Синеглазый и не картонный

      От желания побиться головой о стенку — вдруг отвлечет от медленно наливающегося болью крыла! — до абсолютно такого же порыва, отразившегося в глазах Неро, прошла максимум секунда. Может, две. — В смысле — божественные? — промелькнувший интерес был вполне понятен, и я подняла взгляд, стараясь не морщиться при каждом движении плеч. Дышать, зафиксировав их положение, было очень и очень неудобно, и дематериализовывать крылья сейчас, не зная, что с этими переломами будет, когда я снова призову их, я не рисковала. К тому же через пару дней можно будет и целителя отвлечь, когда у них посвободнее будет… — Навигаторы мы. Курс проложить, карты звездные соста… ты как-то странно смотришь.       А я что. А я ничего. А я наконец-то вспомнила, как Эсте учила от боли отстраняться, заметила, как же прекрасен мир без выламывания костей и заодно припомнила, что роль Варды, чтоб ей до конца ее существования звездочки икались, до сих пор вакантна.       Звездочки. Зве-е-ездочки… как он там сказал? Дословно если? Звездный навигатор… ну, фигня вопрос, осталось только Змея дозваться, чтобы силы дал… а вот объяснять буду все сама, похоже. — В прямом смысле. Боги этого мира, — ну не смотри ты так, а! — были… понижены в должности, если можно так выразиться, — и все-таки множественные переломы ощущались даже через полупрозрачность отстранения, которое позволяло не шипеть на вдохе-выдохе, но не блокировало боль полностью.       Как-то сразу вспоминались сады, в которых я не так давно провела несколько незабываемых недель, вытаскивая оттуда в Хэлгор раненых майар. Ну, для меня это было недавно, для местных прошло почти сорок лет, но я сильно сомневаюсь, что те же незабвенники Эсте все-таки выкорчевала, как грозилась при мне не раз, или что Ирмо все-таки отказался от ацеласа, который он ради эксперимента пытался улучшать для получения более выраженных целебных свойств.       По Феантури я даже, пожалуй, скучала — в те полгода, что были прожиты на Земле, я много раз думала о том, не было ли мое решение рвануть следом за исчезнувшим Курумо ошибкой. Да, Намо нашел бы его — рано или поздно, но нашел, если бы я обратилась к Рийту раньше и осмелилась выступить до Суда, просто заявив о себе в Маханаксар. Нашел бы, притащил в Арту, вернул ему нормальный облик, и не было бы…       …не думать про это. Нельзя изменить прошлое, как бы ни хотелось. — А я тут при чем? Боги какие-то… можно меня домой, а? Я даже на Латону соглашусь… — во взгляде «навигатора» медленно таяла мучительно расчленяемая мной надежда вернуться в нормальный, по его мнению, мир. Ну или проснуться, как этого в свое время желала я. — …или Землю, чтоб этой Гейдельбергской клинике икалось…       Разочаровывать человека не хотелось, но и оставлять бессмысленные иллюзии тоже не было ни малейшего желания. Сам же потом проклянет, как только силы получит, а так — хрена с два ему будет. Нет, проклинать он меня может сколько угодно, может хоть, как сама Варда, по всему телу заставить созвездия ранами проявляться, но это ж будет ненадолго. Ровно на пару часов, пока я не вспомню, как эту гадость сжечь нафиг… и я про проклятие, а не про Неро. Вот его я очень хорошо понимаю, и не хочу ему никаких лишних проблем.       Надо будет потом, как все это успокоится и Хэлгор перестанет быть похожим на полевой госпиталь, попросить Эсте приставить к нему кого-нибудь из целителей понезаметнее. А то если рядом будет маячить тушка типа Королька с его десятью метрами в размахе крыльев, то, чует мое сердце, звезды будут у Арты неспокойные — похуже метеоритных потоков, и это, к слову сказать, тоже понять несложно. — Ну… понимаешь ли, — очередное незаметное почти ерзание по крылу в очередной раз напомнило о том, что прочность костей — не бесконечная, и хорошо бы подумать было перед тем, как их ломать. — Понимаешь ли, я сама в свой родной мир вернулась только после смерти. Бог, который тут за эту самую смерть отвечает, мог бы успеть уловить мою душу и создать мне новое тело, если бы это не было сделано… опрометчиво и быстро. Тебя-то мы поймали бы, если бы не эта хрень с мутациями. А то получил бы новое тело — и никаких проблем. В конце концов, выхода было бы два. Или за пределы Арты, или к Намо, а у него хорошо, спокойно и вместо койки — груда меха, а потом просто из силы формируешь себе новое тело и все.       