Синеглазый и не картонный

— А на каком языке тут все разговаривают? Не узнаю мелодику лингвоартикуляции ни одного языка. Разделить могу, до тебя со мной на трех разных пытались говорить и еще на двух диалектах, и вы со змеем этим вообще на другом общаетесь, — и огонек такой загорелся во взгляде… нехороший.       Знаем мы такое, видели. Любопытство исследователя и естествоиспытателя, прямо как у Морхэллена с кузнецами, когда они очередной сплав мифрила получить пытаются, не взорвав ко всем чертям кузню и половину округи… — С тобой — на твоем… не знаю, родном или нет. Ты слышишь тот, который привык слышать. Эллери — остроухие, тощенькие — на ах’энн. Зар, скорее всего, использовал валарин — это… язык местных богов, а еще квэнья и его вариации типа синдарина и… не знаю, телерин, что ли? — вздохнув, я подняла глаза к Змею. Тот ехидно-ехидно пырился, не меняя своего положения, и это было пугающе. — А с вот этой вот черной мордой — на тше-рти-ткаше, это вообще из другого мира. Его здешние не понимают сами, так что Рийт предпочитает на ах’энн трепаться, но тебе это не поможет. И либо согласишься на легкий апгрейд мозга, либо придется учить хотя бы его. Самостоятельно. Вон, эльфики помогут, да и майар… полубогов в любой момент можно попросить. Невменяемых больше не осталось, а остальные либо скажут, к кому обратиться, либо объяснят… черт.       «Либо объяснят по осанвэ,» — хотела продолжить я, но поняла, что и это тоже бесполезно. Или нет? Если ему так не нравится идея влезания в голову, можно попробовать предложить именно осанвэ — в конце концов, сначала ставится аванирэ, и лишь потом учатся его опускать, чтобы потрепаться. Я тут одно такое пристукнутое на всю голову, что и через аванирэ прохожу, как будто и нет его, и с тем же пофигизмом перехватываю чужие разговоры.       Нет, еще может Ирмо. Намо — если брат поможет. Ниэнна — с тем же условием… Эстэ, кажется, тоже, как и Вайрэ — этим по должности положено, но там тоже помощь Лориэна не помешает. Я ж помню, как с ними общалась в свое время; в глазки так ласково посмотрят, ресничками хлопнут — и все. Что стояло аванирэ, что не стояло, проскользнули мимо ртутной струйкой и вышли так же.       Наверное, еще Эру и Рийт могут, им по должности положено…       «Ага, положено,» — о чем я и говорю. Влез, как тут и сидел, зараза такая. — Что объяснят? — интересно, а если я его аккуратно так вторым крылышком прижму обратно, чтоб не дергался, это поможет? Лапки-то чьи-то привычные уже тянутся в сторону коляски, но… плохая идея, очень плохая, разве что воздушников звать на предмет модификации, а то ездить по Хэлгору невозможно, ибо остатки пола — как после бомбежки, а ездить вокруг Хэлгора — это по земле и буеракам. Причем последних там явно больше, чем первых, тут же почти как ядерная война прошлась, только не фонит разве что, и то — спасибо Лаиллэ, которая эту дрянь вычищала, как могла. — Не «что», а «как», — абсолютно спокойно поправила я. — Объяснят по осанвэ. Это такая… телепатия, что ли. Передача образов мысленно. Тебе бы ее открыть нормально… а это тоже надо в сознание лезть. Но там ничего трогать не надо, только… если максимально упростить — один тумблер перещелкнуть. Физиологическое отличие людей, черт побери.       И на словах про физиологию опять морда кирпичом, в пальцах — ай! — перья шелестят, в глазах льдиночки. Он мне так все крылья пообщиплет, зараза такая, и ведь выпустить на вольные хлеба нельзя, меня когда в первый раз его черной волной цепануло, думала, помру нахрен. И ладно я помру — я-то возрожусь снова на Арте, но вот детей жалко, они-то пока ко мне привязаны, и такой перепад формы им будет не особо полезен.       …а если Неро помрет, он тоже монстрятинкой станет? Ой, мать моя эльфийская вдова… — Не думаю, что это будет необходимым воздействием в данных условиях, — да черт побери, что ж ему так по мозгам проплясали канкан, что он на минимальное воздействие зубы скалит, как варг на кошку? — Ранее мне неплохо жилось без этого… «осанвэ», и если это не необходимо — и сейчас проживу.       «В этой речке утром рано утонули два барана», холст, масло, Неро Дини. По взгляду вижу — переубеждать заманаюсь, а тут еще и Рийт нависает памятником самому себе.       И как мне с этим вот еще и доказывать, что принять силу тоже очень-очень надо? Помню, что ломать станет едва ли не хреновее, чем та волна, только не физически, а морально. Или душевно. Да, потом будет дичайшая эйфория на пару минут, которая эту боль перекроет, но сначала будет очень, очень плохо.       «Неро, прости, но тебе надо еще один сеансик пытки, чтобы у тебя был шанс дожить до того светлого момента, когда тебя отправят обратно», да-да. И он сразу же бросится мне на шею и подставит шею под ножик… самой смешно. А ведь это даже не пытка. Это переполнение силой, которое разрывает душу изнутри, заставляя ее терять те оболочки, которые тянут вниз. И это — да, я и на себе испытала, и на других видела не так и давно — безумно больно.       Рождаться вообще — больно. Всегда.       «Прости, зря дернула. Кажется, пока что только все сама,» — легкий образ сожаления, теплая-теплая волна благодарности, что откликнулся.       «Ничего страшного, малышка. Позови — услышу.»       Змеиная башка исчезла так же безмолвно и быстро, как и появилась. Вот что-что, а передвигаться максимально бесшумно Рийт умеет отлично, несмотря на все его габариты. Говорил, что это еще из совсем далекого прошлого привычка, когда прятаться приходилось постоянно, зато теперь кого угодно до инфаркта доведет. — Насколько необходимо в полностью незнакомом месте умение заговорить с кем-то на короткое время на его языке? — провокационный вопрос. — Или ты думаешь, что я тут не одна такая, кто шпрехает на чем угодно? Так что для выживания, причем твоего же — необходимо.       Какая морда, а. Какой навык держать себя в этом внутреннем доспехе… интересно, а он «врожденный» или воспитание такое? Если воспитание — то, черт побери, я в полном и абсолютном восхищении. Звучит, как будто звук притушили, убрав остроту верхних частот, но оставив мягкую густоту нижних, которая скрадывает все остальное. Красиво, блин, и не нарушает гармоники. — Переживу, — и вроде бы как спокойно сказано, а морозом по коже дерет — как от речи Намо. Не родня ли случаем? Бывает же, что одна душа надолго застревает где-то, пока другие проходят круги перерождений. — Не смертельно. Жестами объяснюсь, в конце концов.       И снова лапы к поручням тянет, которые тут сделаны, чтобы «стрижики» и прочие себе крылья не доломали окончательно о перегородку, пол и друг друга. А то под когти орлов летающие попали, а задуматься, что со сломанными крыльями будет очень грустно ползать по земле те полторы-две недели, пока они срастаются, не догадались, потому что про понятие «ходить» давно забыли. В воздухе оно, мягко говоря, не нужно, а над землей можно и птичкой или ветром летать, только вот сейчас сбросить облик уже нельзя. — Неро… во-первых, подожди немного, не торопись, тут ты передвигаться не сможешь, если антигравов, которые вроде уже должны были изобрести в твоем мире, не встроил. Тут вокруг война была. Колдоебины такие, что меня с крыльями закопать можно, — и еще десяток сверху положить, особенно в ту ямку, которая от второго герольда Манвэ осталась. — Во-вторых, если это сделаю я, а не кто-то еще, ты пустишь? Как в той легенде… руку в пасть волку. Ты в любой момент сможешь меня остановить. И серьезно, не полезу я в память или мышление, мне оно не надо.       Угу. Офигеть как это должно успокоить человека, которому уже один раз вывернули мозг наизнанку, да? Но лучшего я все равно предложить не смогу. Рийт смог бы вообще незаметно проникнуть, Феантури и их супруги — тоже. Но потом мне же ему в глаза смотреть. Обещала не трогать разум — не трогаю, другим трогать тоже особо не даю.       А удобно его крыльями держать. И крылья — внезапно — достаточно сильные, чтобы вот так вот удерживать человека. Не ожидала, чес-слово, что они будут отличаться от остальных конечностей. Руками бы без опоры не удержала. — Когда Тюр положил руку в пасть Фенриру, он знал, что асы обманут волка. Не лучшее сравнение, — Неро усмехнулся, и я еще раз прокляла свою память. Легенду я помнила, разумеется, ровно до момента этого самого помещения руки в челюсти, и дальше была аккуратная такая лакуна, потому что на уроке древней истории мне показалось куда более интересной легенда про пророчество Вёльвы. Точнее, переложение переложения. — Мне моя рука еще нужна. Или крыло, смотря что выберешь. Руками ты вполне сможешь сломать сустав и оторвать кусок крыла, который не восстановится, — почти что девичью честь отдаю, черт побери. Крылышки мои таким вот образом только Мелькор и щупал, да еще Морхэллен, когда на вознесение новых валар смотрели. — Я не хочу причинить тебе никакого дискомфорта.       «Уважаемая жертва изнасилования! А можно я немножко, на полшишечки?», блин. Самой мерзко было, если честно, и никакого желания лезть в мозги Неро не было. А осанвэ, как ни странно, «изнутри» не подключается. Только, кхм, «снаружи». В моей башке в свое время похозяйничал Змей — заодно и сделал какую-то супермагию с языками, чтобы не было проблем с пониманием в обе стороны. Похоже, кстати, что на подобии осанвэ это и работает, потому что незнакомые слова я слышу так, как они есть, без «перевода», как и обратно — для любого из эльфиков слово «синхрофазотрон» прозвучит на русском. — А выбора у меня, как я понимаю, нет? — с очень спокойным вздохом Неро сжал в руке протянутое второе крыло, буквально на мгновение темнея лицом и тут же снова принимая по-королевски величавый вид. Даже взгляд поднял, в глаза мне уставился, как будто это понадобится для контакта… я же не вулканец там или кто-то еще, я майэ. Дурацкая и почти всесильная, но безумно ограниченная майэ. — Давай уже быстрее.       