вещи и не думали смотреть по сторонам. Для работы подходит не более двух человек, без компании. Город немаленький, и было много незнакомых людей. Чудо, как обожаю пьяных: они, как правило, желают поговорить, не подозрительные, плохо ощущают разницу в весе (легко тырить кошелёк и всё, что в карманах). Некоторые даже с радостью сами совали полтинник деточке. Также хороша очень большая толпа, где все друг друга толкают — легко вытягивать, легко затеряться. Но такая бывает лишь на Рождество в центре города или в день города. Конечно, можно просто работать как выдиралы. Тоесть, не церемонясь, подбегать, вырывать сумку/пакет из рук и удирать, но силушек-то у девочек на это мало. Так, в основном, делают более сильные и крепкие парни. И то не все. — Извините, вы не подскажите, как пройти до кафе «Звездный путь»?— быстро затягиваю капюшон поплотнее и тихо подкрадываюсь сзади. — Надо пройти прямо, свернуть на улицу… — два пальца уже шарят в ее карманах, — А потом надо свернуть в переулок… — Эээ…тот, со львом? — Есс, нащупала. Теперь осторожно вытягиваю… — Да, возле парка, потом свернуть. А тебе зачем?  — Тетя приехала, вот и празднуем. Спасибо вам большое, — вытянула деньги и быстро подхожу к подъезду. — Не за что, — она пошла дальше. Развернула скомканные купюры… — Сука, мелочь одна. — И чего ты так долго копалась? — Если ты не заметила, она огладывалась и это немножко нервировало. — Не заметила, поскольку глядела она в упор. Другая улица. Девушка с сумкой, которая идет и копается в телефоне… — Ты не знаешь, как пройти в… — на этот раз не тянула и быстро открыла кнопку-защёлку. — Иди прямо… — шарю и ничего (ничего?). — Там, возле серого льва, который раскрыл пасть? — Только перейди на другую сторону дороги, потом сверни и, — да что такое, реально ничего… Свернули туда, откуда пришли. Вечер плавно перетекал в ночь. Решили разделиться и пойти по разным дорогам, может, хоть одному из нас повезёт. Больше не веря в удачу, свернула и потопала в круглосуточную библиотеку. Здание выглядело карликом и сжалось между двумя высотками. Тёмно-синее, оно сливалось с ночью. Мэр города накануне выборов решил, что население просто нуждается в знаниях днём и ночью, и сделал библиотеку круглосуточной. Население и нуждалось… в первые день и ночь, ну, тот час-другой, когда на телек инфу снимали. Зато работники были так «счастливы» работать сверхурочно… Всего вместилищ знаний книжных было в городе шесть, но в этой было уютней всего. Хоть и была она по-сути заброшкой. Трое крошечных ступенек (и для чего они, если можно буквально перешагнуть и быть на пороге) вели в тёмный коридорчик, а оттуда уже в две комнаты. Условно в детскую и взрослую секцию (книги были в перемешку «взрослые» с «детскими» и наоборот). Перегоревшая лампочка в комнате моргала, а бабушка-библиотекарша храпела за деревянным столом. Внутри всё было либо из дерева, либо из каких-то заменителей, похожих на него. Как можно тише прошла к стеллажам и стала рыться. Что бы почитать этакого? Большинство книг уже «проглотила» и со временем всё труднее найти нетронутые. Надо искать в самых дальних рядах, наверняка там можно что-то найти. Провела мертвецки белой рукой с длинными пальцами и обгрызенными ногтями (нервы, всё от нервов) по корешкам книг, щурясь при этом. «Вторая мировая», «Еда. Вкусная и полезная», «Приключения Картошкина», тра-та-та, «На берегах Ярыни». Обложка книги была полустертой, а корешок грозился вот-вот отвалиться. Без особого интереса, прислонившись на деревянный стеллаж, пролистала страницы. — Если ты не о чёртах-ведьмах, инопланетянинах, роботах или рыцарях или хотя бы о приключениях — ты отправишься на полку, — прошептала она. «В ответ на такое внимание… Аниска, потупляясь и краснея, застенчиво показала почетному гостю кукиш — обычное приветствие у нечистых сил». Хахах, приветствие. Водяные и змеи тоже подойдут, впрочем. Тут ещё и с юморком написано. — Раз ты о нечистой силе, то и гадание должно получиться. Нечистая сила ведь дожна гаданию сопутствовать, — подколола в ни в чем не виновную писанину. — И что же год грядущий готовит… Итак...страница 22. «Опять пылали костры на заклятой Осиянской горе. Опять с визгом, воем и хохотом слетались туда отовсюду на призывный гром бубна молодые и старые ведьмы. Их было много, так много, что собравшиеся там в разных образах бесы стали беспокоится, как бы не удовлетворённые пылом их нечеловеческой, но все-таки ограниченной страсти, похотливые бабы не разорвали их в конце-концов на клочки. Такие случаи раньше бывали… Весьма пострадавший в последний раз Змей вовсе теперь не явился на сборище. Ведьмы, понимая все это, вели себя независимо, важно, хоть и без явного нарушения тысячелетних обычаев.» — Ага… понятно, всё вокруг есть нечистая сила, спасибо, что напомнила, — улыбнулась и перевела взгляд с серого потолока на белую, похожую на перевернутую чашку, только без ручки, люстру. И перевернула страницу на первую… *** — Наконец-то нашла! И кто же суженый… Вот был бы он брюнетом с тёмными