Ага. И все. Вон, одна уже допрыгалась — вместо нормального получила себе крылатое и неадекватное с периодическими переходами с голоса на мелодии, которые вообще-то на мир влияли, потому что музыка — основа Творения и вообще. Хотя голос у Неро был неплох, очень неплох, и в перспективе с такими вокальными данными можно было устроить любой переворот в мире… хороший такой, мощный, со сменами дня и ночи и прочего. Кстати, о дне и ночи.       Анора и Итиль до сих пор на горизонте не наблюдается, а смена суток — есть. Древа, значит, целы. Может, Феанора напрячь на предмет создания светил? Ну там, одну пару на небо и десяток — запасных? Мелькор все равно тут не будет устраивать сговор с Унголиантой, а так хоть запасец будет на всякий случай. На крайняк, создать еще и регуляторы светимости и будут вечные лампочки… так, куда-то меня уже понесло, и это вообще не относится к теме разговора. — То есть отсюда я не выберусь? — вычленять нужное он тоже умел. Молодец, что сказать, хороший навык… вот как бы вежливо-то ответить, а. Умный, зараза, сам догадался, и вот чего сейчас ему сказать? Вернуться-то вернешься, но вот хер знает, когда и с какой вероятностью? — А хрен знает, — я выдохнула, умудрившись при очередном полузаметном движении снова сдвинуть крыло — на этот раз уже в более-менее приемлемую позу, в которой вес уходил на кистевые косточки. Те уже выдерживали испытания и похлеще, чем сорок-пятьдесят килограммов непрямого давления, и можно было чуть расслабиться. — Может, выберешься. Может, нет… но, по крайней мере, мы будем искать выход.       «Рийт,» — очень спокойно потянувшись к Змею, я на несколько секунд выпала в астрал, пытаясь нормально сформулировать осанвэ. Это же не полноценная речь, в конце концов, а скорее, образы, больше схожие с полноценными… не знаю, как сказать. Картинами? Ощущениями? Да, я могла в осанвэ говорить словами — формируя их как звуки и суть каждого, но это, если честно, несколько непривычно было уже. То, что я привыкла воспринимать как зов, скорее было как раз потоком образов, очень слабо переводимых во что-то понятное для любого другого, кроме меня и тех, к кому они были обращены. — «Рийт, а я нам Варду нашла. Варда. Тьфу, бога звезд нового… помощь бы не помешала, честное слово!».       Вот вы когда-нибудь слышали, как звучит смех змей? Шипение, немного свиста, шелест чешуи… вот это вот все пришло в одном образе. Рийт ржал. Эта скотина попросту ржала, как полный и абсолютный гад.       И не он один, кстати, потому что Морхэллен, которому Рийт периодически наглющим образом транслировал наши с ним переговоры, тоже хохотал так, как будто я ему мышку в любимые штаны закинула и плясать заставила. Ну, по крайней мере, вот эти вот попытки устроить в моей голове мини-сашкотрясение я могла трактовать только таким образом.       «Скоро буду,» — и, судя по ощущениям, он и правда почти сразу же направился к нам.       Отлично. Хоть один адекватный человек (наг, Змей, да кто угодно, хоть ежик лысый!) будет поблизости и сможет мне нормально объяснить, вслух, даже с переводом для свежепопавших в эту прекрасную задницу, что случилось. Тем более что, кажется, он сможет дать понимание языка для Неро.       А я потом посмотрю, с какой рожей вменяемый человек будет слушать пассажи про «алый платок на ее плечах, как закат, упавший на луг, по которому катятся волны ветра с дальних морей». Это, кстати, мне на полном серьезе однажды один эльфик ответил на вопрос, мол, как узнать девушку, которая мне хотела отдать россыпь камушков на украшение заколок.       