Выдохнула. Закрыла глаза, на секунду растворяясь в мире вокруг. Где-то близко и неимоверно далеко унисоном мурлыкали две еле различимые скрипки — мои дети, пока еще даже не пришедшие полноценно в этот мир; совсем рядом устало звенели цимбалы Королька и вечные тремоло флейты-пикколо Зара, так же медленно и сонно отвечало гудение тубы Ортхэннера.       Коснулась почти невесомо сознания Неро, прислушиваясь к его ответу.       Больше ведь страшно, чем на самом деле может быть плохо. Хотя да, он меня почти не знает, а предыдущий опыт подобного контакта был откровенно негативным, судя по реакции, и теперь мне надо незаметненько пробраться мимо осознанной части его сознания, спуститься ниже и активировать незаметную такую опцию «способность к осанвэ». Фактически, если в его мире люди создавались так же, как тут — все эрухини, то у него эта опция имеется, просто из-за слишком сильного влияния тела на душу (а не наоборот, как у майар и эльдар) неактивна.       Ответа не было, крыло не отрывали. Если не почувствовал — значит, и дальше не должен.       Если видеть мир переплетением музыки, легко найти кусочек, где тишина бьет по ушам. Найти, подобрать нужную мелодию, вплетая ее в основную канву — и мгновенно рвануться обратно, не касаясь больше ничего. Хотя было огромное, просто невероятное искушение поправить и диссонансы, и немного неестественные, волчьи звучания, и всю эту какофонию, плавно перерастающую в общий и слитный звук… но вот остаться без одного крыла мне хотелось еще больше.       «Неро?» — и образ — поднимающийся рассвет. — «Ты меня слышишь?»       В пальцах навигатора медленно заскрипели перья, сжимаемые плотнее. Молодец, Саша, расслабилась, полезла сразу в осанвэ, а не объяснила, что все, перестройка готова, можно не паниковать! Потеряешь крыло — сама себе дура будешь. — Эй, ты мне так и правда его оторвешь. Я все, говорю же, это простейшая и быстрая штука, — смотреть на мир вокруг после слепоты, когда зрение заменялось слухом, было непривычно и неудобно, потому что там, в другом уровне восприятия, я ощущала целостность мира и его взаимосвязи, а сейчас это все словно пристукнули пыльным мешком. — Мысли твои не читаю, связь по сути своей ближе всего к телепатическому «звонку», отклонять вызовы и уходить из зоны доступа учиться будешь?       Ткнулась в самые верхние слои сознания Неро ради интереса еще раз, даже не договорив до конца, и с огромнейшим удивлением обнаружила офигенное, мощнейшее, просто великолепное аванирэ, которое ломать было бы себе дороже, причем для кого угодно. — То есть — уже все? — немного недоверчиво уточнили в ответ. Мне так и захотелось съязвить, мол, нет, сейчас придет десяток девственниц, я принесу их в жертву и только пото-о-ом… — Угу. Кстати, была неправа, — я задумчиво ткнула пальцем в лоб не ожидавшего такой ужасной подлости Неро, и, как только на диво цепкие пальцы выпустили изрядно помятое крыло, добавила: — У тебя защита — которую обычно сознательно ставят и которую можно не ломать даже, потому что овощ получится в результате… короче, она как-то сама встала. Попробуй почувствовать, должно было что-то измениться в ощущениях. Немного мутноватое стекло перед глазами, шум в ушах… не знаю…       Нет, это и правда было странно. У эльфяток, насколько мне было известно, нормой считалось, что пока аванирэ не поднимешь сознательно — оно и не встанет. Ну там латиэ-открытость, мир любит нас, а мы любим папу Мелькора и дедушку Эру… а у Неро, как и у меня, первичной оказалась закрытость. Та, которую можно сломать, но невозможно вскрыть без повреждения внутреннего содержимого. — Как будто кто-то сейчас начнет говорить. Но… звука нет, — немного приторможенно и явно формулируя фразу так, чтобы она была максимально точной, сообщил Неро. — Но тебя я слышал. — А теперь попробуй молча мне что-нибудь сказать. Что угодно, аванирэ само уходит, когда надо, — особенно если оно встало не по неписанным правилам, а само по себе, случайно и внезапно.       «Саша?..»       «Я тебя слышу,» — и на этом программа-совсем-минимум на ближайшие полчаса выполнена. Чувствую себя так, словно меня пару раз прокрутили в стиральной машинке, отжали там же, а теперь еще и заботливо встряхнули, аки тряпочку, перед тем, как наконец-то отвалить и дать пару секунд нормальной тишины и покоя.       Если муж еще хоть раз заикнется, что ему скучно жить — я ему шею сверну и скажу, что так и было.       Докаркался.