волосами и чёрными глазами… — блаженно прищурилась Ши. — Но с карие тоже можно. — Суженый ряженый, дурень напомаженный, — закатила глаза. — Пф, да что ты понимаешь в любви… — Ничего. Но в прошлый раз «тот самый» почему-то не явился. И в позапрошлый… — Потому что мы неправильно гадали… Нашла другое, в этот раз точно получится, и он появится. — А если твой суженый — старик? Но в прошлом он был брюнетом с карими глазами, всё как заказывала. — Хах, тогда нахрена мне такая «любовь»? Сделаю вид, что ничего не видела, и отнесу это в раздел «фиговое». Полнолуние. Везде тихо. Где-то из соседней комнаты слышны одинокие недвусмысленные вздохи-охи. Развлекаются все. Она зажгла свечи и поставила зеркала — одно карманное, а второе побольше, на выгнутых металлических ножках. На столе все время стояло, ранее она использовала его для макияжа . Ооо, у нее даже руки дрожат. Неужели и вправду верит? А лицо какое серьёзное… На часах пробило полночь. Зеркала друг напротив друга. А посередине две свечи. — Суженый ряженый… -… явись ко мне козлом наряженным. — И где козлик? — Вот гадина, соврала-таки. А клялась, что заговоры подлинные. — Всё сначала! — подражая учительнице, сказала та. — Надо все-таки нормально заклинание произносить, может, что-то и получится — уже нормальным голосом. — Суженый ряженый… -… дурак напомаженный… — Явись передо мной… -… как конь перед травой… Не удержались и заржали. — Ну, теперь точно серьёзно. — Суженый ряженый, прийди ко мне наряженный. В тот вечер мы так и ничего не увидели, кроме своих отражений. *** Полдень. Зима, месяц до Рождества. Снаружи холодно и падает снег, внутри же тёпло. Ужин, никого нет, все едят. Девушка, по виду словно маленькая девочка, сидит на подоконнике со стеклянными глазами.«Умер, умер» — стучало в голове. «Нет, больше не будет» — вот и второй противный молоточек. Она никого не хотела видеть и слышать вообще. Для неё как будто кто-то нажал кнопку «Стоп» на плейлисте и весь мир замер. Своего отца она не любила за его жизнь. Он больше времени проводил, распивая спиртное, чем работая и ли играя с дочерью, а ещё меньше времени был трезв. Часто в пьяном угаре бредил, проклиная её мать. Ему было плевать, когда мама заболела, он продолжил пить и обвинять её. Ему было плевать, когда Шилли с криками и плачем забирала бутылку, чтобы хоть в день смерти побыл трезвым. А через три месяца с безразличным лицом сказал, что Шилли пойдёт в другую школу. Тогда она и попала в интернат. Но он был связующим звеном с воспоминаниями об Альде*. Приходил раз в год красный и припухший, приносил какой-то дурацкий подарок по типу колготок, мандаринок или жвачек, и, промямлив приветствие и пару слов, уходил. По началу он ещё пару часов с ней сидел, но когда девушка стала старше, сама начала гнать его от себя, впихивая обратно подарок, даже не смотря, что внутри. Для неё он стал чем-то вроде праздника, который был раз в год. Ты его ненавидишь, выбрасываешь, а он вновь появляется и появляется. Не нужный, уродливый, но который служит напоминанием о единственном родном человеке, о семье. У неё были друзья, было много знакомых, но то — другое. Совсем другое. А ведь когда-то он не пил. Или она не помнит. Зато хорошо помнит, как с мамой забирал после работы из садика, как увлечённо копался в машине или заплетал ей косички. Или как они всей семьёй ужинали. Но потом вдруг все резко изменилось, как по щелчку пальцев. Он стал меньше смеяться и приходил домой под градусом. Мама говорила с ним, пыталась водить к психологу, а он всё пил. Потом мать стала забирать её из садика всегда одна. А потом заболела. Ведь он и виноват в её гибели. <i> Если бы не начал пить, то денег бы хватало на лечение, Альда бы жила. Да, возможно, она бы болела, но жила. Слёзы стекают по щёкам и капают на стекло, к которому она прислонилась. Внутри неё тоже холодно, даже холодней, чем на дворе. Слышно всё, как сквозь вату. Без мыслей, словно под гипнозом, в чём была одета, выбежала во двор и по пожарной лестнице взобралась на крышу. И теперь стоит на ледяной поверхности в джинсах и носках. На самом краю крыши. Холодный ветер треплет длинные волосы, и она не чувствует дискомфорта. Если даже бы кто-то окликнул её, она бы не услышала. И прыгнула, словно нырнула в ледяную воду. И в минуту зависла, а потом аккуратно спикировала вниз. Через минуту взгляд стал осознанным и девушка недоуменно огляделась. Что она тут делает? –Блять, холодно то как. По-любому, когда спала, кто-то решил пошутить. Сволочи. И, в негодовании сжав кулаки, пошла в столовую. Месть местью, а поесть надо. А чёрный ворон, сидевший до этого на дереве и с необычным умным взглядом наблюдавший за <i> пробуждением силы, казалось, улыбнулся, и полетел. Чуть позже вспомнила, что горе-отец сдох. — Наконец-то, - сказала про себя, доедая суп, даже особо не удивишись.Что ей до него? Это было зимой. А сейчас Шилли, сидя на том же месте в то же время вряд ли вспомнит об этом, увлечённо красясь. Митси подарила новый набор косметики, надо бы опробовать.