Как закат на лугу, ага. А просто «ищи красный платок» сказать — нет, мы же возвышенные, мы же прекрасные, мы же ди-и-ивные… дивнюки, блин. Ортхэннера вон отучила так выражаться, и то не сразу, а муж мой разлюбезный до сих пор стебется иногда, начиная выводить эти пляски вокруг столба, отлично зная, как я бешусь от этого. — …ша… Саша, ты меня слышишь? — ой. А вот привычке уходить в себя и не слышать ничего вокруг я верна, как никогда. Время идет, Сашка не меняется. — Слышу. Сейчас сюда один бог явится, ты это… не пугайся. Змей не боишься, да? — и смотрю искоса, снова сворачивая крыло. Сядет — сам, а подушек, как я уже говорила, нетути, так что учимся работать подручными средствами. Не камни же подставлять, в конце концов, а перья — мягонькие, много… если правильно складывать, то два моих крыла можно аккуратненько так смять в одну меня по объему, а я — не самая маленькая девочка.       И снова взгляд, как на полную идиотку. Ну а в этот раз я что сказанула-то? Ну помню я, что вселенная стартрека — это пропаганда толерантности, равенства и коммунизма, но не было у них там гигантских, мать их, говорящих змеюк! А кто-то вообще может быть серпентофобом. — Большая змея.       И еще более выразительные глаза. Нет, честное слово, я рано или поздно повешу на грудь табличку «Одна я тут дура среди вас, умников» — и мне будет уже пофигу, а остальным, может быть, стыдно станет. Ну не читаю я мысли, не читаю! Да, могу в осанвэ, да, могу слышать чужие переговоры — но блин, это как сравнивать перехватчик радиосигнала и миелофон! — Нет, не боюсь, — и ресничками блымкает. Я тоже так могу, только реснички придется красить, у мужиков они по определению чернее и гуще. — А это — хорош-ш-шо…       …убью Змея когда-нибудь. Вот чисто из принципа доживу до такой же силы, найду его и прибью нахрен! Так же и инфаркт получить можно!       Вот представьте. Тишина, спокойствие, замкнутое помещение габаритов «два с половиной на три метра» (нет, не как гроб, гроб обычно поменьше, только разве что двойной!), причем ровно две трети занимает каменное лежбище, парящее в воздухе, а остальную треть — я и второе крылышко, и тут внезапно с противоположной стороны этого лежбища вырастает огромная, мать вашу, говорящая черная змеюка!       Нет, это я к таким фокусам более-менее привычная, а вот бедный Неро… — Ну ни фига ж себе! — и смотрит офигевше малек. Ага. Алиса, это пудинг… — Неро, это Змей. В этой ипостаси лучше так. Когда мужиком станет — Рийт… и нет, не ошибешься, его легко выделить. Змей, это Неро Дини, он не из этого мира, — и с нажимом, ощутимым таким, добавила ровно одно слово. — Тоже. — Виж-ш-шу, что тож-ш-ше… Пахнет противно, чуж-ш-шаком… — и черт, никогда не думала, что на змеиной чешуйчатой морде можно так выразить смесь неприязни и отвращения. — Олень… Чуж-ш-шак…       Тьфу, блин. То есть это еще и не Эру со Змеем, а кто-то из другого мира устроил развлечение «перекинь своего сотворенного в чужие владения и сделай вид, что ты ни при чем». А мне-то что делать?       Вот честное слово, рано или поздно я доберусь и до их сил тоже. Да, статус Змеиной Невесты хорош, но у меня уже есть огромнейшее желание набить морды на равных. Пока полноценно демиургом не стану — даже не полезу, но вот потом… потом да, на Эру у меня зуб хороший, на Змея тоже есть, на Паучиху, вот и еще одно существо подгадило, парнокопытная тварь. Могущественная, умная, но такая сволочная… — А что происходит-то? — соизволил отмереть Неро, переводя взгляд с меня на мелькающий в воздухе язык Змея. — Вы о чем шипели сейчас?       Отлично. Так и хотелось сказать — уважаемый незнакомый мне Олень! Вы — олень! Причем полный, абсолютный и неисправимый! Хоть бы знание языков дал, а. А то мне-то хорошо, у меня оно автоматом перестраивается на нужный, вот и при обращении к Рийту я, похоже, перешла на звуки подкипающего чайника со свистом и щелчками. И логично, что Неро не понял ни слова из сказанного. — Ну… создатель твоего мира — или тебя лично, хрен знает, чем именно этот Олень занимался, перекинул тебя сюда. На кой — понятия не имеем. Ни я, ни Змей — это вот этот вот змей, он же Рийт, когда в гуманоидном виде, — вздохнула я. — Слушай… есть предложение. — Предлож-ш-ши ему знание языка… точ-ш-шнее, всех языков, ты понимаеш-ш-шь… — качнулась из стороны в сторону змеячья башка, проследил за ней взглядом навигатор. — А то придется уч-ш-шить…       Табличка с подписью про дуру и умников обретала все более и более ощутимое воплощение. Еще немного — и ведь правда найду краски, тонкую деревяшечку и займусь прикладным творчеством. Или не тонкую, чтобы можно было прикладывать к голове тех, кто полезет дальше что-то выяснять?       Да, лучше не тонкую. При какой, интересно, силе удара сломается дощечка в сантиметр толщиной и сколько она будет весить?.. — А еще вот этот вот Змей предлагает тебе чуть обновить прошивку и записать в мозг способность понимать любой язык, на котором говорят в этом мире без необходимости его учить. Но для этого ему надо будет тебе в голову залезть… не физически, а ментально, — желание побиться головой о стенку тоже никак не желало оставлять меня. Когда-нибудь, когда от меня ничего не будет зависеть, я это точно сделаю. Найду стену покрепче (все равно меня этим уже не взять), возьму выпивку и буду пить и бить, пить и бить… мечты, мечты.       Но кто ж мне даст, а.       И, судя по лицу Неро, голову его тоже лучше не трогать. Ни в прямом, ни в переносном смысле, то бишь, если вежливо выразиться, вообще не лезть, похоже, негативный опыт уже имеется, и не просто негативный, а абсолютно нехороший. И одно дело — когда я умудряюсь осанвить сквозь любой барьер и ответ слышать точно так же, а другое — когда полностью все читать. Это как раздеться в прямом эфире на городской площади… неприятное ощущение, если честно. — Лучше не стоит, — и глазюки аж заледенели, и лопатками дергает так, что я даже сквозь перья чувствую…       …и рукой оперся о небольшой кусочек махового пера, которое я ощущаю очень и очень хорошо. Ладно если сломает, вырастет новое, а если выдер… — Ай! — выдернул. И да, я не люблю боль. Одно дело — если надо что-то сделать важное и ради этого потерпеть, а другое — когда у тебя, судя по «приятности» ощущений, выдирают клок волос. Или крупное, хорошо закрепленное в крыле перышко… — Оставь на память, что ли. Я вон у Мелькора в свое время дернула одно, где-то у самого конца правого крыла все еще чернеет.       Да, я пафосно вживила себе единственное полностью черное перо в изумрудно-опаленные крылья. Красиво, няшненько, пафосненько, довольно-таки символично. В конце концов, Мелькору я даже благодарна отчасти — не вышвырнул нахрен прочь, подлечил, даже слушался иногда в тех моментах, которые были чем-то важны для него самого.       Руку Неро, кстати, попытался все-таки отдернуть. Тьфу, мать его, высокоморальный суслик нашелся… про случайный перелом узнает — вообще будет Ортхэннера косплеить с его сорокалетней давности поведением «глазки в пол, морда виноватая, на ковер нассал и признаваться стыдно»? — Извини, я не специально, — и оттаял почти сразу. Это издевательство какое-то, честное слово. Нельзя быть такой обаятельной мордахой с глазюками, ресницами и вообще… это нечестно. — Оно отрастет? — Отрастет. Говорю же, оставь на память, это не смертельно, — ага, и про перелом молчим. Точно будет вид виноватого котеночка, после которого не ругаться хочется, а убиться, потому что маленького обидела.       Маленького… а годиков ему интересно, сколько? Выглядит-то постарше меня, да и нашивочки на шее не энсина явно, так что не двадцать лет точно. Тридцать? Тридцать пять? — Реш-ш-шайте уж-ш-ше…